До вечера у них была увольнительная, но Сэм даже не задумывался, чем бы себя занять, ему просто хотелось упиваться воздухом Парижа, его архитектурой и улыбаться прохожим.
Они зашли в маленькое бистро, чтобы выпить кофе. Жена владельца подала друзьям по чашечке горячего цикериевого напитка, который все здесь пили, тарелочку дешевого печенья и вдобавок каждого расцеловала в обе щеки. Когда настало время уходить, она не хотела брать с них денег, несмотря ни на какие уговоры. Артур немного говорил по-французски, Сэм же только жестами выразил благодарность и поцеловал радушную парижанку. Американцы хорошо знали, как напряженно в городе с продуктами и каким ценным подарком является скромная тарелочка печенья.
Сэма взволновало посещение бистро. «Может, война – это в конце концов не так уж плохо? – подумал он. – Может, стоило в ней участвовать?» Ему было двадцать два года, и он чувствовал себя так, словно покорил весь мир или по крайней мере его важнейшую часть.
Артур улыбался, глядя на воодушевленного друга. Ему самому почему-то больше нравился Рим. Возможно, из-за того, что до войны он уже успел в нем побывать. Рим стал для Артура чем-то особым, с ним были связаны дорогие сердцу воспоминания, а Париж для Сэма являлся воплощением его юношеской мечты.
– Мне даже не хочется возвращаться в Штаты, представляешь, Паттерсон? Глупо звучит, а?
Говоря это, Сэм обратил внимание на молодую женщину, которая шла впереди, и уже не слушал ответ Артура. Ее огненно-рыжие волосы были собраны на затылке в узел, темно-синее креповое платье от старости местами лоснилось, но подчеркивало все достоинства ее фигуры.
Своей гордой осанкой она словно говорила: «Мне некого и не за что благодарить, я пережила немецкую оккупацию и никому ничем не обязана, даже американцам и другим союзникам, освободившим Париж».
Сэм не мог оторвать глаз от ее стройных ног и покачивающихся бедер. Разговор с Артуром прервался.
– ..тебе не кажется? – спросил Артур.
– А? Что?
Сэм не мог сосредоточиться на словах друга. Все его внимание обратилось на рыжие волосы, грациозную фигуру и гордую походку. Незнакомка остановилась на углу, потом пересекла мост через Сену и повернула на набережную Монтебелло. Сэм следовал за ней, словно привязанный невидимой нитью.
– Куда ты идешь?
– Еще не знаю.
Он был напряжен, словно охотник, идущий по следу, и боялся хотя бы на мгновение выпустить рыжеволосую француженку из поля зрения.
– Что ты делаешь?
– А?..
Сэм посмотрел на товарища отсутствующим взглядом и ускорил шаг. И тут Артур тоже заметил ее. Он посмотрел на нее как раз в тот момент, когда девушка обернулась к ним, словно вдруг почувствовала их за своей спиной.
Лицо ее напоминало камею – матово-белая кожа, тонкие черты, огромные зеленые глаза пронзали насквозь и, казалось, предупреждали, что приближаться к ней опасно.
Сэм был парализован своим незнанием французского языка и ее холодностью, но, когда рыжеволосая парижанка пошла дальше, ринулся за ней с еще большей решимостью.
– Ты когда-нибудь видел подобные лица? – спросил он у Артура, не глядя на него. – Я никогда не встречал женщины красивее.
Она излучала нечто, сразу привлекавшее внимание, а также силу, чувствовавшуюся даже на расстоянии. Эта девушка не принадлежала к числу тех, кто забрасывал цветами маршевые колонны союзников и был готов повиснуть на шее у первого встречного солдата.
– Да, симпатичная девушка, – согласился Артур, сознавая неадекватность своего определения. Он испытывал некоторую неловкость от того, что Сэм так настойчиво следует за ней по пятам. – Но мне все же кажется, что она не в восторге от того, что мы за ней увязались.
– Заговори с ней, – попросил Сэм. Казалось, что он околдован рыжеволосой француженкой.
– Ты спятил? Она же минуту назад смерила нас ледяным взглядом.
Незнакомка исчезла в магазине, а они остались стоять на тротуаре, беспомощно топчась на месте.
– Ну и что дальше?
Артуру, похоже, неловко было преследовать эту женщину по улицам Парижа. Пусть они победители, но все равно это ему не нравилось.
– Подождем. Давай пригласим ее на чашечку кофе.
Сэм вдруг пожалел, что они съели те печеньица, которыми их угостили, а не забрали с собой. «Она такая худая, наверное, давно не видела сладостей, – подумал Сэм. – Я-то что: просто полз себе на брюхе по Северной Африке и по Италии, а потом на четвереньках пробирался по Франции. А вот она пережила немецкую оккупацию. И, наверное, женщине это несравненно тяжелее».
Ему вдруг захотелось оградить ее от всего случившегося с ней в прошлом и защитить от еще возможных неприятных происшествий, поскольку Париж был наводнен опьяненными победой солдатами союзнических армий.
Она вышла из магазина с кошелкой, из которой торчал длинный батон хлеба, и с нескрываемым раздражением взглянула на поджидавших ее американцев. Сверкая глазами, она что-то сказала Сэму, но тот ничего не понял и попросил Артура перевести:
– Что она сказала?
Ее слова не отличались любезностью, но Сэма это не смутило – главное, что она заговорила с ними. Артур, глядя на Сэма, не узнавал своего приятеля, весьма скромного до сих пор. В Италии Сэм вел себя прилично: дальше объятий, невинных поцелуев, нескольких щипков дело не шло. Но сейчас, судя по всему, Сэм совершенно потерял голову.
– Она говорит, что если мы сейчас же не отстанем, то она пожалуется нашему командиру и потребует, чтобы нас арестовали. И, по-моему, Уокер, мадемуазель не шутит.
– Скажи ей, что ты генерал, – ухмыльнулся Сэм. К нему, похоже, возвращались обычная самоуверенность и чувство юмора. – Бог ты мой… ну скажи ей, что я в нее влюблен.
– Может, пользуясь случаем, предложить ей также плитку шоколада и шелковые чулки? Сэм, прошу тебя, опомнись и оставь девушку в покое.
Поразившая Сэма особа тут же зашла в другой магазин, но он, очевидно, не намеревался последовать совету друга.
– Пошли…
Артур безуспешно пытался уговорить приятеля уйти, и, пока они спорили, девушка вышла из магазина и направилась прямо к своим преследователям.
Она остановилась совсем рядом, и Сэм подумал, что сейчас ему станет плохо от се близости. У нее была такая матово-белая кожа, что она напоминала драгоценный фарфор, и Сэму захотелось коснуться ее руки.
Между тем незнакомка попыталась выразить свой гнев, употребляя известный ей скромный набор английских слов.
– Идите отсюда! Идите назад! Уходите! – кричала она. Смысл ее слов можно было понять без труда. Казалось, она вот-вот набросится на них, надает им пощечин. Почему-то особую агрессивность она испытывала по отношению к Сэму.
– C'est compris?
– Нет…
Сэм бесстрашно пустился в разговор с француженкой, немыслимо коверкая слова.
– Я не говорю по-французски… Я американец… Меня зовут Сэм Уокер, а это Артур Паттерсон. Мы просто хотели познакомиться и…
Он подарил ей одну из своих самых обаятельных улыбок, но в ее взгляде сквозили гнев и боль, которых Сэм не мог понять. Ему было жаль ее, но он не мог выразить ей свое сочувствие.
– Non!
Она замахала на них руками.
– Merde! Voila! C'est compris?
– Merde?
Сэм, озадаченный, повернулся к Артуру:
– Что такое merde?
– Это значит говно.
– Очень хорошо…
Сэм улыбнулся, как будто она сказала ему что-то приятное.
– А нельзя ли пригласить вас на чашечку кофе… cafe? Не переставая улыбаться ей, Сэм взмолился, обращаясь к Артуру:
– Ради бога, Паттерсон, как пригласить ее на чашку кофе? Пожалуйста, скажи же ей что-нибудь!
– Je m'excuse… – смущенно произнес Артур, глядя в глаза очаровательной француженки и пытаясь вспомнить школьный курс французского, который куда-то вмиг испарился из головы.
Сэм был прав. Красивее девушки Артур в своей жизни не видел.
– Je regrette… mon ami est trfis excite… voulez-vous un cafe? – выдавил он из себя в конце концов. Ему вдруг тоже захотелось, чтобы она не уходила. Но в ответ немедленно раздался поток ругательств:
– Quel sacre culot… bande de salopards… allez-vous faire…
Затем, со слезами на глазах, она тряхнула головой и торопливой походкой, миновав их, пошла в обратную сторону с тем же гордым видом, как прежде. От быстрой ходьбы сильно поношенные, растоптанные туфли хлопали ее по пяткам – видно было, что они ей велики, как, впрочем, и темно-синее платье.
– Что она сказала, Артур?
Сэм поспешил за ней, проталкиваясь сквозь неизвестно откуда взявшуюся толпу солдат.
– По-моему, она послала нас ко всем чертям, я не совсем понял остальное. Кажется, это был арго.
– А что это? Диалект? – поинтересовался Сэм, хотя филологические тонкости французского языка сейчас мало волновали его, он больше всего боялся потерять ее в толпе прохожих.
– Это парижский жаргон.
Девушка метнулась в короткую улочку, рю де Гран-Дегрэ, свернула к одному из подъездов и исчезла внутри, с силой хлопнув дверью.
Сэм остановился и расплылся в довольной улыбке.
– С чего ты так обрадовался? – удивился Артур.
– Теперь мы знаем, где она живет. Остальное будет проще.
– Почему ты решил, что это се дом? Может, она к кому-то зашла?
Артура поразила сила страсти, охватившей его друга. Сам он никогда ничего подобного не испытывал, но, конечно, и такие женщины ему не встречались. Она в самом деле была обворожительна.
– Рано или поздно она выйдет. Должна выйти.
– И ты собираешься стоять здесь весь день и ждать? Уокер, ты, несомненно, спятил!
Артур не знал, что ему делать. Он не намеревался, будучи в Париже, торчать у подъезда какой-то девицы… которая даже и говорить-то с ними не захотела, в то время как в этом городе были тысячи других девушек, которые бы с радостью пылко их отблагодарили за освобождение.
– Я здесь торчать не собираюсь, если хочешь знать… Сэм некоторое время пребывал в замешательстве.
– Ну ладно, – сказал он, – иди. Встретимся позже. В том же кафе, куда мы заходили.
– А ты будешь ждать здесь?
– Совершенно верно.
Сэм закурил и с терпеливым видом прислонился к стене дома, в котором, как он полагал, жила девушка. Он подумывал, не войти ли внутрь, но решил пока воздержаться. Вдруг она снова выйдет? Ему некуда торопиться, он может и подождать.
Артур, раздраженный его упрямством, пытался убедить друга более разумно распорядиться свободным временем, но все было напрасно. Сэм не собирался никуда уходить. В итоге Артур сдался и решил ждать с ним; с одной стороны, он не хотел оставлять Сэма одного, а с другой – сам проявлял интерес к девушке.
Их терпение было вознаграждено. Меньше чем через час девушка появилась из подъезда с какими-то книгами в руках. Волосы у нее теперь были распущены, и она выглядела, пожалуй, еще привлекательнее. Она их тут же увидела и сделала шаг назад, но быстро передумала и с гордо поднятой головой зашагала по тротуару.
Когда она проходила мимо, Сэм, чтоб привлечь ее внимание, легонько коснулся ее руки. Сначала казалось, что девушка шарахнется в сторону, но она остановилась и, гневно сверкая своими зелеными глазами, посмотрела на него. Взгляд был красноречив. Она, по-видимому, сознавала, что не имеет смысла ему что-то говорить, поскольку он все равно не поймет и, более того, просто не захочет понять.
– Мадемуазель, вы не желали бы с нами перекусить?
Сопровождая свои слова всем понятным жестом, Сэм продолжал проникновенно смотреть ей в глаза, словно желая убедить, что не собирается ее обидеть или воспользоваться ситуацией. Сэму просто хотелось глядеть на нее… видеть ее… а может, дотронуться, если повезет.
– Oui? – спросил он с надеждой. Красавица парижанка покачала головой:
– Non. О'кей?
Ее французский акцент прозвучал так мягко, что Сэм улыбнулся. Артур наблюдал за ними, не в силах выдавить ни слова по-французски. Присутствие этой девушки словно лишило его дара речи.
– Нет…
Она повторила жест Сэма и покачала головой.
– Почему?..
Сэм мучительно пытался вспомнить, как это будет по-французски.
– ..Pourquoi?
Он вдруг в страхе посмотрел на ее пальцы. Может, она замужем? Может, ее супруг очень ревнив? Но кольца на безымянном пальце не было. Она выглядела очень молодо, хотя, конечно, в это военное время могла быть вдовой.
– Parce que…
Она говорила медленно, чтобы американец понял, хотя не слишком на это надеялась.
– ..Je ne veux pas.
– Она говорит, что не хочет, – шепнул Артур.
– Почему?..
Сэм, похоже, обиделся:
– ..Мы же хорошие ребята. Только ленч… еда… Он снова жестами изобразил прием пищи.
– ..кафе… о'кей?.. Пять минут?..
Сэм поднял вверх растопыренную пятерню.
– ..О'кей?
Он поднял руки вверх, демонстрируя беззащитность и миролюбие, но девушка снова отрицательно покачала головой. Было ясно, что ей все это надоело: и приставания солдат, и чужеземцы, хозяйничающие на ее родине.
– Нет немцы… Нет американцы… Нет… Нет кафе… Нет…
Сэм молитвенно сложил руки, и казалось, он вот-вот расплачется. То, что она не ушла, а осталась стоять и слушать его – это уже было кое-что. Он показал на себя, а потом на Артура:
– Северная Африка… Италия… Теперь Франция… – И языком жестов попытался изобразить стрельбу и ранение Артура в руку. Затем снова взмолился:
– Одна чашка кофе… пять минут… пожалуйста…
Она опять покачала головой, но на этот раз почти с сожалением:
– Non…je regrette…
И, отвернувшись, быстро пошла прочь. Друзья глядели ей вслед. Даже Сэм не стал на этот раз ее преследовать, понимая, что это не имело смысла. Но когда Артур собрался уходить, Сэм не двинулся с места.
– Пошли, старик, она ушла и не желает нас видеть.
– Меня это не волнует… – ответил Сэм, словно разочарованный школьник. – Может, она передумает, когда вернется.
– И разница будет только в том, что на этот раз она приведет с собой папашу и семерых братьев, которые повыбивают нам зубы. Она сказала нам «нет», причем совершенно серьезно, так что давай не терять зря времени. В Париже полно женщин, горящих желанием продемонстрировать свою благодарность героическим освободителям.
– Ну и черт с ними… – Сэм был невозмутим. – Они мне даром не нужны… А она особенная.
– Ты прав, черт подери, она действительно особенная девушка.
Артур наконец в самом деле разозлился.
– Она сказала, чтобы мы шли куда подальше.
1 2 3 4 5 6 7