А голова и грудь с романтически бьющимся сердцем – в Румынии! Брюхо – в Молдавии! Украине же, образно говоря, досталась только филейная часть с нижними конечностями. Кусочками этого «филе» и набивают свои коллекции непереборчивые олигархи с непреодолимой тягой к прекрасному в праистории.
А теперь давайте остынем и спокойно разберемся, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Любой поклонник трипольско-кукутенской культуры независимо от уровня умственного развития на полном серьезе начнет рассказывать вам, что это была величайшая цивилизация древности, что на территории Украины в те времена, когда не существовало еще египетских пирамид, строили гигантские «протогорода», которые сжигали раз в шестьдесят лет, что из Триполья вышло все мировое земледелие, что трипольцы создали «магические» орнаменты, божественно красивые горшки и статуэтки и что вообще они никогда не воевали, чуть ли не напрямую общаясь с Космосом… В общем, налицо миф о потерянном золотом веке. Почему после этого триполеманы не оставляют свои городские «хатынки» и не уходят воссоздавать заново «протогорода» – ума не приложу.
Но если отбросить романтику, получится куда более скромная картина. По уточненной методом радиоуглеродного анализа хронологии, трипольская культура существовала примерно с V тысячелетия до нашей эры на территории Румынии и с IV – на юго-западе нынешней Украины. А земледельческая революция произошла в VIII тысячелетии до Рождества Христова на Ближнем Востоке – еще в те времена, когда под Киевом шлялись стада первобытных охотников. Так что отнюдь не трипольцы научили Вселенную печь пирожки.
Так называемые «протогорода» могут тревожить только воображение дилетантов. Конечно, славно, что на поселении Майданецкое дома стояли десятью концентрическими кругами и было их аж две тысячи! А теперь переведем этот счет на нормальный язык. При самых оптимистичных раскладах в «протогороде» могло жить не более 15 тысяч человек. И был он просто большим, разросшимся, но все-таки селом. Даже мегаселом, если хотите, но никак не городом.
Для сомневающихся приведу пример одного такого всеукраински знаменитого села – Гуляйполе. На заре XX века, когда в нем начинал свою политическую деятельность батька Махно, там числилось по официальным данным (фактически было больше) 16151 житель, мельница, пять школ, почтовая станция, кинотеатр «Колизей» и даже двухэтажные дома, построенные не из глины и палочек, как у трипольцев, а из красивого красного (до сих пор стоят – сам видел!) кирпича. И тем не менее вся эта роскошь, несмотря ни на что, значилась селом – в Российской империи еще не додумались до возвышающего в собственных глазах термина-мутанта – «поселок городского типа». Так вот – трипольские «протогорода» выглядели на порядок скромнее Гуляйполя. По сути их можно сравнить с современными большими совхозами – теми самыми, где все удобства во дворе. И жили эти «протогорожане» в основном за счет того, что пасли быков, свиней и сеяли полбу.
Да и что это за капитальное строительство, если каждые шестьдесят лет такие «города» якобы «ритуально» сжигали? Можете представить качество постройки? Хотя лично я в магический смысл пожаров в трипольских «совхозах» не очень верю. Куда проще предположить, что очередной катаклизм случался просто в результате неосторожного обращения с огнем. Скученные постройки выгорали в этом случае как по команде, имитируя загадочный «ритуал», при котором никто из современных дешифраторов на самом-то деле не присутствовал!
Нет никаких доказательств и мирного характера трипольского проторая. В Молдавии раскопали два древнетрипольских домика на поселении Друцы. Один из них был, как мишень, засыпан тучей стрел. У угла второго валялось еще с десяток. Признаки силового решения конфликта – налицо. Причем все наконечники одного типа. Значит трипольцы с удовольствием баловались в развлечение под названием «гражданская война».
Резали, иначе говоря, друг друга! И все у них для этого было – и топоры-молоты, и бронзовые ножи, и, естественно, никого не удивлявшие даже в те времена обычные копья.
И так со всем, что хоть как-то касается Триполья. Не цивилизация – формула. Подставляй значения, какие хочешь. Биноклевидные сосуды? По одной версии, магические посудины для вызывания дождя. По другой, через них просеивали человеческий пепел на поле, чтобы урожайность была выше. По третьей – самой смешной – ничего не просеивали, а просто обтягивали донышко кожей и лупили, как в барабан. Кстати, проводили эксперименты – очень даже громко получается! Как у негра на тамтаме.
Недавно киевский научный мирок потряс очередной скандальчик. Один из местных археологов – кстати, тоже большой фантаст – заявил, что культура Триполья-Кукутени, возможно, была связана с прашумерской или прасемитской цивилизациями Ближнего Востока. Теперь он в испуге везде, где может, оправдывается, что ничего о «прасемитизации» Триполья не говорил, а большие носы трипольских статуэток якобы ни на что не намекают. И вообще лучше, дескать, «прасемитские» заимствования в нынешних европейских языках (гаиго – бык, кои – корова) назвать «афразийскими». Во избежание всяких антисемитских выходок.
Возможно, так оно действительно лучше. Но что касается этнической принадлежности трипольских костей, то чьими только их не объявляли! В «Древней истории Украины», изданной под руководством Петра Толочко двенадцать лет назад, – «прафракийскими». В докладе Хвойки 1899 года – «протославянскими». С той же степенью достоверности их можно считать «протоиндоевропейскими». И вообще какими угодно. Даже «истинно арийскими», так как на некоторых горшках попадаются изображения свастики. Проблема в том, что своих покойников представители этой культуры кремировали, а тех черепов «средиземноморского» антропологического типа, которые по каким-то причинам не сожгли, слишком мало, чтобы делать обобщающие выводы. Ведь даже на отрезке от Киева до Канева в IV тысячелетии до н. э. насчитали сразу пять различных групп трипольцев! Говорить, что они были единым народом от Трансильвании до Днепра, так же глупо, как утверждать, что мы – одна нация с американцами на том основании, что в «Макдональдсе» запиваем чизбургер колой из одинакового пластикового стаканчика. Слишком мало фактов.
Но почему же тогда наши коллекционеры из новых украинцев так вцепились в эти горшки? Ответ прост – по бедности. Украина – провинциальная страна с нищими олигархами. Денег, чтобы купить Рембрандта, у них, в отличие от японцев, все равно нет. Действительно стоящее – скифское золото, античные ювелирные изделия из причерноморских городов – давно собрано до них и покоится в Эрмитаже. Остается кухонная утварь из мифических «протогородов», так напоминающих родные села, вытолкнувшие чумазых нуворишей в Киев. Ее-то и приходится грести. А что еще остается?
Трипольская культура угасла в III тысячелетии до н. э. Первые же исторические свидетельства о славянах относятся только к началу I тысячелетия н. э. Исторический промежуток между ними – двадцать веков! Кроме того, прародина славян, как мы уже писали в первой главе, находится на территории Полесья. Византийские историки описывают их как типичных лесных жителей. Но трипольцы вообще никогда не расселялись на территории лесной зоны. Их культура полностью вписывается в лесостепную полосу, осваивать которую украинцы станут только в XVII столетии н. э., а полностью заселят лишь при Екатерине II. О каком тождестве между украинцами и трипольцами можно после этого говорить?

Скифы – упыри и наркоманы

Собирателей фольклора издавна интересовал один вопрос: отчего именно украинцы так боятся упырей и вурдалаков? Мирная добродушная нация просто не могла породить их в массовом количестве. Ну разве одного-двух. Тогда, может, память наших пращуров зафиксировала некую психическую травму, пережитую на заре истории? А почему бы и нет!
Уверен, именно столкновение со скифами породило у предков славян самый ужасный пласт народного творчества.
Сейчас скифы вызывают умиление. Археологи охотно раскапывают их курганы. Золотые побрякушки из могил древних степных царей составляют предмет гордости музейных собраний. А какими были их владельцы при жизни? Увы, вынужден разочаровать читателя – встреча с типичным «классическим» скифом V века до н. э. не сулила бы ему ничего хорошего.
«А военные обычаи их таковы, – писал в своей истории Геродот Галикарнасский. – Когда скиф убивает первого врага, то пьет немного его крови. Головы убитых в бою несет царю, ибо только тот, кто принесет голову, участвует в разделе добычи… С головы скиф сдирает кожу следующим образом. Обрезает голову по кругу возле ушей и вытряхивает ее, а потом вычищает мясо бычьим ребром и разминает кожу руками. Вычинив, употребляет эту кожу, как платок. Он привязывает ее к уздечке коня, на котором ездит, и гордится этим. Тот, кто имеет больше всех таких платков, считается самым храбрым. Многие еще и одежду делают из содранных кож, сшивая их, как бараньи».
Скифы вообще были потрясающими специалистами по работе с человеческой кожей. Других таких ни до ни после них в причерноморских степях не водилось. По уверениям Геродота, многие из этих скорняков умудрялись аккуратно содрать с правой руки противника кожу вместе с ногтями, не повредив ее. Для производства этого уникального технологического процесса требовались исключительно крепкие нервы – кожу снимали острым, как бритва, ножичком, а полученный «носочек» использовали в качестве сагайдака – то есть футляра для стрел.
Когда же и сагайдаков, и «платков», и кожаных курток набиралось столько, что девать было некуда, скиф тоже не унывал. Он переходил к высшей стадии своего древнего искусства – начинал шить чучела из незадачливых соперников. «Человеческая кожа крепка и блестяща, – восторженно продолжает грек Геродот, – она белейшая из всех кож. Многие скифы обдирают всю кожу с людей, натягивают на деревянную куклу и возят с собой на лошадях».
Древние всадники наших степей последовательно и целенаправленно воплощали в жизнь принцип: труп врага всегда хорошо пахнет. Из голов особенно досадивших противников они мастерили столовые сервизы. «Обрезают все, что выше бровей и вычищают, – констатирует Геродот. – Если это бедный человек, то обтягивает бычьей кожей и так пользуется, если же богатый, то обтягивает бычьей кожей, а в середине вызолачивает и употребляет как посудину для питья. Так делают и с черепами своих домашних, если с ними поссорятся и когда перед судом царя их победят. Когда приходишь к такому в гости, он выносит те головы и рассказывает, что это, мол, были его родственники, с которыми он разошелся во взглядах и которых поубивал. Это считается мужественным поступком».
Особенно скифы любили жертвы Аресу – богу войны, которого почитали в виде меча. В каждой скифской области находилось святилище этого демона. Мечу, воткнутому в землю, приносили в «дар» один процент добычи – сотого пленного. Кропили голову бедняге вином и закалывали над ритуальной чашей. Кровь сцеживали и выливали на меч. Правое плечо жертвы вместе с рукой отрубали и подбрасывали в воздух, а потом, весело гикнув, оставляли труп гнить на месте и расходились по домам.
Древних греков, засевших по берегам Черного моря в торговых городах-факториях, такой образ жизни повергал в изумление. Особенно удивляла их катавасия, которая начиналась в скифском обществе, когда заболевал царь.
Скифы любили клясться царским костром. Болезнь царя они объясняли тем, что кто-то дал такую клятву, но не сдержал ее. Набегала толпа гадателей – искать виноватого. Как они там его определяли, осталось навеки производственным секретом. Но определив, тут же отрубали голову, а добро делили между собой. Хуже было, если царь не выздоравливал. Тогда конкурирующая партия «магов» обвиняла своих неудачливых предшественников в брехне и непрофессионализме. Начиналось самое интересное. «Их убивают следующим образом, – пишет Геродот. – Наполняют телегу хворостом, запрягают в нее волов, связывают гадателям ноги и руки назад, затыкают рот, кладут на хворост, поджигают его, пугают и подгоняют волов. Много волов сгорает вместе с гадателями, а некоторые обсмаленные дают деру, если сгорит дышло. Точно так же сжигают гадателей и за прочие вины и называют их лживыми вещунами. Если же каких-нибудь вещунов убивает царь, то не щадит и их детей; но убивает всех мальчишек, а девочкам никакого зла не делает».
Высшим наслаждением для скифа было принять участие в пьянке у местного начальства. Раз в году каждый правитель округа готовил сосуд для смешивания вина. Лакать его допускали только скифов, убивших врага в бою. Те же, кому не повезло, сидели в сторонке и облизывались, жалобно скуля – без почести. Это считалось самым большим бесчестием. А тот, кто успевал за сезон настричь много скальпов, – получал дополнительную порцию. Он хлебал сразу из двух чаш на зависть неудачливым соплеменникам.
Делать вино самостоятельно скифы не умели, а потому покупали его у греков чуть ли не как стратегический товар. Стоило оно дорого. Пилось редко. На всех, естественно, не хватало. Поэтому в обычное время скиф наркоманил – обкуривался коноплей. Но изобрести косячок или хотя бы примитивную люльку у него не хватило ума. Коноплю использовали исключительно экстенсивно! Просто до неправдоподобия! И тем не менее… Просто не могу удержаться, чтобы не процитировать снова Геродота: «Скифы берут конопляное семя, залезают под покрывало и бросают семя на раскаленный камень. Оно курится и дает столько пара, что больше не даст и греческая баня, а скифы орут от радости». Еще бы! Представьте наркомана, который залез просто в «самокрутку»! Верх наслаждения!
Такой образ жизни эти степные обыватели считали воплощением совершенства. Подоил коня, отстриг голову врагу, накурился конопли, съездил к правителю на пьянку. И снова по кругу.
1 2 3 4 5 6 7