Не душа, а именно тело. Потому что не могут в одной маленькой клетке поместиться и тело, и душа.
КАРАПУЗИК
Жук Карапузик только и делает, что притворяется мертвым. Чуть какой шум, чуть какой стук или треск, а Карапузик уже мертвый. Это он так притворяется.
Мертвому не так страшно, да и вообще как-то спокойнее. Лучше уж притворяться мертвым, чтоб не умереть от страха, чем умирать от страха, а притворяться живым.
ОПЫТ ЖИЗНИ
Опоссум так ловко притворяется мертвым, что даже падает с дерева и уже сам не может сказать, мертвый он или живой.
А что вы думаете - в этом так просто разобраться? Когда всю жизнь притворяешься, только и знаешь, что притворяешься, как тут сказать с уверенностью - опоссум ты или уже не опоссум?
ЛЮБОВЬ К ЖИЗНИ
Тритон - большой жизнелюб. Его можно заморозить, задушить и даже засушить на несколько лет - и все равно он оживет:
- Вот он я! С того света вернулся...
И опять он живет, и опять жизни радуется - той самой жизни, которая сушила его и морозила, так что не поймешь, была это жизнь или смерть. Ну, а если не поймешь, будем считать это жизнью. Надо же как-то жить! Тритону обязательно надо жить, иначе он себе жизни не представляет.
У него, земноводного, две стихии, земля и вода, и он лавирует между этими двумя стихиями. Он смотрит, где какие условия жизни. Конечно, бывают такие условия... Но для него любые условия - это прежде всего условия жизни. Потому что Тритон любит жизнь.
Если бы тарпаны и странствующие голуби по-настоящему любили жизнь, они бы не рвались в небеса, не скакали бы по бескрайним степям, а научились бы жить в любом состоянии. В засушенном, задушенном, замороженном состоянии, Тогда бы они, может, и выжили...
Но все говорят о тарпанах, о странствующих голубях, о том, как они замечательно жили и как печально кончили свою жизнь... Все им сочувствуют, восхищаются ими... Тритоном никто не восхищается, и слава богу: когда тобой начинают восхищаться, это значит, долго на свете не проживешь.
А Тритон любит жизнь. Не эту - громкую, поднебесную и степную, а тихую, незаметную, земноводную жизнь... И когда в нем все высыхает, когда в нем все вымерзает, так, что, кажется, ничего больше нет, в нем остается, живет твердое убеждение, что любые условия - это прежде всего условия жизни.
КВАРТИРА СЛЕПЫША
Слепыш устроился под землей, но с комфортом. Сыровато, правда, темновато, зато все удобства. Есть где развернуть семейную жизнь.
Залетит какой-нибудь воробей, стукнет у входа, а Слепыш снизу:
- Кто там?
Если волк - не откроет, если лиса - не откроет. А если воробей - почему не открыть?
Выглянет Слепыш, насколько глаза позволяют, и сразу квартиру показывать, будто воробей просится к нему на постой.
- Вот это у меня галерея, это - кладовые для хранения зерна, здесь туалет - в общем, подсобные помещения. А здесь у нас детская, а здесь наша с женой, мы ее называем свадебной.
Свадебная комната - придумают же такое! Раз в год свадьба, а комната круглый год! Да, живут слепыши, устраиваются. И наверх не лезут, не то, что мы, воробьи.
- Мы наверх не лезем, нам и тут, внизу, хорошо...
- Да, вам хорошо, - позавидует воробей. - Мы у себя наверху что видим? Это вы видите, слепыши.
И полетит воробей к себе вверх. А что делать? Такая уж наша участь воробьиная: и ничего там не видим, и никакой от этого радости, а все равно лезем вверх.
КЕНЕНИЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ ИЗ ПЛЕМЕНИ АРАХНИД
Кенения Удивительная и сама удивляется, что живет. При выходе на сушу, когда все меняли жабры на легкие, Кенения совершила неудачный обмен: и жабры у нее отобрали, и без легких оставили. Возникает вопрос: как же жить? Неизвестно как, но Кенения приспособилась. Она дышит кожей, хотя это, конечно, уже не то. Ни глубоко вздохнуть, ни с облегчением выдохнуть.
Затем, когда стали распределять места на земле, Кенению почему-то загнали под землю. Разве можно жить под землей? Вероятно, нельзя, но Кенения приспособилась. Она живет под землей и редко выходит на свет, и вообще она плохо относится к свету. Может быть, потому, что когда раздавали зрение, Кенению тоже обошли, и она осталась слепой. Конечно, приспособилась, но с тех пор она не выносит света.
И опять возникает вопрос: как же так? С одной стороны, не видеть света, а с другой - его ненавидеть... Разве это возможно?
Конечно, нет.
Невозможно.
Но Кенения приспособилась.
МИР БЕСПОЗВОНОЧНЫХ
Мир беспозвоночных - это, в сущности, не мир, а война, жестокая война и с позвоночными, и с беспозвоночными.
Гидра живет в этом мире, в этой постоянной войне, и ее буквально рвут на куски, но это ей не во вред, а скорее даже на пользу.
Потому что из каждого куска образуется новая гидра, и, таким образом, армия гидр не редеет, а умножается.
Вероятно, здесь все дело в позиции. Нормальная позиция живого существа - стоять лицом к радостям жизни, а спиной - ко всем неприятностям. Гидра же занимает противоположную позицию, ибо мир для нее не мир, а война, и все неприятности идут ей на пользу.
Гидру даже можно вывернуть наизнанку, а она все равно будет жить. И изнанка станет ее лицом, а лицо - изнанкой.
Вы так не пробовали? Это весьма эффективный стратегический прием: в трудную минуту вывернуться наизнанку. Тут уже не страшно встретиться лицом к лицу с опасностью, потому что вы встретитесь с ней не лицом. И когда вам случится ударить лицом в грязь, вы ударите в нее не лицом. И даже пусть вам плюют в лицо, в этом нет ничего оскорбительного, потому что плюнут-то вам не в лицо...
В этом суть стратегии: чтоб сохранить лицо, нужно вовремя вывернуться наизнанку.
НЕ ТАК ПРОСТО БЫТЬ ПРИЛИПАЛОЙ
Да, не так просто быть Прилипалой. Прилепиться-то просто, но только вопрос: к кому? Прилепишься к кому-нибудь, а его заглотнут. И все, песенка спета... Нет, тут надо выбирать кого покрупней. Акулу, например...
Прилипала выбирает Акулу.
Конечно, Акула тоже не идеал, Прилипала за многое ее осуждает. Ему, прямо сказать, не по душе ее поведение. Но Акулу не заглотнут, и этим она нравится Прилипале.
Впрочем, тоже до поры до времени.
Вот поймают Акулу, потащат на корабль, тогда Прилипала мигом отлепится. А прилепится к кому? К кораблю.
Нет, не то чтобы Прилипала его одобрял, Прилипала, прямо сказать, его осуждает. И он первый отлепится, если корабль, допустим, пойдет ко дну. Когда корабль идет ко дну, самое главное - поскорей отлепиться.
Трудная жизнь у Прилипалы. У всех рыб жизнь трудная, но у него она к тому же и хлопотная: только и гляди, кто кого потопит, кто кого заглотнет. В этом деле главное - не ошибиться. В этом деле ошибаются один раз.
Другие ошибаются один раз.
Но Прилипала - не ошибается.
ДВА МЕТОДА СКОЛЬЗИТЬ ПО ПОВЕРХНОСТИ
Водомерка совсем не умеет плавать, хотя живет постоянно в воде. Собственно, живет она не в воде, а на воде, на самой ее поверхности. И скользит по этой поверхности, меряя воду не вглубь, а вширь, и умудряясь не замочить ног и не замутить водной глади. Потому что если замочишь ноги - беда, и если замутишь воду - беда, и если чуть-чуть углубишься - тоже беда. А чтоб не было беды, лучше всего скользить по поверхности.
Впрочем, и по поверхности можно скользить по-разному: ведь поверхность-то имеет две стороны.
Водяной Жук бегает по водной поверхности снизу, как муха по потолку. Это очень удобно: и пол под ногами, и одновременно крыша над головой. И дождь не намочит, - конечно, если из воды не высовываться...
Скользить, чтоб не высовываться, и скользить, чтоб не углубляться, вот два метода, которые помогают держаться на поверхности. Это знают не только водомерки и водяные жуки.
ЗОЛОТОПОЛОСЫЙ АФИОСЕМИОН
(Семейство Карпозубых)
Золотополосый Афиосемион, которого для краткости можно называть Семеном, живет в болоте, в котором грязи хоть отбавляй, а сырости, надо прямо сказать, не хватает. Жил бы Семен в Европе или, допустим, в Америке, ему бы вода, как говорится, падала с неба. А в Африке жди, когда она тебе упадет. Пока с неба упадет, в своем болоте вся пересохнет.
Те рыбы, которые имеют для своих детей океан, редко думают о том, что из их детей вырастет. У Семена нет океана. И никогда не будет у него океана. И к этому он готовит своих детей.
Он высушивает свою икру, хорошенько высушивает, чтобы эта икра, когда она станет взрослой, не боялась самой суровой засухи. Он закаляет свою икру на жаре, потому что понимает: его детям мало что с неба упадет.
Очень важно приучить детей, что им не упадет с неба, что нужно пройти через трудности, если хочешь вырасти не каким-нибудь Лиогнатом (которого для краткости можно назвать Игнатом), не каким-нибудь Барбоурисом (которого для краткости можно назвать Борисом), а настоящим, сильным, закаленным в сухих песках Золотополосым Афиосемионом. Которого для краткости можно назвать Семеном.
ПУТЬ ЗАЙЦА
Зайчонок-Беляк не знает ни крова, ни родительской ласки. Едва он откроет глаза, родители врассыпную. Бывают дети, от которых родителям хочется врассыпную, но здесь дело не в детях. Конечно, можно друг за друга держаться, когда имеешь крепкие копыта или рога, но когда нет ничего, кроме длинных ушей, за что ж тут держаться?
И родители, наскоро покормив малыша, припускают в разные стороны, предоставляя Зайчонку самому подниматься на ноги и выбирать жизненный путь.
Пройдет Зайчонок немного, а там, глядишь, какая-нибудь Зайчиха, сбежавшая от собственных детей:
- Ой ты мой бедненький, иди, я тебя покормлю! Где-то и мой вот так же бродит...
И вторая Зайчиха покормит, и пятая, и десятая, так что, пока Зайчонок в возраст войдет, порядочно родителей переменит!
Все чужие - и все свои.
У тех, понятно, у кого зубы да когти, - все чужие. У тех, у кого рога и копыта, - все свои.
Ну, а у тех, у кого нет ни того, ни другого, - все чужие и все свои. И потому у них главный закон - врассыпную.
ОДИН ИЗ МОРСКИХ ЕЖЕЙ
Сказать о том, что этот морской еж ходит на зубах, значит испугать всех рядовых пешеходов. Добавить, что он ходит на иглах, значит еще больше испугать пешеходов да вдобавок сильно озадачить портных. Чтобы ходить на иглах и на зубах, нужно быть очень уж страшным чудовищем.
Но этот еж не чудовище. Просто он ходит на зубах. Другие не ходят на зубах, но зубы у них тоже не сидят без работы. А он ходит на зубах. Гуляет на зубах. Для него прогулка на зубах - лучший вид отдыха.
Нельзя сказать, чтобы этот еж только гулял на зубах, если только гулять на зубах, то, как говорится, быстро протянешь зубы. Нет, он сначала погуляет, а потом поест. А после еды снова погуляет (это особенно полезно - прогулка после еды). Причем он ест все подряд, не перебирая. Он совершенно всеядный еж.
Правда, всеядность его больше в том заключается, что его самого все едят. Несмотря на то, что он гуляет на зубах, распугивая пешеходов, и что он ест все подряд, - его едят все подряд.
Так он сочетает всеядность со съедобностью. Но называют его все-таки Съедобный Морской Еж. Не Всеядный, а Съедобный Морской Еж.
Потому что ценят его не за всеядность, а за съедобность.
1972
СМИРЕННЫЙ РЯБЧИК
Дикушу называют "смиренным рябчиком". Похоже, что это так.
Сидит Дикуша на дереве, смиренно сидит, как обычный рябчик сидеть не станет. Потому что попробуй так посидеть: глазом не успеешь моргнуть, как кто-нибудь накинет петлю на шею.
Так ловят Дикушу. Ему просто накидывают петлю на шею и снимают с дерева, как созревший плод.
- Простоват наш Дикуша, - говорят о нем знакомые рябчики. Поглядите-ка: сам сует голову в петлю! Может, он думает, что ему подносят лавровый венок? Может, он ждет, что на него водрузят корону?
Но разве это не естественно - сунуть голову в петлю, поинтересоваться, что там, по другую сторону петли? Никто не знает, что там, по другую сторону. А хочется знать.
Дикуше хочется знать.
А кому не хочется?
ГРАДОНАЧАЛЬНИК ОСЬМИНОГ
Градоначальник Осьминог живет в большом городе, построенном из камней. Из этих камней он сложил себе дом, самый лучший во всем городе. Этот дом находится в самом красивом месте, и внутри его самая вкусная морская вода. И из дома этого открывается самый приятный вид (у Осьминога самые большие в мире глаза, поэтому вид для него много значит).
А когда Осьминог идет в город, он снимает со своего дома самую большую в городе крышу и несет ее перед собой.
- Эгей, посторонись! Расступись! - кричит Осьминог, выставляя, как щит, свою плоскую крышу.
Потому что он градоначальник, а что положено делать начальнику?
Прежде всего - отгородиться от подчиненных.
КАЛАБАРИЯ
В случае опасности змея Калабария выставляет вместо головы хвост. Голову она прячет подальше, а хвост поднимает вверх и поводит им из стороны в сторону и даже как будто пытается укусить.
Конечно, хвост уступает голове, нет у него ее сообразительности, но он будет вполне на месте, если его повыше поднять. И к тому же он совершенно не видит опасности.
Очень важно в опасный момент не видеть опасности. Не слышать опасности. Не размышлять об опасности. Короче говоря, вместо головы выставить хвост.
Высоко, как можно выше выставить хвост - это помогает сохранить голову.
ЖИРАФА
Жирафа выше всех на десять голов, а язык у нее - целых полметра. Вот бы поговорить таким языком!
Но никто не умеет так молчать, как Жирафа.
Даже маленькие воробьи - и те помаленьку чирикают, даже кузнечики - и те что-то стрекочут.
А Жирафа молчит. Может, потому, что она выше всех на десять голов? Может, она боится уронить свое достоинство? (Шутка ли - с такой высоты!)
Трудно сказать, почему Жирафа молчит, почему и погибая она не крикнет о помощи. Даже львы кричат о помощи, даже тигры кричат о помощи, все на свете кричат о помощи, а Жирафа молчит.
Может, потому ее называют - Жирафа, что означает - милая? Часто милыми называют тех, кто молчит, кто, даже имея очень длинный язык, хорошо умеет держать его за зубами.
СТАРОСТЬ МОЛЛЮСКОВ
Если бы молодость видела... Но она не видит, у нее для этого не хватает глаз.
С годами панцирные моллюски смотрят на мир все новыми и новыми глазами, пока их, глаз этих, не наберется до десяти тысяч штук.
1 2 3 4 5 6