Она довольно смело уселась на мотоцикл позади Карло, крепко обняла его за талию, и они отправились в путь. К удивлению Халин, поместье оказалось чрезвычайно большим. Они мчались мимо колосящихся пшеничных полей, лавировали в оливковых рощах и, наконец, остановились у склона холма, поросшего виноградной лозой.
Карло, чья холодная ярость давно угасла, объяснил, что Сицилия — это житница, «хлебная корзинка» Италии. На этой плодородной земле произрастало все, что угодно, и поместье не только удовлетворяло собственные нужды, но и приносило доход.
Хэлин улыбнулась, вспоминая их прогулку меж длинных рядов виноградника. Она сорвала виноградинку и хотела было бросить ее в рот, как Карло буквально выбил ее у нее из пальцев.
— Да, я говорил, что это столовый сорт для еды, сага, но сначала надо бы помыть.
Она бросила на него озорной взгляд, положила одну руку на крутое бедро, закинула другую за голову и пропела:
«Очисть мне виноградинку, дорогой», подражая кинозвезде Мае Вест.
Карло расхохотался и занялся именно этим.
— Да я просто пошутила, Карло, не нужно, — засмеялась она.
— Отчего же. Разве не знаешь, для тебя я что угодно сделаю. Ну-ка, открой рот, — попросил он, выбрав особенно крупную виноградину. Она послушно исполнила просьбу, как вдруг он накрыл ее рот своим. Нежное прикосновение его языка пронзило ее, как стрелой, томительным желанием, Когда ей, наконец, удалось заговорить, она хрипло спросила:
— Что случилось с моей виноградинкой?
Привлекая ее к себе и опускаясь вместе с ней на траву, Карло пробормотал:
— Я уронил ее. Не мог устоять перед соблазном твоих раскрывшихся губ. — Его рот снова накрыл ее губы, он навалился на нее всем телом, вдавливая в мягкую землю. Шли долгие секунды, и единственным звуком было тяжелое биение их сердец. Вдруг тишину нарушил голос:
— Patrono, вам что, нехорошо?
Карло дернулся, как будто в него выстрелили, и приподнявшись на локтях, повернул голову.
— Хорошо. Хорошо, Padre. Я прекрасно себя чувствую. Только тогда Хэлин поняла, что кто-то стоит у ног Карло и, очевидно, не замечает ее. Тело Хэлин было перекрыто намного более крупной фигурой Карло. Она почувствовала, как откуда-то изнутри на нее накатываются спазмы смеха. И тут голос начал быстро удаляться, произнося:
— Scusi, scusi.
Взглянув вверх на Карло, она с изумлением увидела, что он покраснел. Его красивое лицо стало цвета свеклы.
— О, Карло! Вот уж не думала, что доживу до дня, когда ты покраснеешь, — прощебетала она. Он поднялся и поставил ее на ноги.
— Не понимаю, что тут смешного, Хэлина. Видишь ли, это был священник, а он — большой приятель Розы. К тому времени, как мы явимся к обеду, не только мой отец будет знать, что я балуюсь со своей женой в виноградниках, а, наверное, все, кто тут есть в поместье.
— И что, это так ужасно? — спросила она, все еще смеясь. Застенчиво улыбаясь, он взял ее за руку, отвел к мотоциклу и сказал:
— Нет, ты права, это не имеет значения. Просто не очень укрепляет мой имидж международного финансиста, а?
Что касается слухов, он оказался прав. За обедом сразу стало ясно, что старик знает о случившемся, и с трудом скрывает свое веселое настроение, вызванное этим событием. Карло же метал в сторону отца смертоносные, как кинжал, взоры, предупреждая тем самым, чтобы тот, не дай Бог, не расхохотался. После обеда, когда отец вкрадчиво предложил им остаться на ночь, чтобы сэкономить время, Хэлин показалось, что Карло вот-вот хватит удар. Понятное дело, не успел он вымолвить и слова, как она тут же дала согласие.
Позднее, в старой спальне Карло, где ничего не изменилось со времен его отрочества, включая фотоснимок Софи Лорен на стене, она дразнила его, что он предпочитает брюнеток. Еще позднее, она не оказала ему никакого сопротивления, когда он потянул ее на узкую кровать. В эту ночь она подошла вплотную к тому, чтобы полностью потерять всю свою волю. Карло занимался любовью с медленной томительной нежностью. Таким он никогда раньше не был.
Это настроение сохранилось и на следующий день, когда после полудня они отправились к Алдо и Анне. Дети все зазывали Карло поплавать в бассейне, но он наотрез отказывался. Когда Хэлин поддержала ребячьи просьбы, он взял ее под руку и отвел в сторону. К ее удивлению, он объяснил вполголоса, что у Него на спине и плечах — весьма красноречивые царапины, и он не хочет раздеваться при всех, чтобы не поставить ее в неловкое положение. Хэлин, которой это и в голову не приходило, была тронута искренней заботой, светившейся в его глазах вместо привычной насмешки. В неосознанном порыве благодарности, она потянулась к нему и погладила его широкие плечи.
Карло улыбнулся ей, промолвив:
— Знаешь, сейчас ты приласкала меня по своей воле впервые за два года.
Ее руки замерли у него на плечах, их глаза встретились. Он хотел было что-то добавить, но все резко изменил приезд Катерины. За каких-то полчаса, которые она пробыла с ними, Катерина сумела испортить настроение всем, кроме Карло. Она прикрикнула на детей, чтобы они угомонились, выговорила Анне, что та слишком потакает детям, буквально повисла на Карло, в то же время осыпая Хэлин очаровательными улыбками, сказала ей, что она выглядит утомленной, добавив, что она-то, Катерина, хорошо знает, как сильно Карло может утомить.
Хэлин сказала себе, что должна быть благодарна Катерине за то, что та пришла. По крайней мере эта женщина вывела ее из того зачарованного состояния, в котором она находилась весь уик-энд и грубо напомнила об обстоятельствах ее, Хэлин, брака.
Сидеть в кровати — не значит готовиться к выходу в свет. Хэлин решительно встала и направилась к туалетному столику. В конце концов ей предстоит разобраться в своих противоречивых чувствах, которые возбуждал в ней ее всемогущий муж. Но не сейчас, не сегодня вечером, когда ее ждет общество этой сексуальной Катерины. Даже если у Карло ничего и не было с Катериной, оставались еще те слова, которые он произнес в брачную ночь. Он ждал шесть лет, чтобы отомстить….
Глава 9
Хэлин внимательно разглядывала в зеркале свою полуобнаженную фигуру. Неплохо, совсем неплохо… Ее кожа покрылась темно-золотистым загаром, пряди волос спереди выцвели под солнцем почти досветла, что создавало очень приятный для глаза эффект. Расположившись за туалетным столиком, она расчесывала свои длинные волосы, пока они не стали сиять, как листок сусального золота. Затем, отделив пряди с боков, заплела их в косички и уложила короной наверху; основная же масса волос ниспадала сзади на плечи. Потом приступила к макияжу, используя на этот раз косметику щедрее обычного: осторожно подвела свои большие глаза тонким серым карандашом, а ресницы — темно-коричневой тушью. Веки оттенила бледно-зеленым, наложив ближе к вискам более темный тон. Удовлетворившись результатом, она подошла к гардеробу, выбрала один из туалетов, который купил для нее Карло, и надела его. Это было облегающее платье из белого крепа без рукавов со стоячим воротничком и декольте; талию перехватывал узкий пояс в тон. Прямая юбка была до пола, но со скрытым разрезом сбоку, доходившим почти до бедра. Ее ножки скользнули в открытые туфельки с высокими, трехдюймовыми каблуками. Бросив последний взгляд в зеркало, она прыснула на себя из баллончика любимыми духами «Мисс Диор».
«Катерины всех стран, берегитесь!» — пробормотала Хэлин себе под нос, повернулась на каблуках и пошла вниз.
Томассо невозмутимо воспринял известие, что ему придется везти ее в Палермо, хотя никто не предупредил его заранее. Когда они подъехали к дому, он настоял, чтобы проводить ее в офис мужа. Лифт остановился на двенадцатом этаже. Хэлин проследовала за Томассо через просторный холл к двери, которая, как она думала, ведет в офис Карло. Однако это оказались не служебные помещения, а жилая квартира, занимавшая весь верхний этаж дома.
Карло открыл дверь сам. На нем был темно-коричневый махровый халат, доходивший до середины икр. А под халатом, видимо, ничего. Он вежливо отослал Томассо, взял Хэлин за руку и провел ее через маленький холл в гостиную, промолвив:
— Налей себе чего-нибудь выпить, сага, а я тем временем закончу одеваться. — Он повернулся и исчез за боковой дверью. Хэлин осталась стоять в одиночестве, оглядываясь с открытым от изумления ртом.
Это была уютная комната, отделанная твидовыми тканями в теплых коричневых тонах. Очень мужская комната, очень в духе Карло. Ей никогда не приходило в голову, что у него есть квартира в городе. Она подошла к огромному окну, воззрилась на балкон, но глаза ее ничего не видели. Какой же глупышкой она была! Неудивительно, что он частенько поздно являлся домой — видимо, развлекался здесь с подружками. Внутри у нее все содрогнулось от разочарования. Не было смысла обманывать себя: эти предположения ей не нравились, ни вот столечко. Но, быть может, она не права, быть может, это не его квартира? Она повернулась на скрип двери и увидела приближавшегося Карло в безупречном белом пиджаке.
— Это твоя квартира? — спросила она. Ее взгляд метнулся с его высокой фигуры на лицо.
— Конечно. Мне принадлежит все здание, — ответил он, широко улыбаясь. — Почему ты спрашиваешь? Чья, ты думала, это квартира, Катерины?
Чувство протеста подкатило у нее, как желчь, куда-то к горлу: как он посмел так открыто насмехаться над ней! — Ты никогда не говорил, что у тебя есть квартира в городе, — произнесла она тоном обвинителя.
— А ты никогда не спрашивала. — Его темные глаза с задумчивостью разглядывали ее раскрасневшееся лицо. — После свадьбы и по сей день ты не проявляла никакого интереса к тому, где я бываю, что делаю. Откуда вдруг такое любопытство?
У нее не было объяснения, во всяком случае такого, какое она хотела бы ему дать. Не в состоянии выдержать его изучающий взгляд, она отвернулась к окну, пробормотав:
— Просто никогда не думала, что у тебя есть квартира.
— У меня их целых три, сага. Еще одна в Риме, другая — в Буэнос-Айресе. — Не стоило поворачиваться к нему спиной, потому что он сразу обнял ее, одна рука легла ей под грудь, другая на живот.
— Составить тебе список всех моих богатств? — мягко спросил он. Его теплое дыхание щекотало ей ухо.
— Не стоит, — выдавила она из себя, чувствуя, что его близость уже включила какой-то тревожный звоночек у нее в голове.
Она ощутила, как ее обволакивает жар его тела, и залилась пунцовой краской. А он прошептал:
— Ты уже знаешь, какое у меня самое главное богатство.
— Нет! — вскрикнула она. Его ладонь чашечкой накрыла ей грудь, а другая нежно гладила живот.
— Конечно же, знаешь, mia sposa. Это ты сама, — усмехнулся он. Хэлин не ожидала, что эти слова доставят ей столько удовольствия. С большим трудом она удержалась, чтобы не прижаться к нему всей спиной. И была рада, что не сделала этого, потому что он тут же напомнил ей, почему именно они поженились.
— Тебе не приходило в голову, Хэлин, что, может быть, внутри тебя уже растет мой ребенок?
Она не ответила на это провокационное замечание и высвободилась из его объятий. Ей не хотелось признаваться, как это больно, когда на тебя смотрят, как на какой-то инкубатор.
— Нам пора, — только и смогла она сказать и поспешно направилась к двери.
Дом у Катерины был великолепный. Расположенный на вершине холма, с видом на море и с крутой, ведущей к нему дорогой, он выглядел на фоне вечернего неба, как созвездие огней. Карло ввел жену под руку в огромную гостиную, полную гостей. Как показалось изумленной Хэлин, здесь собралась половина всех жителей Палермо. На террасу и в сад вели массивные открытые двери. Деревья во внутреннем дворике были украшены разноцветными лампочками, а стулья расставлены в круг — посредине образовалась небольшая площадка для танцев.
Только они вошли в комнату, как там же появилась хозяйка. Она выглядела чертовски сексуально в каком-то красном лоскутке, который должен был сойти за платье. Катерина мгновенно схватила Карло за руку и повела его в угол комнаты, где был устроен бар. А Хэлин побрела вслед за ними, ощущая себя какой-то запасной частью. Это будет та еще вечеринка, уже поняла она.
У бара Катерина возвела на Хэлин свои большие карие очи и промолвила, ах как ласково:
— Знаешь, Хэлин, понять не могу, как это мы с тобой не встретились раньше. Лишь несколько дней назад Карло сказал мне, кто ты такая. Оказывается, мы в некотором смысле родственники — через моего покойного мужа. Удивительно, правда?
Хэлин это вовсе не казалось удивительным. Она прекрасно понимала ту единственную причину, которая заставила Катерину сказать то, что та сказала. А именно: дать Хэлин понять, что она, Катерина, встречается с ее мужем. Сюрпризом это не было. Тем более, что Хэлин часом раньше узнала о существовании у Карло городской квартиры. Но мысль о том, как они вдвоем развлекаются в этой квартире, пронзила сердце Хэлин острой, как нож, болью.
Возможно, именно поэтому она ехидно ответила:
— Да, удивительно. Так что, по сути, мне надо бы называть тебя тетушка Катерина.
Той — а она была старше — это очень не понравилось. Катерина подала Карло стакан со спиртным, метнула на Хэлин злобный взгляд и сказала:
— Не стоит, дорогая. Зови меня просто Катерина, этого достаточно. — Затем она добавила:
— Налей себе что-нибудь выпить, Хэлин. — Бросив многозначительный взгляд на стакан, который держал Карло, она продолжала:
— А что предпочитает пить Карло, уж это-то я знаю прекрасно.
Хэлин не смогла удержаться — ее губы расползлись в улыбке. Эта Катерина была прямолинейна в своих подковырках до смешного. Но она, Хэлин, не позволит крутить собой, как им вздумается.
— Спасибо, Катерина. Конечно же, ты знаешь, что он обычно пьет. — Подняв глаза на мужа, она язвительно добавила:
— Ты и, без сомнения, несколько сотен других женщин. — Хэлин заметила, как в глазах Карло мелькнул проблеск гнева, однако прежде чем он успел вымолвить слово, она одарила его ослепительной, но деланной улыбкой и добавила:
— Хочется на свежий воздух. С вашего обоюдного разрешения, я удаляюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26