– Спасибо, рыжий, – Пятый вздохнул. – Так и вправду лучше… А горло у меня почти что не болит, – с удивлением заметил он. – Просто здорово…
– Это всё врач. Тот самый, между прочим, – сказал Лин.
– Какой это “тот самый”? – спросил сержант.
– У него спросите, – посоветовал Пятый. – Вот только расскажет ли он?… И помнит ли нас?…
– По-моему не очень, – с сомнением в голосе сказал Лин. – Спрашивал, как меня зовут, как тебя… Да он нас тогда и не видел нормально, может так, мельком. Хороший мужик.
– Я пойду, Гершелевичу доложу, что тебе полегчало, – сказал сержант. – А то тут наш этот был…
– Не трави душу – попросил Лин. – Я только забывать стал.
– Кто был? – спросил Пятый, когда сержант вышел.
– Шеф, – ответил с отвращением Лин. – Та самая тварь. А ты не помнишь разве?
– Я и сейчас плохо соображаю, – признался Пятый. – А уж тогда и подавно…
– Ничего, – примирительно сказал Лин. Он снова сел рядом с Пятым и взял его за руку. Лицо его стало печальным, наигранная бравада пропала. – Я боялся, что ты умрёшь, – сказал Лин. – И ещё все эти сволочи вокруг… Мы никому не нужны, Пятый. Ты это понимаешь? Вообще никому…
– А там, в “тиме”, страшно испугался за тебя, – признался Пятый. – Я думал – он тебя убьёт. Я не мог стоять и смотреть на это всё… поэтому я и… – он не договорил. Губы его предательски дрогнули, он на секунду прикрыл глаза. – Ты знаешь, рыжий, я был близок к тому, чтобы… я был готов убить его, Лин. И я бы убил, клянусь. За тебя…
– Молчи, ради Бога, – попросил Лин. – Не надо. Я же знаю, ты – не такой. Ты бы не смог, ты бы остановился. Хватит. Вон, слышишь? Эдуард идёт, сейчас позабавимся… Да улыбнись ты, придурь!
– Я не могу, – Пятый слабо пожал плечами. – По-моему, я забыл, как это делают…
Лин посмотрел на него с недоумением и подошёл к двери. За ней всё явственнее слышались шаги человека, который был первым, кто отнёсся к ним двоим по-хорошему. Первым – в этом мире. До него они знали здесь лишь боль.
– Хороший мужик, – повторил Лин. – Сам увидишь.


* * *

– Ну, как у нас дела? – спросил Эдуард Гершелевич. Он вошёл и плотно притворил за собой дверь.
– Нормально, – сказал Пятый. Он и вправду чувствовал себя вполне сносно.
– Хорошо, – удовлетворённо произнёс врач. – Дай-ка я посмотрю… отлично. Я же говорил, что подействует.
– Эдуард Гершелевич, а в чём разница между этими двумя препаратами? – спросил Лин. Он сидел на своей кровати и, склонив голову к плечу, смотрел на врача. – Названия-то похожи…
– Группа одна, – согласился тот, – но по силе действия они разные. Да и по вредности тоже.
– Простите, – вмешался Пятый, – я немного не понял… Так это были вы или нет?… Тогда, в прошлом году?… Когда…
– Это был я, – просто ответил врач.
– Спасибо вам, – сказал Пятый. – Если бы не вы…
– Не стоит, – врач вздохнул. – Я и так понял, что, оставь я те капсулки… вы понимаете, о чём я?…
– Естественно, – прошептал Лин. Пятый кивнул.
– …там, где я их нашёл… тогда и мне, и вам не обойтись без очень больших неприятностей. Поэтому я и решил, что разумнее будет извлечь их и уничтожить. Что я и сделал. Вот, собственно, и всё.
– Это было более, чем разумно, – сказал Пятый. – Это было провидение. Этим вы спасли себе жизнь.
– Я так и понял. Так вот, наши хозяева очень интересовались вашими друзьями. Мало того, они присутствовали при вскрытии…
Лин закрыл лицо дрожащими руками. Пятый облизал пересохшие губы и после нескольких секунд молчания нашёл в себе силы спросить:
– И что? – голос звучал хрипло, низко, как чужой.
– Ничего, – ответил Эдуард Гершелевич. – Я успел сделать всё до того, как они там появились. Для очистки совести скажу, что ничего интересного я там не нашёл. Не потому, что не искал, я привык работать честно. Просто ваши друзья были самыми обычными людьми.
– А Арти? – с недоумением спросил Лин. – Он же не был…
– Я не хотел расстраивать тебя, Лин, – сказал Пятый. Лин с недоумением посмотрел на него. – Я не хотел, но… Лин, пойми, ты не прожил бы этот год, если бы знал. Ты бы не выдержал…
– Что ты мелешь?! – возмутился Лин. – Не знал – чего?! С каких это пор ты завёл моду мне врать?!
– Я не врал тебе, – без выражения сказал Пятый. – Просто… ты помнишь, я заходил прощаться после тебя?…
– Ну да, – ответил Лин. – Естественно, помню…
– Так вот. Арти, вернее его тело… оно сгорело Лин. Само. Смею тебя заверить, я тут не причём. Это произошло в какие-то секунды, я и сам ничего не понял… вернее, не успел понять. Но Арти знал, что делает. Ты можешь себе представить…
– И ты молчал? – на лице у Лина было выражение полнейшего замешательства и растерянности. – Ты весь этот год жил с этим и… молчал? С ума сошёл, ей Богу! Точно! Теперь я понял, почему ты улыбаться перестал… Он сумасшедший, ведь так, Эдуард Гершелевич?
– Я бы так не сказал, – подумав произнёс Эдуард Гершелевич. – Он просто пытался уберечь тебя, вот и всё. Думаю, ты должен сказать ему за это спасибо.
– Сказать-то я могу, – медленно ответил Лин, – но не скажу. Да, Пятый, ты меня временами поражаешь. Так почему ты молчал? Объясни, будь добр.
– Я просто не мог, – тихо произнёс Пятый. – Прости, рыжий…
– Да, Лин, – поддержал врач. – Ты уж его прости на этот раз. Не гоже вам ссориться, не те у вас сейчас времена. А что до того, что произошло тогда… может, оно и к лучшему. Начальству волей-неволей пришлось довольствоваться тем, что осталось.
– Не говорите так, – попросил Лин. – Мне уже и так дурно…
– А ты приляг, – посоветовал врач. – Тебе бы вообще не вставать недельку. Кто, кстати, вас так избил?
– Будто вы не знаете, – усмехнулся Лин.
– Знать-то знаю, и поболе, чем вы. В самое ближайшее время надсмотрщиков должны заменить. Вот я и подумал, что у вас это, возможно, уже произошло…
– Заменить на кого? – спросил Пятый.
– На вольнонаёмных.
– А этих, которые были?…
Врач собрал руку в кулак, отставив в сторону большой палец и медленно, выразительно, перевернул кисть так, что палец указал прямо в пол. Этот жест римлян представлялся ему самым подходящим для подобного случая. Было удивительно, но он, патологоанатом, не любил слова “смерть”. И старался его не применять. Пятый и Лин жест прекрасно поняли.
– Вот даже как, – задумчиво протянул Лин. – Странно…
– Ничего странного. Эти иногда бегут, а кое-кому не нравиться, что происходит утечка информации. Поэтому этот кое-кто немного усложнил систему. Её уже два года проверяют, она доказала свою эффективность.
– Значит, убежать всё же можно? – тихо спросил Лин. В его глазах загорелись огоньки. Пятый приподнял тяжёлую голову от подушки и с удивлением посмотрел на него.
– Можно, – так же тихо ответил врач. – Я потом объясню вам, как. Кстати, в тридцати километрах от “трёшки” находится большой и красивый город Москва, столица нашей Родины. От души советую посетить. Не пожалеете.
– Что ж, – сказал Лин. – Мы учтём. Спасибо, что сказали.
– Теперь – о вас, – Эдуард Гершелевич немного повысил голос. – Про тебя, Лин, я могу сказать, что ты в принципе здоров. Конечно, если вычесть побои, переутомление и голод. – Лин усмехнулся, а врач продолжил. – Единственный совет, который я могу тебе дать – лежи. Пока есть такая возможность. И ешь. Вас пока не кормили?
– Нет, – сказал Лин. – Сказали – слишком много чести…
– Я распоряжусь, – ответил врач. – С тобой, Пятый, дело пока что обстоит хуже, но, думаю, всё будет в порядке. Ещё четыре дня поколем тебе лекарство и посмотрим, что получится. Пока – лежать, много пить, поменьше разговаривать. Лучше всего – спи. Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Нормально в принципе… – Пятый на секунду прислушался к своим ощущениям и добавил: – Только вот слабость, а так…
– Тогда – ладно, – врач поднялся со стула и направился к выходу. На пороге он задержался и сказал: – Вы пока отдыхайте, если что – зовите. Вечером поговорим… о том, что я вам обещал. Поняли? И разговаривайте немного потише, там, в коридоре – отличная слышимость.
Он вышел. Лин поудобней улёгся, пристроил под голову подушку и сказал:
– Слушай, а ведь это – настоящие кровати! Ты только подумай!
– Да, – согласился Пятый. Спать ему пока что не хотелось, а вот вопросов, напротив, накопилось слишком много. – Рыжий, а что было вчера? Я так и не понял. Приезжал этот, что ли?
– Ну да, – подтвердил Лин.
– И что? Ты с ним говорил?
– Гершелевич не дал, – с удовольствием констатировал Лин. – Я же тебе говорю, он классный мужик. Может, он как-то поможет нам…
– Не особо рассчитывай, – возразил Пятый. – Он слишком много лет прожил, чтобы кому-то помогать. Он дорожит тем, что прожил.
– Может, ты и прав, – подумав сказал Лин. – А может, и нет.
– Узнаю Лина, – сказал Пятый. – Ты всегда оспаривал то, что я говорил.
– А я с очень большим трудом узнаю тебя, – сказал в ответ Лин. – Будто ты – и в то же время – не ты… Чёрт возьми, да что же с тобой случилось? – с отчаянием в голосе произнёс Лин.
– Я и сам не пойму, рыжий. Просто во мне что-то сломалось… по крайней мере, я это вижу именно так. – Пятый устало вздохнул. – Я начал всё видеть как-то по-другому… Знаешь, раньше всё это показалось бы мне диким, странным… я, может быть, испугался бы или удивился тому, что происходит. А сейчас… – он на секунду замялся. – Мне это всё кажется простым и обыденным. Даже если бы мы умерли – я бы не удивился. Теперь меня страшно удивляет Дом – мне не верится, что мы там жили, что всё это было… Временами мне начинает казаться, что мы всю свою жизнь прожили здесь, что в ней ровным счётом ничего не было. И ещё одно.
– Что же? – спросил Лин.
– Я понял, что они все в какой-то степени правы. Каждый для себя. Они ценят жизнь… Что ж, всё верно. Здесь жизнь коротка, поэтому она и стоит столь дорого. Вот только мы с тобой плохо вписываемся в эту картину.
– Да, друг мой, ты болен, – покачал головой Лин. – И это ещё мягко сказано! Могу себе представить, до чего ты в состояние додуматься. А что будет ещё через некоторое время… м-да. Ты хоть сам-то понял, что сейчас сказал?
– Понял, – ответил Пятый. – Ты считаешь, что я свихнулся?…
– Можно сказать и так, – покачал головой Лин. – Дома у нас, оказывается, не было…
– Да был он конечно, всё я знаю. Просто на меня временами находит такая безнадёга, что можно додуматься до чего угодно. И потом… когда ребята погибли… ты видел, как это было?…
– Немного, самый конец. Ты же знаешь, я выскочил позже…
– А я – с самого начала, – Пятый на секунду зажмурился. – Лин, налей попить, что-то голова кружится…
– Плохо? – взволновался Лин. – Эдуарда позвать?
– Нет, всё нормально, не беспокойся. Давай поспим немножко, Лин. Ладно? А то я так устал…
– Хорошо, – Лин встал со своей кровати и сел рядом с Пятым. – Знаешь, что я тебе скажу? – спросил он. Пятый промолчал. – Мне всё равно, можешь ты улыбаться или нет. Мне всё равно, сошёл ты с ума или за одну ночь вдруг стал гением. Мне всё равно, что ты там говоришь о Доме. Ты только не умирай, ладно? Пока ты жив – я жив тоже. Помнишь, мы с тобой обещали Арти, что останемся вместе не смотря ни на что?
– Помню, – тихо сказал Пятый. – Конечно, рыжий. Ты тоже постарайся. – он прикрыл глаза. – А Дом… да Бог с ним, с Домом. Какое это теперь имеет значение?…


* * *

Вечер наступил незаметно, сумерки, пробравшиеся к окнам, обосновались за ними робко, словно не веря в своё право сменить рассеянный пасмурный дневной свет. Лин и Пятый даже не поняли, что свечерело – они проспали почти весь день. За этот день Эдуард Гершелевич заходил к ним ещё дважды, а они так и не узнали об этом. В последний свой приход старый врач несколько долгих минут просидел рядом с Пятым, осматривая его и сокрушенно качая головой. Пятый был жестоко избит, но сам даже не замечал этого.
– Бедный мальчик, что они с тобой сделали, – прошептал Эдуард Гершелевич под конец. Он накинул на Пятого одеяло, встал. – А второй?… Да разве так можно?… Чего подобным образом они хотят этим двоим доказать? Что они оба – собственность, с которой можно обращаться как хочешь? Ничего они не добьются, это однозначно.
Врач вышел и пошёл по коридору к кабинету, который ему предоставили во временное пользование – пока он вынужден помогать этим двоим. Плохой кабинет – тесный, маленький. Окно не заклеено, дует из всех щелей… Настроение у Эдуарда Гершелевича было отвратительное, утешало лишь то, что он смог помочь парню – Пятому стало лучше, антибиотик действовал. “Надо спросить, сколько им лет, – подумал врач. – Уж больно молодо выглядят… Неужели они и впрямь что-то могут знать?… Сомнительно, однако наше руководство редко ошибается, если дело касается вопросов, связанных с нужной информацией. Странно. Кто-то говорил, что они – биологи, а что такое пенициллин – не знают… Что ж это за биологи такие?”
Лин проснулся первым. Он встал, на нетвёрдых ногах подошёл к столу, налил себе чая, залпом выпил. Какая роскошь! Спать сколько влезет и пить сладкий чай. Лин подошёл к кровати друга и посмотрел на Пятого. Тот всё ещё спал, но выглядел гораздо лучше, чем утром. Исхудавшее лицо его было спокойно, безмятежно. Тело едва просматривалось под одеялом. “Разбудить его, что ли? – подумал Лин. – Они же ужин обещали, было бы жалко, если бы он проспал”.
– Эй, Пятый, – тихонько позвал Лин и несмело потряс друга за плечо. – Просыпайся, давай. Вечер уже.
– Чего… – проговорил Пятый неразборчиво. Он открыл глаза и попытался было сесть, но Лин удержал его.
– Лежи, вставать не надо, – сказал он. – Просто укол скоро, да и поесть обещали.
– Надо… – Пятый всё ещё не проснулся до конца. – Лин, вставай… изобьют опять… – на секунду лицо его исказило отчаяние, но вместе с тем – решимость. У Лина болезненно сжалось сердце. Это всё – проклятый “тим”, будь он неладен.
– Лежи, – умоляюще повторил Лин. – Лежи, пожалуйста! Это я, Лин, это не они… вот так… проснись немножко, ты просто забыл, где мы…
– Рыжий, ты? – взгляд Пятого прояснился, он встряхнул головой, отгоняя сон. – Я перепутал, наверное… мы всё ещё тут?…
– Сообразил наконец! – вздохнул Лин. – Я уже за тебя испугался…
В дверь постучали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17