К острову Крит я вообще-то отношения не имею и никогда там не была. Это сестра решила назвать меня Критой, чтобы подходило к ее имени. Вам приходилось бывать на Крите, господин Окада?Я ответил, что, к сожалению, не имел такой возможности и в ближайшее время туда не собираюсь.— А я бы хотела когда-нибудь съездить на Крит, — продолжала Крита Кано, кивая с самым серьезным видом. — Крит — самый близкий к побережью Африки греческий остров. Он довольно большой, и в древности там была развитая цивилизация. Мальта бывала там и говорит, что это замечательное место. Там сильные ветры и очень вкусный мед. Я обожаю мед.Я тоже кивнул, хотя мне мед не очень нравился.— Сегодня у меня к вам одна просьба, — сказала младшая Кано. — Мне надо взять в вашем доме пробы воды.— Воды? — изумился я. — Какой? Из водопровода?— Это бы меня вполне устроило. И если тут есть поблизости колодец, хотелось бы взять воду и оттуда.— Боюсь, с колодцем ничего не выйдет. Тут у нас есть один. Но он на чужом участке и воды в нем давно нет.Крита Кано как-то странно посмотрела на меня.— Там в самом деле нет воды? Точно?Я вспомнил глухой звук, с которым брошенный Мэй Касахарой камень ударился о дно колодца в саду заброшенного дома.— Колодец действительно высох. Это точно.— Ну, хорошо. Тогда позвольте, я наберу водопроводной.Я проводил ее на кухню. Она достала из белой сумочки две маленькие бутылочки, похожие на пузырьки от лекарств, наполнила одну водопроводной водой и аккуратно завернула крышку. Потом сказала, что ей надо в ванную, и я проводил ее. В ванной сушились белье и чулки Кумико. Не обращая на них никакого внимания, Крита Кано открыла кран и набрала воду в другую бутылочку. Закупорив, перевернула ее вверх донышком, чтобы убедиться, не протекает ли. Крышка каждой бутылочки имела свой цвет: синяя для воды из ванной, зеленая — из кухни.Вернувшись в гостиную, она поместила бутылочки в маленький пластмассовый контейнер-холодильник, застегнула на нем молнию и бережно опустила в свою белую лакированную сумку. Застежка закрылась с сухим щелчком. По движениям ее рук можно было понять, что такие манипуляции она проделывала неоднократно.— Большое вам спасибо, — сказала Крита Кано.— Больше ничего не надо? — спросил я.— Нет. Пока этого достаточно. — Одернув подол юбки, она взяла сумку и хотела было подняться.— Подождите. — Я никак не ожидал, что она так вдруг засобирается, и слегка растерялся. — Не могли бы вы задержаться на минутку? Моя жена хотела бы знать, что все-таки случилось с нашим котом. Уже скоро две недели как он исчез. Не знаете ли вы о нем хоть что-нибудь?Бережно держа сумку под мышкой, Крита Кано посмотрела на меня и несколько раз быстро кивнула. При этом ее завитки мягко заколыхались. Когда она моргала, ее накладные ресницы медленно опускались и поднимались, подобно веерам на длинных шестах в руках рабов-негров.— Сказать по правде, сестра говорит, что эта история может оказаться длиннее, чем казалось на первый взгляд.— Длиннее, чем на первый взгляд?При этих словах у меня в воображении возник высокий столб, одиноко стоящий в пустыне, где, насколько хватало глаз, больше ничего не было. Солнце клонилось к закату, и тень от столба становилась все длиннее и длиннее, пока его верхушка не отодвинулась так далеко, что ее уже нельзя было различить простым глазом.— Да. А может статься, дело не ограничится только исчезновением кота.Я слегка оторопел.— Но мы просим вас помочь найти кота. Только и всего. Замечательно, если он отыщется. А если умер, мы хотим точно это знать. Почему же история может оказаться длиннее? Не понимаю.— Я тоже, — проговорила Крита Кано, подняв руку к волосам, чтобы чуть сдвинуть назад сверкающую заколку. — И все-таки, прошу вас, поверьте моей сестре. Конечно, я не хочу сказать, что ей известно все на свете. Но уж если она говорит: «Это будет долгая история», — значит, так и получится.Я молча кивнул. Говорить больше было нечего.— У вас есть сейчас время, господин Окада? Может быть, у вас какие-то дела? — спросила она официальным тоном.Я ответил, что никаких дел у меня нет.— Тогда, если позволите, я немного расскажу вам о себе. — Она устроила на диване сумку и сложила руки на обтянутых зеленой юбкой коленях. На ногтях был красивый розовый маникюр. И ни одного кольца на пальцах.— Конечно. Пожалуйста. — Так моя жизнь стала поворачивать в каком-то загадочном направлении. Что, впрочем, можно было предугадать с того момента, когда в прихожей раздался звонок Криты Кано. 8. Длинная история Криты Кано•Размышления о природе боли — Я родилась 29 мая, — начала свой рассказ Крита Кано, — и вечером того дня, когда мне исполнилось двадцать лет, решила свести счеты с жизнью.Я поставил перед ней чашку со свежим кофе. Она добавила в нее сливок, отказалась от сахара и медленно перемешала ложечкой. Я, как обычно, пил черный кофе — не признаю сливки и сахар. Часы на столе сухо отсчитывали секунду за секундой.Пристально посмотрев мне в глаза, Крита Кано спросила:— Можно я буду рассказывать по порядку, с самого начала? Где родилась, про нашу семью…— Пожалуйста, не стесняйтесь. Делайте, как вам удобнее.— Нас у родителей трое, я — самая младшая. Еще есть брат — старше Мальты. У отца — собственная больница в префектуре Канагава. Никаких проблем в семье не было: самая обыкновенная семья, каких много. Родители, очень серьезные люди, с большим уважением относились к труду. Воспитывали нас в строгости, но и позволяли быть самостоятельными, если это не мешало взрослым. Материально мы ни в чем не нуждались, но роскоши дома не было. Родители считали, что нельзя баловать детей лишними деньгами. В общем, жили мы скорее скромно.Мальта — старше меня на пять лет. С раннего детства мы видели, что она не совсем такая, как другие дети: у нее был дар угадывать разные вещи. Например, она знала, что в такой-то палате больницы только что умер пациент, или могла сказать, где искать пропавший кошелек. Сначала все интересовались способностями Мальты, думали, что у нее ценный дар, но скоро это стало вызывать тревогу. Родители запретили сестре говорить на людях о «вещах, не имеющих под собой твердого основания». Отец заботился о своей репутации главного врача и не хотел, чтобы посторонние знали о сверхъестественных способностях его дочери. Вот Мальта и закрыла рот на замок. Она не только перестала рассуждать о «вещах, не имеющих под собой твердого основания», но и старалась избегать обычных повседневных разговоров.Только со мной Мальта откровенничала. Мы с ней очень близки. Предупредив, чтобы я больше никому не говорила, она потихоньку рассказывала, что скоро по соседству произойдет пожар или что самочувствие нашей тети, что живет в Сэтагая [ Район в Токио.

], ухудшится. Ее слова всегда сбывались. Для меня, еще маленькой, это было ужасно интересно. Ничего страшного и неприятного я в этом не видела. Помню, как я все время ходила за Мальтой по пятам и слушала ее «прорицания».Чем старше становилась Мальта, тем сильнее проявлялись ее особые способности. Но она не понимала, как можно ими пользоваться или развивать, и очень страдала от этого. Посоветоваться было не с кем, рассчитывать, что кто-то подскажет ей, что делать, не приходилось. Еще подростком Мальта поняла, что такое одиночество. Ей нужно было все решать самой, на все искать собственные ответы. Конечно, в нашем доме она не была счастлива. Сестре приходилось подавлять свои способности, скрывать их от чужих глаз, поэтому она никогда не могла расслабиться, отдохнуть душой. Она чувствовала себя большим сильным растением, которое посадили в маленький горшочек. Это было противоестественно, неправильно. И Мальта знала только одно: ей надо как можно скорее покинуть этот дом. Она верила, что где-то на земле существует мир, в котором она сможет жить своей жизнью. Однако пришлось набраться терпения до окончания школы.Учиться дальше Мальта не стала и в поисках новой жизни решила одна уехать за границу. Но наши родители — люди благоразумные и не могли так просто отпустить ее. Сестра накопила денег и, ничего им не сказав, убежала из дому. Сначала поехала на Гавайи и прожила два года на острове Кауаи. Мальта где-то читала, что на его северном побережье есть источники с чудесной водой. С тех пор у нее возник очень большой интерес к воде. Сестра пришла к выводу, что человеческая жизнь во многом зависит от состава воды, и поэтому решила временно остаться на Кауаи. Тогда на острове еще жили коммуной хиппи, и Мальта поселилась с ними. Местная вода очень повлияла на ее экстрасенсорные способности. Благодаря ей она смогла достичь «полноценной гармонии» между своим телом и своими способностями. Мальта писала мне, как это замечательно, и, читая ее письма, я тоже была счастлива. Но скоро сестру перестала удовлетворять эта земля. Остров действительно был прекрасным и мирным, а жившие там люди, далекие от мирских страстей, искали только душевного спокойствия. Однако они слишком зависели от наркотиков и секса. А моя сестра в этом не нуждалась, поэтому, проведя на Кауаи два года, она уехала оттуда.Потом Мальта перебралась в Канаду, путешествовала по северу Соединенных Штатов, а затем переехала в Европу. Куда бы Мальта ни приезжала, везде она брала воду на пробу. Ей удалось найти несколько мест с замечательной водой, но нигде она не была идеальной. И Мальта продолжала ездить по свету. Когда кончались деньги, она занималась гаданием — помогала находить пропавшие вещи или людей. За это ей платили, хотя сестра не любит брать с людей деньги. Не годится обменивать дар неба на материальные блага. Но тогда Мальта просто зарабатывала, чтобы выжить. Ее дар ценили повсюду, где бы она ни жила, поэтому, чтобы получить деньги, много времени не требовалось. В Англии она даже помогла полицейскому расследованию. Пропала маленькая девочка, Мальта указала место, где был спрятан ее труп, и неподалеку нашла оброненную убийцей перчатку. Его арестовали, и он сразу же сознался. Об этом деле писали в газетах. Когда-нибудь я покажу вам вырезки. Так сестра кочевала по Европе, пока наконец не оказалась на Мальте. К тому времени прошло почти пять лет, как она уехала из Японии. Этот остров стал конечным пунктом в поисках воды. Впрочем, об этом вы, верно, слышали от самой Мальты?Я кивнул.— Странствуя по свету, Мальта постоянно писала мне. Конечно, иногда мешали обстоятельства, но, как правило, каждую неделю я получала от нее большое письмо. Она сообщала, где находится, чем занимается. Нас разделяло много километров, но мы очень дружили и могли в письмах делиться чувствами. Что это были за письма! Если бы вы их прочитали, вам стало бы понятно, какой замечательный человек моя сестра. Благодаря этим весточкам я смогла открыть для себя столько миров, узнать о многих интересных людях. Ее письма меня подбадривали, помогали расти — я всегда буду очень благодарна за них сестре и никогда этого не забуду. Но письма — это только письма. В самые трудные подростковые годы, когда я больше всего нуждалась в старшей сестре, она находилась где-то далеко. Ее не было рядом, и в семье мне было очень одиноко. Одна во всем свете. Тогда я очень мучилась от боли — дальше я расскажу об этом подробно. Не к кому было обратиться за советом. В этом смысле я была такой же одинокой, как Мальта. Если б тогда она была рядом со мной, моя жизнь, может быть, сложилась бы немного иначе. Она могла мне что-то посоветовать, помочь. Но говорить сейчас об этом нет смысла. Так же как и Мальте, мне пришлось прокладывать в жизни дорогу самой. И когда мне исполнилось двадцать, я твердо решила покончить с собой.Крита Кано взяла чашку и допила кофе.— У вас замечательный кофе, — сказала она.— Спасибо. Может быть, хотите перекусить? Я только что сварил яйца.Чуть подумав, она сказала, что съела бы одно. Я принес из кухни яйца и соль. Налил ей еще кофе. Мы не спеша очистили и съели яйца, выпили кофе. Зазвонил телефон, но отвечать я не стал. После пятнадцати-шестнадцати звонков аппарат смолк. На Криту Кано звонки не произвели никакого впечатления. Она их будто не слышала.Съев яйцо, она достала из сумки маленький носовой платок и вытерла губы. Одернула юбку.— Решившись на самоубийство, я собралась написать предсмертную записку. Просидела за столом целый час, пытаясь объяснить, почему ухожу из жизни. Хотела написать, что в моей смерти никто не виноват, что ее причины кроются во мне самой. Я не хотела, чтобы потом кто-нибудь по ошибке винил себя в случившемся.Но написать записку я так и не смогла. Переписывала ее раз за разом, но каждый новый вариант казался глупее и нелепее предыдущего. Чем серьезнее мне хотелось написать, тем несуразнее получалось. Наконец я решила отказаться от этой затеи.Все очень просто. У меня наступило разочарование жизнью. Я больше не могла выносить всю ту боль, которая сидела во мне. Я ее терпела двадцать лет. Все это время в жизни не было ничего, кроме непрекращающейся боли. Я изо всех сил старалась ее выдержать и абсолютно уверена, что сделала все, что могла. Могу с гордостью заявить: я не собиралась уступать, сдаваться без боя. Но к своему двадцатому дню рождения пришла к выводу, что жизнь не стоит того, чтобы тратить на нее столько сил.Крита Кано замолчала и только разглаживала пальцами уголки лежавшего на коленях носового платка. Когда она опускала глаза, ее длинные накладные ресницы отбрасывали на лицо мягкие тени.Я откашлялся. Наверное, надо было что-то сказать, но в голову не приходило ничего путного, и я промолчал. Издалека донесся крик Заводной Птицы.— Боль привела меня к решению умереть. Боль, — продолжала она. — Это не метафора. Я имею в виду не душевные страдания, а чисто физическую боль. Простую, обыкновенную, явную, физическую — и от этого еще более острую — боль. Головная, зубная боль, мучения от месячных, боли в пояснице и плечах, жар, ноющие мышцы, ожоги, обморожения, вывихи, переломы, ушибы и так далее. Я страдала от боли гораздо чаще других, да и болело у меня во много раз сильнее. Возьмем, к примеру, зубы. Похоже, в них от рождения был какой-то дефект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15