Кир БУЛЫЧЕВ
ВЕЛИКИЙ ДУХ И БЕГЛЕЦЫ


1. ИЗБУШКА
Павлыш проверил анабиозный отсек, там все было в порядке. Странно,
еще недавно он спорил с Бауэром, доказывал ему, что этот отсек -
анахронизм и, если уж переоборудовать корабль на гравитационный двигатель,
то можно и ликвидировать отсек - лишнее место, лишний вес... И Бауэр
сказал тогда: "Но может же так случиться...". Хотя оба понимали, что
случиться так не может. И случилось.
Уже месяц, как "Компас" падал. Он падал и неизвестно было, чем
кончится это падение. "Компас" проваливался в пространство, в
бесконечность. Уже месяц, как он был объявлен пропавшим без вести, как его
разыскивали все станции и корабли сектора и не могли найти.
Находят в конце концов путешественников, пропавших без вести в
пустыне, находят самолеты, разбившиеся в горах, находят флайер, унесенный
ураганом, находят затонувшую субмарину. Потому что место, область их
исчезновения конечны, ограничены дном моря, горной долиной, пределами
пустыни. Космический корабль, пропавший без вести, найти нельзя. Особенно,
если он не выходит на связь.
Надежность корабля, доведенная до совершенства, таит в себе риск.
Гравитационный отражатель надежен, связь, которую поддерживает корабль на
гравитационных волнах, также надежна, но если система отказывает в одной
точке, возникает опасность цепной реакции. И, если не уловленный приборами
во время прыжка, метеорит из антивещества коснулся гравитационного
отражателя, и, исчезнув сам, уничтожил отражатель "Компаса", то он
уничтожил и космосвязь, потому что отражатель - одновременно антенна для
гравитационных волн. И корабль, прервавший прыжок в точке, установить
которую удалось не сразу и с недостаточной степенью точности, оказывается
неуправляем, безгласен и слеп.
"Компас" был жив, но не подавал признаков жизни. Он будет жить еще
несколько дней или несколько лет, потому что он - высокоорганизованный
кусок металла, напичканный изысканной, но ненужной теперь техникой, потому
что он - корабль и цель его перевозить людей и грузы между портами
Галактики. Как только он лишается возможности делать это - он становится
лишь железной банкой с муравьишками внутри. И железная банка падает в
бездонное пространство...
Павлыш остановился перед дверью на мостик. Капитан просил его
проверить, как дела в анабиозном отсеке. В анабиозном отсеке все было
отлично. Павлыш увидел свою руку, лежащую на ручке двери, и подумал о том,
что он сам, доктор Павлыш, молодой, красивый, умный, не может умереть.
Собственная смерть - беда, которая не может с тобой приключиться. А так
как это теоретическое размышление не могло изменить действительной сути
явлений, то Павлыш оторвал взгляд от своей руки и вошел на мостик.
Капитан был один. Капитан постарел за месяц, прошедший со дня
катастрофы. Капитан был более одинок чем Павлыш, потому что он разделял
одиночество и беспомощность своего корабля.
- Все в порядке? - спросил он.
- Да.
Павлыш подошел к штурманскому столу с расстеленной на нем картой
сектора. На ней был проложен путь "Компаса". Путь, по которому он должен
был идти; вычисленный путь, который "Компас" должен был пролететь во время
прыжка; приблизительная точка, в которой корабль прекратил прыжок и еще
более приблизительный путь с того момента и до сегодняшнего дня. Прыжок
должен был перенести его через весь сектор. Авария бросила его в центре
сектора, на периферии пылевого мешка, не позволившего ориентироваться
визуальными методами. И путь от точки взрыва был проложен условно,
пунктиром...
- Слушайте, доктор, - сказал капитан. - Есть шанс, правда
небольшой...
Несчастье случилось с "Компасом" в районе малоизученном, но не
пустынном. Это давало шансы на спасение и уменьшало их. Можно было
надеяться на посадку на планету - тормозные двигатели остались целы. Но, с
другой стороны, "Компас" мог стать пленником звезды, притяжения которой не
смог бы преодолеть. Основная надежда была на то, что "Компас" пронзит
сектор и окажется в районе обжитых путей системы Второго Союза. Надежда
была реальна. Но с одним условием: достижение Второго Союза при постоянной
скорости займет восемь с половиной лет... И когда сознание этого пришло к
космонавтам после недели расчетов, споров, сомнений и ложных прозрений,
решено было использовать анабиозные ванны, те самые, само существование
которых казалось Павлышу анахронизмом.
Почти весь экипаж "Компаса" должен был уйти в сон. Почти все, кроме
капитана, дежурного механика и врача. И было уговорено, что через год,
если все будет благополучно, механика и Павлыша сменят. Капитана менять
никто не будет. Это был приказ и воля капитана.
За месяц, прошедший с того дня, Павлыш восстановил забытый испанский
язык, выиграл у механика сто сорок партий в шахматы и несколько меньше
проиграл капитану. Он прибавил полтора килограмма в весе и порой подумывал
о том, что лучше аннигилировал бы весь корабль, чем ждать неизвестно чего
восемь, десять... сколько лет?
Шесть дней назад внезапно возникла возможность, что путешествие скоро
закончится. Впереди возникла небольшая желтая звезда с одинокой планетой.
Звезда была почти на пути "Компаса" и корабль несся к ней со скоростью
чуть более ста тысяч километров в секунду. Шесть дней назад капитан
впервые сказал своему экипажу - Павлышу и механику, что есть один шанс из
десяти за то, что удастся опуститься на планете. Даже если она необитаема
и непригодна для жизни, на ней, вернее всего, действует автоматический
маяк и можно будет дать о себе знать. Все зависело от того, как близко
пройдет "Компас" от планеты. Если достаточно близко, то мощности тормозных
двигателей может хватить на посадку, если далеко, то топливо будет
истрачено на коррекцию и садиться будет не на чем.
- Так что же, капитан? Мы пытаемся сесть или летим дальше?
- А вы бы что сделали, Павлыш?
- Даже если у нас мало...
- Ты молод, Павлыш, и потому годы кажутся тебе длинными и
невосполнимыми.
- Я не так молод, но где гарантия, что после всех этих лет в нашей
жестянке мы не погибнем от голода или аварии, которую не сможем
ликвидировать, не провалимся в какую - нибудь дыру и не пролетим мимо
торгового пути, чтобы снова углубиться в пустоту?
- Гарантии нет. Но дело вот в чем: для того, чтобы выйти к планете,
мы должны истратить почти половину мощности тормозных двигателей. Из-за
гибели отражателя конфигурация корабля изменена и по расчетам получается,
что остальное пойдет на компенсацию эксцентрического вращения. На чем
будем садиться, не представляю.
- А что за планета?
- Если я не ошибаюсь, планета хорошая, нормальная, земного типа. Наша
беда, что ее открыли недавно и на ней нет ни станции, ни базы. Хотя должен
быть маяк.
- Вы почти уверены?
- Я могу предполагать, что это система 16-АПР8. Погляди в индексе
сектора.
Павлыш раскрыл звездный атлас.
Под этим индексом значилась система желтой звезды с одной планетой и
двумя астероидными поясами. Планета земного типа. После ее краткого
описания шла короткая запись: "Закрыта для исследований".
И все. Это могло означать что угодно - от наличия там разумной жизни,
до болезнетворных бактерий, опасных для человека. За справкой шла сноска
на последний том общего атласа, которого на "Компасе" не успели получить.
- Через три часа начинаю эволюцию, - сказал капитан. - Механик мне
нужен. Ты - нет.
- Но мы не успеем разбудить штурмана и второго механика. На это
потребуется часов восемь. Почему вы не сказали раньше?
- Мы обойдемся вдвоем.
Капитан уже четверо суток не спал и инъекции переставали оказывать
действие. Он устал.
- Дай мне еще шарик.
- Опасно.
- Потом вылечишь, если что. Сейчас у меня должна быть ясная голова.
Павлыш был готов к этой просьбе. Шарики были в кармане. Он прижал
один из них к кисти капитана, лежавшей на пульте. Содержимое всосалось под
кожу.
- Я принял решение раньше, но не стал вас ставить в известность,
потому что возражения лишь отняли бы время на дискуссии. А сейчас нам
некогда дискутировать.
- Но все-таки?
- Все-таки заключается в том, что посадка будет трудной. Не знаю,
останется ли что-нибудь от "Компаса".
Голос капитана звучал равнодушно и холодно. Уже много дней капитан
говорил так: он не мог побороть в себе глубокого и безнадежного отчаяния.
Он не был виноват, но его корабль разбит. Право судить себя капитан
оставил за собой.
- Чем больше людей мы сейчас поднимем, тем больше людей мы подвергнем
опасности. Анабиозные камеры - самое защищенное место корабля. Анабиозные
ванны - самое защищенное место в камере. Больше всего шансов выжить у тех,
кто находится в ваннах.
- Я могу быть штурманом. Вы знаете, что я подготовлен к этому.
- Не нужен мне сейчас штурман! Зачем мне штурман? Чтобы бросить, как
вы выразились, жестяную банку, на пустую планету?
- Да.
- Слушайте меня, Павлыш. Вы судовой врач. Вы отвечаете, в пределах
ваших возможностей, за здоровье и жизнь команды. Поэтому при посадке ваше
место будет вместе с экипажем. В анабиозном отсеке.
- Вы тоже относитесь к команде. И механик. Моя помощь может
понадобиться и вам.
- Правильно. Но в таком случае мне нужен живой врач. Если надо будет
собирать нас по частям, для этого вы должны уцелеть. Приказываю вам
отправиться в анабиозный отсек. Я, конечно, хотел бы загнать вас самого в
ванну, но боюсь, что это превышает мою власть над вами.
- Вы правы. И я, возражая вам, руководствуюсь теми же соображениями
интересов экипажа. Мои услуги могут понадобиться сразу после посадки.
Кроме того, вывод людей из анабиоза также труден без участия врача...
- Ладно, я ведь не спорю. Так что прошу вас через два часа
отправиться в анабиозный отсек, я сам спущусь туда и проверю, надежно ли
вы пристегнуты. И будьте разумны, не пытайтесь прибежать на мостик и
принять участие в наших скучных делах. Вы будете мне мешать...
- Хорошо, - сказал Павлыш.
- А сейчас займитесь-ка, пожалуйста, обедом. Накормите нас как
следует. Нет никакой гарантии, что мы с вами доживем до следующего обеда.
- Надо будет дожить, - сказал Павлыш. - Мы отвечаем за тех, кто
спит...
- Не надо меня учить, - сказал капитан. Он очень устал. - И не
теряйте времени даром.

...Тень "Компаса" добралась до Павлыша. Тень была длинной и росла с
каждой минутой. Целый день солнце ползло невысоко над горизонтом и вот
решилось, наконец, уйти на покой.
Павлыша удручала предопределенность. Правда, она протягивалась всего
на несколько дней в будущее, но этого достаточно для возникновения
неприязни к серому берегу и махине покореженного металла, именуемого по
инерции кораблем "Компас".
Страшная тварь вылетела из колючих зарослей, подступавших к пляжу, и
уселась в тени корабля. Тварь была ростом с собаку, но хрупка и члениста.
Она пристально смотрела на Павлыша печальными стрекозиными глазами.
Мошкара смерчиком замельтешила над ней. Тварь, наконец, приняла решение,
подпрыгнула и принялась биться об обгоревший бок корабля, словно комар об
оконное стекло.
Можно было написать письмо. Вчера Павлыш написал уже одно. Склеил
конверт из чистого листа бумаги и даже нарисовал на нем серый берег,
зеленое море с полосками барашков, синие колючие кусты. И написал на марке
"Авиапочта. Планета Форпост". Все как в старые добрые времена. А вместо
почтового ящика использовал остатки мусоропровода.
Павлыш поднялся, стряхнул с колен песок и ракушки и побрел к люку.
Четыре дня назад он открывал его больше часа, думал, что никогда не сможет
этого сделать. Тогда казалось, что открытый люк спасение. На самом деле
это ничего не решало.
Тварь стукнулась о шлем, толчок был вял и Павлыш, отмахнувшись,
сломал ее пополам. Туча мошкары сразу скрыла останки твари. Павлыш закрыл
люк, припер его изнутри стальным стержнем. Мошкара боялась тени, внутрь не
залетала. Но с наступлением вечера мог появиться какой-нибудь гость
покрупнее. Павлыш ощупью разделся, повесил скафандр в нишу.
Аварийное освещение в коридоре работало из рук вон плохо. Свет
мерцал, терялся в углах. Его все равно придется отключить. И это
прискорбно, - будет темно. Павлыш решил изобрести светильник на сливочном
масле. Или спиртовку. Представил себя пишущим очередное письмо при свете
самодельного светильника, ударился о торчащий из стены обломок трубы.
Корабль был разбит. Это никуда не годилось. Корабль создан для того,
чтобы никогда не разбиваться. Если уж случается несчастье - он взрывается,
исчезает бесследно. Но корабль, разбитый как автомобиль о столб - это
невероятно. Налетевший с моря ветер качнул развалину, на пол посыпался сор
и в перекореженных недрах судна что-то заскрипело, заныло.
Не было энергии. Не было связи. Если бы капитан остался жив, или
кто-нибудь из механиков, - может они что-нибудь и придумали. Хотя вряд ли.
Корабельный врач Павлыш придумать ничего пока не смог. Чтобы не раскисать,
он запускал зонды, методично обыскивал трюмы, привел в относительный
порядок мостик и вел корабельный журнал.
Было еще одно дело. Главное и печальное. Анабиозные ванны. У них был
автоматический блок питания. Температура поддерживалась на нормальном
уровне. Так будет, подсчитал Павлыш, еще два месяца. На самом экономном
режиме. И все. Павлыш останется последним человеком на этой планете. Потом
умрет тоже. Может быть, скоро, если не сможет приспособиться к местному
воздуху.
1 2 3