Изменили черты лица, стерли память, машина вложила в него новую биографию, которую слепили из книжек, и вместо блестящего боксера Ричарда Брауна, любимца публики, на свете появился Джордж Мартене, молодой служащий австралийского филиала американской фирмы. Он никогда не жил в Сан-Франциско. Это ему внушили. Его привезли сразу в Австралию и посадили за канцелярский стол. Так возник новый чиновник, такой же, как тысячи других. Впрочем, не совсем такой. Он все время чувствовал, что чем-то отличается от других, что этот мир не по нему...
Но ведь он и не боксер Браун. Того уже нет. И невозможно снова стать им, как невозможно змее влезть в старую кожу. Это тело, ставшее прибежищем двух людей, не принадлежит ни одному из них.
Часы пробили восемь. Пора ехать на аэродром. Билет на австралийский стратоплан куплен еще вчера. Три дня провел он в этом городе, три дня, каждая секунда которых была подвигом. Начиная с того момента, когда под носом у кибера стянул с вешалки халат работника технической службы и кончая фотографированием свидетельства о казни, он не принадлежал себе. Был целиком во власти азарта, купался в остром ощущении опасности, боролся, мобилизовал все силы. Это была жизнь, настоящая жизнь. А что ждет в Австралии? Шесть часов ежедневно за опостылевшими перфокартами, телеграммами, накладными среди таких же бесцветных ничтожеств, вечеринки, пикники, лицемерные речи и фляжка Боба Тэйта...
Мартене, как раньше Браун, не любил долго раздумывать.
Для него важно было ухватить главное, а дальше он подчинялся могучему инстинкту, молниеносно реагируя на ту или иную возникающую ситуацию. Так и сейчас он встал с кровати, одернул пиджак, вытащил из кармана авиационный билет и бестрепетной рукой разорвал его. Потом нажал кнопку видеофона и вызвал справочную.
На экране появилось лицо кибера, сделанного в виде миловидной девушки.
- Слушаю, сэр.
- Как я-могу добраться до Смитфилда, штат Техас?
Он хотел назвать совсем другое место. Он даже не думал о Смитфилде, где Джордж Мартене никогда не был. Что-то помимо его воли перестроило голосовые связки, и губы назвали город, с которого все началось...
Киберу понадобилось меньше секунды, чтобы определить маршрут.
- В двадцать три пятнадцать от Восточного вокзала отходит магнитовоз рейсом "Голубой олень". Экспресс проходит Смитфилд в девять ноль десять следующего утра. Остановки нет, но вас могут высадить в капсуле. Заказать билет?
- Закажите,- коротко бросил Мартене, запихивая в саквояж зубную щетку и химическую бритву.
Остановки нет! Пять лет прошло, а Смитфилд все еще не удостоился такой чести, чтобы в нем останавливались люксовые экспрессы.
На мгновение Мартене замер, будто потерял нить, потом решительно натянул плащ. В конце концов не все ли равно, куда ехать?
Может быть, в Смитфилде придет ответ на вопрос, который смутно начинал тревожить его.
Он расплатился за гостиницу и вышел на улицу, в унылую вечернюю слякоть.
- Ого, вот так неожиданный ход! - изумился Пауэлл, выключая локатор.Он едет в Смитфилд к жене.
- К бывшей жене,- уточнил Фрей, вытирая платком утомленные глаза.- И не так уж это неожиданно. Поверьте, Пауэлл, мы никогда еще не встречались с такой сильной личностью.
- Я это понял раньше вас, когда еще вел следствие по его делу,- угрюмо отозвался Пауэлл.
- Дорого бы я дал, чтобы покопаться в его мыслительном аппарате! мечтательно проговорил Фрей, попыхивая трубкой.Уверен, что энцефалограмма биотоков представляла бы почти прямую линию. Этот человек не думает, не рассуждает, он действует... Разумеется, я утрирую, но ретроспективно это выглядит именно так. В своих рассуждениях он не ищет конечной цели, а отталкивается от нее. Он постигает ее сразу, каким-то глубоким, чуть ли не звериным инстинктом и тут же начинает действовать.
Разумеется, действуя, он мыслит, но опять-таки обдумывает только пути к достижению цели. А достойна ли цель тех усилий, которые затрачены на ее достижение, и вообще всякие там моральные аспекты его не интересуют. Он даже не способен представить, что иногда надо от чего-то отступиться. Это человек без тормозов.
Проследите его путь. Узнав об измене жены, он кинулся в погоню, чтобы убить. Думал ли он при этом? Разумеется, как быстрее нагнать беглецов. Ему в голову не пришло, что жена имеет такое же право выбора... Поняв, что он казненный, он бросил все и прилетел сюда, в институт. Как бешеный бык, сметая все преграды, добился своего, узнав тайну. Из всех казненных он один так сделал. А почему? Разве остальные не думали об этом? Конечно, думали и даже строили подобные планы, но, взвесив все "за" и "против", отказались от этой безумной затеи: узнать такую правду о себе страшнее, чем жить в неведении, по крайней мере можно строить какие-то иллюзии. Он не отказался потому, что не взвешивал. Далее, узнав свое прошлое, он не возвращается в Австралию, а едет в Смитфилд.
Зачем? Какая теперь у него цель, ради которой жертвуется всем?
Может быть, он сам еще отчетливо не осознает. Его толкает инстинкт. Тот самый инстинкт, который привел его на ринг, потому что этот парень с детства привык смотреть на жизнь как на схватку: главное - нанести удар раньше противника. Я уже говорил и повторяю снова: это очень опасный человек, очень!
- Может быть, может быть,- отозвался Пауэлл, и его грубое лицо сложилось в улыбку, не предвещавшую ничего доброго.Поэтому сегодня же ночью я переброшу в Смитфилд десяток крепких мальчиков. Я дам ему дойти до последней черты, но не далее. Второго убийства ему не совершить.
Фрей встал, тщательно выбил трубку, положил ее в карман.
- Второго убийства не будет... Надеюсь, что не будет. Если я правильно понимаю, его влечет в Смитфилд вовсе не это. Ему необходимо стряхнуть с себя кого-то одного: либо Брауна, либо Мартенса. Такой человек не может жить раздвоенным. Но тем не менее ваши крепкие мальчики могут оказаться не лишними. Во всяком случае я рад, что вы разрешили вмонтировать в его череп передатчик. Случай оказался исключительно интересным.
- Еще бы! - фыркнул Пауэлл.- Это ваша горошинка приц|лась как нельзя более кстати. По крайней мере мы можем контролировать каждый его шаг, слышать каждое слово, даже отмечать изменения общего уровня эмоций, хотя, к сожалению, и не читаем его мыслей. Правда, это противозаконно, но в данном случае я с удовольствием переступил бы закон.
- Вы слишком многого от нас хотите,- сказал Фрей, берясь за ручку двери.- А теперь предшествующая цепь событий наталкивает меня на элементарный логический вывод, что следует смотаться домой за пижамой.
- Да! - отрывисто бросил Пауэлл.- Мы отправляемся в Смитфилд тем же экспрессом. Встретимся через час на вокзале.
Алиса украдкой кинула взгляд через плечо. Ее безотчетно тревожил новый посетитель. В его атлетической фигуре, движениях рук и головы, манере держать нож и вилку было что-то до ужаса знакомое, страшное, будто ожили ее постоянные кошмарные сны.
На его шее светился пестрый броский галстук, как у преуспевающего коммивoяжера или владельца мелкой фирмы, хотя он не являлся ни тем, ни другим. Несмотря на все ее старания, Ричард так и не научился одеваться со вкусом.
Она вздрогнула от этой невозможной ассоциации и чуть не уронила поднос.
Сначала он сел к Коре В'эй, и это не было простой случайностью: несколько лет назад Алиса обслуживала именно тот ряд столиков. Потом пересел к ней. Лицо его было незнакомо, обращал на себя внимание оценивающий прищур глаз и эта жесткая, будто высеченная резцом, складка в уголке губ...
- Заснула ты, что ли? - визгливый голос хозяина вернул ее к действительности.- Джентльмен с пятого столика уже второй раз стучит ножом о фужер. Не забывай: разбитый хрусталь за твой счет.
Алиса кивнула и, подняв поднос, скользнула к пятому столику.
- Прошу прощения, сэр.- Ее лицо осветила заученная улыбка.- Сегодня такой наплыв...
Незнакомец, тревожащий ее, занимал шестой столик. Он задумчиво ковырял вилкой в тарелке и, казалось, не обращал внимания на окружающих. Но, отходя от столика, Алиса внезапно обернулась и перехватила внимательный взгляд, брошенный вдогонку.
Убедившись, что никто из клиентов не нуждается в ее услугах, Алиса отошла в уголок у стойки и опустилась в кресло. Ноги не держали ее. Сегодня, как никогда, было много посетителей. И почти все незнакомые. Какие-то подтянутые молодые люди в костюмах спортивного покроя рассеялись по всему залу. Двое из них сидели и за шестым столиком, но, кажется, не имели ничего общего с незнакомцем, внушавшим ей такой ужас.
Как мужчины много курят! У Алисы кружилась голова от табачного дыма и алкогольных испарений. А может, и от смутного предчувствия чего-то страшного. Вентиляторы не успевали отсасывать испорченный воздух, кондиционер захлебывался от напряжения, электронный джаз гремел так, будто задался целью свести с ума.
Вдруг Алиса вздрогнула: незнакомец за шестым столиком подал ей знак. Собрав всю свою волю, она порхнула к нему, удерживая на лице профессионально-приветливое выражение.
- Что-нибудь еще закажете, сэр?
Мужчина галантно подвинул ей свободный стул. Алиса, поколебавшись, присела, хотя правила запрещают официанткам сидеть с посетителями.
- Мне предстоит прожить в вашем городе несколько дней,натянуто улыбаясь, сказал посетитель.- Не могли бы вы посоветовать, как лучше провести время?
На мгновение у Алисы отлегло от сердца: тип с обезьяньим галстуком оказался просто неумным ловеласом. Любой маломальски опытный мужчина нашел бы гораздо лучший предлог для знакомства. Но, взглянув в его глаза, она поняла, что ошиблась: это не ловелас.
- Мистер никогда раньше не был в нашем городе?
- Нет, не довелось, хотя кое-что я о нем слышал.
- К сожалению, в нашем захолустье мало развлечений, - Алиса отвечала прежним любезным тоном, игнорируя намек. - Два кинотеатра, клуб деловых людей, кегельбан,- вот, пожалуй, и все.
- А достопримечательности? Неужели у вас нет достопримечательностей?
Их взгляды скрестились. И рокот голосов, вопли джаза отступили куда-то, оставив их в круге, заполненном невыносимой тишиной. Он первый отвел глаза.
- Нет,- твердо сказала Алиса.- У нас нет достопримечательностей.
Однако мужчина не хотел признать себя побежденным. Опустив голову, он прерывисто вздохнул, и тело его напружинилось.
- А вы? Разве вы не достопримечательность? Ведь вы были женой великого человека.
Это был удар, рассчитанный на нокаут. Удар грубый, беспардонный. Мартене шел напролом так же нетерпеливо, дерзко, отчаянно, как некогда Браун.
Тишина еще более сгустилась. Многотонной ледяной глыбой навалилась она на этих двух людей, сражавшихся в одиночку, без судей и без правил. Алиса медленно встала и отодвинула ногой стул.
- Я была женой великого негодяя,- внезапно охрипшим голосом сказала она.- Эгоиста, который считался только с собой. И я вычеркнула эти годы из своей жизни, будто их и не было. Вот почему я вернулась в этот город и снова работаю в том же ресторане и под старой фамилией.
Ответный удар, несокрушимый и тем более страшный, что был нанесен в открытую, поверг чемпиона наземь. Это был нокаут, и хотя Мартене сделал последнюю жалкую попытку, он уже понял, что побежден.
- Значит, вы совсем забыли время замужества?
- Нет! - Алиса выпрямилась, глаза ее зажглись гневом.Я ничего не забыла. Каждый час этого проклятого года врезан в мою память, потому что был наполнен страхом и ненавистью. И этой ненависти мне хватит до конца жизни.
Второй удар добил лежачего. Когда Алиса дошла до стойки и обернулась, шестой столик опустел. Не было ни незнакомца, ни обоих спортсменов. Только смятые ассигнации сиротливо темнели на скатерти.
- Что с тобой, дорогуша? - участливо спросила Кора, обнимая Алису за плечи.- Приставал, да? На тебе лица нет. Да плюнь ты на них, все они скоты. Выпей-ка скорей, пока босс не видит.
- Я встретила мертвеца,- сказала Алиса, ставя на стойку пустую рюмку.Злого духа, вышедшего из могилы!
- Ты с ума сошла! - Кора отшатнулась.- Как это понимать?
- В прямом смысле. Но не бойся,- Алиса мрачно рассмеялась.- Я прогнала его обратно в преисподнюю.
Мартене подошел к окну и потянул толстые шелковые шнуры.
Они были скользкие и прохладные на ощупь, будто меж пальцев струился тугой поток воды. Гардины, тихо шурша, уползли в стороны, и Мартене остался один на один с городом, где прошло его детство.
Ночь. Ни луны, ни звезд. Погашены все фонари: в этот час добропорядочным гражданам незачем шататься по улицам.
Смутные силуэты зданий со слепыми провалами окон только подчеркивали мрак. Ночь была на земле, ночь была в человеке.
Свершилось самое страшное: он любил эту женщину. Любил по-прежнему или полюбил только сегодня - это уже значения не имеет. Он сразу узнал ее, узнал всем своим существом, каждой клеточкой изнывающего в тоске тела, и на мгновение знакомое безумие овладело им: кинуться в молниеносном прыжке, схватить ее, прижать к себе так, чтобы прервалось дыхание, ошеломленную, кипящую гневом, но где-то в душе уже покоренную, покорную этим порывом, и бежать, бежать с дорогой добычей... Но мгновение прошло, а Мартене не тронулся с места.
Он совсем забыл, что в его теле два человека. Отважному решительному боксеру все время преграждал путь мягкотелый благовоспитанный чиновник с безупречной биографией, не совершивший ни одного предосудительного поступка. И Мартене понял, что никогда уже не решится нарушить закон.
Внезапный страх охватил его, страх перед последствиями не совершенного преступления. Поддался он порыву, и снова казнь...
Тогда в этом теле появится третий... А им и двоим в нем тесно, Мартене напрягся, словно стремился вырваться из давящей оболочки.
Куда идти теперь? Он сел на кровать и начал раскачиваться из стороны в сторону, обхватив голову руками. Обратно в Австралию к высокопарно-целомудренным речам в гостиных и тайным выпивкам за шторой. Об этом и речи быть не может. Нет на Земле ему места.
А почему нет? Мартене вскочил на ноги и рассмеялся тем сухим холодным смехом, который приводил в содрогание противников и их тренеров.
1 2 3 4