Боевики наседали, шквальным огнем обдавая три хлипких домика, за которыми спрятались солдаты лейтенанта. В их сторону летели гранаты, но пока без особого успеха.
– Ложись! – дав короткую очередь, крикнул Камышов солдатам, засевшим рядом с ним.
Теперь он понимал, почему боевики предпочли остаться здесь, а не идти дальше. Оказывается, среди этих руин у них склад оружия и боеприпасов. Иначе чем можно объяснить тот факт, что в свете автоматных вспышек в руках одного из боевиков Камышов заметил тяжелый противотанковый гранатомет. С такой тяжестью по горам и десяти километров не сделать.
Раздался взрыв, и хлипкую противоположную стенку как ветром сдуло. Лейтенант впал в легкую прострацию, ничего не слыша и не понимая, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на сушу.
После взрыва в бой вступило отделение старшины Фрейндлиха, отвлекая на себя часть боевиков.
Солдаты вели скупой перекрестный обстрел улиц селения, имеющего двадцать-тридцать домов, и стало понятно, что операция по освобождению провалилась. Лейтенант уже и сам не понимал, на что он надеялся, когда отдал приказ о штурме. «Это я от безысходности на амбразуру полез», – попытался оправдаться перед самим собой Роман Камышов, в следующую секунду понимая, что это для него не оправдание.
Боевики, в отличие от солдат, у которых даже подствольников не имелось, патронов не жалели и огрызались длинными пулеметными очередями, добавляя из легких одноразовых гранатометов «муха».
Бой продолжался уже более получаса, а изменений никаких не происходило. Среди солдат появились раненые и контуженые, но им удавалось удерживать позиции и даже занять еще пару зданий взамен разрушенных, чтобы иметь более широкий сектор обстрела.
Несли потери и боевики, в основном от снайперского огня Чуя, поэтому тоже особо не высовывались, понимая, что противнику деваться некуда и нужно лишь перегруппироваться, чтобы уничтожить его при поддержке идущего к ним подкрепления.
– Что будем делать, командир? – спросил по рации старшина, понимая, что ситуация после часового боя зашла в тупик. – Они ведь просто выжидают, когда к ним подойдет подкрепление. К тому же у нас боеприпасы к концу подходят.
– Я знаю…
Но очередной взрыв, буквально разнесший дом на щепки, не оставил другого выхода, как отступить. Рядом с цистернами раздался взрыв.
– Виктор, что там у тебя? – с беспокойством спросил Камышов. Тот долго не выходил на связь, и лейтенант боялся, что там все убиты.
– Нормально… в цистернах дрянь какая-то… Симчук подсказывает, что это антифриз… пил, говорит, раньше, потому и знает… только тут еще какое-то масло намешано. Хорошо, что не вспыхнуло… чудом, иначе бы все поджарились…
– Отходим, старшина. Нам тут делать больше нечего…
– Отходите, я прикрою.
– Давай.
Со стороны железной дороги усилился обстрел, и лейтенант приказал своему отделению отходить обратно в лес. Солдаты подхватили своих раненых и убитых товарищей и, отстреливаясь стали быстро отходить тем же путем, что и пришли.
«Это моя самая бездарная операция», – казнил себя Камышов.
Думая о своем, лейтенант на полпути до спасительных зарослей споткнулся и сразу же ощутил, что барахтается в какой-то луже, но явно не в воде, так как воняла жидкость паршиво. Одежда вмиг намокла и стала тяжелой, словно в нее напихали свинца.
В этот же антифриз, поскользнувшись, повалились и остальные бойцы. Послышался приглушенный мат и проклятья, адресованные всем и вся.
Со стороны насыпи появились тени.
– Не стреляй, это мы!
– Что случилось, старшина?! Почему…
Но на все вопросы ответили новые тени и автоматные вспышки, от которых несколько солдат упало в мокрый снег Кто просто поскользнулся, а кого настигли вражеские пули, уже не разобрать.
– Подкрепление к бородатым подошло, – ответил старшина на вопрос лейтенанта. – Прямо к нам в тыл.
– Черт! Быстро они…
– Спринтеры, мать их…
Поредевший взвод лейтенанта сбился в кучу, продолжая отстреливаться от окружавших их со всех сторон боевиков, которые подступали все ближе и ближе. Понимая, что солдатам деваться некуда, боевики предложили сдаться, но таким тоном, что становилось понятно – в живых не оставят.
– Вертолет…
– Что? – не понял Роман Камышов, страдавший контузией, отчего слух его сейчас подводил.
– Кажется – вертолет.
И действительно из-за хребта перевала появилась винтокрылая машина. Солдаты ее не видели, но отчетливо слышали. Кто-то запустил ракетницу, чтобы обозначить себя и показать, что все кто не здесь – враги.
Пилот понял все правильно, и в небе появились яркие точки неуправляемых ракет, которые били точно по железной дороге и засевшим там боевикам.
– Вот черт… – прошептал лейтенант, когда увидел, что произошло.
От взрывов ракет разлившийся антифриз загорелся, и жаркая волна пошла вниз к солдатам, вымокшим в нем. В довершение ко всему ракета сбила столб линии электропередачи, и заискрившиеся голубыми вспышками оборванные провода, упали в эту горящую массу.
Горящие солдаты валялись в жиже, которая забивалась в рот и нос, выедала глаза. И в довершение ко всему их нещадно било током.
Огонь тоненькой дорожкой подобрался к еще одной пробитой пулями цистерне. Он охватил ее с боков, а затем пробрался внутрь через открытый сверху люк. Пары в один момент воспламенились, и раздался жуткий взрыв, на секунду осветивший ущелье как при ядерной вспышке.
Ударная волна сильно тряхнула вертолет, и пилот от неожиданности нечаянно выстрелил ракетой, рефлекторно нажав на кнопку, вмонтированную в штурвал, схватившись за него, чтобы выровнять полет.
Посланник смерти ушел куда-то вверх, и через несколько секунд врезался в гору, породив еще один взрыв. Это стало последней каплей, и со склона горы понеслась снежная лавина.
Она смела все: цистерны, дома и корчившихся от боли солдат. Она увлекла их в свой поток, который с гулким ревом понесся дальше, вбирая в себя все новые снежные массы, уходя вниз, в ущелье.
– Вот черт… – выругался пилот «ночного охотника», наблюдая за всем этим в прибор ночного видения. Лавина получилась просто гигантских размеров и продолжала разрастаться.
Рядом завис эвакуационный вертолет, но ему здесь уже нечего было делать.
1
Земля. Некоторое время спустя…
Мужчина ворвался в комнату, широко распахнув дверь, воскликнул с придыханием в голосе и огнем в глазах:
– О, моя любимая!
– Ах, Хулио! Ты здесь?! – вскрикнула женщина и бросилась навстречу мужчине.
– Моя любимая!
– Мой любимый!
Мужчина встал на колени, целуя женщине руки. Та часто задышала, закрыв глаза в предвкушении чего-то сладостного, а ее избранник, поднявшись на ноги, принялся страстно целовать лицо героини. Казалось, еще немного, и женщина упадет без чувств. Губы их медленно сближались, чтобы вскоре соединиться в долгом сладострастном поцелуе.
Но тут экран погас, будто его выключили, а через секунду изображение сменилось заставкой федерального информационного агентства с надписью: «Внимание!»
Смотревшие телевизор молодые люди, сжимавшие до этого друг другу ладони, быстро сели по разные стороны дивана, избегая смотреть друг на друга, будто родители застали их за каким-то постыдным занятием.
– На самом интересном месте… – глухо проворчал парень, глядя куда-то в сторону. – Надо жалобу написать… чтобы хотя бы давали досмотреть кульминационный момент…
– Может, случилось что-то серьезное, Иглессио, – попыталась сгладить неловкость девушка.
– Как в прошлый раз? – с сарказмом спросил парень, наконец-то повернувшись лицом к своей подруге. – Сбежал домашний кролик, и попросили посмотреть в окно, не пробегает ли он мимо, а если пробегает, то сообщить в полицию. – И более раздраженно добавил: – Клетку нужно запирать лучше.
– Зря ты так… и потом это не местный канал, а федеральное агентство. А что касается кролика, то он мог попасть под автоматическую уборочную машину и сильно пострадать.
– Ты права, Амели… – понуро опустив голову, согласился Иглессио. – Я не заметил…
Амели ободряюще улыбнулась Иглессио и даже пододвинулась чуть ближе к нему. Ей самой было неприятно оттого, что так вышло.
– Внимание! – наконец зазвучал голос из динамиков телевизора. – Внимание! Просим всех собраться у телепередатчиков для ознакомления с важной информацией. Внимание!
– Собрались уже, – снова недовольно проворчал Иглессио. – Давайте уж…
За что поплатился строгим взглядом Амели.
Заставка исчезла, и появился диктор. Выглядел он, мягко говоря, не очень: глаза его были расширены от ужаса, волосы растрепаны, руки тряслись, и он даже не пытался этого скрыть. Все эти недочеты вызвали недоумение у телезрителей, привыкших к опрятно выглядящим телеведущим и не подозревавших, что может быть как-то иначе.
– Да что же такое произошло-то, в самом деле?! – почти в панике произнес Иглессио. – Можно подумать, будто на нас инопланетяне напали…
– Уваж…аемые дамы и господа, – поперхнувшись, произнес диктор. Попив воды из невесть откуда взявшегося стакана и беспомощно посмотрев куда-то в сторону, будто прося чьей-то поддержки, дребезжащим голосом и путаясь в строчках сообщения, перескакивая с одного предложения на другое, начал читать: – Произошла катастрофа… объявлена мобилизация… С системой Лазурит потеряна связь. На нее совершено нападение. Вот посмотрите…
Над плечом диктора возник квадратик репортажа, вскоре занявший все пространство экрана. Бесстрастная камера автоматического зонда запечатлела огромное пожарище. Горел один из городов, и все могли хорошо видеть, как пикировали едва различимые точки самолетов и дымной ниточкой уходили от них ракеты, врезаясь в здания и вызывая тем самым мощные взрывы, порождавших обширные разрушения.
Репортаж длился не больше десяти секунд, цензоры не хотели слишком сильно шокировать телезрителей, да и эпизод они выбрали самый безобидный из всех, которые им прислали из военного ведомства. Но ничего не показать тоже невозможно. Однако этого хватило, чтобы всех, кто видел репортаж, охватила либо паника, либо ступор.
Между тем диктор чуть не плача продолжал:
– Это антигуманное, анти… анти… это чудовищное преступление, как тут сообщается, совершено оуткастами! Это звучит невероятно, но это так. Граждане! Сохраняйте спокойствие! Объявлена тревога высшей категории. Граждане…
Телеведущий не выдержал и заплакал, сморкаясь в листок с правительственным сообщением. Чтобы окончательно не деморализовать население, его отключили и на экранах снова появилась заставка информационного агентства.
Амели не знала, сколько прошло времени, но, когда очнулась, шла все та же восемьсот шестая серия популярного сериала «Санта-Кроче», только почему-то с самого начала. Она решила, что это был какой-то чудовищный сон, но, увидев дебильное выражение лица Иглессио, который до сих пор не пришел в себя и что-то монотонно бормотал, поняла, все случилось взаправду. Оуткасты совершили нападение.
Способность мыслить вернулась не сразу, но потом возникло великое множество вопросов, на которые у нее не было ответов.
Как? Почему? Зачем? Для чего? Как вообще могло такое произойти, и для чего нужны все эти жертвы и разрушения. И хотя жертв не показали, Амели не сомневалась, что их огромное количество.
Амели попробовала встать с дивана, но ноги не слушались. Возникло ощущение, будто они набиты ватой, а в животе что-то саднило. К горлу подкатывала противная тошнота, как после сотрясения мозга. Она даже пощупала голову руками, все ли в порядке и не являются ли эти жуткие картины следствием ушиба головного мозга при неудачном падении.
Пришел в себя Иглессио. Он непонимающе смотрел на телевизор, по которому показывали тот самый эпизод, на котором произошел обрыв вещания, а после прошла информационная передача, и вот когда поцелуй главных героев состоялся, парня вырвало прямо на пол.
– Ты куда? – спросил Иглессио, утершись.
Амели все же смогла преодолеть слабость, и, хотя ноги противно дрожали, ходить она могла.
– На работу.
– Зачем? Тут такое…
– Объявлена тревога высшей категории, – пояснила Амели.
– И что? – переспросил Иглессио. До него никак не доходило.
– Я медик. Я занимаю пост замдиректора в нашем исследовательском институте. В подобной ситуации я должна находиться на своем рабочем месте, чтобы… чтобы… в общем, я должна быть там.
– А я?
– Ты оставайся здесь. Ты оператор в оранжерее… тебя пока это не касается… пока.
Сочтя, что дальнейшие объяснения ни к чему, Амели быстро собралась и вышла на улицу, направившись к стоянке автомобилей, забыв, что машину можно вызвать дистанционно, просто нажав на кнопку пульта.
Обычно оживленный город встретил ее пугающей пустотой. Все сидели в своих домах, переваривая услышанное. Только изредка двигались машины, да быстро, затравленно оглядываясь, перебегали дорогу прохожие, будто оуткасты уже здесь, на Земле, и им вот-вот выстрелят в спину.
Машина на автопилоте домчала Амели до института за десять минут, вчетверо быстрее, чем обычно. На свои водительские способности она сейчас благоразумно не рассчитывала, хотя любила водить машину лично.
2
В институте было чуть оживленнее, чем в городе, но все равно народу намного меньше, чем обычно, не говоря уже о том, сколько должно находиться человек, когда устраивались учения по высшей категории. Но и эти учения проводились не на случай войны, а на случай техногенной или природной катастрофы.
При проведении учений люди выглядели сосредоточенно, гордясь своей работой и показывая всем, что они полноценные граждане. А сейчас сотрудники, бродившие из кабинета в кабинет, смотрелись жалко. Пустые глаза, недоуменные выражения лиц, опущенные плечи, кто-то даже садился на диванчики в коридорах, чтобы унять дрожь в ногах. Никто не понимал, что нужно делать, у всех просто вылетели из головы вызубренные наизусть параграфы на случай чрезвычайных ситуаций.
Амели сама еле добралась до своего кабинета и тяжело плюхнулась в кресло.
1 2 3 4 5 6 7