Андрей Егоров
Дюжина межгалактических мерзавцев

Спасибо всем, кто не мешал, или мешал недостаточно качественно.

Лео Глуц

Разрешите представиться. Меня зовут капитан Лео Глуц. Я бы снял перед вами шляпу, только не привык расшаркиваться.
В Южном секторе Галактики я больше известен под именем Лео Гнус. В Северном меня кличут Лео Счастливчик. В восточном – Лео Скоротруп. Там я стараюсь не появляться. Что касается Западного сектора, там меня как только не называют – по большей части, бранными словами. Так уж устроен мир. Либо ты успешен – и у тебя полно врагов. Либо ты неудачник, зато друзей – хоть в рабство продавай.
Как врагам, так и друзьям оскорблений я не спускаю. Если кто-то зарывается – его утихомиривает апперкот с правой. Удар у меня что надо, не извольте сомневаться. Могу успокоить любого сапиенса [1] на полчаса, а то и на цельный час – в зависимости от степени раздражения и градуса в крови.
Власти Федерации преследуют меня с шестнадцати лет. Они позаботились, чтобы избавиться от таких, как я. Поделили галактику на четыре сектора, провели границы, и определили, где в окрестностях Млечного пути пролегает цивилизованный космос, и проживают разумные расы, а где влачат существование полуразумные индивидуумы и отбросы общества. Теперь все, кому не терпится скрыться от закона, могут просто пересечь границы – преследовать их не станут, за кордоном запретов нет. Но, несмотря на то, что власти считают меня мерзавцем и не хотят видеть на своей территории, лично я предпочитаю цивилизованный космос. Здесь у меня дела, здесь все сапиенсы говорят на новоязе [2], здесь мне комфортно и интересно жить.
Род моих занятий в последнее время составляла исключительно контрабанда. Вы спросите, как же так получилось? Да просто не повезло. Освоил профессию контрабандиста во время последней отсидки, и после выхода, чтобы заработать денег на подходящий корабль, занялся этой незнакомой для меня деятельностью.
Никогда не делайте то, что не умеете делать. И никогда не полагайтесь на умения тех, кого не знаете. В колонии я познакомился с одним типом – рептилией по кличке Гнусная Морда. Морда у парня, и правда, – не приведи Господь. Если бы меня такой наградили, я бы наверное костерил создателя каждый божий день. Зато в делах обхода таможенных терминалов у Морды был богатейший опыт. Он переправлял через границу оружие, наркотики, левый товар без акцизных марок федерации, забористый алкоголь, вызывающий красочные галлюцинации и потому запрещенный к продаже в цивилизованном космосе, – в общем, все, что можно легко достать за пределами Федерации, но внутри ее границ днем с огнем не сыщешь.
В тот раз все шло, на первый взгляд, очень даже хорошо. Взяли у Большой медведицы крупный груз: двенадцать лазерных бронебойных лучеметов, которыми так славно сбивать полицейские катера, полтонны крэка и сто ящиков напичканного химией абсента для любителей свиданий с зелеными чертями.
Гнусная Морда сидел возле пульта управления и подсчитывал прибыль, выстукивая цифры когтистыми пальцами на именном калькуляторе. Змеиный язычок то и дело вылетал из пасти и мой подельник разражался каркающим смехом. Так может смеяться только очень алчный мерзавец – какой-нибудь торговец живым товаром или сборщик налогов. Я предавался безделью, слушая Бетховена – мой любимый композитор – и ковырял указательным пальцем в носу. Отчего-то под Бетховена замечательно прочищаются ноздри…
Федералы появились откуда не возьмись. Действовали они быстро и слаженно. Настоящие профессионалы, плавать им в вакууме без скафандра. За несколько месяцев успешной «работы» я успел порядком привыкнуть к покою – все проходило без сучка и задоринки, и потому сильно занервничал. Даже двинул одному полицейскому в харю, так что он рухнул, как подкошенный. Потом Гнусную морду, меня и прочую братию – шесть человек, рептилия и шарообразный немониец – повязали, немного поколотили и защелкнули на запястьях наручники. Над немонийцем федералы застыли, пребывая в легком недоумении, потом погнали бедолагу по стыковочному модулю пинками тяжелых армейских сапог. Он только повизгивал жалобно, не решаясь протестовать – исключительно трусливая раса эти шары.
Меня и остальных потащили следом – на громадный корабль федеральной службы. Эта махина оснащена была, ко всему прочему, фотонными ускорителями. Так что догнать наш катерок для них не составило труда.
И почему, задался я риторическим вопросом, Управление межгалактической полиции швыряет деньги на ветер, оснащая свои суда лучшим и самым современным оборудованием, в то время как обыкновенный контрабандист вынужден круглый год валандаться по космосу в старом залатанном скафандре? А система генерации воздуха на судне у нас была такая старая, что порой не хватало кислорода и хотелось задушить кого-нибудь из контрабандистов, чтобы они меньше дышали…
На корабле федералов нас распихали по камерам, где уже сидели прочие задержанные – для властей рейд вышел очень успешным. Мне досталась одна на двоих камера с желтоглазым лемурийцем. Поэтому я все больше молчал. С этими ребятами надо держать ухо востро – никогда не знаешь, что их выведет из себя. Может, неправильное выражение твоего лица. Или что у тебя все зубы во рту есть.
Времени у федералов было много. И пока мы летели до пересыльной станции, они успели вдоволь нас попрессовать. С самого первого дня начались муторные и жестокие допросы, кто есть кто – то есть кто у нас главный, а кто попроще. Ребята в команде подобрались что надо, настоящее отребье, поэтому сразу сдали нас с потрохами, надеясь на то, что им скостят срок. Гнусная Морда излишним благородством тоже никогда не отличался, и сообщил федералам, будто это я заставил его заняться контрабандой, угрожая расправой. Сам же он – честный гражданин, верит, что каждый должен отвечать за свои проступки, надеется на гуманное правосудие, и никогда, «вы слышите, никогда!», он не пошел бы на такие тяжкие и безнравственные преступления по своей воле. Ему бы просто совесть не позволила.
Все бы ничего, только несколько серьезных сроков, которые Гнусная морда успел к тому времени отмотать за контрабанду, показались властям убедительнее слов. Поэтому именно я пошел как соучастник.
Мы прибыли в созвездие Альдебарана, на пересыльную станцию. Здесь меня зачем-то тщательно обследовал врач. Затем я был определен в одноместную камеру, где мне ничего не оставалось, как дожидаться своей участи. По правде говоря, я и так знал, что она будет незавидной, но чтобы настолько…
Федералы на время оставили меня в покое. Кроме того, как дожидаться корабля сопровождения на суд, делать было решительно нечего. Через пару месяцев я уже стал подумывать о том, чтобы удавиться на шнурках, просто от скуки, когда меня, наконец, пригласил к себе гражданин-начальник. Был он суров и строг, одет в серый костюм-тройку и галстук в белую и синюю полоску – цвета арестантской робы. Точно такие носили зеки по всей Галактике. Должно быть, его забавляло это неслучайное совпадение. Помимо этого «развеселого» господина в кабинете присутствовал важный чин в военной форме – нашивки в виде куриных крылышек и погоны со звездами позволили мне опознать в нем генерала.
Ничего себе шишка, подумал я, интересно, что он тут делает? Но виду, что заинтригован, не подал. Не так я воспитан семьей и школой, чтобы меня могло выбить из колеи появление какого-то там генерал-майора. Я уселся на предложенный стул и положил ногу на ногу.
Он потыкал стилусом в информационный планшет, скривился и вперил в меня зенки. Так смотрят, разве что, голодные арестанты, когда видят перед собой миску с баландой, которую ест кто-нибудь другой, и следователи на допросах. У последних взгляд тренированный. Очень недобрый взгляд. Словно тот, кому он принадлежит, собирается тебя скушать.
– Лео Иванович Глуц, – проговорил следователь-колорист с нескрываемым отвращением.
– Лео Иванович, – подтвердил я, расплылся в улыбке. – Приятно, когда по имени отчеству.
– Прожженный мерзавец, – следователь многозначительно посмотрел на военного.
Тот кивнул. Будто констатировал факт – да, мерзавец, неплохо, очень неплохо. Эта парочка клоунов интриговала меня все больше. Я ума не мог приложить, что им от меня нужно, но они явно что-то затевали. И, скорее всего, что-нибудь нехорошее. Не собираются же они всерьез предложить мне, матерому уголовнику, записаться в ряды доблестных вооруженных сил? По мне, так это уже явный перебор.
– Эй, – сказал я. – А в чем, соб-сно, проблема?
– Проблемы у тебя, парень! – рявкнул следователь. – Ты не хочешь колоться!
– Предпочитаю портить здоровье алкоголем.
– Нам все известно. Вы везли контрабанду не в первый раз.
– Конечно, в первый, – заверил я. – Черт меня дернул связаться с паршивой контрабандой. В обычное время я занимаюсь благотворительностью.
– И как же она выглядит? Поставляешь наркотики в дошкольные учреждения?
– Зачем?! – С деланной искренностью возмутился я. – Покупаю игрушки для детишек из сиротских приютов. Помогаю стареньким бабушкам совершать покупки в сетевых супермаркетах. Жертвую последние кровно нажитые в фонд зеков, умирающих от произвола тюремных властей. Да мало ли что…
Следователь покраснел от злости. Ничего, к ненависти со стороны правоохранительных органов я давно привык. Что поделаешь. Таков порядок вещей. Моя задача – сделать свое существование как можно более комфортным. Их – ловить таких, как я, и отправлять на длительный отдых. Не на курорт, само собой. Я бы назвал это место антикурортом – здесь здоровье не поправляют, а тратят.
– Послушайте, Глуц, – вмешался генерал. Голос у него оказался глубоким и проникновенным. Такой же был у моего школьного учителя, пока бедолага не выпал из окна. Помнится, та проклятая контрольная по физике окончательно меня измотала. Мне грозило исключение из школы. И виной всем моим злоключениям был он – проклятый старый крючкотворец. Хотел бы я посмотреть на человека, у которого в моей ситуации хватило терпения не выбросить учителя из окна. К несчастью, старичок выжил. У него оказалось отменное здоровье и крепкие кости.
С тех пор моя жизнь покатилась под горку. За старичка-учителя чуть было не упекли в колонию для несовершеннолетних преступников. Самое обидное, что физикой в отличие от других предметов я действительно увлекался. Потом я завалил экзамены в летное училище, связался с дурной компанией и пристрастился к курению пьянящих колосков. Потом стал космическим пиратом и получил первый срок. Освободился уже закоренелым бандитом. А затем выкрашенная в черный цвет шхуна с Веселым Роджером на обшивке – пиратский корабль, где я сделался не просто Лео Глуцем, а капитаном Лео Глуцем. Поистине веселое было времечко. Мы брали на абордаж грузовые суда от Солнечной системы до самых границ цивилизованного космоса. Не было дня, чтобы мы не отмечали богатую добычу. Правда, порой случались досадные промахи. Как с тем грузовиком, что перевозил конечности андроидов. Но и их удалось загнать по дешевке на Вернере-12. Там у меня имелся один ушлый длинноносый торговец, готовый купить кучу бородавчанской слизи, если только ее можно будет впоследствии выгодно толкнуть.
– Вы слушаете, Глуц?! – рявкнул следователь, возвращая меня из воспоминаний бурной молодости к унылой реальности пересыльной станции.
– Само собой, – пробормотал я.
– У вас есть шанс, Лео. Вы еще можете стать честным гражданином. Для этого нужно совсем немного.
Я поднял на него исполненный удивления взгляд. Я?! Честным гражданином?! Похоже, он плохо ознакомился с моей биографией.
– Вы и другие преступники отправитесь с ответственной миссией за границы Цивилизованного космоса, – продолжал генерал. – Вы ведь частенько бывали там, не так ли?
– Я прожил там несколько лет, – ответил я. – Там у меня много друзей… и женщин.
– Вам будет не до женщин, Глуц! – следователь выглядел рассерженным. – Вы, похоже, плохо слушаете? Вам предстоит важная и опасная миссия. От которой зависит очень многое. Вам следует принять решение…
– Я согласен.
– Погодите соглашаться, выслушайте сначала условия, – вмешался генерал-майор.
– Все лучше, чем рубить породу. Хочу свободы.
– Но вы же не знаете, что вам предстоит…
– Да что вы с ним цацкаетесь! – вмешался следователь. – Это же мразь, человеческий мусор. Вы плохо себе представляете эту публику. Им лишь бы нож кому-нибудь сунуть.
– Обижаешь, начальник, – сказал я. – Я, между прочим, Бетховена слушаю…
– Действительно? – удивился генерал.
Я подтвердил свои слова энергичным кивком:
– Под него так славно в носу ковыряется.
Следователь скривился:
– Все бы тебе паясничать, Глуц. – Он обернулся он к генералу. – С этой публикой надо говорить по-другому. Такие, как этот, понимают только язык силы.
– Я бы так не сказал, – возразил я. – Кнуту предпочитаю пряник, да. А еще лучше – пару пива. Вот тогда бы мы смогли поговорить по-хорошему.
Следователь вскочил со стула и прыгающей походкой направился ко мне.
– Я тебя научу почтению!
Я был наготове. Наблюдал за ним с деланным безразличием. А в тот момент, когда «учитель хороших манер» намеревался своротить мне челюсть набок, я вскочил, ловко ушел вправо и провел отличный свинг, так что весельчак в полосатом галстуке протанцевал несколько забавных па, размахивая руками, как человек, готовый упасть за борт, и врезался в стенной шкаф. Со шкафа немедленно сверзилась массивная ваза и с приятным звуком «дзень» стукнула следователя по темечку, после чего он растянулся на полу, полностью утратив сознание. Как ни в чем не бывало, я снова устроился на стуле, положил ногу на ногу и приготовился слушать.
– Так о чем мы говорили, генерал?
– Именно такой человек нам и нужен! – К моему удивлению военный расплылся в улыбке.
1 2 3 4 5 6 7