Александр Александрович Бушков
Летающие острова


Сварог Ц 2




Аннотация

На земли государств Талара вторгаются Глаза Сатаны – зловещие создания, умеющие принимать чужой облик. Закулисные игры ларов вынуждают Сварога инкогнито отправиться туда и уничтожить Врата, избавив таким образом опустевшую территорию трех государств от чудовищ и исполнив пророчества, из Кодекса Таверо. Граф Гэйр, Лорд Сварог отправляется в путь, чтобы окончательно подтвердить то, что именно он и является легендарным Серым Рыцарем, упоминающимся в пророчествах.

Александр Бушков
Летающие острова

– Ты говорила, что звезды – это миры, Тэсс?
– Да.
– И все такие же, как наш?
– Не знаю, но думаю, что такие же. Иногда они похожи на яблоки с нашей яблони. Почти все красивые, крепкие, но есть и подгнившие.
– А мы на какой живем – на красивой или на подгнившей?
– На подгнившей.
Томас ГАРДИ. «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»

Авторы стихов приведенных в романе: Анна Ахматова, Ольгерд Довмонт, Редьярд Киплинг, Маттиас Клааудиос, Аркадий Кулешов, Хорхе Манрике, Новелла Матвеева, Борис Пастернак, Хуан де Тассис Перальта, граф де Вильямедиана, Марина Цветаева, Роберт Рождественский.

Часть первая
РАВЕНА, КРАСИВЫЙ ГОРОД

Глава 1
ЗАГОВОРЩИКИ ПОД ШОРОХ СНЕЖИНОК

Темно-зеленая ель была великолепна. Сварог навидался их достаточно и мог оценить должным образом. Настоящая новогодняя елка, все другие, сколько их ни есть, напоминали бы драного помоечного котенка, оказавшегося рядом с тигром.
Ель вздымалась на добрых сто ударов и могла укрыть под кроной всю гвардию иного Вольного Манора. Она была настоящая. Ее ничуть не заботил тот факт, что она произрастала лигах в двух над земной твердью, посреди огромного летающего острова, где для новогодних праздников воздвигался зимний дворец Яны, – понятно, это был не дворец, а целый город. Сварог посмотрел в ту сторону. Ель была впечатляюща, но такая стройплощадка поражала гораздо больше. От полупрозрачного диска, повисшего высоко над новым островом, то и дело ударял вниз тоненький сиреневый луч – и секундой позже вырастало очередное строение. Если моргнуть, можно и не заметить, как возник поблизости павильон бордового кирпича с темно-синими башенками по углам и золотыми флюгерами. Вот только каждый раз над диском столь же мгновенно вспухало неслышным взрывом белое тяжелое облако, и несколько минут шел натуральный густой снегопад, после чего бесследно исчезало. Сварог, прилежно нахватавшийся азов и вершков, уже примерно соображал, в чем тут фокус.
Создаваемые с такой, казалось бы, легкостью куски жареного мяса и тонкие напитки, сигареты и дворцы хотя и возникали как бы из ничего, состояли из обыкновенных атомов, которые за секунду сколачивала в единое целое заданная программа. Каждое заклинание, если вкратце, и было такой программой, либо отысканной инстинктивно после долгих проб и ошибок за тысячелетия магической практики, либо созданной более прогрессивным способом – на здешних вычислительных машинах. Только-то и всего. Нечто вроде генов и хромосом, по которым природа создает флору и фауну.
Естественно, эти гены и хромосомы, эти программы нужно знать заранее, если хочешь что-то создать. Безликие «просто меч» или «просто дворец» никогда не возникнут по желанию неопытного мага – разве что есть программа, своего рода типовой проект сигареты, меча или дворца. Ну а штучная работа требует подробного знания. Так что создать хотя бы одну штучку «Мальборо» или орден Почетного легиона Сварогу не помогли бы ни весь апейрон Вселенной, ни все здешние машины.
Ну а снег и холод – неизбежный побочный продукт, как выхлопные газы при работающем моторе. Когда большое число атомов группируется в материальный объект, атомы не возникают из ничего – их, конечно, можно синтезировать, но гораздо проще и рациональнее попросту выдернуть из окружающего воздуха. На долю секунды возникает вакуум, который в полном соответствии с присловьем о не терпящей пустот природе мгновенно заполняется воздухом, и в результате неких процессов получается резкое похолодание в некоем объеме, снежная туча и снегопад. Для атмосферы – чересчур ничтожная потеря. Чтобы ее компенсировать, если уж вам непременно приспичило быть педантом-филантропом, достаточно послать драккар и обратить в пар десяток триаров триар – кубический уард.

морской воды.
Увы, эти сведения, почерпнутые из школьного курса для начинающих, убили всю поэзию и тайну, крывшиеся прежде в глазах Сварога в магии…
– Терпеть не могу холода и снега. – Гаудин неуклюже поднял воротник роскошной меховой шубы. – Обычно Новый год всегда праздновали в Антлане, со снегом, конечно, но и с искусственным климатом, без этого дурацкого ветра. Так и швыряет в лицо чертов снег…
Искусственный климат должен был воцариться и здесь с окончанием строительства, как во всех летающих владениях ларов, и Гаудин это прекрасно знал, но все равно ворчал, раздосадованный даже не погодой, а опозданием тех, кого они ждали. Сварог больше помалкивал. Не так давно он узнал, что его странствия по Талару происходили, оказывается, в разгар зимы. Именно так здесь и выглядел разгар зимы – ни морозов, ни снега, просто потом гораздо теплее, вот и все…
И все же лары, пять тысяч лет празднуя Новый год, отождествляли его со снегопадом. Лучшее доказательство, что их предки и впрямь когда-то прибыли сюда с Земли, сиречь Сильваны. Правда, на Сильване сейчас стоял то ли август, то ли сентябрь, но это лишь означало, что лары когда-то жили в тех местах, где в канун нового, по их счету, года лежал снег и стояли холода. А на Таларе, если верить древним преданиям, даже до Шторма не было настоящей зимы…
Сварог не выдержал, наклонился, скатал тугой хрусткий снежок и запустил в спину Гаудину, пониже воротника. Лорд удивленно обернулся:
– Что это вы?
– Так играют дети зимой, – сказал Сварог.
– Ну да, что-то такое я смутно помню, в Антлане, в раннем детстве… Глупость какая. Сейчас, в преддверии едва ли не самой важной в вашей жизни минуты, затевать варварскую детскую игру…
– Это я от застенчивости, право слово, – сказал Сварог, отряхивая влажные ладони. Гаудин хмыкнул:
– Я недолго вас знаю, граф, но успел понять, что застенчивость вам мало свойственна…
– Тогда считайте обуревающие меня чувства тягостным недоумением. Коли застенчивость не подходит. Серьезно, я в самом деле не пойму, отчего столь влиятельные персоны должны встречаться этак по-воровски. Как сказал бы старинный романист, в воздухе веяла неуловимая атмосфера зловещей тайны. Начальник разведки Империи, военный министр…
– У нас нет военного министра, потому что мы ни с кем не ведем войн, – мягко сказал Гаудин. – Лорд Фронвер всего-навсего заведует департаментом под номером три. И занимается тем, что примерно можно назвать «изучением проблем защиты и обеспечения безопасности в гипотетических кризисных ситуациях». Фактически он военный министр, вы правы, но не забывайте о тонкостях бюрократии и этикета…
– Понятно, – сказал Сварог. – Я в свое время вдоволь наслушался этих обтекаемых терминов, за которыми обычно скрывается… изучение проблем. Терминами меня не удивишь. Но меня и в самом деле удивляет, почему такие люди, как их ни называйте, крадутся украдкой на незаконченную стройку…
Гаудин смотрел на заснеженную равнину, где один за другим возникали фантастические дворцы, изящные лестницы и бездействующие пока фонтаны, осыпаемые обильным снегопадом из низких, клубящихся, то и дело вспухавших над головой туч. Пожалуй, сейчас он был не просто меланхоличен по всегдашнему своему обыкновению – по-настоящему печален. Сварог терпеливо ждал, борясь с ощущением, что Гаудин напрочь забыл о его присутствии.
– Я в странном положении, признаться, – сказал наконец Гаудин, не поворачиваясь к нему. – Словно бы вынужден извиняться перед вами за какие-то замшелые пережитки старины, которые вы у нас обнаружили свежим взглядом… Собственно, это правда. Все так и обстоит. Я о пережитках. Помните, мы с вами как-то говорили о приключенческих романах и обнаружили, что те, которыми увлекаются наши мальчишки, и те, ваши, которым еще предстоит возникнуть, удивительно схожи? И в чем-то отражают жизнь. Так вот, как ни грустно мне в таком признаваться, кое в чем наша жизнь ничем не отличается от той, что кипит внизу. У нас есть много вещей и возможностей, которых внизу нет. И мы знаем больше. Вот и все. А в остальном – до жути похоже. Те же интриги, и у подножия трона, и поодаль от него, та же дворянская вольница, те же примитивные, страсти и побуждения, имеющие подоплекой те же примитивные цели – борьба за титулы и отличия для себя и за опалу для врага… Мы точно такие же – только у нас есть развитая магия, компьютеры и межпланетные корабли. Понимаете?
– Кажется, да, – сказал Сварог.
– Иногда я не верю, что у нашего бытия есть цель, – тихо сказал Гаудин. – Я не осуждаю и не оправдываю существующий порядок, я просто не знаю другого и не собираюсь ломать голову, выясняя, возможен ли другой и каким он должен быть. Но мне иногда горько. До того, как вы появились, мне и мыслями не с кем было поделиться, хотя молодежь о чем-то таком шепчется… Вы знаете, почему при работе внизу мои люди вынуждены соблюдать строжайшую конспирацию и максимум осторожности? Да в первую очередь оттого, что всякий владелец манора вправе держать внизу свою агентуру. И соглядатай какого-нибудь чванного болвана, дурака-камергера, придворного соперника герцога Гленора или моего, при малейшей нашей оплошности настрочит донос. А его хозяин при малейшей возможности поднимет в Тайном Совете или Палате Пэров невероятный шум, вопя о систематическом и злонамеренном нарушении традиций… Беда традиций в том и состоит, что они не учитывают неизбежных изменений. И в том, что защита славных традиций – идеальнейший способ сводить счеты.
– Но вы же обязаны работать… – сказал Сварог. – Вы, черт побери, стоите на страже и все такое прочее…
– Стою, – усмехнулся Гаудин. – Но дело даже не в интриганах. Очень многие попросту хотят, чтобы наша работа велась так, как она велась тысячелетие назад. И ставят палки в колеса не из интриганства, а из самых благих побуждений… И они не в силах уяснить, что может возникнуть новая, не предусмотренная традициями опасность. Самый весомый аргумент у них один: мы достаточно могущественны, чтобы справиться с любой угрозой. Потому что справлялись до сих пор…
– Ну да, – сказал Сварог. – Человек с пулеметом на вершине горы посреди населенного дикарями острова…
– Любимая метафора Борна. И в ней, должен сознаться, есть своя правда… В общем, иногда работать нам невероятно трудно. Любой болван в силу древних вольностей и привилегий может шпионить за моими людьми. – Гаудин хищно ухмыльнулся. – Правда, у таких шпиков не написано на лбу, чьи они люди, и с ними могут произойти… прискорбные инциденты. Но все это ужасно отвлекает и усложняет работу.
– У вас что же, так никогда и не нашлось сильной руки, способной поприжать эту вольницу?
– Отчего же… Но наше положение в чем-то гораздо хуже положения земных королей. У них всегда найдутся союзники, которых можно натравить на титулованную вольницу, – свободные горожане, мелкие дворяне, купцы-банкиры, офицерство, всем обязанное одному лишь монарху… Ничего этого здесь нет. Здесь есть только владельцы замков – и их слуги. Конечно, попытки были… Но после смерти герцога Дальрета – кстати, до сих пор неизвестно, естественной ли – сменилось три поколения, и у нас прочно забыли, что такое твердая рука. Герцог рубил головы не колеблясь, но он взвалил на плечи чересчур тяжкую ношу и был очень уж одинок…
– Вообще-то рубить головы – не самый лучший выход… – осторожно сказал Сварог.
– Я знаю. Но иногда невыносимо тяжело смотреть на эти спесивые, тупые морды… Орк, по крайней мере, азартный игрок и авантюрист, он мне мешает, но виден насквозь, как и его цели. Гораздо хуже – тупые морды, обремененные родословной… Я не могу даже снабдить своих резидентов современными средствами связи – потому что раньше так не делали, и я обязан соблюдать традиции. Ну, хватит. Вам еще многое предстоит узнать. А сам я… я очень хотел бы доискаться, почему в вашем будущем не осталось памяти и о нас, и о Таларе. Вообще-то это еще отнюдь не означает, что в будущем Талар перестал существовать, вовсе не означает…
– Как это? – Сварог с любопытством навострил уши.
– Если допустить… Ага, вот они!
Синяя с золотом вимана, пробив низкие тучи, опустилась в нескольких шагах от них – Сварог даже отшатнулся, показалось, что летающий домик падает прямо на голову. Дверь распахнулась, и он, чуть не до колен проваливаясь в сугробы, метя снег полами шубы, неуклюже заспешил туда следом за Гаудином.
Едва дверь закрылась за ними, вимана тут же пошла вверх, вертикально, на огромной скорости, небо за высокими окнами из синего стало темно-фиолетовым, покрылось колючими звездами – вимана вошла в верхние слои атмосферы, и Сварог уже не мог определить, двигается она или застыла на месте. Он сбросил шубу прямо на пол, следуя примеру Гаудина. Подошел к огромному камину – пламя, скорее всего, было иллюзией, опустился в тяжелое кресло. Молча взглянул на сидевших напротив. Все они выглядели немногим старше него, вовсе не казались надменными, но держались со спокойным, уверенным превосходством людей, привыкших, что от них зависит очень многое.
– Герцог Гленор, – сказал Гаудин.
Узкое породистое лицо, тяжелая челюсть. Совершенно невозмутимое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13