Ярдах в ста позади него находились ворота. Раболепный охранник сидел в своей застекленной будке, он казался сероватым силуэтом в клубах предрассветного тумана. Слева и чуть впереди, футах в восьмидесяти от крана, если смотреть по диагонали, находился потертый, побитый многими ветрами трап, ведущий на бак «Кристобаля». Трап был последним звеном, связывающим судно с берегом. Его уберут за несколько секунд до того, как мощные перлини будут сброшены с кнехтов, отпуская гиганта в открытое море.
Справа, не больше чем в шестидесяти футах от крана, Хейвелок увидел дверь, ведущую в контору портового пакгауза. Она была заперта, огни в здании потушены. За этой дверью находилась Дженна Каррас, женщина, чью любовь предали. И она сама вместе с другими принимала участие в этом предательстве. Никто не сможет объяснить Хейвелоку причины этого. Только она сама.
Ей придется преодолеть чуть больше ста сорока футов для того, чтобы исчезнуть. Исчезнуть вновь. Но на сей раз не в смерти, а в тайне.
Майкл взглянул на часы. Четыре пятьдесят две и секундная стрелка заканчивает обегать очередной круг — семь минут до того, как «Кристобаль» издаст басовитый сигнал, за которым последуют более высокие резкие свистки, предупреждающие все суда о том, что гигант покидает безопасную гавань. Таковы требования ныне действующих морских законов. Наверху, на палубе, ближе к середине судна беспорядочно двигались несколько человек. Их путь можно было проследить по огонькам сигарет. Заняты были лишь те матросы, что стояли у лебедок, убирающих швартовы, и те, кто готовился к подъему трапа. Всем другим оставалось лишь курить, пить кофе и надеяться, что их мозги прояснятся после перепоя без чрезмерной головной боли. Из утробы могучего корпуса доносился приглушенный рев турбин. Все говорило о том, что скоро раздастся команда, и гигантские лопасти винтов начнут неторопливо вращаться. Темные, покрытые масляными пятнами волны лениво накатывались на корму «Кристобаля».
Дверь пакгауза открылась. Сердце у Хейвелока неудержимо забилось, разрывая грудь, боль в глазах казалась невыносимой. Ничего, он выдержит, осталось всего несколько секунд. Как только Дженна достигнет середины пирса и окажется в поле зрения охранника, который в случае необходимости сможет поднять тревогу, он перехватит ее. Только в этот момент, ни секундой раньше.
Вот она уже там. Пора!
Майкл выскочил из своего укрытия и помчался вперед, даже не пытаясь приглушить шум шагов. Только бы успеть!
— Дженна! Ради всего святого! Дженна!
Он схватил ее за плечи. Женщина в ужасе обернулась.
У Майкла перехватило дыхание. На него смотрела маска старухи. Не лицо, а отвратительная морда, обезображенная оспой рожа портовой шлюхи. Глаза этого создания должны были принадлежать не человеку, а грызуну, крысе. Большие темные дыры, обведенные дешевой тушью. Ярко-красные губы растрескались, выщербленные мелкие зубы были покрыты никотиновыми пятнами.
— Кто вы? — Выкрикнул Майкл, и это был вопль безумца. — Лгунья! Лгунья! Почему здесь ты?! А где она?! Лгунья!
Его мозг наполнился туманом, но не туманом с моря. Это был туман, потоки которого сталкивались, переплетались, носились клубами, лишая его разума. Майкл увидел, как пальцы его превращаются в когтистую лапу. «Уничтожить крысу!» «Истребить самозванку!» «Убить! Убить!»
До отдаленных уголков его потрясенного горным обвалом сознания донеслись какие-то иные выкрики, иные вопли, иные команды. Он ничего не понимал. Исчезли начало и конец, оставалась лишь дикая ревущая ярость.
Он чувствовал удары, но не ощущал боли. Вокруг него были люди. Затем он очутился под ними. Его молотили кулаки и тяжелые ботинки.
Затем пришла тьма. Наступило безмолвие.
Из окна второго этажа пакгауза над пирсом за происходившим наблюдала женщина. Она тяжело дышала, прижав пальцы к губам. Из карих глаз по щекам катились слезы. Дженна Каррас машинально отняла руку от лица и прижала ладонь к светлым волосам на виске, выбившимся из-под широких полей шляпы.
— Почему ты так поступил, Михаил? — прошептала она. — Почему хочешь меня убить?
Глава 6
Он открыл глаза. Вокруг него витал тошнотворный дух дешевого виски, шея и грудь были мокры, рубашка, пиджак и брюки насквозь пропитались алкоголем. Перед его взором лежала темнота — все оттенки от серого до черного. Лишь в отдельных местах ее протыкали светлые танцующие точки далеких фонарей, за которыми была еще более глухая тьма. Все тело ныло, но в основном боль сконцентрировалась в животе и растекалась оттуда в шею и голову. Ему казалось, что голова распухла и онемела. Его избили до потери сознания отволокли к правому дальнему краю пирса, за пакгауз, где и оставили валяться, пока он не придет в себя. Или, скорее всего, с таким расчетом, что после побоев он не сориентируется и свалится в воду навстречу верной гибели.
Однако его не убили сразу, и это о чем-то говорило. Медленно, очень медленно он дотянулся правой рукой до левого запястья — часы оказались на месте. С трудом вытянув ноги, он залез в карман, деньги были целы. Итак, его не ограбили, это уже говорило о многом.
В течение вечера ему пришлось переговорить с десятками людей, а свидетелей этих странных бесед было и того больше. Все эти обитатели порта невольно оказались его спасителями. Убийство остается убийством. И что бы ни говорил хозяин «Тритона», «тихий нож» так просто не уйдет, обязательно начнется расследование. Не пройдет незамеченным нападение и ограбление, если его жертвой оказался богатый иностранец. Никто не хочет, чтобы на пирсах задавали чересчур много вопросов. Поэтому чьи-то холодные головы распорядились бросить его на пирсе в том виде, в котором он оказался. Это в свою очередь означало, что выполнялись распоряжения, поступившие откуда-то сверху. Иначе Майкл чего-нибудь да не досчитался бы — в лучшем случае часов или нескольких тысяч лир — порт есть порт.
Но ничего не взяли. А это говорило о том, что любопытный и вдрызг пьяный богатый иностранец в припадке слепой ярости напал на проходившую по причалу светловолосую портовую проститутку. Находящиеся поблизости мужчины пришли ей на помощь и никаких расследований не предвидится, раз собственность богатого американца в целости и сохранности, чего нельзя сказать о нем самом.
Все подстроено. Профессионально организованная ловушка, охотники поставили капкан и взвели его пружину. Все события ночи и утра развивались по написанному ими сценарию! Он перекатился чуть влево. Линия горизонта на юго-востоке полыхала заревом еще невидимого солнца. Наступил рассвет. «Кристобаль» был одним из десятков крошечных силуэтов далеко-далеко в море.
Хейвелок медленно приподнялся на колени, с трудом отжавшись руками от влажной поверхности пирса. Оказавшись на ногах, он повернулся — вновь крайне медленно — и ощупал себя. Каждое прикосновение вызывало боль. Майкл проверил колени и лодыжки, повел плечами, откинул назад голову, прогнулся. Переломов не оказалось, отдельные детали остались целыми, хотя вся машина была настолько помята, что Майкл не знал, способна ли она повиноваться быстрым командам. Оставалась, правда, слабая надежда, что команды отдавать не придется.
Охранник. Являлся ли этот честолюбивый государственный служащий частью разыгранного действа? Не получил ли он указания встретить иностранца вначале враждебно, чтобы затем сменить враждебность на подобострастие и тем самым потуже затянуть петлю? Это был хороший ход, и его следовало предвидеть. Ведь два других охранника не создали ему никаких трудностей. Они весьма охотно удовлетворили его любопытство, а тот, что был у пирса «Терезы», даже сообщил, что отход «Терезы» откладывается.
А как хозяин «Тритона»? Матрос с «Кристобаля» в темной узкой улочке? Участвовали ли они в заговоре? Не привела ли цепь случайных совпадений, возникавших, однако, в соответствии с какой-то внутренней неумолимой логикой, к ожидавшим на пирсе горилам? Но каким образом они могли там оказаться? Всего четыре часа тому назад Чивитавеккия была забытой Богом точкой на карте, которая не имела для Хейвелока абсолютно никакого значения. У него не было ни малейшей причины отправиться в Чивитавеккия, никто заранее не мог предупредить о его появлении здесь. И все же это случилось. Не стоит задаваться вопросом, каким образом и почему. Факт остается фактом. И без того накопилось чересчур много вещей, выходящих за пределы понимания. В раскинувшейся перед ним мозаике не хватало стольких элементов, что это буквально сводило с ума.
«Неясность нашей с вами профессии — сигнал опасности». Петр Ростов. Афины.
В предрассветном тумане ему подсунули подсадную утку, чтобы выманить его из укрытия и принудить к действию. Но почему? Какого действия от него ожидали? Он и без того всем сообщал о своих намерениях. Так что же они хотели прояснить, что узнать? Может быть, она хотела его убить? И вся операция на Коста-Брава была проведена именно с этой целью?
Дженна, зачем ты это делаешь? Что с тобой произошло? Что с нами произошло?
Майкл двинулся неуверенной походкой, ежесекундно останавливаясь для того, чтобы восстановить равновесие и дать отдых ногам. Дотащившись до пакгауза, он проковылял вдоль стены, черных проемов окон и широких въездных ворот до угла здания. Далее перед ним открывался безлюдный пирс. Яркие лампы портовых фонарей заливали его потоком света, в котором причудливо клубился утренний морской туман. Хейвелок осторожно выглянул из-за угла и до боли в глазах принялся вглядываться в застекленную сторожевую будку. Как и раньше, фигура за окном была трудноразличима, но охранник определенно находился внутри. Майкл отчетливо видел неподвижный огонек его сигареты.
Огонек двинулся вправо. Охранник открыл дверь будки. К нему сквозь туман направлялся человек среднего роста в пальто и шляпе. Поля шляпы были загнуты так, как их загибают щеголи с виа Винито. Его одежда явно не вязалась с обстановкой корта, она была бы уместна лишь на городских улицах. Человек подошел к сторожке, остановился у дверей и вступил в разговор с охранником. Они оба повернулись и принялись вглядываться в тот конец пирса, где только что находился Майкл. Охранник жестикулировал, указывая руками в сторону пакгауза. Майкл понял, что речь идет о нем. Мужчина кивнул, повернулся и поднял вверх обе руки. Через мгновение, повинуясь его приказу, появились двое — крупные, массивные, чья одежда гораздо больше соответствовала портовой обстановке, и направились к пакгаузу.
Хейвелок поспешно убрал голову. Теперь к физической боли примешивалось горькое осознание бесполезности всех предпринятых им действий, чувство собственного бессилия. Он ничего не сможет противопоставить этим двум — безоружный и едва шевеливший руками и ногами.
Где же Дженна? Поднялась на борт «Кристобаля», после того как сработал отвлекающий маневр? Это казалось личным. Но так ли обстояло дело в действительности? Возня на пирсе неизбежно должна была привлечь внимание к судну, и вызвать интерес со стороны честолюбивых или чем-то недовольных представителей власти. «Кристобаль» тоже послужил в качестве приманки. На самом деле Дженна ушла на другом судне!
Майкл оторвался от стены и захромал к краю причала. Протер глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть за наплывшими клочьями густого тумана. От резкой боли в животе он судорожно глотнул воздуха. «Эльба» ушла. Его заманили на другой пирс и обездвижили. За это время Дженна, видимо, успела подняться на борт судна. Интересно, такой ли классный мореход шкипер «Эльбы», как капитан «Кристобаля»? Сумеет ли он подвести свое громоздкое судно достаточно близко к неохраняемому побережью и выгрузить на крошечной шлюпке контрабандный груз? Захочет ли сделать это?
Ответ знал лишь один человек, человек в пальто и шляпе с загнутыми полями, человек в одежде, которую не носят те, кому приходится водить автопогрузчик или стоять у лебедки, — человек, который умеет одно: продавать и покупать. Этот человек должен знать все, потому что именно он обеспечивал отправку Дженны.
Хейвелок добрел обратно до угла пакгауза. Необходимо во что бы то ни стало добраться до этого типа в шляпе и изыскать способ для нейтрализации двух приближавшихся горилл.
Будь у него оружие, хоть какое-нибудь... Он огляделся. Темнота начала понемногу отступать. Ничего. Ни доски, ни планки от сломанного ящика.
Вода. Все не так просто, но он справится. Надо незамеченным доковылять до края пирса, они подумают, что он в беспамятстве свалился в воду. Сколько секунд в его распоряжении? Он выглянул из-за угла в море света, готовый оттолкнуться от стены и побежать.
Но те двое уже не двигались по направлению к нему, а неподвижно замерли неподалеку от въезда на пирс. Почему? Почему его оставили в покое, даже не пытаются установить, в каком он состоянии?
Неожиданно с одного из причалов сквозь густой туман донесся бьющий по барабанным перепонкам вопль корабельной сирены. Затем второй, за которым последовал низкий, продолжительный гудок, отозвавшийся вибрацией по всему порту. Это была «Санта Тереза». Вот он единственный верный ответ! Двое были вызваны вовсе не для того, чтобы продолжать избиение, а всего лишь с целью не пропустить его на первый причал. Отход «Терезы» вовсе не откладывался, сообщение об этом явилось частью общего плана. Она уходила точно по расписанию с Дженной на борту. Пока бежала стрелка судового хронометра, у человека в пальто оставалась одна задача: удерживать охотника на одном месте, подальше от дичи.
Хейвелок яростно внушал себе: надо сделать все, чтобы пробиться на тот причал, предотвратить отход. Как только канаты будут сброшены с причальных тумб, он уже ничего не сможет сделать. У него не останется ни малейшей возможности вернуть Дженну. Она может раствориться в десятках стран, в сотнях городов... для него больше ничего не останется. Без нее он не захочет жить.
Что же означают эти оглушительные сигналы? Сколько времени в его распоряжении?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17