C доставкой сайт Водолей
Коль тебе самой нравится дурь, что на тебя нашла, и теб
е угодно упорствовать, делай как хочешь: тут уж мои советы не помогут. Но т
ак как этот жестокий тиран, которому так просто ты подчинилась, не остере
гшись по молодости лет, с свободой вместе отнимает и рассудок, хочу тебе н
апомнить и просить: вырви из чистой груди постыдные мысли, угаси пламень
бесчестный, не рабствуй мерзостной надежде; теперь время бороться: кто п
ротивостал в начале, тот прогоняет преступную любовь и, побеждая, остает
ся целым; но кто питал ее долгими и льстивыми мыслями, тому поздно свергат
ь иго, которое добровольно наложил на себя».
Ср. у Сенеки («Федра», 137Ц 144):
…из груди непорочной
Скорее изгони огонь греха
И не давай себя ласкать надежде.
Тот, кто любовь в начале подавил,
Воистину бывает победитель.
Но кто питал и возлелеял зло,
Нести ярмо, которому подпал,
Отказывается, но слишком поздно.
«Увы, Ц сказала я тогда, Ц насколько легче это говорить, чем делать!»
«Хоть и не очень легко это сделать, Ц ответила она, Ц однако можно и след
ует. Ну что ж, ты хочешь из-за одного дня потерять и забыть знатность твоей
родни, славу о твоей добродетели, красу цветущую, честь и, главное, своего
мужа, столь любящего и любимого тобою? Конечно, ты не должна этого хотеть и
, я уверена, что здраво поразмыслив, ты не захочешь этого. Ради бога, удержи
сь и отгони обманчивые радости, что обещав тебе нечистая надежда и с ними
страсть. Умильно я тебя прошу, заклиная этою старою, иссохшею грудью, кото
рою ты первая питалась, Ц спаси сама себя и честь свою и не отвергай моей
помощи; ведь тот, кто хочет быть здоровым, отчасти уже выздоравливает».
Тогда я начала:
«Дорогая кормилица, я знаю хорошо, что говоришь ты правду, но страсть меня
влечет в другую сторону
Ср. у Сенеки («Федра», 194Ц 196):
Я знаю,
Кормилица, ты правду говоришь.
Но страсть меня на худший путь влечет.
, моя душа и чрезмерные желания с нею заодно; напрасно ты свои советы
тратишь, рассудок мой побеждается страстью, во мне царит и владеет мною л
юбовь и бог любви, а ты знаешь, никто не в силах противиться его могуществу
».
И так сказав, словно сраженная, упала ей в объятья. Но она, сперва слегка см
утившись, опять начала более строгим голосом:
«Вы, толпа прелестной молодежи, распаленная пламенным желаньем и движим
ая им, вы сочли за божество любовь, которую вернее было бы назвать страсть
ю. Называя это божество Венериным сыном и рассказывая, что оно получило с
вое могущество от третьего неба
Третье небо считалось небом Венеры, как тре
тьей по удаленности от Земли планеты (первая и вторая Ц Луна и Меркурий).
Ср. у Данте Ц «Рай», VIII, 3.
, вы ищете свое безумье оправдать неизбежностью. О, вы лжете и соверш
енно лишены познанья! Что говорите? Тот, кто побуждаемый адскою яростью, в
незапным летом всю землю обтекает, Ц не божество, а скорее безумье тех, к
то его принимает, хотя он посещает только тех, чьи души знает пустыми от из
лишка и светского довольства
Эту трактовку Амура, как «ложного» бога, Бок
каччо нашел у Сенеки («Федра», 213Ц 227).
и склонными ему дать место, Ц это достаточно очевидно. И правда, ра
зве мы не видим, что святейшая Венера(*)часто под скромной кровлей обитает
, довольная лишь пользой необходимого нашего размножения
Ср. у Сенеки («Федра», 230Ц 232):
Почему
Свята Венера в хижинах убогих
И здравы страсти у люден простых?
? Конечно, так. Но страсть, что зовется любовью, всегда стремясь к раз
нузданности, пристает лишь к богатству. Там она владеет жалкими душами, в
нушая отвращенье к пище и одежде, необходимым лишь для жизни, и побуждая к
блеску и изысканности, куда она и примешивает свой яд; охотней посещает в
ысокие дворцы, чем хижины, куда заходит редко или никогда; итак это Ц зара
за лишь изысканных мест, всего более подходящих для ее несправедливых де
йствий. В простолюдинах мы наблюдаем здоровые чувства, но богачи, окруже
нные блеском богатства (к которому они ненасытимы как и ко всему), всегда и
щут большего, чем надлежит, кто имеет большую власть, стремится достигну
ть той, которой еще не имеет
Ср. у Сенеки («Федра», 234Ц 236):
Богатые, особенно цари,
Стремятся к беззаконному? Кто слишком
Могуч, тот хочет мочь, чего не может.
; и я чувствую, что ты, несчастная девушка, одна из них и от избытка бла
гополучия влечешься к новым заботам и новому позору».
Выслушав ее, я сказала:
«Молчи, старая, и не спорь с богами. Теперь, бессильная к любви и справедли
во всеми пренебрегавшая, ты поневоле порицаешь то, что прежде хвалила. Ес
ли другие женщины более знаменитые, мудрые, могущественные, чем я, звали е
го богом, я не могу дать ему другого имени; и я подчинена тому, что может быт
ь причиной либо моего счастья, либо горя; сил моих больше не стало: побежде
нные в борьбе с ним, они меня покинули. Один конец моим страданьям: или сме
рть или желанный юноша; коль ты мудра, как я тебя считаю, ты бы мне оказала п
омощь и совет (хотя бы отчасти, прошу тебя), или ты увеличишь мои муки, пороч
а то, к чему теперь единственно могут стремиться все силы души моей».
Тогда кормилица в гневе (вполне понятном), не отвечая, а бормоча что-то себ
е под нос, вышла из комнаты, оставив меня одну.
Уже ушла милая мамушка, умолкли советы, которые я так плохо опровергала; о
ставшись одна, я все думала о ее словах, которые оказали действие на мой ос
лепленный рассудок, заколебались только что высказываемые мною намере
нья, мелькала мысль, не бросить ли столь справедливо осуждаемые замыслы,
хотела я вернуть кормилицу себе на помощь, Ц как вдруг новый случай оста
новил меня. В тайную мою комнату не знаю как войдя, моим глазам предстала п
рекраснейшая жена, окруженная таким сияньем, что его едва выдерживало зр
енье. Она стояла еще молча передо мною, и по мере того как я напрягала свое
зрение и до моего сознания достигало прекрасное виденье, я узрела ее наг
ою, потому что хотя тончайшее пурпуровое покрывало и обвивало отчасти ее
белоснежное тело, но от взоров скрывало его не более, чем прозрачное стек
ло скрывает человека за ним стоящего; на голове ее (а кудри настолько блес
ком золото превосходили, насколько это последнее превосходит наши золо
тистые волосы), на голове ее была гирлянда из мирт, которая оттеняла несра
внимой красоты сияющие глаза, чудесные для созерцания, и все в лице ее был
о исполнено прелести, которой равной не найти. Она ничего не говорила не т
о довольная, что я любуюсь ею, не то сама любуясь моим созерцанием; но поне
многу через блистающее сиянье открыла мне свою красу, чтобы я узнала, что
нет возможности не видя представить или описать такое совершенство. Ког
да она поняла, что я насытилась лицезреньем, и увидела мое удивленье ее пр
иходу и красоте, с веселым ликом и голосом нежнейшим, чем голос смертных, т
ак начала мне говорить:
«О дева ветреннейшая из всех, что замышляешь делать, вняв советам кормил
ицы? Не знаешь разве, что следовать им гораздо труднее, чем любви, которой
ты бежать желаешь? Ты не гадаешь, сколько и какого они тебе готовят горя? Т
ы, глупая, едва вступивши к нам, уж хочешь быть не нашей, как тот, кто не знае
т, какие и сколько у нас наслаждений. О неразумная, остановись и зри, довол
ьно ли тебе того, чего хватает небу и земле. Над всем, что видит Феб(*)в своем
пути от той минуты, когда он подымает с Ганга(*)свои светлые лучи, до того ча
са, когда для отдыха он погружает усталую колесницу в Гесперидские воды
(*), над всем, что заключает холодный Арктур(*)и раскаленный полюс
Холодный Арктур Ц т
. е. север; раскаленный полюс Ц т. е. южные земли.
, над всем царит бесспорно наш сын крылатый(*). И на небе, где много есть
богов, нет его могучее, потому что никто не избежал его оружья. На золочен
ых крыльях, легчайший, он в одно мгновенье облетает свое царство и всех по
сещает, положив на тугую тетиву стрелы, нами сделанные и в наших водах
Т. е. в водах, о
мывающих остров Кипр, где Венера (прозванная Кицридой) родилась из морск
ой пены.
закаленные; и выбрав достойнейшую себе на служение быстро ее напра
вляет, куда хочет.
Он возжигает жесточайшее пламя в молодых и в усталых старцах вызывает по
тухший пыл, воспламеняет неведомым огнем чистую грудь девственниц, и зам
ужних со вдовами вновь зажигает. И богов, загоревшихся от его факела, он пр
инуждает, покинув небо, сходить на землю под личинами. Разве Феб
Рассказ о победе Феб
а над чудовищным змеем Пифоном см. у Овидия («Метаморфозы», I, 438Ц 451).
, победивший великого Пифона(*)и настроивший парнасскую кифару(*), раз
ве он не был много раз под его игом, то из-за Дафны
О Дафне, первой любви Феба
Ц см. у Овидия («Метаморфозы», I, 452Ц 567).
(*), то из-за Климены
См. у Овидия («Метаморфозы», I, 748Ц 779).
(*), то из-за Левкотои
Ср. у Овидия («Метаморфозы», IV, 194Ц 197):
Ты, опаляющий всю огнями небе
сными землю,
Сам ты пылаешь огнем; ты, все долженствующий видеть,
На Левкотою глядишь; не на мир, а на девушку только
Взор направляешь теперь.
(*), то из-за многих других(*)? Конечно да; и наконец, заключив свое сиянье
в форму пастушка, влюбленный, пас он стада Адмета
Об этом рассказано у Овиди
я («Метаморфозы», II, 680Ц 706).
(*).
Сам властитель неба, Юпитер, побуждаемый любовью, принимал низшие формы,
то под видом белой птицы(*), хлопая крыльями, издавал более нежные звуки, че
м предсмертная песнь лебедя, то обернувшись тельцом(*), украсив лоб рогами
, мычал в полях, свою спину унизил девичьей ношей и чрез братское владенье
греб раздвоенными копытами, избегая пучин, и насладился своей добычею. Т
о же он сделал для Семелы(*), не меняя лика, для Алкмены, обратившись в Амфитр
иона(*), для Каллисто, приняв вид Дианы(*), для Данаи, сделавшись золотым дожд
ем(*), Ц всего не перечислить
О всех этих превращениях Юпитера рассказы
вает Арахна в «Метаморфозах» Овидия (VI, 103Ц 114), Ср. также у Сенеки («Федра», 204Ц
205): Крылатый этот бог царит над миром И самого Юпитера палит.
. И гордый бог войны(*), чья сила внушает до сих пор страх гигантам, под
властью любви укротил свой дикий нрав и сделался влюбленным. И привыкший
к огню Юпитеров кузнец, сделавший трезубую молнию(*), был поражен еще боле
е могучею, и я сама, хотя и мать, не смогла уберечься, ибо все видели, как я от
крыто плакала о смерти Адониса(*). Но для чего утруждаться словами? Ни один
небожитель не остался целым кроме Дианы; одна она, любительница лесов, из
бежала любви, хотя и думают другие, что скрыла ее только, не избежала.
Но, может быть, примеры небожителей тебя не убеждают и ищешь ты услышать з
емных подтверждений, Ц их столько, что начинать почти не стоит, упомяну л
ишь те, что отличались наибольшей силой. Посмотри прежде всего на сильне
йшего сына Алкмены
Сыном Алкмены был Геракл. Далее Боккаччо перечисляет его подвиги
(они описаны в книге IX «Метаморфоз»). См. также примечание Боккаччо.
, как, отложив стрелы и грозную львиную шкуру(*), он украсил пальцы изу
мрудами, причесал растрепанные волосы и рукою, что прежде носила палицу,
убил великого Антея(*)и вывел из ада пса(*), принял пряжу за Иолиной прялкой,
а плечи, что вместо Атланта груз высокого неба принимали, теперь впервые
заключенные в объятья Иолой, покрылись, чтоб ей понравиться, тонкими пур
пурными одеждами
Здесь Боккаччо путает дочь эхалийского царя Иолу, возлюбленную Ге
ракла, и Омфалу, в рабство к которой на три года был отдан Геракл. По ее прик
азанию он одевался в женскую одежду и выполнял соответствующую работу. И
сторию любви Геракла и Иолы Боккаччо описал в главе XXVI «Любовного видения
».
. А что сделал Парис, любовью движимый? Елена? Клитемнестра?(*)А Эгист? В
сему миру это известно; не нужно говорить также о Ахилле
Боккаччо имеет в виду любо
вь Ахилла к троянской царевне Поликсене, ставшей причиной гибели героя:
пришедший к ней на свидание в храм Аполлона Ахилл был убит Парисом. Миф о П
оликсене разработан в трагедии Эврипида «Геката».
, Скилле(*), Ариадне
Об Ариадне, покинутой Тесеем, рассказано у Овидия («Метамор
фозы», VIII, 174Ц 177 и «Героиды», X) и Катулла (XXIV, 116Ц 201).
, Леандре
Любовь Геро и Леандра описана у Овидия («Героиды», XVIII, XIX). Боккаччо упом
инает ее в «Любовном видении» (XXIV).
, о Дидоне
Взаимоотношения Дидоны и Энея описаны Вергилием в первой песне «Эн
еиды» (335Ц 756) и Овидием в «Героидах» (VII). Боккаччо, описывая страдания покину
той Фьямметты, вдохновлялся прежде всего рассказом Овидия.
и многих других. Верь мне, это пламя Ц свято и могуче. Ты видела, как в
се на небе и на земле, люди и небожители подчинены моему сыну, но что сказа
ть тебе о его власти, простирающейся даже на бессловесных животных и пти
ц? Чрез него горлица следует за своим самцом и наши голубки(*)с теплым чувс
твом возвращаются к своим и никогда их не покидают, а в рощах робкие олени
свирепеют, когда другой коснется с желанием той, которой первый боями и м
ычаньем своей любви давал пламенные признаки, дикие вепри бесятся и скал
ят клыки, покрытые пеной от любви а африканские львы, пораженные любовью,
трясут шеей. Но оставляя леса, замечу, что стрелы моего сына даже чрез холо
дную воду поражают стадо морских и речных божеств. Не думаю, чтоб неизвес
тно тебе было свидетельство Нептуна
О любовных увлечениях Нептуна рассказано
у Овидия («Метаморфозы», VI, 115Ц 120). Боккаччо вспоминает о них в «Любовном вид
ении» (XIX, 79-88).
(*), Главка
О любви беотийского божества рыбаков и моряков Главка к нимфе Скилл
е рассказывает Овидий («Метаморфозы», XIII, 900Ц 968).
, Алфея(*)и других, которые своею мокрою водою не то что залить, но утиш
ить не могли того пламени, которое, всем будучи известно на земле и под вод
ою, проникает в глубь земли до самого властителя темных болот.
1 2 3 4 5
е угодно упорствовать, делай как хочешь: тут уж мои советы не помогут. Но т
ак как этот жестокий тиран, которому так просто ты подчинилась, не остере
гшись по молодости лет, с свободой вместе отнимает и рассудок, хочу тебе н
апомнить и просить: вырви из чистой груди постыдные мысли, угаси пламень
бесчестный, не рабствуй мерзостной надежде; теперь время бороться: кто п
ротивостал в начале, тот прогоняет преступную любовь и, побеждая, остает
ся целым; но кто питал ее долгими и льстивыми мыслями, тому поздно свергат
ь иго, которое добровольно наложил на себя».
Ср. у Сенеки («Федра», 137Ц 144):
…из груди непорочной
Скорее изгони огонь греха
И не давай себя ласкать надежде.
Тот, кто любовь в начале подавил,
Воистину бывает победитель.
Но кто питал и возлелеял зло,
Нести ярмо, которому подпал,
Отказывается, но слишком поздно.
«Увы, Ц сказала я тогда, Ц насколько легче это говорить, чем делать!»
«Хоть и не очень легко это сделать, Ц ответила она, Ц однако можно и след
ует. Ну что ж, ты хочешь из-за одного дня потерять и забыть знатность твоей
родни, славу о твоей добродетели, красу цветущую, честь и, главное, своего
мужа, столь любящего и любимого тобою? Конечно, ты не должна этого хотеть и
, я уверена, что здраво поразмыслив, ты не захочешь этого. Ради бога, удержи
сь и отгони обманчивые радости, что обещав тебе нечистая надежда и с ними
страсть. Умильно я тебя прошу, заклиная этою старою, иссохшею грудью, кото
рою ты первая питалась, Ц спаси сама себя и честь свою и не отвергай моей
помощи; ведь тот, кто хочет быть здоровым, отчасти уже выздоравливает».
Тогда я начала:
«Дорогая кормилица, я знаю хорошо, что говоришь ты правду, но страсть меня
влечет в другую сторону
Ср. у Сенеки («Федра», 194Ц 196):
Я знаю,
Кормилица, ты правду говоришь.
Но страсть меня на худший путь влечет.
, моя душа и чрезмерные желания с нею заодно; напрасно ты свои советы
тратишь, рассудок мой побеждается страстью, во мне царит и владеет мною л
юбовь и бог любви, а ты знаешь, никто не в силах противиться его могуществу
».
И так сказав, словно сраженная, упала ей в объятья. Но она, сперва слегка см
утившись, опять начала более строгим голосом:
«Вы, толпа прелестной молодежи, распаленная пламенным желаньем и движим
ая им, вы сочли за божество любовь, которую вернее было бы назвать страсть
ю. Называя это божество Венериным сыном и рассказывая, что оно получило с
вое могущество от третьего неба
Третье небо считалось небом Венеры, как тре
тьей по удаленности от Земли планеты (первая и вторая Ц Луна и Меркурий).
Ср. у Данте Ц «Рай», VIII, 3.
, вы ищете свое безумье оправдать неизбежностью. О, вы лжете и соверш
енно лишены познанья! Что говорите? Тот, кто побуждаемый адскою яростью, в
незапным летом всю землю обтекает, Ц не божество, а скорее безумье тех, к
то его принимает, хотя он посещает только тех, чьи души знает пустыми от из
лишка и светского довольства
Эту трактовку Амура, как «ложного» бога, Бок
каччо нашел у Сенеки («Федра», 213Ц 227).
и склонными ему дать место, Ц это достаточно очевидно. И правда, ра
зве мы не видим, что святейшая Венера(*)часто под скромной кровлей обитает
, довольная лишь пользой необходимого нашего размножения
Ср. у Сенеки («Федра», 230Ц 232):
Почему
Свята Венера в хижинах убогих
И здравы страсти у люден простых?
? Конечно, так. Но страсть, что зовется любовью, всегда стремясь к раз
нузданности, пристает лишь к богатству. Там она владеет жалкими душами, в
нушая отвращенье к пище и одежде, необходимым лишь для жизни, и побуждая к
блеску и изысканности, куда она и примешивает свой яд; охотней посещает в
ысокие дворцы, чем хижины, куда заходит редко или никогда; итак это Ц зара
за лишь изысканных мест, всего более подходящих для ее несправедливых де
йствий. В простолюдинах мы наблюдаем здоровые чувства, но богачи, окруже
нные блеском богатства (к которому они ненасытимы как и ко всему), всегда и
щут большего, чем надлежит, кто имеет большую власть, стремится достигну
ть той, которой еще не имеет
Ср. у Сенеки («Федра», 234Ц 236):
Богатые, особенно цари,
Стремятся к беззаконному? Кто слишком
Могуч, тот хочет мочь, чего не может.
; и я чувствую, что ты, несчастная девушка, одна из них и от избытка бла
гополучия влечешься к новым заботам и новому позору».
Выслушав ее, я сказала:
«Молчи, старая, и не спорь с богами. Теперь, бессильная к любви и справедли
во всеми пренебрегавшая, ты поневоле порицаешь то, что прежде хвалила. Ес
ли другие женщины более знаменитые, мудрые, могущественные, чем я, звали е
го богом, я не могу дать ему другого имени; и я подчинена тому, что может быт
ь причиной либо моего счастья, либо горя; сил моих больше не стало: побежде
нные в борьбе с ним, они меня покинули. Один конец моим страданьям: или сме
рть или желанный юноша; коль ты мудра, как я тебя считаю, ты бы мне оказала п
омощь и совет (хотя бы отчасти, прошу тебя), или ты увеличишь мои муки, пороч
а то, к чему теперь единственно могут стремиться все силы души моей».
Тогда кормилица в гневе (вполне понятном), не отвечая, а бормоча что-то себ
е под нос, вышла из комнаты, оставив меня одну.
Уже ушла милая мамушка, умолкли советы, которые я так плохо опровергала; о
ставшись одна, я все думала о ее словах, которые оказали действие на мой ос
лепленный рассудок, заколебались только что высказываемые мною намере
нья, мелькала мысль, не бросить ли столь справедливо осуждаемые замыслы,
хотела я вернуть кормилицу себе на помощь, Ц как вдруг новый случай оста
новил меня. В тайную мою комнату не знаю как войдя, моим глазам предстала п
рекраснейшая жена, окруженная таким сияньем, что его едва выдерживало зр
енье. Она стояла еще молча передо мною, и по мере того как я напрягала свое
зрение и до моего сознания достигало прекрасное виденье, я узрела ее наг
ою, потому что хотя тончайшее пурпуровое покрывало и обвивало отчасти ее
белоснежное тело, но от взоров скрывало его не более, чем прозрачное стек
ло скрывает человека за ним стоящего; на голове ее (а кудри настолько блес
ком золото превосходили, насколько это последнее превосходит наши золо
тистые волосы), на голове ее была гирлянда из мирт, которая оттеняла несра
внимой красоты сияющие глаза, чудесные для созерцания, и все в лице ее был
о исполнено прелести, которой равной не найти. Она ничего не говорила не т
о довольная, что я любуюсь ею, не то сама любуясь моим созерцанием; но поне
многу через блистающее сиянье открыла мне свою красу, чтобы я узнала, что
нет возможности не видя представить или описать такое совершенство. Ког
да она поняла, что я насытилась лицезреньем, и увидела мое удивленье ее пр
иходу и красоте, с веселым ликом и голосом нежнейшим, чем голос смертных, т
ак начала мне говорить:
«О дева ветреннейшая из всех, что замышляешь делать, вняв советам кормил
ицы? Не знаешь разве, что следовать им гораздо труднее, чем любви, которой
ты бежать желаешь? Ты не гадаешь, сколько и какого они тебе готовят горя? Т
ы, глупая, едва вступивши к нам, уж хочешь быть не нашей, как тот, кто не знае
т, какие и сколько у нас наслаждений. О неразумная, остановись и зри, довол
ьно ли тебе того, чего хватает небу и земле. Над всем, что видит Феб(*)в своем
пути от той минуты, когда он подымает с Ганга(*)свои светлые лучи, до того ча
са, когда для отдыха он погружает усталую колесницу в Гесперидские воды
(*), над всем, что заключает холодный Арктур(*)и раскаленный полюс
Холодный Арктур Ц т
. е. север; раскаленный полюс Ц т. е. южные земли.
, над всем царит бесспорно наш сын крылатый(*). И на небе, где много есть
богов, нет его могучее, потому что никто не избежал его оружья. На золочен
ых крыльях, легчайший, он в одно мгновенье облетает свое царство и всех по
сещает, положив на тугую тетиву стрелы, нами сделанные и в наших водах
Т. е. в водах, о
мывающих остров Кипр, где Венера (прозванная Кицридой) родилась из морск
ой пены.
закаленные; и выбрав достойнейшую себе на служение быстро ее напра
вляет, куда хочет.
Он возжигает жесточайшее пламя в молодых и в усталых старцах вызывает по
тухший пыл, воспламеняет неведомым огнем чистую грудь девственниц, и зам
ужних со вдовами вновь зажигает. И богов, загоревшихся от его факела, он пр
инуждает, покинув небо, сходить на землю под личинами. Разве Феб
Рассказ о победе Феб
а над чудовищным змеем Пифоном см. у Овидия («Метаморфозы», I, 438Ц 451).
, победивший великого Пифона(*)и настроивший парнасскую кифару(*), раз
ве он не был много раз под его игом, то из-за Дафны
О Дафне, первой любви Феба
Ц см. у Овидия («Метаморфозы», I, 452Ц 567).
(*), то из-за Климены
См. у Овидия («Метаморфозы», I, 748Ц 779).
(*), то из-за Левкотои
Ср. у Овидия («Метаморфозы», IV, 194Ц 197):
Ты, опаляющий всю огнями небе
сными землю,
Сам ты пылаешь огнем; ты, все долженствующий видеть,
На Левкотою глядишь; не на мир, а на девушку только
Взор направляешь теперь.
(*), то из-за многих других(*)? Конечно да; и наконец, заключив свое сиянье
в форму пастушка, влюбленный, пас он стада Адмета
Об этом рассказано у Овиди
я («Метаморфозы», II, 680Ц 706).
(*).
Сам властитель неба, Юпитер, побуждаемый любовью, принимал низшие формы,
то под видом белой птицы(*), хлопая крыльями, издавал более нежные звуки, че
м предсмертная песнь лебедя, то обернувшись тельцом(*), украсив лоб рогами
, мычал в полях, свою спину унизил девичьей ношей и чрез братское владенье
греб раздвоенными копытами, избегая пучин, и насладился своей добычею. Т
о же он сделал для Семелы(*), не меняя лика, для Алкмены, обратившись в Амфитр
иона(*), для Каллисто, приняв вид Дианы(*), для Данаи, сделавшись золотым дожд
ем(*), Ц всего не перечислить
О всех этих превращениях Юпитера рассказы
вает Арахна в «Метаморфозах» Овидия (VI, 103Ц 114), Ср. также у Сенеки («Федра», 204Ц
205): Крылатый этот бог царит над миром И самого Юпитера палит.
. И гордый бог войны(*), чья сила внушает до сих пор страх гигантам, под
властью любви укротил свой дикий нрав и сделался влюбленным. И привыкший
к огню Юпитеров кузнец, сделавший трезубую молнию(*), был поражен еще боле
е могучею, и я сама, хотя и мать, не смогла уберечься, ибо все видели, как я от
крыто плакала о смерти Адониса(*). Но для чего утруждаться словами? Ни один
небожитель не остался целым кроме Дианы; одна она, любительница лесов, из
бежала любви, хотя и думают другие, что скрыла ее только, не избежала.
Но, может быть, примеры небожителей тебя не убеждают и ищешь ты услышать з
емных подтверждений, Ц их столько, что начинать почти не стоит, упомяну л
ишь те, что отличались наибольшей силой. Посмотри прежде всего на сильне
йшего сына Алкмены
Сыном Алкмены был Геракл. Далее Боккаччо перечисляет его подвиги
(они описаны в книге IX «Метаморфоз»). См. также примечание Боккаччо.
, как, отложив стрелы и грозную львиную шкуру(*), он украсил пальцы изу
мрудами, причесал растрепанные волосы и рукою, что прежде носила палицу,
убил великого Антея(*)и вывел из ада пса(*), принял пряжу за Иолиной прялкой,
а плечи, что вместо Атланта груз высокого неба принимали, теперь впервые
заключенные в объятья Иолой, покрылись, чтоб ей понравиться, тонкими пур
пурными одеждами
Здесь Боккаччо путает дочь эхалийского царя Иолу, возлюбленную Ге
ракла, и Омфалу, в рабство к которой на три года был отдан Геракл. По ее прик
азанию он одевался в женскую одежду и выполнял соответствующую работу. И
сторию любви Геракла и Иолы Боккаччо описал в главе XXVI «Любовного видения
».
. А что сделал Парис, любовью движимый? Елена? Клитемнестра?(*)А Эгист? В
сему миру это известно; не нужно говорить также о Ахилле
Боккаччо имеет в виду любо
вь Ахилла к троянской царевне Поликсене, ставшей причиной гибели героя:
пришедший к ней на свидание в храм Аполлона Ахилл был убит Парисом. Миф о П
оликсене разработан в трагедии Эврипида «Геката».
, Скилле(*), Ариадне
Об Ариадне, покинутой Тесеем, рассказано у Овидия («Метамор
фозы», VIII, 174Ц 177 и «Героиды», X) и Катулла (XXIV, 116Ц 201).
, Леандре
Любовь Геро и Леандра описана у Овидия («Героиды», XVIII, XIX). Боккаччо упом
инает ее в «Любовном видении» (XXIV).
, о Дидоне
Взаимоотношения Дидоны и Энея описаны Вергилием в первой песне «Эн
еиды» (335Ц 756) и Овидием в «Героидах» (VII). Боккаччо, описывая страдания покину
той Фьямметты, вдохновлялся прежде всего рассказом Овидия.
и многих других. Верь мне, это пламя Ц свято и могуче. Ты видела, как в
се на небе и на земле, люди и небожители подчинены моему сыну, но что сказа
ть тебе о его власти, простирающейся даже на бессловесных животных и пти
ц? Чрез него горлица следует за своим самцом и наши голубки(*)с теплым чувс
твом возвращаются к своим и никогда их не покидают, а в рощах робкие олени
свирепеют, когда другой коснется с желанием той, которой первый боями и м
ычаньем своей любви давал пламенные признаки, дикие вепри бесятся и скал
ят клыки, покрытые пеной от любви а африканские львы, пораженные любовью,
трясут шеей. Но оставляя леса, замечу, что стрелы моего сына даже чрез холо
дную воду поражают стадо морских и речных божеств. Не думаю, чтоб неизвес
тно тебе было свидетельство Нептуна
О любовных увлечениях Нептуна рассказано
у Овидия («Метаморфозы», VI, 115Ц 120). Боккаччо вспоминает о них в «Любовном вид
ении» (XIX, 79-88).
(*), Главка
О любви беотийского божества рыбаков и моряков Главка к нимфе Скилл
е рассказывает Овидий («Метаморфозы», XIII, 900Ц 968).
, Алфея(*)и других, которые своею мокрою водою не то что залить, но утиш
ить не могли того пламени, которое, всем будучи известно на земле и под вод
ою, проникает в глубь земли до самого властителя темных болот.
1 2 3 4 5