И даже ночные танцы в пустыне при луне, под вой койотов.
– Вот такие клиенты мне по душе, – рассмеялась Нора и взяла его за руку.

Глава 7

Нора заперла дверь кабинета, положила пакет на стул и освободила стол от бумаг и высоких стопок книг. Пошел всего лишь девятый час утра, и музей, казалось, еще не проснулся. Тем не менее она глянула на застекленную дверь, подошла и задернула занавеску. После этого она тщательно прикрыла стол листом специально обработанной бумаги, прикрепив его клейкой лентой. Положив на первый лист еще один, Нора разместила на нем вдоль края стола несколько мешочков для сбора образцов, специальные щипцы и пинцеты. После этого она выдвинула ящик и выложила на стол все добытые в нишах тоннеля предметы: монеты, гребенку, волосы, бечевку и позвонок. Самым последним на стол Нора положила платье. Она обращалась с ним бережно, почти благоговейно. Словно извинялась за то небрежение, которое этому предмету из прошлого пришлось пережить за последние двадцать четыре часа.
Смитбек был вне себя, когда она прошлой ночью категорически отказалась немедленно вскрыть подкладку и посмотреть, что за ней скрыто. Она снова увидела его таким, каким он предстал перед ней в ту минуту. Смитбек, все еще в одеянии бродяги, негодовал так, как может негодовать лишь журналист, у которого отнимают сенсацию. Но его стенания Нору не тронули. Она хотела выжать из платья максимум информации, и это следовало сделать по всем правилам археологической науки.
Нора отступила на шаг от стола. В ярком свете можно было рассмотреть платье в мельчайших деталях. Длинное, простого покроя. Сшито из грубой шерстяной ткани зеленого цвета. Округлый разрез воротника, узкий лиф и длинная юбка гофре определенно указывали на принадлежность вещи к девятнадцатому веку. Лиф и юбка имели некогда белую, а теперь пожелтевшую подкладку.
Нора провела пальцами вдоль складок и чуть ниже линии талии нащупала хрустящий листок бумаги. «Еще не время, – сказала она себе и села за стол. – Будем действовать последовательно и методично».
Платье было покрыто темными пятнами, определить их характер без химического анализа не представлялось возможным. Некоторые из них могли быть пятнами крови, другие выглядели как следы обычного загрязнения. Там присутствовали жир, уголь и, возможно, воск. Кромка подола была изрядно потрепана и кое-где надорвана. В самой ткани платья имелись разрывы, самые крупные из которых были аккуратно зашиты. Нора взяла лупу и тщательно изучила пятна и разрывы. Ремонт осуществлялся с помощью цветных нитей, среди которых совсем не было зеленых. Бедная девочка использовала тот материал, который оказывался под рукой.
Ткань не носила следов повреждений, сделанных грызунами или насекомыми, поскольку оставалась плотно замурованной в нише. Нора сменила лупу и, вглядевшись более внимательно, увидела пыль и черные, похожие на частицы угля крупинки. Она взяла пинцет и поместила несколько черных крошек в прозрачный пластмассовый пакет. В складках ткани имелись какие-то еще более мелкие фрагменты, и, чтобы изучить их, ей пришлось прибегнуть к помощи бинокулярного микроскопа.
Как только она отрегулировала фокус, ее взгляду открылись десятки высохших трупиков вшей, вцепившихся в грубые нити ткани. Среди армии дохлых вшей имелись останки нескольких гигантских блох и еще каких-то неизвестных ей мелких насекомых. Это неаппетитное зрелище заставило ее непроизвольно оторваться от микроскопа.
Посмеявшись в душе над своей неожиданной брезгливостью, Нора снова прильнула к окулярам, чтобы продолжить исследование. Платье являло собой подлинный кладезь чуждых человеку биологических объектов и микроскопических предметов, на полное изучение которых у химика-криминалиста ушло бы несколько недель. «Интересно, какую пользу, учитывая его стоимость, мог бы принести подобный анализ?» – подумала она.
Тишина в офисе вдруг показалась Норе настолько глухой, что по спине поползли мурашки. Она повернулась, и от изумления у нее отвалилась челюсть. Над ней, держа руки за спиной, возвышался специальный агент ФБР Пендергаст.
– Господи! – воскликнула Нора, вскакивая со стула. – Вы меня до смерти напугали!
– Приношу все свои извинения, – слегка поклонившись, ответил Пендергаст.
– Мне казалось, что я заперла дверь.
– Вы это действительно сделали.
– Может быть, вы волшебник, агент Пендергаст? Или вы просто вскрыли мой замок?
– И то, и другое. Понемногу, – улыбнулся он. – Но замки в музее настолько примитивны, что слово «вскрыть» по отношению к ним вряд ли уместно. Однако я здесь достаточно известен, и это вынуждает меня действовать тайно.
– Вас не затруднило бы впредь предупреждать меня о своем появлении?
– Вчера у вас этой вещи не было, – произнес Пендергаст, показывая на платье.
– Вы правы, не было.
– Вы очень предприимчивы, доктор Келли.
– Вчера ночью я вернулась...
– Умоляю. Никаких подробностей о вашей сомнительной деятельности. Тем не менее разрешите вас поздравить.
Невооруженным глазом было заметно, насколько доволен Пендергаст.
– Продолжайте, прошу вас.
Нора вернулась к работе, и через некоторое время Пендергаст снова заговорил:
– В тоннеле имелось много предметов одежды. Почему вы выбрали именно это платье?
Не говоря ни слова, Нора раздвинула складку и указала на грубый шов в хлопчатобумажной ткани подкладки. Пендергаст тут же шагнул к столу.
– Там зашит клочок бумаги, – пояснила она. – Я наткнулась на платье в тот момент, когда нас начали изгонять с площадки.
– Не мог бы я позаимствовать вашу лупу?
Она, не поворачиваясь, протянула ему лупу. Агент склонился над платьем и внимательно его осмотрел. Профессионализм, с которым это было сделано, произвел на Нору сильное впечатление.
– Чрезвычайно поспешная работа, – сказал он. – Обратите внимание, что все остальные стежки и штопка выполнены очень аккуратно, чуть ли не любовно. Платье, вне сомнения, было лучшим нарядом девочки. Однако этот разрыв зашит нитью, выдернутой из ткани платья, и проколы имеют неровные края. Думаю, что они сделаны древесной щепкой. Итак, у нее не было ни времени, ни иглы.
Нора навела линзы бинокуляра на шов и включила вмонтированную в прибор фотокамеру, чтобы сделать снимки при разном увеличении. После этого она поставила макролинзы и произвела еще серию снимков. Нора работала уверенно и точно, зная, что Пендергаст наблюдает за всеми ее действиями.
Покончив с фотографированием, Нора отодвинула микроскоп в сторону и взялась за пинцет.
– Открываю шов. – Она захватила кончик нити и начала осторожно извлекать нить из ткани. Через несколько минут кропотливой работы шов открылся.
Нора поместила нить в одну из пробирок и отвернула ткань подкладки.
Под ней оказался дважды сложенный клочок бумаги, явно оторванный от книжной страницы.
Девушка осторожно развернула его при помощи двух пар щипцов с широкими каучуковыми губками. На внутренней стороне листка оказалась надпись, сделанная грубыми, корявыми буквами. Часть слов была смазана или слегка выцвела, но все остальное можно было прочитать без всякого труда.
ня завут Мэри Грин взраст 19 № 16 Уоттер-стрит
Нора положила листок под линзы микроскопа и взглянула на запись при небольшом увеличении. Через несколько мгновений она отступила в сторону, давая возможность Пендергасту посмотреть на записку. Пендергаст надолго приник к окулярам. Лишь через несколько минут он оторвался от микроскопа и сказал:
– Начертано, как мне кажется, той же щепкой.
Нора кивнула, соглашаясь. Буквы были неровными, и на бумаге виднелись царапины.
– Вы позволите мне кое-что проверить? – спросил он.
– Что именно?
Пендергаст извлек из кармана небольшой пузырек с притертой пробкой и сказал:
– Для этого мне придется взять с записки совсем крошечный образец чернил и поместить его в этот раствор.
– Что это такое?
– Сыворотка крови кролика.
– Действуйте.
«Забавно, что Пендергаст таскает с собой набор химикатов, используемых в криминальных расследованиях, – подумала она. – Интересно, что еще скрывается в бездонных недрах его черного костюма?»
Пендергаст вынул из пузырька пробку, на которой оказался крошечный волосяной ежик. Он прикоснулся ежиком к краю письма и тут же вернул пробку на место. Затем агент ФБР слегка встряхнул сосуд и поднес его к окну. Через миг жидкость в нем посинела.
– Итак? – спросила Нора, хотя по выражению его лица сразу все поняла.
– Записка, доктор Келли, написана человеческой кровью, и я не сомневаюсь в том, что это кровь самой девушки.

Глава 8

В кабинете повисла мертвая тишина. Нора вдруг ощутила, что ей необходимо присесть. Некоторое время никто из них не произнес ни слова. До Норы из какого-то немыслимого далека доносились шум уличного движения, телефонные звонки, шаги в коридоре. Перед ее мысленным взором постепенно вставала полная картина их открытия: тоннель, тридцать шесть расчлененных трупов и страшное послание из позапрошлого века.
– Что это, по-вашему, может означать? – спросила она.
– Есть лишь одно объяснение. Девушка знала, что не выйдет из подвала живой, и не хотела умереть в безвестности. Поэтому она написала свое имя, возраст, домашний адрес, а затем тщательно спрятала записку. Это ее эпитафия. В единственно доступной для нее форме.
– Как это ужасно, – содрогнувшись всем телом, сказала Нора.
Пендергаст подошел к полке, а она взглядом следила за его действиями.
– С кем мы имеем дело? – спросила она. – Неужели с серийным убийцей?
Пендергаст не ответил, а на его лице появилось то же самое тревожное выражение, которое она уже видела во время раскопок. Агент ФБР молча стоял у книжной полки.
– Вы позволите задать вам вопрос? – спросила Нора.
Пендергаст кивнул.
– Почему вы так заинтересовались этим делом? Серийные убийства, случившиеся сто тридцать лет назад, вряд ли попадают в сферу интересов ФБР.
Пендергаст снял с полки глиняный сосуд работы индейцев анасази, повертел его в руках и произнес:
– Какая прекрасная черно-белая керамика в стиле Кайента. Как, кстати, продвигается ваше исследование?
– Не очень хорошо. Музей не дает мне денег на производство радиоуглеродного анализа. А без анализа я не смогу закончить датировку. Но все же, что это...
– Отлично.
– Отлично?
– Доктор Келли, вам знаком термин «кабинет диковин»?
Нора еще раз подивилась способности этого человека неожиданно менять тему.
– По-моему, это своего рода коллекция различных курьезов природы?
– Именно. И эти кабинеты явились предтечами современных музеев естественной истории. Многие образованные джентльмены восемнадцатого и девятнадцатого веков колесили по миру, собирая по пути необычные экспонаты: древние окаменелости, кости, сушеные человеческие головы, чучела птиц и все такое. Первоначально они, чтобы позабавить своих друзей, выставляли свои находки в кабинетах. Позже, когда стало ясно, что на этом можно зарабатывать деньги, некоторые из этих кабинетов редкостей превратились в коммерческие предприятия. Их по-прежнему называли кабинетами, хотя коллекции уже размещались в нескольких залах.
– Но какое отношение это все имеет к убийствам?
– В тысяча восемьсот сорок восьмом году богатый молодой человек из Нью-Йорка – его звали Александр Мэрисас – отправился в охотничью экспедицию по земному шару, начиная с южных районов Тихого океана и кончая Огненной Землей. Он умер на Мадагаскаре, но его коллекция – одна из самых лучших в то время – вернулась в Нью-Йорк в трюме принадлежавшего покойному корабля. Коллекция была целиком скуплена предпринимателем по имени Джон Кэнади Шоттам. Этот Шоттам и открыл в тысяча восемьсот пятьдесят втором году Кабинет природных диковин и иных редкостей.
– И что же из этого следует?
– Кабинет Шоттама находился в здании, стоявшем над тоннелем, в котором были обнаружены скелеты.
– Как вы это узнали?
– Мой хороший друг работает в публичной библиотеке Нью-Йорка. Через тоннель, который вы обследовали, подавался уголь в котельную дома. Это было трехэтажное здание в неоготическом стиле, весьма популярном в пятидесятых годах девятнадцатого века. На первом этаже находился сам кабинет и что-то еще, имевшее название «Циклорама». На втором был офис Шоттама, а весь третий этаж сдавался. Кабинет, кажется, пользовался большим успехом, несмотря на то что район Пяти углов, или Пяти улиц, если хотите, считался в то время самыми отвратительными трущобами Манхэттена. Дом сгорел в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, а Шоттам погиб в огне. Полиция подозревала поджог, но предполагаемого поджигателя так и не нашли. Место оставалось пустырем все время до возведения жилого квартала в тысяча восемьсот девяносто седьмом году.
– А что там было до кабинета Шоттама?
– Небольшая свиная ферма.
– Значит, все эти люди были убиты в то время, когда там находился кабинет?
– Именно.
– И вы считаете, что убил их Шоттам?
– Этого пока мы не знаем. Битое стекло, которое я нашел в тоннеле, состояло в основном из пробирок и частей аппарата для дистилляции. На осколках я обнаружил следы различных химикатов, и их состав еще предстоит проанализировать. Нам следует узнать как можно больше о мистере Шоттаме и о его кабинете диковин. А сейчас не хотите ли вы составить мне компанию?
Он галантно открыл дверь кабинета, и Нора машинально вышла в коридор. Пендергаст не умолкал, пока они шли по коридору и поднимались в лифте на пятый этаж. Когда двери кабины с шипением раздвинулись, Нора наконец пришла в себя.
– Подождите. А куда, собственно говоря, мы идем? Меня ждет работа.
– Как я сказал, мне требуется ваша помощь.
Это было произнесено с такой самоуверенностью, что Нора почувствовала раздражение. Неужели агент ФБР считает, что купил ее время?
– Простите, но я археолог, а не детектив.
– А разве между занятием археологией и сыском имеется различие? – спросил Пендергаст, вскинув брови.
– Почему вы решили, что это дело меня может заинтересовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11