Аркадий Михайлович Штейнбок
Кафе «Аттракцион»

Аркадий Арканов
Кафе «Аттракцион»

Его просто незаметно убрали. Взяли и убрали. Он знал, что ему не простят отказа атаковать неизвестный космолет и когда-нибудь уберут.
Собственно говоря, этот отказ был последней зацепкой. Шеф уже давно относился к нему с плохо скрываемым раздражением. А он просто считал, что человечество уже имеет право освободиться от своей вечной подозрительности, за которую оно много веков расплачивалось. Почему от неведомого и непонятного надо, прежде всего, ожидать плохого? Почему необходимо было уничтожить неизвестный космолет, который никоим образом не выказал и малейшей агрессивности или даже простой заинтересованности, да и к тому же смахивал на пассажирский? Ну, занесло космолет в нашу стареющую Галактику, до которой, скорее всего, ему и дела-то никакого не было, как нет до нас дела случайной бабочке, залетевшей в комнату через раскрытое окно. В общем, он отказался атаковать неизвестный космолет, и этот приказ выполнил другой. А его убрали.
Стали назначать одну комиссию за другой, обнаружили угасание скорости реакций, неустойчивость давления, изменения в глазном дне и массу других глупостей. Прекрасно понимая, что он откажется, ему предложили унизительную должность наземного консультанта по тренировочным полетам в определенном радиусе, и он, естественно, отказался. Тогда, вежливо извинившись, ему вручили оранжевую карточку, согласно которой он навсегда лишался права непосредственно участвовать в каком бы то ни было космическом полете. Даже по детской околоземной орбите.
Ему был открыт счет в банке, и он, став владельцем отходного пособия в 6000 фл., получил возможность «досыхать свою жизнь», как и все наземные пресмыкающиеся.
И Д. Саут, бывший пилот Космической Разведки, придумал себе достойный уход из жизни. Как подобает космическому волку.
…З. Гроунд, с которым он учился еще в школе, был шефом одного из отделов Грузовых Космических перевозок. Его база располагалась в окрестностях небольшого провинциального городка, куда и прибыл все решивший для себя Д. Саут. Терять ему было нечего, и в первой же встрече, зная определенные слабости З. Гроунда по части денег, Д. Саут выложил все предельно ясные условия: З. Гроунд обеспечивает его необходимой документацией и допуском к полетам, затем оформляет ему полет куда-нибудь в район «Альфа-127» и за это в тот же день получает 6000 фл. Ни больше, ни меньше. Торговаться бессмысленно. Все, что есть. З. Гроунд выслушал его и, не задавая никаких вопросов, согласился. Во-первых, Д. Саут не тот человек, что станет обманывать, а, во-вторых, 6000 фл. – такая сумма, которая не требует дополнительных вопросов. Все будет готово в пятницу. Дальше – просто. Космолет возьмет курс на «Альфа-127», потом, удалившись от Земли на два-три световых года, Д. Саут проведет соответствующую коррекцию и направит космолет в никуда. Пока не кончится все. И все…
– Городок паршивенький, – сказал З. Гроунд на прощание. – Заведения сомнительные. Искать приключений не следует. Особенно в «Аттракционе». Я там не был, но рассказывают бог знает что…
Три дня в ожидании пятницы Д. Саут валялся в номере маленькой чистенькой гостиницы. Иногда заказывал кое-какую еду и мысленно изо всех сил подгонял время. В четверг часов около шести вечера время вдруг стало вязким настолько, что ему показалось, будто оно вовсе остановилось и сдвинуть его больше нет никакой возможности. Он поспешно вышел на улицу. Был октябрь. На городок наполз туман. Чуть сгорбившись, долговязый Д. Саут шагал все равно куда, убивая время. Его заставила остановиться холодная голубоватая надпись «Кафе «Аттракцион». Он вспомнил предупреждение З. Гроунда, усмехнулся (опять эта подозрительность) и толкнул массивную деревянную дверь.
– Добро пожаловать! – услышал он приятный мужской голос и тут же заметил шагнувшего к нему откуда-то из розовой глубины молодого человека. – Вы правильно сделали, что заглянули к нам в этот не очень-то погожий вечер. Снимите ваш мокрый плащ, и вы почувствуете, как здесь тепло и уютно.
«Приятный парень, – подумал Д. Саут. – Просто лорд, а не швейцар. Даже неловко сдавать ему плащ…»
– Если вам угодно, можете повесить плащ сами, – сказал швейцар и, слегка поклонившись, отступил в розовую глубину, из которой недавно появился.
Д. Саут сел за маленький столик и осмотрелся. Зал был очень уютным, полусферическим и так ловко освещался, что потолка не было видно и возникала иллюзия висевшего над головой матового розового тумана.
В нише на небольшом возвышении играл оркестрик. Даже не играл, а наигрывал, создавая дополнительное внутреннее тепло. Пианист лениво плескался в клавишах, контрабасист бархатной подушкой ласкал вестибулярный аппарат, ударник набрасывал на все это какую-то слегка шуршащую, невесомую ткань.
«Ну, что ж, – подумал Д. Саут. – Печальная закономерность – последнее кафе в жизни непременно должно оказаться самым уютным… Еще бы чуть-чуть светлее…» И в этот момент свету прибавилось. А, может быть, Д. Сауту показалось, что прибавилось. Он откинулся на спинку кресла и с удовольствием вытянул под столом свои длинные ноги «Удивительно все-таки устроен человек, – думал Д. Саут. – Казалось бы, какое значение имеют освещенность, уют, запах, музыка, если это его последний вечер?»
Д. Саут вспомнил, как двенадцать лет назад он присутствовал при расстреле убийцы. Когда приговоренного вели по двору к месту казни, он тщательно обходил лужи, чтоб не замочить ноги, хотя какой это имело смысл, если его пребыванию на свете оставалось не больше двух трех минут. Простудиться он просто не успевал. Видимо, это что-то вроде инстинкта. Инстинкта комфорта. Вот и сейчас Д. Саут поймал себя на том, что его беспричинно, чисто внешне, раздражает сидящий через столик мужчина с нахальным, тупым выражением лица. И если бы это лицо не маячило перед глазами, то вообще все было бы превосходно. Мужчина с тупой физиономией подозвал официанта, вынул из бумажника, по-видимому, все деньги, потому что долго еще шарил в карманах, выискивая мелочь, встал из-за стола, бросил на Д. Саута не слишком любезный взгляд и вышел из зала «Вот и славно, – подумал Д. Саут. – Славно и удивительно спокойно… Как будто тебя декорировали». Слово «декорировали» он придумал еще в школе. Убрали кору – декорировали. И остается только животное ощущение тепла, света, боли голода…
– У нас не обязательно что-нибудь заказывать, но если вы желаете… – услышал он.
Д. Саут посмотрел направо и чуть-чуть вверх и увидел человека, который, судя по всему, исполнял обязанности официанта. В лице его не было угодливости, подобострастия, желания заработать. Нет. Только достоинство. Достоинство истинного профессионала – космопилота, официанта, ученого, футболиста, писателя… Все равно. Это было лицо человека, подготовленного к своей работе, отдающего отчет в том, что это его работа, и больше никто с этой работой не справится и не имеет права получать за нее деньги. У Д. Саута такие люди всегда вызывали уважение.
– Почему ваше кафе называется «Аттракцион»? – спросил Д. Саут.
– Потому что наша жизнь – это аттракцион, – ответил официант.
– Для кого же?
– Для нас. Саморазвлечение.
– А кто платит?
– Мы. В данном случае – вы.
– И какова плата за этот аттракцион?
– Все, чем вы располагаете.
– И сколько длится аттракцион?
– Для вас – до смерти. Для нас – до утра.
– Значит, еще есть время?
– Да. И для того и для другого.
«Хорошо бы выпить «верблюда», – подумал Д. Саут.
– Могу предложить для начала «верблюд», – сказал официант.
Д. Саут удивленно посмотрел на него:
– Почему именно «верблюд»?
– Такие, как вы, должны любить «верблюд», – сказал официант. – Профессиональное наблюдение. Я не ошибся?
– Только большой «верблюд».
– Естественно, – сказал официант и удалился.
«Верблюд» они изобрели еще в колледже. Вместе с П. Карри. Дьявольская смесь виски, сливок и шампанского. Через пятнадцать минут пребывания в миксере получалась пенистая масса, напоминающая слюну верблюда. Кроме того, эта «слюна» оказывала такое длительное действие, что пить потом не хотелось очень долго, и это было удобно, учитывая их скудные стипендии. Бедняга П. Карри погиб двенадцать лет назад, четвертого марта. Его корабль взорвался при столкновении с метеоритом.
– Откуда вы знаете эту смесь? – спросил Д. Саут, когда официант поставил перед ним кружку с желтовато-белой пеной.
– От одного посетителя, – ответил официант. – Он был у нас лет двенадцать назад.
– Как его звали? – грустно улыбнулся Д. Саут.
– Нетрудно выяснить, – сказал официант и снова удалился. Через минуту он вернулся. – Если верить книге посещений, то его звали П. Карри. Он был у нас четвертого марта, двенадцать лет назад…
Д. Саут вздрогнул.
– Этого не может быть, – сказал он. – П. Карри в этот день погиб.
– Возможно, – бесстрастно сказал официант, – но каждый клиент оставляет в нашей книге свою фамилию и дату посещения. Вам тоже придется это сделать. Такова традиция. Книга не врет. Значит, это был кто-то другой, выдавший себя за П. Карри. Приятного времяпрепровождения.
Д. Саут втянул в себя немного холодной пены и стал ждать. «Верблюд» начинал действовать минут через пятнадцать. Д. Саут закрыл глаза. Чепуха… П. Карри не мог быть здесь четвертого марта. Это чья-то шутка. По всей видимости, кого-то из тех, кто знал его по колледжу… Д. Саут не мог только уловить смысла этой шутки, но, с другой стороны, почему надо непременным образом во всем искать какой то смысл. Ну и хорошо, что кто-то двенадцать лет назад в день гибели П. Карри вспомнил его. Может быть, в последнем калейдоскопе беспорядочных разорванных мыслей в сознании П. Карри возник этот «кто-то», который и принял его сигнал, его своеобразный «SOS», и, не придав этому значения, попросил бармена приготовить смесь под названием «верблюд», печально увековечив тем самым память никому не известного космического пилота. И, не желая присваивать себе чужого, оставил в книге посещений фамилию П. Карри. Нормально, в конце концов. А вот о чем подумает Д. Саут, что он вспомнит в последний момент? Больших стрекоз, за которыми он любил гоняться в детстве по зеленой траве? Отца с матерью, пропавших без вести во время знаменитого урагана? Обиды, нанесенные ему? Обиды, нанесенные им самим?
Отвратительная, конечно, была история с женой Г. Кэррола. Глупая, никому не нужная. Ни ему, ни Г. Кэрролу, ни его жене. Г. Кэррол был наивен и глуп. Недаром его прозвали «тюфяк». Но он был честен, любил свою жену и ни о чем не догадывался. Или делал вид, что ни о чем не догадывается… Начал действовать «верблюд». И когда Г. Кэрролу стало известно, что Д. Саут. Неженка, «тюфяк». Он как-то странно улыбнулся, встретив в тот день Д. Саута, и ничего не сказал. Только глаза его были удивлены: вы, Д. Саут, вы же не такой, как они, а туда же.
Г. Кэррол после этого подал в отставку и уехал куда-то, оставив Д. Сауту неприятное наследство воспоминаний, от которых он так и не может до сих пор Избавиться.
«Это все от музыки», – подумал Д. Саут. Оркестранты в нише сменились. Появились другие и заиграли что-то беспечно комфортабельное. Он огляделся. Кафе постепенно заполнялось разного рода посетителями, военными, коммивояжерами, неграми, работягами, старухами, сутенерами. Но при всей непохожести и разношерстности всех объединяло какое-то общее выражение лиц. Какая то грустная усталость, отсутствие, покорное ожидание чего-то. Д. Саут подошел к зеркальной стене. Его лицо было таким же. «Наверное, от света», – подумал Д. Саут. И тут он увидел в зеркале Г. Кэррола. Вне всякого сомнения, Г. Кэррола. Это был «тюфяк». Он сидел за отдельным столиком в конце зала, с тем же отсутствующим взглядом. Он, как показалось Д. Сауту, совсем не изменился, хотя прошло уже с тех пор тринадцать лет. На нем был форменный китель с погонами полковника, он что-то безразлично жевал и смотрел куда-то в никуда. Д. Саут оглянулся. Да, это был Г. Кэррол. Д. Саут поспешно подошел к своему столику, глотнул из кружки уже значительно потеплевшего «верблюда», закурил и направился в конец зала.
– У вас очень усталый вид, – произнес Г. Кэррол без всяких эмоций.
– Здесь у всех такой, – ответил Д. Саут. – А вы не изменились.
– Какая разница? – сказал Г. Кэррол.
– Вы давно здесь живете? – спросил Д Саут, испытывая неловкость и не зная, с чего начать разговор.
– Мы куда-то летели, но вдруг испортилась погода, самолет сделал вынужденную посадку, и я оказался здесь, неизвестно для чего.
– Мне повезло, что я вас встретил именно сегодня.
– Никто ни перед кем не виноват. Чувство вины люди придумывают себе сами. Перед теми, кого они считают ниже себя или выше себя. У вас ведь нет оснований считать меня ниже вас, а тем более – выше.
– Но вы знаете, что я имею в виду, Г. Кэррол? – с трудом произнес Д. Саут.
– Откуда вам известно мое имя? – по-прежнему без всяких эмоций спросил Г. Кэррол.
– Мы служили вместе. Потом вы подали в отставку. Неужели я так изменился? Это было тринадцать лет назад. Я – Д. Саут.
– Д. Саута я знал. Это был отличный пилот и порядочный парень. Вы с ним тоже знакомы?
– Слушайте, Г. Кэррол, – сказал Д. Саут, – вы знаете, что я имею в виду. Я не извиняюсь перед вами. Это глупо. Я просто обязан вам был это сказать, тем более сегодня. Вы можете думать обо мне что угодно, но я хочу остаться честным. Именно перед вами…
– Зачем все это? – пробормотал Г. Кэррол. – Я куда то летел. Погода испортилась. Я оказался здесь. Вы подходите ко мне… Почему?
И вдруг Д. Сауту стало легче. Действительно, что он привязался к несчастному «тюфяку»? Что он требует от него какого то отпущения? Он высказался. Это Главное. Неужели он подсознательно ждет, чтобы Г. Кэррол пожал ему руку и сказал, что все чепуха, что все дело прошлое, что не стоит вспоминать?.. Но ведь именно тогда Г. Кэррол остался бы в глазах Д. Саута прежним «тюфяком» Нет. Все правильно. И все справедливо. Главное, что он высказался.
1 2 3