Мгновение, другое — и голубка вместе с наседавшим на нее хабифальком исчезла в лесной чаще.
С отчаянным карканьем вороны бросились вслед. Но где им сравниться в полете с врагом! Они тут же отстали и теперь тяжело летели, тревожно перекаркиваясь друг с другом. А темные деревья нависали над ними как грозные стражи ночного леса.
Теперь настала очередь Тирда. Он прикрыл глаза, горячо вознося молитву всем птичьим богам. Затем выбрался из дупла и бесстрашно бросился в небо.
Человек, искавший в лесу почтового голубя, конечно же, не был простым охотником. Умный и опытный егерь, он сразу смекнул, что между лесными воронами и пропавшим голубем есть связь. И если собака и ястреб не могут ему этого объяснить, человек должен догадываться сам. Поэтому неожиданное нападение корвусов на его ястреба человека озадачило, но и только. Он видел, как из дупла выскочил голубь, и за ним помчалась ловчая птица. Но что-то подсказывало охотнику, что еще возможно продолжение, еще не все герои этой драмы явили себя на сцене. И он не ошибся.
Тирд взмахнул крыльями и, дабы обрести уверенность в своих силах, решительно кувыркнулся в воздухе. И в тот же миг правое крыло предательски изменило ему, неловко подогнувшись! Голубь закричал от страха, чувствуя, как заваливается набок. Это и спасло его. Рядом просвистела короткая стрела, человек вновь вскинул лук, но вторая прошла еще дальше, потому что Тирд падал.
Земля уже неслась навстречу. Но вдруг перед гаснущим взором голубя предстал Искусник, который яростно кричал ему что-то, беззвучно разевая клюв. И голубь вспомнил.
Тирд раскинул крылья, планируя, и когда ему это удалось, собрал остаток сил и вновь кувыркнулся в воздухе. Точно прыгнул в пустоту. Но теперь это был кувырок назад!
Еще одна стрела пропела мимо. Охотник в изумлении смотрел, что выделывала в воздухе эта безумная птица. А Тирд взмахнул крыльями, и на этот раз они вняли, послушались его горячей мольбы, перевитой холодными волнами страха и отчаяния. Крылья несли Тирда над снегом и при этом отчаянно свистели! Как у какого-нибудь надутого штатского голубя!
Потом они подняли Тирда, и он полетел, с каждой минутой набирая скорость. А человек еще долго стоял у костра, сжимая в побелевших пальцах бесполезный лук с взведенной стрелой. Пораженный, он шептал беззвучные и теперь уже бессильные проклятия.
Тирд летел всю ночь, изредка садясь на отдых.
Мысленно он не раз возвращался в лес сизой голубки. Он вспоминал ее слова, задумчиво качал головой в такт движениям крыльев и думал о том, что ждет его впереди. Оказывается, помимо службы, которой он так гордился и которую всегда ставил превыше всего, существует совсем иная голубиная жизнь. Он никогда не думал, что у него могут быть верная подруга, гнездо, птенцы. Интересно, сколько их будет, размышлял Тирд, и крылья несли его вперед. Он все чаще ловил себя на мысли, что уже думает о будущем как о почти сбывшемся в его жизни.
А иначе — носить всю жизнь чужие письма, думал он, поглядывая на заснеженные леса под крылом. А потом его поймает фальк, он разобьется о скалы или захлебнется в реке. И король даже не вспомнит о верном служаке Тирде.
Но самое главное — тогда в его жизни уж точно не будет ни гнезда, ни птенцов. А ведь он мог бы их многому выучить, думал Тирд, подставляя первым лучам холодного солнца натруженные крылья. А всего-то и нужно — сегодня же вечером сбежать из голубятни.
Тирд знал, как выбраться из птичьей клетки. Нужно только зацепить клювом крючок и откинуть его. Тогда можно протиснуться между сеткой и соседним ящиком. Однажды он из озорства уже проделал этот фокус. Потом, конечно же, поскорее вернул крючок обратно, потому что не мыслил себе другой судьбы, кроме королевской службы. Теперь он жаждал вновь увидеть голубку. Шагнуть к ней, заглянуть в кроткие лучистые глаза, обнять крылом и шепнуть: вот я и вернулся!
Эта картина не раз виделась Тирду, покуда миновали леса и потянулась череда озер. Он был уже на подлете, и сердце его сладко замирало. Он впервые мечтал о будущем, в котором больше не будет одинок.
Мертвые тела он увидел, едва оборвалась гладь озерного льда. Взору испуганного голубя открылись кучи трупов, припорошенных снегом, лошадиные туши, остовы сожженных телег, оглобли обозных фур. Более всего ужаснули Тирда дымы, что еще курились над пеплом. Голубь словно чувствовал тепло, исходящее с поля битвы, как из остывающего тела. И повсюду люди и кони — сотни бездыханных, распростертых, сплетенных и застывших навеки. Сверху Тирд видел, где бой был наиболее яростным: точно вскипевшие буруны воинов в черно-зеленом и темно-синем, разбившиеся друг о друга… И сам Тирд летел над мертвым полем, словно осколок льда, брошенный в небо чьей-то могущественной рукой.
Все недавние страхи разом вернулись к нему.
Он мерно взмахивал омертвелыми крыльями, и холод сковал клюв, не позволяя издать даже горестный стон. Но шли минуты, и показались палатки. Вялые люди у чахлых костров готовили пищу, чистили оружие, просто копошились. Это был лагерь победителей.
Голубь с надеждой оглядывался, пока не увидел высокий шест с повисшим флажком. Это был условный знак для него, место, куда он всегда должен прилетать. У шатра стоял знакомый человек — низенький лысый мужчина с засученными рукавами серой рубахи, в своем вечном кожаном фартуке, скрывавшем немалый животик. Он не раз встречал Тирда под таким флажком. Теперь он озабоченно разглядывал сваленную возле шатра груду попон и грязных ковров. И совсем не смотрел в небо. Потому что здесь Тирда уже не ждали.
Голубь, собрав остатки сил, спланировал на серый, угольный снег. И когда лысый обернулся, Тирд громко и важно заворковал — королевский посланец вернулся.
— К вам Магнус, ваша милость, — поклонился крепкий мужчина в панцире поверх овчинного полушубка.
— Чего он хочет? — осведомился высокий чернобородый мужчина в длинном теплом плаще и тяжелых кавалерийских сапогах. Он быстро писал щегольским белоснежным пером за раскладным столом.
— Твердит, что дело не терпит отлагательства, но откроет его лишь вам, — пожал плечами мужчина.
— Ну, пусть войдет, коли срочно, — кивнул бородач, с неудовольствием откладывая письмо.
Человек в кожаном фартуке вошел и немедленно бросился к бородачу. Он всплеснул руками и закричал неожиданно тонким, почти бабьим голосом:
— Невероятное дело, ваша милость, мастер Гюнтер!
— Что такое? — недовольно спросил бородач.
— Голубь вернулся! — в глубочайшем возбуждении воскликнул человек в фартуке и тут же, спохватившись, прикрыл ладонью рот. Это тоже было не совсем мужское движение.
— Какой голубь?
— Тот самый, — прошептал человек в фартуке. — Один из трех, известных вам. Относительно которых было личное и строжайше секретное распоряжение вашей милости.
— Вернулся? — нахмурился бородач. — Но ведь это невозможно!
— Тем не менее это так, — развел руками его помощник Казалось, оба не были рады тому обстоятельству, что сегодня откуда-то прилетел какой-то секретный голубь.
— И что он принес? — спросил бородач.
— Что и должен был, — вздохнул человек в фартуке. — Ложное письмо.
И вновь наступило напряженное молчание. Бородач, казалось, был поражен.
— А остальные птицы? — его взгляд сверкнул.
— Как и рассчитано. Ни одна не вернулась. Я уверен, обе попали в руки людей герцога Иоганна. Ловчие и егеря ждали их по всей границе Корнельского леса. В полном соответствии с вашим планом…
— А этот, значит, долетел?
— Долетел, — кивнул человек в фартуке. — Если быть до конца точным, он опоздал всего лишь на четыре часа.
— Невероятно, — прошептал бородач. — Марк, но ведь это просто невероятно…
— Все ваши указания были исполнены наистрожайшим образом. — торопливо забормотал Марк. — В корм почтовым птицам ввели специальные добавки, в воду — нужные травы. Он просто не мог долететь. Физически…
— Да, — кивнул бородач. — Наверное…
Он встал, прошелся по шатру и остановился напротив крохотного окошечка, слишком маленького, чтобы пропускать яркий свет.
— А если бы долетели и другие? — задумчиво спросил он, словно обращался к самому себе.
— Ошибки быть не могло. То, что этот голубь не попал к ним в руки, — просто чудо, мастер Понтер. И, кроме того, на самый исключительный и невероятный случай, вроде этого голубя, был еще Рикк.
— Ах, да… — прошептал бородач. — Бедняга Рикк…
— Смею вас уверить, — поспешно заговорил Марк, — Рикк отдался им в руки просто мастерски. У противника и мысли не возникло, что он выдал им ложные сведения о дне нашего наступления. Я не первый год в секретной службе, и эту легенду мы сочиняли как никогда.
— Где теперь Рикк? Его нашли? — тихо спросил бородач.
Марк покачал головой. И бородач понял. Он тоже был не первый год в секретной службе.
— Они действительно не были готовы, что мы ударим днем раньше, — пробормотал он. — В воскресенье.
— Иначе бы мы с вами тут не стояли, — вздохнул подручный.
— Ты прав. — ответил бородач. — Как и всегда, мой добрый Марк.
— Ваша милость, — почтительно наклонил голову тот.
— Гм… Вот ведь странная вещь — война, — мрачно проговорил мастер Гюнтер. — Кто бы сказал, что подчас ее можно выиграть посредством одного ложного слова… Двух отравленных почтовых голубей… И шпиона, по своей воле отдавшегося в руки врага.
— Рикк спас нас всех, — сдавленно пробормотал Марк.
— Вместе с парой птиц, — добавил мастер Гюнтер. — Их мы тоже толкнули в чужую сеть. Как и несчастного Рикка.
— Голуби — всего лишь птицы, — философски заключил Марк. — Летят от одной знакомой кормушки к другой. А Рикк пошел на смерть сам. У него ведь всю семью…
— Да… помню, — сказал бородач. — Рикку следовало бы вручить орден, но только кому его теперь передашь? У шпионов редко бывают близкие… — Он развел руками. — Может, отдать этот орден тебе. Марк?
— Благодарю, мастер Гюнтер, — грустно улыбнулся Марк. — Но вы ведь знаете: мое сословие не дает права на ордена. Даже за исключительные заслуги перед короной.
— Ладно… Ступай, — махнул рукой бородач. — Однажды мы вернемся к этому разговору, обещаю тебе.
— Благодарю вашу милость, — поклонился человек в фартуке и пошел прочь. Но на выходе он обернулся: — Ваша милость…
— Да?
— А что прикажете делать с Тирдом?
— С кем? — удивился бородач.
— С тем голубем. Который вернулся…
— Гм… А что с ним вообще нужно делать?
— Птице, конечно, следует хорошенько отдохнуть… — пожал плечами Марк. — А затем — может, отправить его обратно, в столицу? Теперь уже — с верным письмом, о нашей великой и заслуженной победе? Птица-то, по всему видать, отчаянная. Думаю, хлебнул немало лиха наш голубок, пока долетел сюда. И ведь не знала птичья голова, что несет фальшивое письмо. Что свои же хозяева его, по сути, и предали…
— Что значит жизнь одного голубя в сравнении с жизнью тысяч людей? — задумчиво сказал бородач. А затем поднял воспаленные от бессонницы глаза и… улыбнулся. — А знаешь что, мой добрый Марк? Войны выигрывают именно те, кто способен превозмочь себя и свершить невозможное. Как бедняга Рикк. И как этот голубь… как там бишь его?
— Тирд, — напомнил человек в фартуке.
— Да. Тирд. Простой голубь. Тот, который долетел и вернулся, — кивнул бородач. — Пусть даже это никому и не нужно. — И он задумался на миг. А затем приказал: — Этого голубя больше с почтой не отправлять. Он проявил геройство и храбрость не хуже истинного солдата. Нам нужно больше таких птиц в почтовой Службе — сильных, упрямых, самоотверженных. Полагаю, что от него будет хорошее потомство.
Магнус осторожно улыбнулся.
— Поэтому ты сейчас же пойдешь, мой добрый Марк, и переселишь голубя отдельно от других курьерских птиц. В хорошую, крепкую клетку, обитую мягкой тканью. Питание и содержание этого… Тирда… должно быть наилучшим. По возвращении войска в столицу приказываю поместить его в отдельную закрытую вольеру и употреблять исключительно для улучшения породы. Всех его потомков в будущем использовать на самых важных и ответственных почтовых маршрутах. Можешь исполнять.
— Слушаюсь, ваша милость, — кивнул Марк и торопливо вышел из палатки. Приказы своего начальника он привык исполнять немедля.
Тирд не слышал, как его вынули из общего вольера, бесцеремонно разогнав прочих голубей. Он не чувствовал, как его несут куда-то, не слышал скрипа снега под коваными сапогами. Не ощутил, когда его положили в другую клетку — с крепкими запорами, на замках, обитую упругим плюшем. После этого клетку накрыли платком — чтобы голубь отдыхал с дороги.
Всего этого Тирд не слышал, не чувствовал и не понимал. Он крепко спал, и ему снился замечательный сон. Он летел на крыльях ветра в зимний лес. Туда, где сосны побелены инеем, сугробы даруют тепло и спасение, и полно пищи для голубей. Ведь некоторые голуби, оказывается, больше всего на свете любят еловые и сосновые семечки. Пусть даже с хвойной смолой.
Именно так, наверное, и должна пахнуть настоящая, истинная свобода — хвоей и ветром. А иначе, если не поторопишь сердце и крылья, твоя голубка будет очень беспокоиться.

1 2 3