Аксессуары для ванной, цена великолепная
– Не будь я внучатой племянницей Эдит, быть может, кто-то и возмутился бы, но бабушку у нас все уважают: в молодости она воевала, за независимость и была лично знакома со всеми выдающимися людьми Америки. Если женщине оказывают честь своими визитами президенты, ни у кого не возникнет желания критиковать ее.– Судя по вашим рассказам, ваша бабушка очень интересная женщина. Жаль, что она не приехала с вами.– Если бы она была помоложе, обязательно бы поехала и сейчас уже читала бы Джорджу лекцию о всеобщем равенстве, которое дает ему полное право не пресмыкаться перед вами.– Вряд ли Англии нужны заезжие радикалы – у нас произрастает много своих. А Джордж, кстати, передо мной вовсе не пресмыкается – просто он знает, что фамильярность мужчины в отношениях с молодой дамой, тем более наедине, в столь ранний час, может вызывать подозрения.– Понимаю. Однако ведь сейчас я тоже наедине с мужчиной, не так ли? Разве это не вызывает подозрений?Вопрос застал Верджила врасплох. Насмешливая улыбка Бьянки указывала на то, что мисс Кенвуд вовсе не наивная школьница, не сведущая в том, что может произойти между мужчиной и женщиной, когда они надолго остаются наедине.– Я ваш опекун – это все равно что родитель.Бьянка разразилась звонким мелодичным смехом.– Вот уж не дай Бог, мистер Дюклерк, – у такого отца, как вы, я выросла бы прескучной занудой.– Вы хотите сказать, что у скучных отцов бывают скучные дочери? – И это она, обуза на мою шею, намекает на то, что я скучный мужчина! Нехотя Верджил признался себе, что желание доказать Бьянке обратное преследовало его с того самого момента, как он увидел ее на конюшне.– Нет, сэр. Я имею в виду, что у чересчур педантичных отцов бывают очень ограниченные дочери.– Ваше менее традиционное воспитание вас ограниченной, я полагаю, не сделало.Бьянка повернулась и, устремив на Верджила огромные голубые глаза, долго и пристально смотрела на него, словно видела насквозь и могла прочесть в его душе плохо скрытые непристойные мысли, которые обнаружил его импульсивный, грубый вопрос. Этот проницательный, открытый взгляд так ошеломил виконта, что Бьянка, заметив его состояние, была почти готова успокаивать его.– Я не ограниченная, потому что у меня за плечами есть кое-какой жизненный опыт, мистер Дюклерк. Когда умер отец, матери пришлось содержать нас обеих, и она вернулась на сцену, чтобы петь. Мне тогда было одиннадцать. Последующие шесть лет прошли для нас в переездах.Жизненный опыт. Когда умерла мать, Бьянке шел семнадцатый год. Хорошенькая девочка всюду следовала за матерью, профессия которой, безусловно, обязывала ее нравиться мужчинам.– Я на месте вашей матери предпочел бы оставить вас с теткой, а не возить с собой по городам и весям.– Да, вы бы решили именно так. – Этой фразой Бьянка намекала на его предсказуемость абсолютно во всем. – Я бы и сама на это не согласилась, тем более сразу после смерти отца, но матери требовался кто-то, кто бы мог о ней заботиться. Она была не очень-то практичной женщиной. Все хлопоты, связанные с переездами, лежали на мне.– Весьма странная роль для ребенка.– Ребенку пришлось стать взрослым. К тому же все это не планировалось заранее, а сложилось само собой: я взяла дела в свои руки, когда оказалось, что мать с ними не справляется.Не ребенок, а взрослый.– Должно быть, последующая жизнь с теткой показалась вам очень скучной…– Я была к этому готова. Смерть матери лишила меня жизненных сил, и мне потребовалось время, чтобы все как следует обдумать. Я пришла в себя, только когда бабушка Эдит наняла для меня преподавателя музыки.Верджил попытался представить рано повзрослевшую девушку и ее взбалмошную мать: бесконечные выступления в церквах и концертных залах провинциальных городишек с шумливой, неотесанной публикой и маленькая белокурая девушка, которая сговаривается насчет транспорта и ведет денежные дела. Очевидно, это и в самом деле воспитывает характер.И все-таки такое детство – явление ненормальное. Ни беззаботных игр, ни друзей – вся надежда только на себя. Верджилу стало немного жаль Бьянку, а ее жизнестойкость вызвала невольное уважение, хотя это чувство и могло в дальнейшем осложнить ему жизнь.Они ехали без цели, наугад и, в конце концов, оказались у южного берега озера. Верджил направил лошадь по шедшей вдоль берега дороге. При виде места, где она вчера позволила себе столь легкомысленное поведение, мисс Кенвуд, к досаде виконта, не выказала ровно никакого волнения.– Наша семья живет в этих краях со времен норманнского завоевания, – заметил Верджил, стремясь произвести на Бьянку впечатление рассказом об истории своей семьи и заранее подготовить ее к ухаживаниям со стороны Данте. – Это озеро дало название и нашей фамилии, и нашему поместью – «чистое озеро». Дюклерк – это искаженное du clair lac. Родом из мест поблизости от чистого озера (фр.)
– Времена норманнского завоевания! Предки Кенвудов тогда, верно, еще жили в лачугах.– Что ж, деньги способны устранить подобное неравенство.– Какие демократичные взгляды, мистер Дюклерк! Почти как в Америке.Верджил выехал на тропу, ведущую к фермам.– Можете на этом остановиться – вы уже дали мне возможность понять вашу точку зрения.– Остановиться на чем?– Перестать обращаться ко мне «мистер Дюклерк».– Я вовсе не хотела вас обидеть. Бабушка Эдит взяла с меня обещание не преклонять головы ни перед кем из аристократов, даже если это будет сам король.– Бывающие здесь с визитом дипломаты из вашей страны следуют установившимся местным традициям, как и простые приезжие.– Я не дипломат, а бабушка Эдит…– Да-да, революция и прочее. Если обращение ко мне «лорд Леклер» способно вызвать призрак Вашингтона, обрушивающего на вашу голову проклятия, то тогда можете называть меня просто Леклер.– Какое великодушие! В таком случае вы, наверное, должны называть меня просто Бьянкой.Верджил определенно предпочел бы этого не делать – даже незначительная фамильярность в отношениях с этой молодой женщиной порождала в нем чувства, от которых он испытывал неловкость. Она была его подопечной и скоро должна стать женой его брата, да и ко всему прочему он находил ее, по меньшей мере, несносной. И все же вопреки всему в нем медленно закипало, разливаясь по венам, какое-то неведомое чувство: оно влекло его к ней и сбивало с толку. Время от времени это чувство вырывалось, производя маленькие взрывы, совершенно не приемлемые в данных обстоятельствах. Верджил не сомневался, что каждый раз, когда он решится называть ее Бьянкой, один из этих пузырьков будет лопаться.– На мой взгляд, это слишком фамильярно.– Ну, тогда и Леклер для меня, пожалуй, тоже слишком фамильярно. – Бьянка вскинула голову. – Придумала. Я буду называть вас дядя Верджил. Вы же сказали, что опекун все равно что отец, но называть вас «папа» довольно нелепо.И впрямь – дядя. Верджил заглянул под опущенные поля ее шляпки и заметил скользнувшую по губам Бьянки легкую улыбку. Она подтрунивала над ним, а он все время попадался на ее удочку. Хуже того, вызывающие двусмысленности и взгляды искоса делали ее очень земной, отчего кровь Верджила ни на минуту не прекращала кипеть.– Дядя Верджил, мы на границе с Вудли?– Вудли находится прямо за этой горой. С вершины вы сможете увидеть дом. Хотите подняться наверх?Бьянка кивнула. От внимания Верджила не укрылось, что она направилась по самой удобной тропе.
Бьянка поднялась на вершину, с которой как на ладони были видны расстилавшиеся перед Вудли поля. Вдалеке вырисовывался особняк колоссальных размеров, возведенный вдохновленным идеями классицизма Адамом Кенвудом.– Очень большой, правда?– Да, – спокойно проговорил Верджил, но Бьянка расслышала в его тоне неодобрение. Чрезмерно большой, вульгарный в своей массивности, дом казался тем более безвкусным, что был резиденцией новоиспеченного баронета, нувориша до кончиков ногтей. Должно быть, Верджил поддерживал с Адамом приятельские отношения, иначе дед никогда не назначил бы его ее опекуном. Однако даже при этом в глазах аристократа, ведущего свою родословную со времен норманнского завоевания, коим являлся Верджил, старый делец оставался лишь тем, кем был всегда.Однако пренебрежительное отношение виконта не слишком обидело Бьянку – она и сама придерживалась относительно деда того же мнения. Хоть Адам Кенвуд и оставил ей состояние, она все равно ненавидела его. Если бы он завещал свой дом ей, она сожгла бы его дотла. Он совершил великий грех, и Бьянка ни минуты не сомневалась, что на его совести немало других преступлений.Пустив кобылу легким галопом, девушка поскакала через поля, и Верджил последовал за ней. Перед домом они остановились.– Будьте любезны, помогите мне сойти.– Эту собственность, мисс Кенвуд, унаследовал ваш кузен, который еще не вернулся из Франции. Прежде чем побывать в доме, вам следует подождать, пока он тут обоснуется. Дом заперт уже в течение долгих месяцев; сейчас за имуществом присматривают лишь несколько слуг.– Вообще-то мой кузен возвратился еще неделю назад, но потом снова уехал на несколько дней в Лондон. Или помогите мне сойти, или я спрыгну с лошади сама, а это будет выглядеть некрасиво.Пожав плечами, Верджил помог ей спешиться.– Вы желаете войти внутрь, не так ли?– Мой кузен Найджел стал наследником дома и земли, но мне оставлено личное имущество деда, и я хочу на него взглянуть. Если вы объясните, кто я такая и какие у меня права, прислуга позволит мне осмотреть дом.Верджил выполнил просьбу Бьянки с готовностью, которой она от него не ожидала. Уговорив слуг впустить их, он проследовал за ней в кабинет Адама Кенвуда.Бьянка встала посреди комнаты и вдохнула воздух, который еще помнил ее деда. Внизу стены были обшиты деревом, в углу располагался огромный письменный стол. Полки заполняли подшивки документов и гроссбухи, остальные бумаги кучей лежали в деревянных ящиках, размещенных вдоль одной из стен и возле одного из сундуков.Бьянка почувствовала, что Верджил наблюдает за ней, и обернулась.– Вы хорошо были с ним знакомы? – спросила она.– Построив Вудли, ваш дед свел дружбу с моим старшим братом, Милтоном, а после смерти Милтона я тоже сошелся с ним довольно близко.– У вас передо мной преимущество. Я знала, что у меня в Англии есть дед, но родители никогда о нем не рассказывали. Став постарше, я поняла, что этот старик оставил отца прозябать в нищете, в то время как сам имел все это. – Она обвела вокруг рукой, указывая на роскошную обстановку.Верджил медленно вошел в комнату и остановил взгляд на ящиках.– Ваш дед сколотил немалое состояние на морских грузовых перевозках и прочей торговле. В начале наполеоновских войн его корабли сослужили неоценимую службу правительству, и за это король пожаловал ему титул баронета. Как и большинство подобных ему новоиспеченных аристократов, он хотел сделать из своего сына настоящего джентльмена, дал ему образование. Но у вашего отца, судя по всему, были иные планы, и он уехал в Америку.– Полагаю, причиной их отчуждения стало не решение отца переселиться в Америку, а скорее его женитьба на моей матери, которая считалась неподходящей парой для сына того, кто всеми силами пробивает себе путь в светское общество.Верджил вытащил из ящика подшивку документов и быстро пролистал их.– Как я уже упоминал, ее профессия здесь считается в некотором смысле неприличной.– Подозреваю, что она везде такова, но моя мать была лучше многих хотя бы потому, что состояла в родственных отношениях с бабушкой Эдит. Выйдя замуж за отца, она перестала выступать. Отец преподавал, а она, несмотря на бедность, умудрялась прекрасно справляться с хозяйством и поддерживать порядок в доме. Но старику этого казалось мало.Верджил отправил документы обратно в ящик и, порывшись, достал оттуда другую подшивку.– Однако в конце жизни он вспомнил о вас.– К сожалению, конец этот пришел слишком поздно.– Вы очень жестоки.Что ж, жизнь – жестокая штука. Бьянка нахмурилась.– Крошечная частица его состояния могла избавить мою мать от горя и, возможно, даже спасла бы ей жизнь. Она сгорела от лихорадки во время одной из наших поездок.Верджил оторвался от изучения бумаг и поднял глаза, словно его подопечная сказала что-то чрезвычайно интересное.– Понимаю. И теперь вы отомстите Адаму за ее смерть, пустив его состояние на то, чтобы стать певицей, как та женщина, от которой он отрекся.Обвинение Верджила разозлило Бьянку.– Вы все опошляете. Я избрала для себя карьеру оперной певицы задолго до того, как узнала о наследстве. – Она снова оглядела комнату. – Хотя, как вы сами подсказываете, в том, чтобы с помощью его денег сделаться тем, что дед презирал, есть определенная справедливость.– Это скорее шутка, нежели справедливость. Пока вы не очень увлеклись ею, я должен сообщить, что вам известна не вся правда о деде.– И что же мне неизвестно?– Видите ли, вовсе не он был инициатором разрыва отношений, а ваш отец.– Я в это не верю.– Хотите верьте, хотите нет, но Адам говорил именно так.Хотя данное уточнение не изменило намерения Бьянки восстановить справедливость, оно растопило лед, сковавший однажды ее сердце, когда она в съемной квартире где-то на краю земли, в Богом забытом захолустье, смотрела на задыхающуюся от кашля мать.– Он сказал, что, узнав об этом, вы не будете считать его холодным и бессердечным.– Мое мнение его не очень-то занимало.– Тогда, значит, он лгал себе, стремясь очиститься перед смертью.– Возможно.Бьянка посмотрела на подшивки документов. Вероятно, где-то здесь скрыта правда. Тут могли найтись и письма отца, и даже письма овдовевшей матери с просьбой о помощи.Казалось бы, прошлые дела теперь никого не волнуют, но Бьянке очень хотелось знать все обстоятельства давних событий. Собираясь использовать богатство этого человека, она хотела определить свое отношение к наследству: должна ли она принять его с благодарностью или вправе тратить деньги с легкостью, как ей заблагорассудится.– А можно узнать, что из этого принадлежит мне?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5 6 7
– Времена норманнского завоевания! Предки Кенвудов тогда, верно, еще жили в лачугах.– Что ж, деньги способны устранить подобное неравенство.– Какие демократичные взгляды, мистер Дюклерк! Почти как в Америке.Верджил выехал на тропу, ведущую к фермам.– Можете на этом остановиться – вы уже дали мне возможность понять вашу точку зрения.– Остановиться на чем?– Перестать обращаться ко мне «мистер Дюклерк».– Я вовсе не хотела вас обидеть. Бабушка Эдит взяла с меня обещание не преклонять головы ни перед кем из аристократов, даже если это будет сам король.– Бывающие здесь с визитом дипломаты из вашей страны следуют установившимся местным традициям, как и простые приезжие.– Я не дипломат, а бабушка Эдит…– Да-да, революция и прочее. Если обращение ко мне «лорд Леклер» способно вызвать призрак Вашингтона, обрушивающего на вашу голову проклятия, то тогда можете называть меня просто Леклер.– Какое великодушие! В таком случае вы, наверное, должны называть меня просто Бьянкой.Верджил определенно предпочел бы этого не делать – даже незначительная фамильярность в отношениях с этой молодой женщиной порождала в нем чувства, от которых он испытывал неловкость. Она была его подопечной и скоро должна стать женой его брата, да и ко всему прочему он находил ее, по меньшей мере, несносной. И все же вопреки всему в нем медленно закипало, разливаясь по венам, какое-то неведомое чувство: оно влекло его к ней и сбивало с толку. Время от времени это чувство вырывалось, производя маленькие взрывы, совершенно не приемлемые в данных обстоятельствах. Верджил не сомневался, что каждый раз, когда он решится называть ее Бьянкой, один из этих пузырьков будет лопаться.– На мой взгляд, это слишком фамильярно.– Ну, тогда и Леклер для меня, пожалуй, тоже слишком фамильярно. – Бьянка вскинула голову. – Придумала. Я буду называть вас дядя Верджил. Вы же сказали, что опекун все равно что отец, но называть вас «папа» довольно нелепо.И впрямь – дядя. Верджил заглянул под опущенные поля ее шляпки и заметил скользнувшую по губам Бьянки легкую улыбку. Она подтрунивала над ним, а он все время попадался на ее удочку. Хуже того, вызывающие двусмысленности и взгляды искоса делали ее очень земной, отчего кровь Верджила ни на минуту не прекращала кипеть.– Дядя Верджил, мы на границе с Вудли?– Вудли находится прямо за этой горой. С вершины вы сможете увидеть дом. Хотите подняться наверх?Бьянка кивнула. От внимания Верджила не укрылось, что она направилась по самой удобной тропе.
Бьянка поднялась на вершину, с которой как на ладони были видны расстилавшиеся перед Вудли поля. Вдалеке вырисовывался особняк колоссальных размеров, возведенный вдохновленным идеями классицизма Адамом Кенвудом.– Очень большой, правда?– Да, – спокойно проговорил Верджил, но Бьянка расслышала в его тоне неодобрение. Чрезмерно большой, вульгарный в своей массивности, дом казался тем более безвкусным, что был резиденцией новоиспеченного баронета, нувориша до кончиков ногтей. Должно быть, Верджил поддерживал с Адамом приятельские отношения, иначе дед никогда не назначил бы его ее опекуном. Однако даже при этом в глазах аристократа, ведущего свою родословную со времен норманнского завоевания, коим являлся Верджил, старый делец оставался лишь тем, кем был всегда.Однако пренебрежительное отношение виконта не слишком обидело Бьянку – она и сама придерживалась относительно деда того же мнения. Хоть Адам Кенвуд и оставил ей состояние, она все равно ненавидела его. Если бы он завещал свой дом ей, она сожгла бы его дотла. Он совершил великий грех, и Бьянка ни минуты не сомневалась, что на его совести немало других преступлений.Пустив кобылу легким галопом, девушка поскакала через поля, и Верджил последовал за ней. Перед домом они остановились.– Будьте любезны, помогите мне сойти.– Эту собственность, мисс Кенвуд, унаследовал ваш кузен, который еще не вернулся из Франции. Прежде чем побывать в доме, вам следует подождать, пока он тут обоснуется. Дом заперт уже в течение долгих месяцев; сейчас за имуществом присматривают лишь несколько слуг.– Вообще-то мой кузен возвратился еще неделю назад, но потом снова уехал на несколько дней в Лондон. Или помогите мне сойти, или я спрыгну с лошади сама, а это будет выглядеть некрасиво.Пожав плечами, Верджил помог ей спешиться.– Вы желаете войти внутрь, не так ли?– Мой кузен Найджел стал наследником дома и земли, но мне оставлено личное имущество деда, и я хочу на него взглянуть. Если вы объясните, кто я такая и какие у меня права, прислуга позволит мне осмотреть дом.Верджил выполнил просьбу Бьянки с готовностью, которой она от него не ожидала. Уговорив слуг впустить их, он проследовал за ней в кабинет Адама Кенвуда.Бьянка встала посреди комнаты и вдохнула воздух, который еще помнил ее деда. Внизу стены были обшиты деревом, в углу располагался огромный письменный стол. Полки заполняли подшивки документов и гроссбухи, остальные бумаги кучей лежали в деревянных ящиках, размещенных вдоль одной из стен и возле одного из сундуков.Бьянка почувствовала, что Верджил наблюдает за ней, и обернулась.– Вы хорошо были с ним знакомы? – спросила она.– Построив Вудли, ваш дед свел дружбу с моим старшим братом, Милтоном, а после смерти Милтона я тоже сошелся с ним довольно близко.– У вас передо мной преимущество. Я знала, что у меня в Англии есть дед, но родители никогда о нем не рассказывали. Став постарше, я поняла, что этот старик оставил отца прозябать в нищете, в то время как сам имел все это. – Она обвела вокруг рукой, указывая на роскошную обстановку.Верджил медленно вошел в комнату и остановил взгляд на ящиках.– Ваш дед сколотил немалое состояние на морских грузовых перевозках и прочей торговле. В начале наполеоновских войн его корабли сослужили неоценимую службу правительству, и за это король пожаловал ему титул баронета. Как и большинство подобных ему новоиспеченных аристократов, он хотел сделать из своего сына настоящего джентльмена, дал ему образование. Но у вашего отца, судя по всему, были иные планы, и он уехал в Америку.– Полагаю, причиной их отчуждения стало не решение отца переселиться в Америку, а скорее его женитьба на моей матери, которая считалась неподходящей парой для сына того, кто всеми силами пробивает себе путь в светское общество.Верджил вытащил из ящика подшивку документов и быстро пролистал их.– Как я уже упоминал, ее профессия здесь считается в некотором смысле неприличной.– Подозреваю, что она везде такова, но моя мать была лучше многих хотя бы потому, что состояла в родственных отношениях с бабушкой Эдит. Выйдя замуж за отца, она перестала выступать. Отец преподавал, а она, несмотря на бедность, умудрялась прекрасно справляться с хозяйством и поддерживать порядок в доме. Но старику этого казалось мало.Верджил отправил документы обратно в ящик и, порывшись, достал оттуда другую подшивку.– Однако в конце жизни он вспомнил о вас.– К сожалению, конец этот пришел слишком поздно.– Вы очень жестоки.Что ж, жизнь – жестокая штука. Бьянка нахмурилась.– Крошечная частица его состояния могла избавить мою мать от горя и, возможно, даже спасла бы ей жизнь. Она сгорела от лихорадки во время одной из наших поездок.Верджил оторвался от изучения бумаг и поднял глаза, словно его подопечная сказала что-то чрезвычайно интересное.– Понимаю. И теперь вы отомстите Адаму за ее смерть, пустив его состояние на то, чтобы стать певицей, как та женщина, от которой он отрекся.Обвинение Верджила разозлило Бьянку.– Вы все опошляете. Я избрала для себя карьеру оперной певицы задолго до того, как узнала о наследстве. – Она снова оглядела комнату. – Хотя, как вы сами подсказываете, в том, чтобы с помощью его денег сделаться тем, что дед презирал, есть определенная справедливость.– Это скорее шутка, нежели справедливость. Пока вы не очень увлеклись ею, я должен сообщить, что вам известна не вся правда о деде.– И что же мне неизвестно?– Видите ли, вовсе не он был инициатором разрыва отношений, а ваш отец.– Я в это не верю.– Хотите верьте, хотите нет, но Адам говорил именно так.Хотя данное уточнение не изменило намерения Бьянки восстановить справедливость, оно растопило лед, сковавший однажды ее сердце, когда она в съемной квартире где-то на краю земли, в Богом забытом захолустье, смотрела на задыхающуюся от кашля мать.– Он сказал, что, узнав об этом, вы не будете считать его холодным и бессердечным.– Мое мнение его не очень-то занимало.– Тогда, значит, он лгал себе, стремясь очиститься перед смертью.– Возможно.Бьянка посмотрела на подшивки документов. Вероятно, где-то здесь скрыта правда. Тут могли найтись и письма отца, и даже письма овдовевшей матери с просьбой о помощи.Казалось бы, прошлые дела теперь никого не волнуют, но Бьянке очень хотелось знать все обстоятельства давних событий. Собираясь использовать богатство этого человека, она хотела определить свое отношение к наследству: должна ли она принять его с благодарностью или вправе тратить деньги с легкостью, как ей заблагорассудится.– А можно узнать, что из этого принадлежит мне?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5 6 7