Было одно навязчивое ощущение, впервые пришедшее накануне, – он попал в трясину и выбраться ему уже не суждено.
На улице лил дождь. Игорь попытался вспомнить, где поставил свою машину. Оказалось, совсем рядом, на противоположной стороне, на небольшой стоянке. Нужно было только перейти дорогу. Он сделал шаг на проезжую часть и… Движущуюся машину Игорь заметил слишком поздно. Вернее, он даже не понял, что происходит: сознание словно раздвоилось, и каждая его часть воспринимала действительность сама по себе. Игорь даже не запомнил, успел ли услышать визг тормозов и ощутить удар. Потом ему говорили, что при желании он мог ещё успеть увернуться. Не успел. Даже не пытался.
Очнулся Игорь на вытяжке в травматологии с переломом правого плеча, руки, ноги, сотрясением мозга и ушибами позвоночника и почки. Потом сколько его ни спрашивали, как же всё произошло, он не мог объяснить. Когда его перестало сильно мутить, он левой рукой подписал какой-то документ, в котором говорилось, что претензий к сбившему его водителю, он не имеет. Игорь их действительно не имел, и документ подписал не оспаривая. Ещё к нему наведался работник прокуратуры, который поинтересовался, не оказывали ли на него накануне давления в милиции. Игорь его заверил, что давления на него не оказывали (впрочем, как оно и было на самом деле) и был несказанно счастлив, когда работник прокуратуры ушел.
После него наносить визиты Игорю было некому. Родственников у него не осталось. Ждать Карину не приходилось. Таню она, естественно, тоже не отпустила бы. Особенно близких друзей, кроме Лёвки, у Игоря тоже не было. В последнее время из-за житейских передряг он настолько ушел в себя, что окончательно отдалился от неслишком близких. Его общение сводилось всё больше к коротким случайным встречам, успевавшим закончиться парой стандартных вопросов, а то и приветствием, за которым следовало прощание.
По мере того, как проходила боль и дурман от обезболивающих препаратов, которыми Игоря щедро пользовали коллеги, с пугающей скоростью накатывалось чувство безнадежности и росла депрессия. Переломы, насколько Игорь что-то ещё помнил из курса травматологии, были, в общем-то, не опасными, хотя и неприятными: ему предстояло проваляться месяца полтора-два, а потом ещё довольно долго разрабатывать ногу и руку. Что могло измениться за эти два месяца, ему оставалось только гадать. Надежды увидеть дочь не было. Танюшка, скорей всего, даже не знала, что отец лежит в больнице. Ещё Игорь вспомнил о Фугасе, оставшемся в квартире. Что его ждало? Скорей всего, ему не суждено было дождаться хозяина. Кажется, это была последняя капля, которая заставила Игоря заплакать. Вернее, он даже не плакал. Слезы катились сами по себе, и он не мог их удержать… Это продолжалось почти всю ночь. На утро после этого Игорь почти замолчал. Теперь он отвечал на вопросы только «да» или «нет», не слышал увещеваний о том, что всё будет нормально, не хотел слышать, не мог…

Глава 9

Каково же было удивление Игоря (странно, но он сохранил ещё способность удивляться), когда в один прекрасный день на пороге палаты, смущенно сопя и, явно, испытывая неудобство от накинутого на плечи белого халата, появился Егор Савельевич.
– Красиво тебя привязали! – заметил он вместо приветствия, придвигая стул поближе к кровати. – Хорошо лежишь! Не надоело?
– Надоело, – еле выдавил из себя Игорь.
– Слушай, Игорь, я чего пришел, – он всё ещё чувствовал себя неловко. – Я тебя не сильно напрягаю? Говорить тебе не трудно? Я тут спросил твоего лечащего, он сказал, что можно, с головой уже всё наладилось.
– Можно и не трудно.
– Ну, я всё равно не буду долго тебя утомлять. Я к тебе по делу пришел.
– Давай.
– Ну, во-первых, я спросить тебя хотел, ты чего так плохо ешь? Может, тебе чего-нибудь особенного принести? Я и Колян уже и не знаем, что бы такого придумать.
– Какой Колян? – только теперь Игорь сообразил, что кормят его совсем не больничной едой.
– Да хозяин твой, Матюхин. Дружок он мой. Вспоминай. Лечил ты его. Удивился?
– Да, – Игорь действительно удивился.
– А мы с ним с одного двора и за одной партой сидели. В детской комнате на учете состояли вместе, – он довольно улыбнулся. – А брат его покойный, Димка, когда узнал, куда родителей вызывают, глаза нам понабивал. Такие фонари были, скажу тебе! Его папаша после этого на бокс и отправил. Это я шучу. Он уже тогда занимался. Так чего ешь плохо?
– Ничего мне не нужно особенного. Просто мне совсем не хочется есть.
– Ты отсюда скелетом решил выйти?
– Нет, Егор. Вес мне набирать пока тоже не стоит.
– Ладно, не наберешь. Давай, подумай, а потом скажешь. Мы с Коляном не заходили, чтобы тебя лишний раз не беспокоить.
– Не побеспокоите, не страшно. Только не стоит вам время на меня тратить.
– О, что ты ещё придумаешь? Ладно, попустимся на то, что у тебя сейчас ещё всё болит. Я вот ещё зачем. У тебя собака от бешенства привитая?
– Собака?… – у Игоря перехватило дыхание.
– Я твоего пса забрал. Ты, когда под машину попал, я как раз из райотдела выходил. Ну, за «скорой» сюда проехался, подождал, пока разобрались, что к чему. Потом приехал домой, а он, сердешный, скавчит под дверью, как ребенок плачет. Видно, почувствовал, что с тобой что-то случилось. Ну, я плюнул на всё, взломал дверь в твою квартиру и забрал его. Замки я поменял. Пацана своего послал, он взял точно такой же, как и у тебя. Дверь подправили, всё нормально. А собака твоя и впрямь плакала, как человек. Не думал я, что у собак слезы текут. Сутки не жрал ничего. Дочка его всё-таки уговорила. Даже моя Лорка его по голове гладит. Гулять его водим. Вот только забыли мы, как его звать, а спрашивать неудобно как-то было, не до того. Помню, что-то с бомбой связано. Витька говорит, что Фугас. Ну, мы его пока, на всякий случай, Танком назвали.
– И как? – впервые за последнее время Игорь улыбнулся.
– Он у тебя умный, вроде хозяина, – Егор Савельевич довольно хмыкнул. – Понимает, что его зову, но в первые дни смотрел на меня, как на дурачка, когда я его так звал. Подойдет и смотри, чего тебе, мол, нужно? Ладно, уж, хоть горшком назови, только в печку не ставь. Хороший кобель, в квартире не пачкает, место свое знает, до ветру просится.
– Его действительно зовут Фугасом. И прививку от бешенства ему сделали вовремя. Зайдите кто-нибудь в квартиру. В стенке, в секретере справа, лежит его родословная и справка о прививках. Только ты его не продавай. Я выйду из больницы и верну тебе всю сумму, которую вы на него потратите, – попросил Игорь.
– Да ну тебя! Такую собаку продать! Совсем больной! – возмутился Егор Савельевич. – Просто я с ним гулял, а тут какой-то мужик из ветеринарной инспекции пришел и спрашивает, собака привита или нет, а то прививки сейчас делают. Я сказал, что привита, но решил прийти к тебе и уточнить. Мало ли что?
– Как он там?
– Нормально. Только, когда мимо твоей двери проходим, он остановится, посмотрит и вздыхает тяжело, прямо, как человек. Вот и скажи, что зверюга ничего не понимает. Всё он понимает, только не говорит. И Колян мне то же самое сказал.
– Ест всё?
– Всё. В, отличие от тебя, не худеет. А ему что, особенное что-нибудь нужно давать? Ты скажи. Или может он что любит?
– Он овсянку любит.
– Хорошо, что сказал. Ему как, с утра кашу?
– Можно и с утра. Только когда гуляете с ним, лучше на поводке держите и смотрите, чтобы что-нибудь не подхватил.
– Обязательно. Это Витька мой сразу же сказал, что поводок его забрать нужно.
– Спасибо.
– Слушай, а у твоего кобеля баба есть? Ну, сука, в смысле. Их же как-то случают. Или он у тебя ещё молодой?
– Была у нас «баба», как ты выразился, – Игорь снова улыбнулся. – А что?
– Да Лора говорит, такая псина хорошая, что хоть себе заводи, а то мол дети выросли и ей днем скучно бывает. Так с собачкой гулять будет. Вот я и подумал, если у тебя, ну, то есть у него, сука есть, щенки потом будут. Говорят, что там как-то можно заранее договориться, чтобы щеночка взять.
– Можно. Выйду из больницы, если не передумаете, я вам такого же найду. Только с ним поначалу возни много будет.
– Ничего. У меня дети почти взрослые, а внуков, вроде бы ещё не намечается. Вот и будет моей с кем нянчиться. Только обязательно за кобеля договорись. Я ему уже и имя придумал. Ананасом назову. Или Бумажником.
– Почему Бумажником?
– Ну, бумажник лучше, чтобы был толстый. Ладно, ты выздоравливай. Я как-нибудь зайду на днях.

Глава 10

Так Егор Савельевич время от времени начал наносить Игорю визиты. Несколько раз вместе с ним приезжал даже Матюхин. Игорь очень обрадовался не столько его визиту, сколько тому, что он сказал. А сказал Матюхин, что ждет не дождется, когда он выйдет на работу. Оказывается, сотрудники и клиенты к нему очень привязались и никак не хотели менять на другого психиатра. Извините, психоаналитика. Особенно дамы. И столько отзывов о нем лестных, и столько сожалений о том, что он в больнице… Игорь даже не подозревал, что попадет в плеяду дамских любимцев. Наверное, подруги Карины тоже имели в отношении него определенные мысли, только высказывали их очень своеобразно. Жаль, что Карина не научилась читать наоборот. Может быть, всё обернулось бы по-другому, и они были бы самой счастливой парой?
Спустя полтора месяца Игорь не выдержал и спросил у Егора Савельевича:
– Ты не знаешь, ко мне никто не приходил?
– Никто. Моя ведь почти целыми днями дома сидит. Сказала бы, если что, – Егор Савельевич внимательно посмотрел на Игоря и спросил. – Дочку ждешь или бабу?
– Её я не жду. Вряд ли она придет, – Игорь вздохнул. Во рту снова появилась горечь.
– Хочешь я дочку к тебе привезу?
– Хочу.
– Большая она? Сколько ей?
– Пятнадцать.
– Съезжу, объясню ей всё и привезу?
– Карина не пустит.
– Баба твоя что ли?
– Ну да.
– Ты давай адрес, а там моя забота будет. И можешь не бояться – без милиции обойдемся, – заверил его Егор.
Игорь нехотя назвал адрес, заранее зная, что его идея обречена на провал. А может быть, это был первый звонок? Слишком уж явным было предчувствие, хотя сны не снились… Помнится, кто-то сказал, что есть счастливые люди, которые никогда не мучаются, не зная и даже не подозревая, чем всё закончится. Наверное, они действительно по-своему счастливы.
Так прошло ещё полмесяца. С ноги сняли гипс и Игорь начал понемногу расхаживаться. Теперь он не мог дождаться, когда появится Егор. А Егор, как назло, не появлялся, только передачи присылал и звонил. Возможно, у него были дела… Не выдержав, Игорь позвонил Карине. В ответ слышались только длинные гудки. Бесконечное множество длинных гудков. Снова он не спал всю ночь. Стоило ему прикрыть глаза, как слышались гудки в телефонной трубке. Оставалось ломать голову над тем, что происходит на самом деле – не работает телефон, никого нет дома или ещё что-нибудь. И это «ещё что-нибудь» было очень нехорошим.
Егор появился за день до выписки Игоря из больницы. Он пообещал приехать за ним вместе с Матюхиным и отвезти домой. Потом долго рассказывал о Фугасе и напомнил, что Игорь обещал ему достать такого же щенка. Чувствовалось, что Егор хочет ещё что-то сказать, но всё никак не решается. Уже перед тем, как уйти, он, стараясь смотреть мимо, сказал:
– Я к твоим ездил, – и, помолчав, добавил. – Их дома не оказалось. Соседка сказала.
– С ними всё в порядке?
– Да… – он очень внимательно рассматривал облака.
– Спасибо. Я теперь немного в норму приду и сам съезжу. Пусть Карина визжит, пусть милицию вызывает, мне безразлично. Не может она запретить мне видеться с Танюшкой. Как ты считаешь?
– Конечно, не может, – согласился Егор. – Ещё соседка сказала, что теща твоя умерла. Извини, не хотел говорить, но всё равно пришлось бы.
– Когда? – у Игоря заныло сердце.
– Через полмесяца после того, как ты сюда попал. Достаточно давно.
– Господи…
– Не убивайся так. Все мы в этом мире смертны. Хорошая женщина была?
– Да. Кажется, мы с ней понимали друг друга лучше, чем с Кариной. Особенно в последнее время.
– Я узнал, где её похоронили. Чуть-чуть ещё окрепнешь – съездим. Ладно, мне сейчас пора. Послезавтра приеду с Коляном вместе, заберем тебя домой. Там Колян предлагает тебе домработницу прислать. Как ты пока сам будешь?
– Подумаю.
– Да что тут думать? Тебе как, постарше или помоложе?
– Мне безразлично.
После ухода Егора Игорь снова позвонил домой. Он был уверен, что дозвонится. Он звонил остаток дня и весь вечер, но слышал всё те же длинные гудки…

Глава 11

Когда Игорь оказался дома, то чувствовал себя так, словно, вышел из тюрьмы, где ему предстояло отбывать пожизненное заключение. Фугас повизгивал, как щенок и подпрыгивал, пытаясь лизнуть хозяина в лицо, потом улегся у его ног и блаженно захрапел. Егор и Матюхин успели найти Игорю чудесную домработницу – Тамару. Шеф уехал довольно быстро, сославшись на то, что не хочет утомлять Игоря. Егор пробыл ещё некоторое время. Тамара заварила им чай. Только сейчас Игорь понял, как соскучился по приличному чаю и, сделав первый глоток, окончательно осознал, что он дома и половина его неприятностей уже позади. Егор, по всей видимости, понял его состояние и заговорщицки ему подмигнул.
– Тебе уже пить можно? – спросил он.
– Можно. Давай по пять капель.
– Давай. Я «Хенесси» бутылочку прихватил. Ты такое пьешь?
– Само собой, – Игорь улыбнулся. – Только давай потом в засос не целоваться, а то подумает моя нянька, что мы с тобой ориентацию сменили.
– Кому-кому, а ей об этом думать совсем не стоит, – согласился Егор, доставая из бара бутылку «Хенесси». – Между прочим, она не замужем и свободна, как птица. Из чего пьем? Бокалы? Стаканы?
– Нижний ряд, широкие стаканы.
– О, как раз удобно, нос мешать не будет, – он достал и оценивающе посмотрел на широкий стакан с толстым дном.
1 2 3 4 5 6 7 8