ПОНОМАРЕВ. Типа наркотика?
КУЛАГИН. Что-то вроде амнезии. То есть потеря памяти.
ДЕМЧЕНКО. Дальше давай…
КУЛАГИН. Одиссей испугался, что и другие, поев лотоса, впадут в забытьё, поэтому отдал приказ срочно покинуть остров…
ПОНОМАРЕВ. С бодуна так бывает. Это помнишь, а потом хлоп… и что там было? Потом опять помнишь и снова нихуя…
ДЕМЧЕНКО. А тут вообще караул. Прикинь, вообще ничего… Ни маманю, ни бабу свою, ни друзей… Да, не хотел бы я…
ПОНОМАРЕВ. Фиг знает. А может так бы оно и лучше было…
ДЕМЧЕНКО. Ты о чем?
ПОНОМАРЕВ. А что я в жизни много хорошего видел? Не, ну там детство понятно… А потом какая-то мудотень началась…
По стенам и полу казармы проходит мощная волна конвульсии. Табуретки и солдаты летят на пол. Грохот. Красный свет заливает помещение. Глубокий влажный вздох.
ПОНОМАРЕВ (орёт) . Я ничего не вижу! Я ничего не вижу!!! Ничего не вижу!!!
Демченко приподнимается и с силой бьет его ладонью по затылку. Пономарев продолжает орать, Демченко наваливается на него и заламывает ему за спину руку.
ДЕМЧЕНКО. Молчи сука!
ПОНОМАРЕВ. Больно!!! Отпусти!!!
ДЕМЧЕНКО. Заорешь – сломаю нахер, понял?
ПОНОМАРЕВ. Понял!
Демченко отпускает руку Пономарева, встает, одергивает гимнастерку. Перепуганный Кулагин тоже встает рядом испуганно озирается.
КУЛАГИН. Вот так оно бывает?
ДЕМЧЕНКО. Что, обосрался сын кулацкий? Ничего, и твоё время придёт. Да, сегодня как-то совсем сильно…
КУЛАГИН. Да вам и осталось-то неделя…
ДЕМЧЕНКО. Будет еще сильнее. Вставай, (наклоняется к Пономарёву) Миша, вставай давай… Ну, хватит валяться, вставай…
Пономарев тяжело встает, Демченко поднимает с пола табуретку. Пономарев плюхается на неё и закрывает ладонями лицо.
КУЛАГИН. Товарищ сержант, а свет вот так долго ещё будет?
ДЕМЧЕНКО. Сейчас всё кончится. Главное не орать и не дергаться, от этого только хуже…
КУЛАГИН. А почему?
ДЕМЧЕНКО. По кочану. Проверка. Она стенки сокращает, чтобы понять, сколько уже наружу готовы… Главное на это не вестись, типа нет никого. Придёт время, сами спокойно выйдем, а то блядь всякое бывает. Учи матчасть Кулагин.
Красный свет меняется на обычный.
ДЕМЧЕНКО. Ну, вот и всё. Кулагин приберись.
Кулагин опускается на четвереньки и начинает собирать конфеты и осколки разбитых стаканов. Пономарев отнимает от лица ладони. Осоловело оглядывается.
ПОНОМАРЕВ (тихо) . Я отсюда никуда не уйду. Никуда не уйду…
ДЕМЧЕНКО. Ты чего там бормочешь?
ПОНОМАРЕВ (смотрит на Демченко) Саш… я отсюда не уйду. Я останусь…
ДЕМЧЕНКО. Слушай, хватит фигнёй страдать, а? Мне эти твои отказы во уже где (проводит ладонью по горлу) . Не, ну скажи тебе что, правда, здесь хорошо?
ПОНОМАРЕВ. Хорошо…
ДЕМЧЕНКО. Да поверь, вот всё это кончится, выйдешь на улицу как свободный человек. В пивную зайдешь, в кино с бабой сходишь. Ну, поскучаешь недельку и всё, другая жизнь начнётся…
Пономарев опускает голову.
ДЕМЧЕНКО. Да понимаю я тебя! Ну, привык ты к этому всему…
КУЛАГИН. Я всё собрал. Сходить за кипятком?
ДЕМЧЕНКО. Сгинь вообще отсюда!
Кулагин, осторожно собирает осколки в пригоршню и поворачивается к выходу.
ПОНОМАРЕВ. Кулагин!
КУЛАГИН. Я.
ПОНОМАРЕВ. Ко мне!
Кулагин подходит к Пономареву. Пономарев встает и берет руки Кулагина в свои.
КУЛАГИН. Товарищ сержант, вы порежетесь!
ПОНОМАРЕВ. А ты за меня не переживай… Зови меня просто Миша. А ты у нас вроде как Игорь?
КУЛАГИН. Егор. Ну, можно и Игорь.
Пономарев разжимает ладони Кулагина и достает оттуда длинный осколок.
ДЕМЧЕНКО. Миша…
ПОНОМАРЕВ. Саш, я ведь тебе железно сказал… Я отсюда не уйду.
Пономарев одной рукой резко хватает Кулагина за шею, другой прижимает к его горлу осколок.
ДЕМЧЕНКО (вытягивает вперед руки) . Спокойно-спокойно… Всё нормально, всё нормально… Давай сейчас молодого за бутылкой отпустим и спокойно посидим, поговорим…
ПОНОМАРЕВ. Саш, ты лучше уходи отсюда. Я про тебя никому не скажу.
ДЕМЧЕНКО. Ну, зачем нам это всё? Всего неделя-то осталась…
ПОНОМАРЕВ. Это у тебя…
ДЕМЧЕНКО. Ну а через десять лет? Ну, я не знаю, сколько там тебе дадут… И что? Будешь всё время прикидываться, что тебя нет?
ПОНОМАРЕВ. Там дико и… холодно.
ДЕМЧЕНКО. Там тепло и … Ты же ни разу в метро ездил. Знаешь, как там хорошо? Темно, тепло, со всех сторон люди. Вот так вот набегаешься за день, залезешь в вагон, прижмешься к кому-нибудь, кра-со-та. А кстати! Там же постоянно кто-то требуется. На курсы машинистов пойдешь… А?
Демченко мягко ступая, вплотную подходит к Кулагину, аккуратно отводит от его горла руку Пономарева с зажатым в ней осколком. Затем резко отталкивает Кулагина и с размаха бьет Пономарева под ложечку, тот валится на пол, затем ударяет ногой под дых.
ДЕМЧЕНКО. Что блядь, будем на свет божий вылазить?!
ПОНОМАРЕВ (сдавленно) . Су-ка!
Демченко опускается на корточки и орет сослуживцу в ухо.
ДЕМЧЕНКО. Переносок! Отсидеться хотел! А другие пусть живут, пусть бля мучаются?! Так бля?
Пономарев начинает судорожно рыдать. Демченко вздыхает и гладит Пономарева по голове. Кулагин в течение всей сцены стоит как столб. Бледный, ледяной столб. Демченко встаёт, шарит в карманах. Достаёт мятые купюры, протягивает Кулагину.
ДЕМЧЕНКО. Дуй за водкой, не лучше коньяка возьми… Кулагин, ты меня слышишь?
Кулагин не реагирует. Демченко щелкает пальцами возле его лица.
ДЕМЧЕНКО. Кулагин? Так, всё отбой. Иди, отдыхай, я сам схожу. Иди, иди. И ничего ты не видел…
Демченко подталкивает Кулагина в спину, тот деревянно раскачиваясь, выходит из помещения. Демченко сплевывает под ноги.
ДЕМЧЕНКО. Развели блядь, бардак, родиться без истерики не могут!
Затемнение.
Часть пятая
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Мужчина
Врач
Седой
Женщина
Девушка

Темнота. Два голоса.
– Бабуля скажи, а это правда, что те, кто ругаются, у того потом зубы выпадают?
– Это кто тебе сказал?
– Дядя Паша…
– Глупости говорит. А ругаться не хорошо.
– Я знаю.
– Ругаются те, у кого воспитанье плохое.
– Коля Доценко вообще матершинник…
– Прямь матерится?
– Ужасно. Я даже уши закрываю.
– Так надо подойти и учителю сказать.
– Ага. Настя сказала, а он ее потом линейкой по голове ударил.
– Вот ирод-то. А тебя он не обижает?
– Не-а…
– Будет обижать, сразу скажи маме. Хорошо?
– Хорошо.
– И не смей терпеть никогда, хорошо?
– Хорошо.
– Это ж надо… Прямо по голове ударил?
– Да бабуль!
– Тише, деда разбудишь.… Э-хе-хе, горе-то с вами…
– Бабуль…
– Чиво?
– А мы сегодня молиться будем?
– А то, как же. Щас и помолимся.
– Я за тобой повторять буду.
– Повторяй деточка, повторяй, а то у вас дома икон нету, да и молитвы-то никто не знает.
– Я знать буду.
– Вот и умница. Молитва она тебе завсегда поможет, выручит. Ну-ка вот давай… Милый Господи спаси и сохрани.
– Милый Господи спаси и сохрани.
– И пусть всегда будут здоровы папа и мама.
– И пусть всегда будут здоровы папа и мама.
– И брат Сережа
– И брат Сережа… и Барсик.
– А кто такой Барсик?
– Это моя собачка.
– Тьфу ты прости Господи… Не надо деточка за собаку молиться.
– Не буду.
– И пусть все люди добрые будут здоровы.
– И пусть все люди будут добрые, будут здоровы.
– И пусть войны не будет.
– И пусть войны не будет.
Включается свет. Помещение с белыми стенами. На кушетке лежит мужчина средних лет. Возле него на стуле сидит врач – человек преклонных лет в белом халате. Слева от его руки – столик, на котором стоит магнитофон, запись с которого только что звучала запись ночного разговора.
ВРАЧ. Можете вставать.
Мужчина садится на кушетке.
МУЖЧИНА. Давайте что-ли покурим…
Врач протягивает ему пачку, щелкает зажигалкой. Мужчина выпускает длинную струю дыма.
МУЖЧИНА. А что это вообще было?
ВРАЧ. Часть моего метода. Идея-то в принципе не новая, но иногда срабатывает. Почти у всех были бабушки, дедушки… Вот ваш дедушка каким он был?
Мужчина вынимает сигарету со рта и слегка морщится, словно от легкого приступа головной боли.
ВРАЧ. Высокий? Полный? Седой? Может, он ездил на велосипеде? Может они громко ругались с бабушкой? А бабушка? Её вы можете описать?
МУЖЧИНА. Нет.
ВРАЧ. Вы не устали? Может, хотите отдохнуть, а я уже пойду?
МУЖЧИНА. Нет, нет… Павел… э…
ВРАЧ. Да просто Павел.
МУЖЧИНА. Вы не уходите, давайте еще поговорим. У меня такое чувство, что сегодня мы как-то продвинемся… Давайте ещё раз попробуем?
ВРАЧ. Ну что же, если вы не против, тогда начнем. Вы готовы?
МУЖЧИНА. А можно я не буду лежать?
ВРАЧ. Как вам удобно.
Мужчина встает, подходит к столику и тушит сигарету.
ВРАЧ. Как обычно, начнем с темноты. Постепенно должно проявляться самое раннее, и пожалуйста, не торопитесь. Пусть это будет как появление изображения на фотобумаге… Постепенно, постепенно и вот уже чёткая картинка. И рассказываете вслух, что на ней видите…
Мужчина отходит от столика, некоторое время стоит неподвижно.
МУЖЧИНА. Утро. Такая дорога, такая…такая… (Беспомощно морщится) .
ВРАЧ. Давайте её пропустим.
МУЖЧИНА. Сейчас. Такая… (Делает рукой движение, будто рисует сетку для игры в крестики-нолики) .
ВРАЧ. Каменная? Брусчатка?
МУЖЧИНА. Не знаю, но она такая. И два дома. Один белый, а другой синий… И на них тоже… (Делает рукой тоже самое движение) . И кто-то на велосипеде едет. И машина проезжает. Большая машина… Похожа на ту, которая здесь во дворе стоит. Да вот и всё.
ВРАЧ. Да похоже на то. Новых деталей не появилось…
МУЖЧИНА. Я старался.
ВРАЧ. Я не сомневаюсь. Скажите, пожалуйста, вам ничего не говорит такое название «Плохинген»? Пло-хин-ген.
МУЖЧИНА (быстро) . Плохенький.
ВРАЧ. Почему вы это сказали?
МУЖЧИНА (растерянно) . Не знаю…
ВРАЧ. Отлично! Просто отлично! Вы еще не устали?
МУЖЧИНА. Нет-нет, давайте еще поговорим.
ВРАЧ. Плохинген – это город где вы жили. Это в Германии, в Европе. Очень далеко отсюда. Вы прожили там шесть лет.
МУЖЧИНА. А как я попал сюда?
ВРАЧ. А вот это для нас загадка. Полгода назад вы ушли из дома, и пропали без вести. Вас сняли с поезда в Красноярске. И вы ничего не помните…
МУЖЧИНА (после паузы) . А как вы узнали, что я оттуда?
ВРАЧ. Мы поместили вашу фотографию в Интернет. Есть специальный сайт, где находится информация о пропавших людях. Вчера пришло письмо из Германии. Вас узнали.
Мужчина недоверчиво смотрит на врача.
ВРАЧ. Вы наверняка хотите спросить меня… Вы спрашивайте, задавайте вопросы…
МУЖЧИНА. Как меня зовут?
ВРАЧ. Родион.
МУЖЧИНА. Как вы сказали?
ВРАЧ. Вас зовут Родион. Довольно редкое имя… Если не ошибаюсь, означает «герой», в переводе с греческого… Греция, это тоже в Европе. Я все-таки советую вам отдохнуть. Я и так слишком много рассказал…
МУЖЧИНА. Да, наверное… Скажите. А можно я еще послушаю (Показывает рукой на магнитофон) .
ВРАЧ. Хорошо. Я поставлю вам другую запись. А вы обещайте мне, что сразу после этого ляжете спать. Вам оставить сигареты?
Мужчина кивает. Врач подходит к столику, вставляет в магнитофон другую кассету.
ВРАЧ. Я подойду через некоторое время, у нас с вами будет еще один серьезный разговор. Всего доброго Родион.
Мужчина кивает. Врач, включает магнитофон и выходит. Мужчина подходит к столику, закуривает.
Два голоса.
– Ты вот ни с кем не задирайся…
– Не буду деда…
– Вот как увидишь, толпа на тебя идет, сразу тикай. А то «я» да «я», а потом ходи всю жизнь калекой… Не смей.
– Не буду…
– Вот как увидишь, всё бросай и тикай. Вот даже с девкой будешь идти… Бросай и тикай. Хрен с ней. И вот в темноте тоже прижмут тебя, ты не молчи и кричи: «Помогите!»… Понял?
– Да понял, понял… Дед, я спать хочу…
– Вот и спи давай…
Мужчина выключает кассету, подходит к кровати, ложится и, повернувшись на бок, засыпает.
Затемнение.
День следующий. Мужчина сидит на кровати. Врач на своем месте у столика.
ВРАЧ. Вам сегодня, что-то особенное снилось?
МУЖЧИНА. Нет.
ВРАЧ. Родион, сегодня для вас будет очень важный день. Из Германии приехала ваша семья, они ждут в коридоре. Ваша жена, дочь, ваш дядя. Они очень хотят вас видеть. Родион, вы не будете против, если они сейчас зайдут?
МУЖЧИНА. Я не хочу этого.
ВРАЧ. Почему?
МУЖЧИНА. Я их не помню.
ВРАЧ. Они вас очень хорошо помнят. Родион, это нужно сделать. Это ведь ваша семья, самые близкие люди на свете. Я пожалуй, даже настаиваю на этом. Поймите, что вам придется снова жить вместе с ними, даже если вы их забыли. Вы нужны им, Родион.
Врач встает и подходит к двери.
ВРАЧ. Попытайтесь понять их…
Врач подходит к двери, открывает её и делает приглашающий жест рукой. Мужчина смотрит на открытую дверь. Оттуда появляются трое: женщина средних лет, девушка 14-16-ти лет и солидный седовласый мужчина. Все трое хорошо одеты. Посетители делают несколько шагов от двери и останавливаются. Мужчина встает и растерянно смотрит на них.
ВРАЧ. Ну, собственно… ну если что, я буду в коридоре.
Врач ободряюще сжимает локоть женщины и выходит. Все четверо молча стоят.
ЖЕНЩИНА (крайне робко) . Родион… Это мы, твоя семья… Ты, ты узнаешь нас?
РОДИОН. Нет.
ЖЕНЩИНА (тревожно седому мужчине) . Спроси его.
СЕДОЙ. А меня помнишь?
РОДИОН. Нет.
СЕДОЙ. Ага. А её? (показывает рукой на девушку) Ну напрягись, давай… Вот как её зовут?
Мужчина отрицательно качает головой .
СЕДОЙ. Ну, чего мы стоим как столбы? Давайте сядем…
Женщина и девушка садятся на кровать, седой на стул врача. Мужчина продолжает стоять посередине помещения.
СЕДОЙ. Да… Знаешь, одно хорошо – скучно с тобой никогда не было. Мы за эти полгода стали каждую неделю в кино ходить, да что там кино! В театр! В театр стали ходить, а это уже, знаешь ли, плохой симптом. Скучно стало! Вот так сидим вечером и не знаем чем себя занять! Представляешь? А раньше! У-у-у! Родион Савельев! (Хлопает в ладоши)
В дверь заглядывает врач.
СЕДОЙ. Всё в порядке! Мы радуемся!
Врач кивает. Закрывает дверь.
СЕДОЙ. Скажи мне одну вещь, зачем ты это сделал? Я прекрасно знаю, что ты меня презираешь. Но я могу тебе сказать, что не такой уж я идиот, тоже в свое время читал, мечтал, думал. Дров кстати наломал, предостаточно. Тоже был гусь хороший. Но! (Поднимает вверх указательный палец) я никого не убивал.
1 2 3 4