– Жить будешь. – Он вытащил банку тушенки и пакет. Из пакета на грубо сколоченный столик выложил печенье, несколько кусков сахара, соль в банке из-под майонеза, кулек с макаронами и пакетик горохового супа. – Протянешь. Думаю, батька догадается прислать кого-нибудь. Приучил ты меня с голоду не умирать, но, если честно сказать, воротит. Вроде и ничего, есть можно, но… – Не договорив, он выругался. – Хотя ведь это жизнь спасло. Не нарушу я главный закон тайги.
– Машенька, – снова проговорила женщина.
– И такие матери, значит, есть, – вздохнул бородач, – которые при смерти детей вспоминают. Не то что та сучка.
– Где я? – пробормотала женщина.
– Не совсем вовремя ты в себя пришла, – вздохнул он и подошел к ней. – В охотничьей избушке.
– Где Петя? – с трудом спросила она.
– Помер.
– А ты кто?
– Человек вроде, – усмехнулся он. – Лежи, сейчас чаем напою с травами, помогает крепко.
– Пить, – простонала женщина.
– Погоди немного. – Взяв кулек, он высыпал содержимое в большую эмалированную кружку. – Сейчас заварю, постоит минут пять, и будешь пить.
Поселок Медвежий Угол
– Погоди-ка! – остановил майор пожилого мужчину в потрепанной фуражке ГВФ и старом летном костюме. – Ты говоришь, фамилии переписаны?
– Ну а как же? Учитывая постоянную угрозу нашей стране со стороны террористических…
– Дай-ка список.
– Я строго-настрого запрещаю посадку без предъявления документов, удостоверяющих личность, – все-таки закончил пожилой и вытащил из кармана аккуратно сложенный листок, хотел развернуть, но не успел – милиционер перехватил его. – Не знай я тебя, Лосин, мог бы и обидеться.
– А у этого документы были? – Милиционер подчеркнул ногтем последнюю фамилию.
– Так я ж знаком с его папашей, по одному делу проходили. Давненько это было, но…
– А что Иван Денов сидит, не знал?
– Как не знал? Знал, то есть слышал. Но думал, что он по амнистии вышел, коли так свободно к вертолету пришел. И к тому же он помогал дамочке весьма приятной наружности рюкзак нести.
– Я тебя, Пузырев, запросто могу привлечь за содействие преступнику, объявленному в розыск.
– Ты погодь, Лосин, ежели бы я помогал преступнику, стал бы я его в список вносить да еще тебе про этот список говорить? Я, ей-богу, думал, что он по амнистии вышел. Век воли не видать и на лодке не кататься.
Майор рассмеялся:
– Он тебе что-нибудь говорил?
– Да ничего особенного.
– Черт возьми! – Майор развернул листок.
– Ты чего это? – спросил Пузырев.
– Похоже, пузырь с меня. Пузырек! – Лосин хлопнул его по плечу.
– Ну и ручка у тебя, – провожая быстро идущего к выходу майора, пробормотал Пузырев. – У батяни твоего полегче была, я помню, брал он меня два раза. Пузырев на слуху у ментов в свое время частенько бывал. А с чего это он вдруг про бутылку-то базарнул?
– Как фамилия вашей дочери? – спросил Лосин Андрея Васильевича.
– Она оставила мою фамилию, – ответил он. – Войцевская. А почему вы спросили?
– А фамилия вашего зятя?
– Гатов.
– Гатов?
– В чем дело? – раздраженно спросил Андрей Васильевич.
– Такой фамилии в списке нет, – ответил Лосин. – Войцевская есть, даже Денов есть, сбежавший уголовник, а Гатова нет.
– Как нет? – удивился Войцевский. – Эдуард был вместе с ней…
– Вот смотрите. – Майор положил на стол список пассажиров. – На площадке работает шустрый мужичок, Пузырев, он взял на себя роль контролера, никого в вертолет не пропускает, пока не запишет все данные. А если документов нет, не пропустит.
– Но где же тогда Эдуард? – удивился Войцевский. – Он уговорил Иринку полететь с ним в Тикси, уверяя, что там можно договориться о поставке рыбы, купить меха и просто отдохнуть от дел. Ирина занимается бизнесом. Родила она рано, в семнадцать, любовь у нее была большая. Потом Сережу в Чечне убили. Она вышла замуж за Гатова. Он мне никогда не нравился – завистливый и чересчур ревнивый. Когда любят, не ревнуют, только тот любит по-настоящему, кто доверяет любимому. Внучка Машенька, – он улыбнулся, – смышленая, хорошая девочка. Живут они, в общем, неплохо. Я бы не стал утверждать, что счастливо, однако и плохого сказать не могу. Но где же Эдик?
– Поехали, – Лосин шагнул к двери, – сейчас выясним.
Тайга
– Нет тут никого, – сквозь завывания метели прокричал капитан ВВ, командир поисковой группы. – Если бы он рядом прошел, мы и не заметили бы. Хорошо, что нас охотники у себя пригрели, а иначе бы можно было всех восьмерых списывать. Что синоптики обещают?
– Возвращайтесь, – послышался ответ по рации. – Еще двое суток погода не изменится. Кстати, есть неприятная новость – Денов ушел в сопки с двумя людьми, мужем и женой. Они из Москвы. Отец бабы приехал, ищет ее. Вертолет упал и разбился у Оленьей сопки. Говорят, за камень зацепился. Когда метель утихнет, туда комиссия направится. А Денова дома ждут. Так что возвращайтесь. Вездеход скоро будет у вас.
Район Пьяного Медведя
– Чего ты хочешь? – Женщина попробовала оттолкнуть наклонившегося бородача.
– Не о том ты думаешь, – спокойно ответил он, снимая с нее влажную кофту, потом стал стаскивать майку.
– Перестань, – умоляюще прошептала женщина.
– Дура ты, – усмехнулся он, – вещи надо просушить и натереть тело медвежьим жиром. Потом выпьешь отвар, и все будет нормально. Ты простыла, у тебя температура, а до ближайшего населенного пункта почти сто пятьдесят километров. Такая хренотень, – он мотнул головой в сторону окна, – продлится еще пару дней, а может, и больше. Так что или давай я тебе помогу, или крякнешь.
– Что? – удивилась женщина. – Крякну?
– То есть помрешь. А одной тебе топать придется километров тридцать. Я-то уйду, потому что в побеге я, из лагеря сбежал. В общем, давай-ка перевернись на живот.
Ежась от озноба, она с трудом повернулась.
– Надеюсь, брюки снимать не придется? – тихо спросил она.
– Придется. У тебя что-то случилось с правой ногой. К тому же ноги в здоровье человека играют немалую роль, так дед говорил, а он знахарь был.
– Больно, – простонала она.
– Ссадина на лопатке, терпи. Жир впитаться должен. Медвежий жир лечит больные места, и ты согреваешься. Перевернись, – приподняв руки, сказал он. – И трико сними. Джинсы сохнут, – кивнул он на висящее белье, от которого шел пар.
– Странно, – прошептала женщина. – Ты беглый преступник, а помогаешь мне. Почему?
– Главный закон тайги нарушишь – все, удачи ни в чем не будет.
– Какой закон?
– Закон тайги, – растирая бока женщины, ответил бородач. – Красивые ноги, – отметил он вслух. Она зажмурилась. Открыв глаза, посмотрела на него.
– Извините. Как вас зовут?
– Во-первых, ну ее на хрен, вежливость эту, – вытирая руки, усмехнулся он. – На ты говори. А зовут меня Иван.
– Меня – Ира.
– Так, – он протянул ей большой свитер, – давай-ка натягивай, хотя колоться будет. Вот что, сначала это надень… – Он вытащил из висевшего на стене рваного рюкзака мужскую рубашку и теплые кальсоны.
– А откуда все это здесь? – спросила Ирина.
– В жизни всякое бывает, а эта избушка как бы точка спасения, если беда какая – медведь порвет а может, что-нибудь повредишь. Или таких, как мы сейчас, встретишь. И одежда есть, и еда… правда, кто-то забрал почти все. Но это узнается и накажется, – заверил он ее. – Здесь безнаказанными плохие дела не остаются.
– А ты, значит, что-то очень хорошее сделал, за что тебя и посадили… И сколько сейчас за такие дела дают?
– Шесть получил. Участкового избил и брата его, тоже мента. Да какая разница? Тебе помогаю, поэтому не язви, не надо.
– А почему сбежал?
– Одевайся, – Иван кивнул на рубашку и кальсоны, – и накройся. – Он вытащил старую простыню. – Одевайся, а я отвар налью.
Ирина натянула рубашку и кальсоны и неожиданно фыркнула.
– Видела бы ты сейчас свою маму, доченька, – прошептала она.
– Оделась? – стоя к ней спиной, спросил Иван.
– Да, – улыбнулась она и ойкнула от боли в губах.
– Когда отвар попьешь, губы слегка жиром смажь, тогда все быстро пройдет, а то долго мучиться будешь.
Иван помог ей привстать и подал кружку.
– Тряпкой возьми, – посоветовал он, – горячая.
Ирина обмотала кружку тряпкой, поднесла ее к губам, сделала маленький глоток и закашлялась. Иван забрал у нее кружку. Надрывно кашляя, Ирина прижала руки к груди.
– Пей, – сказал Иван, – все дерьмо ненужное уйдет.
– Не могу, – промычала она. – Как можно пить такую гадость?…
– Пей, твою мать! – рявкнул он.
Ирина, вздрогнув, сделала еще глоток и снова закашлялась.
– Пей! – повторил Иван.
– Мало тебе дали, – тихо произнесла женщина.
– Ну и баба! – Иван беззвучно рассмеялся. Ирина сделала два глотка. Покосившись на Ивана, вздохнула и снова начала пить. Ей стало жарко, на лбу выступил пот. Иван отошел к печке.
– Хватит? – жалобно спросила она.
– Допивай, – не оборачиваясь, буркнул он.
Ирина увидела, как он взял в руки большую кастрюлю, открыл дверь, зачерпнул снег и поднес кастрюлю к печке.
– А это для чего? – спросила она.
– Ноги парить будешь.
– Ноги парить? Но я терпеть не могу это делать…
– Все, обсуждению не подлежит. Ты должна более-менее восстановиться. Пурга утихнет – двинемся. Пойдем на Гнилой мост, это отсюда недалеко, там люди есть. На улице тебя не оставят. А у меня свои дела есть, да и светиться мне незачем.
– А почему ты мне сказал, что ты бежавший из колонии преступник?
– Врать не хочется. Зачем? Вот держи… – Иван вытащил из рюкзака шерстяные носки.
– А это зачем? – удивилась Ирина.
– Сразу, как попаришь ноги, носки наденешь, и все – простуду как рукой снимет.
– А здесь что, есть все необходимое? Но ведь запросто могут обворовать или…
– Во-первых, – перебил Иван, – эта избушка вроде «скорой помощи». Точнее, пункт неотложки. Во-вторых, если что-то пропадет, станет ясно, что в тайге чужой, и далеко ему не уйти. Конечно, если бы ты вещи отсюда забрала, то это бы поняли и ничего бы тебе не сделали. Такие избушки с давних времен ставят. Сейчас, правда, мало их осталось, да и то только в такой глуши, как здесь. Народ пошел хреновый. Идут в тайгу кто за пушниной, кто за золотом, кто за чем. И ничего у них не получается, вот и хапают все, что попадается. В этих краях в ходу такое слово – подснежники. Так не про цветы говорят, а про трупы, которые по весне находят… Ну ладно, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, сейчас намного лучше. Спасибо.
– Спасибо в карман не положишь.
– Я заплачу.
– Я тебе вот что скажу… сейчас ты, конечно, не поймешь, но потом обязательно сообразишь и ненавидеть меня будешь. Так вот помни, что ты этого не делала. Объяснять я ничего не буду, но запомни: ты этого не делала.
– Чего?
– Все, хватит, сейчас это ни к чему, а объяснять я не хочу для твоего же блага. Просто запомни мои слова.
– Хорошо, я запомню.
– Ну, давай суй ноги… – Проверив температуру воды, он поднес кастрюлю к топчану. – И не выделывайся. Локоть терпит – значит, ноги не обожжешь.
Ирина осторожно дотронулась до воды и, взвизгнув, отдернула ногу. Иван, неожиданно присев, навалился грудью на ее колени. Она, пронзительно закричав, вцепилась ему в волосы.
– Замри! – крикнул он. – Притерпится.
Ирина застыла.
– Горячо, – кусая губы, прошептала она.
– Сиди спокойно, и все будет нормально. Мурашки по телу пробежали?
– Да.
– Значит, тело прогревается. Посиди, а потом воду стряхнешь и сразу ноги в носки. И ложись. Понятно?
– Да. А поесть можно? – смущенно спросила Ирина. – Я голодная.
– Значит, очухалась.
– А если тебя поймают, вернут в колонию?
– Вернут. Но сначала я сделаю то, за чем ушел. – Иван отошел к печке.
Выселки
– Ну что, Денов еще не появился? – насмешливо спросил высокий мужчина в камуфляже. – Ты ему, тетка, передай – пусть сам сдается, а то если мне попадется, я его как муху прихлопну!
– А что же вы с братаном своим орали, как поросята, которых на убой ведут? – насмешливо спросила средних лет продавщица. – Ишь расхрабрился. Иди отсюда! – кивнула она на дверь. – Сейчас мужиков кликну, они тебе враз ребра пересчитают за язык твой поганый. Или думаешь, вечно ваш дядька в прокуратуре сидеть будет?
– Так уже все, – засмеялась полная женщина с хозяйственной сумкой, – нет дядьки-прокурора у Торовых, под следствие он попал. И они скоро там же окажутся, с Ванькой увидятся.
– Не встретятся, – возразил вошедший мужчина. – У ментов свой лагерь имеется. А ты бы исчез шустренько, – кивнул он камуфляжу. – У Соболя день рождения, сейчас придут за бухарой. Сам знаешь, что Соболь по пьяному делу и пришить может.
Камуфляж быстро вышел.
– А ты, тетка Тамара, не лей слезы попусту, – обратился мужчина к стоявшей с опущенной головой Деновой. – Ванька просто так не подставится.
– Ну-ка двигай отсель! – закричала продавщица. – А то сейчас по тыкве твоей дурацкой гирькой шарахну! Ты чего мелешь-то?
– Да я просто так, – зная характер продавщицы, пробормотал попятившийся к выходу мужчина, – то, что и все говорят. Ты, Зинуля, сигарет мне дай.
– Лови! – Она бросила ему блок. – Деньги не забудь отдать, когда вернешься… А вы, тетя Тома, не волнуйтесь, – попыталась успокоить Денову Зинаида.
– Хлеба дай две булки и батон, – вздохнула Тамара.
– Да не придет он в поселок, – уверенно заявил капитан милиции. – Для него же тайга – дом родной. Где-то на Куларском хребте у Деновых заимка есть. Скорее всего он туда идет.
– По-вашему получается, Луконин, он бежал, чтоб отсидеться на хребте и выпить с отцом самогону? – усмехнулся плотный мужчина.
– Нет. Денов из лагеря ушел не для этого, – ответил капитан. – Оперативная часть получила информацию, что Денов совершил побег с целью убить жену. Следовательно, не остановится ни перед чем.
– Так все в поселке говорят, – кивнул рослый молодой мужчина.
1 2 3 4 5 6