Бурносов Юрий
Тот, кто не с нами
Юрий Бурносов
ТОТ, КТО НЕ С НАМИ
- Дурнов, ты кем до войны был? - спросил Коломеец, доедая кашу. Дурнов хмыкнул: - Физиком. С товарищем Капицей работал. - А не похож на физика... Вон ряха-то какая, чистый сталевар! Или, к примеру, повар... - Коломеец тщательно облизал ложку. - Нет, скорей сталевар. У меня сват сталевар, поширше тебя будет. А что тебе бронь не дали? Физики, они вроде секретные. - Секретные, да не все. Товарищ Капица, или Ландау, к примеру, конечно, работают. А я - даже не кандидат наук. Просто старший научный сотрудник. Пошел в военкомат, те подумали-подумали да и отпустили. - Так ты добровольцем? Силен, - уважительно покрутил головой Коломеец. - Мог бы и дома сидеть, молекулы сосчитывать... А я вот столяр. Хочешь, я тебе после войны комод сострою? Хороший комод, ореховый. Или буфет. - А письменный стол можешь? - Письменный? Могу, чего ж нет. Доску только подходящую найти, цельную... - Коломеец задумался, словно собирался заняться столом уже сегодня ночью. Под свисающий с бруствера брезент забрался сержант Бериев, зябко поежился: - Холодно... Дождик никак не кончится... - А ты кем до войны был, сержант? - очнулся Коломеец. - В армии служил. Сверхсрочную. - Так ты у нас вояка записной! А вот Дурнов, представь себе, физик.
Бериев крякнул. - Эге! Ни разу физика не видел. Слушай, Дурнов, "Гиперболоид инженера Гарина" читал? Товарищ Толстой написал. - Читал. - И как оно с точки зрения физики? Можно такую штуку построить, чтоб всех гансов на хрен пожечь? - Можно, но трудно. Товарищ Толстой - фантаст, написать-то легко... Дурнов закашлялся. Сплюнув, он продолжил: - Нет, конечно, я могу представить примерный принцип работы гиперболоида. Толстой многие детали описал достаточно грамотно, так что... Но с другой стороны, очень примитивно. Пирамидки эти... - Короче, не могут, - подвел черту Бериев. - Плохо. А то бы чирк! Чирк! И поперли их назад в Германию. - Придумают, - уверенно сказал Коломеец. - Товарищ Сталин соберет конструкторов, посидят-посидят, да и придумают. Танк Т-34 видел? - Видел, - одновременно сказали сержант и Дурнов. - Вон какая штука! Или, к примеру, "Клим Ворошилов-2". Пушка - жуткая, я с танкистами разговаривал. Любую немецкую технику пробивает, как доску. Так что вот... Дай-ка, сержант, мне закурить по такому случаю. Бериев и Коломеец задымили, а Дурнов, дыма не переносивший, опять закашлялся и выбрался наружу. Светало. Моросил мелкий дождь, вдали изредка тарахтел пулемет и плевались зенитки. Над окопом стоял густой молочный туман. - Колбаски бы сейчас, - сказал Коломеец, высунув голову из-под брезента. - Полукопченой. И селедочки. И пивка бокальчик. - Не, пивка не надо, - прогудел Бериев. - Холодно. Соточку - это да.
- А зенитки бьют, - задумчиво сказал Дурнов. - Летает немец. И погода ему не вредит... - Лишь бы бомбить не начали. А то "юнкерсы" налетят, будет тебе, сержант, и пивко, и соточка... - Коломеец невесело хихикнул. - Старшина из минометчиков рассказывал, у немцев какая-то новая цацка появилась, - сообщил Бериев, отбросив брезент. - Вроде как разведчик, но не "рама". Летает совершенно бесшумно, только огоньками моргает. - И не гудит? - поразился Коломеец. - Не-а. - Во суки. - Ну. И низко-низко летит, прямо над деревьями. А потом повиснет - и висит. - На месте? - заинтересовался Дурнов. - Ага. Как стрекоза. - Интересно! - физик потер ладонями небритые толстые щеки. - Как же это они, а? Я читал в журнале, у нас до войны тоже разрабатывали такую технику. Автожир называется. У него сверху винт, поэтому может вертикально подниматься и опускаться, на месте висеть. Но не достроили, в производство не пустили. А немцы, получается, успели. - Да нет там никакого винта, - покачал головой сержант. - Старшина говорил, на миску похоже. - Это как? - удивился Коломеец. - Миска и есть миска. Висит, огоньками светит. - Такого не может быть, - уверенно заявил Дурнов. - Должен быть какой-то видимый движитель. Есть, конечно, разработки реактивных двигателей, но он производит сильный шум. А старшина ваш говорит, что не гудит... Массовая галлюцинация. Может они там спирту обпились, минометчики? - Их упоишь... - завистливо сказал Коломиец. - Слушай, сержант, а в особый отдел они обращались? Секретное оружие, как-никак. - Обращались. И капитану своему сказали. Ну, это уже не наше дело. Пусть разбираются те, кому положено. Вот физик наш, например... Ой, кажись, бежит кто-то. Из тумана появилась сгорбленная фигура, завернутая в плащ. - Мужики! - послышалось из-под низко надвинутой каски. - Где тут Дуракова найти? - Может, Дурнова? - уточнил Бериев. - Или Дурнова... В штаб его требуют, в особый отдел. - Я Дурнов, - сказал физик. - Что такое случилось? - Когда в особый отдел вызывают, не спрашивают, что случилось, ответил курьер. - Не дети, чай. Оружие здесь оставь...
Начальник особого отдела Гочишвили раньше работал с самим Фриновским. Когда Фриновского вначале бросили на флот, а потом и вовсе отправили в расход, Гочишвили отделался едва ли не легче всех - был понижен в звании, переведен в Туркестан, а потом отправлен на фронт в звании подполковника.
Гочишвили трусом не был, дураком тоже. Он прекрасно понимал роль особого отдела и обязанности его начальника, попусту груды бумаг не исписывал, к людям зря не цеплялся. Дурнов об этом не знал. Зато он знал о судьбе Ландау, который загремел в лагерь и был освобожден исключительно стараниями академика Капицы. Помнил он и то, что с Ландау работал, работал долго и близко, и никак нельзя было исключить возможность того, что даже сюда, на фронт, за Дурновым притащился этот ужасный хвост. - Садитесь, пожалуйста, - сказал особист с едва заметным грузинским акцентом. Дурнов сел на табурет, стесняясь своих перемазанных глиной сапог - в избе особиста было чистенько, на полу лежали домотканые половички. - Можете курить, - предложил Гочишвили. Дурнов покачал головой: - Спасибо, товарищ подполковник. Не курю. - Тоже правильно, - Гочишвили закурил "казбек", с наслаждением выпустил в низкий потолок клубы дыма. - Красноармеец Дурнов Михаил Михайлович, одна тысяча девятьсот десятого года рождения. Так? - Так точно, товарищ подполковник. - Ленинградец... Или петербуржец? - Ленинградец, товарищ подполковник. - Замечательно. Я работал в Ленинграде в тридцать втором-тридцать третьем. Очень красивый город. Вы где жили? - На Васильевском. - Почему-то так и думал, - улыбнулся особист. - Кого из ленинградцев ни спросишь, где жил, все говорят - на Васильевском. Впрочем, дело не в этом. Вы, уважаемый Михаил Михайлович, до войны занимались научной деятельностью. Физик. - Физик, товарищ подполковник. - Работали с Капицей, Ландау... Ну-ну, не пугайтесь, - замахал руками Гочишвили, заметив, как вздрогнул Дурнов. - Разобрались с вашим Ландау, работает человек. С кем не бывает? Ну, ляпнул, не подумав... А вы что же на фронте делаете? Вы в тылу нужнее. - Что вы, товарищ подполковник... Я же не физик даже. По сравнению с Капицей - так, лаборант. Что называется, подай-принеси. Здоровьем бог не обидел, вот и пошел на фронт. Стыдно в тылу сидеть. - Что ж, это хорошо. Член партии с... - С сорок первого, товарищ подполковник. - Да-да, вспомнил. А вызвал я вас, товарищ Дурнов, вот зачем. Странные тут у нас вещи творятся. Может, вы слышали? - Догадываюсь, товарищ подполковник, - сказал осмелевший Дурнов. Летающая миска? - Уже и название придумали? Сказочники. Пусть будет миска, все равно. Итак, сами понимаете: разговор сугубо секретный. Вы меня интересуете в настоящий момент не как красноармеец Дурнов, а исключительно как эксперт-ученый. Никаких чинов, пожалуйста, никаких "так точно". Меня зовут Роберт Георгиевич, так ко мне и обращайтесь. - Хорошо, Роберт Георгиевич. - Сейчас нам принесут чай и немного перекусить. Подойдет еще один человек, капитан Воронин. Мы должны крепко подумать и что-то решить. Завтра вечером я буду докладывать командованию. Действительно, тут же принесли чай в стаканах с подстаканниками, тарелку с бутербродами, в том числе со столь любимой Коломейцем полукопченой колбаской. - Угощайтесь, Михаил Михайлович, - радушно сказал Гочишвили. Дурнов отхлебнул из стакана и спросил: - Роберт Георгиевич, так что все-таки за миска? Я не могу основывать свое мнение на слухах. Я даже ничего не видел сам. - Я тоже не видел, уважаемый Михаил Михайлович. Но многие видели. Вот и капитан Воронин видел, командир минометчиков... Вы бутерброды кушайте, кушайте... Вот так. Могу сказать вкратце: в последние два дня над передовой линией обороны регулярно появляется летающий объект, не принадлежащий ни нам, ни немцам. Сужу об этом только по тому, что его обстреливают с двух сторон. Без видимого, впрочем, ущерба. Мда... Гочишвили снова закурил. - Судя по перемещениям, цель появления разведывательная. Никаких оборонительных мер объект не предпринимает, на обстрелы не реагирует. Никаких аналогов я лично не вижу - нигде в мире. Я не знаток авиации, но в свое время много летал, был на выставках в Германии, Италии, лично знаком с Джулио Дуэ. Так вот: подобных технологий нет ни у кого. И еще... Постойте, кажется, капитан пришел. В избу вошел, пригнувшись, длиннющий капитан-артиллерист с лошадиным добродушным лицом. - Добрый вечер, Игнат Петрович, - приветствовал его особист. - Наш ученый совет в сборе. Знакомьтесь: Михаил Михайлович Дурнов, физик. - Очень приятно, - сказал капитан, пожимая руку Дурнова. - Игнат Петрович Воронин. - Как я уже сказал, без чинов и званий, - напомнил Гочишвили. - Сейчас вам тоже принесут чай, Игнат Петрович, и мы поговорим о нашей миске. - А что о ней еще говорить? - Воронин осторожно взял горячий подстаканник из рук ординарца. - Летает, подлая. Сегодня ночью опять видели, около трех. Зависла метрах в двадцати, прямо над позициями. Снимала, что ли... Курочкин по ней из ручняка полоснул, почитай, в упор. Хоть бы что. Теоретически можно в нее из миномета стрельнуть, вот только... - Отставим самодеятельность, - нахмурился Гочишвили. - Так что ж делать-то, товарищ подполковник, то есть Роберт Георгиевич? Что я людям объясню? Все говорят, Гитлер новое оружие испытывает, а мы смотрим... - А вот такие разговоры пресекайте. Не хватало, чтобы мне начали бумажки строчить. Сами знаете, что за прославление немецкого оружия бывает. Тем более есть все основания полагать, что пресловутая миска к немцам никакого отношения не имеет. Как я уже сказал, у нас есть данные, что ее обстреливали и немецкие войска, в том числе зенитчики. - Может быть, союзники? - неуверенно предположил Дурнов. Американцы... - Американцам не с руки испытывать секретные образцы у нас. Пожалуйста, если нужно делать это в боевых условиях, пугайте Роммеля в Африке. Нет, не подходит, - Гочишвили покачал головой. - А как же комиссия? - поинтересовался капитан. - Не будет комиссии, - сказал особист, нахмурившись. - Самолет Ли-2, на котором летела комиссия, сбили возле Воронежа. Все погибли, и Москва не видит смысла посылать еще людей. Вот мы и будем заниматься. При необходимости привлечем летчиков, у меня есть полномочия от командующего фронтом. Ваши мнения? - У меня несколько вопросов к Игнату Петровичу, - Дурнов допил чай и отставил стакан в сторону. - Приблизительные размеры этой миски можете назвать? - Диаметр метров двадцать. Может, двадцать два. А по виду и впрямь миска, - капитан растерянно развел руками. - Ну, суп из которой едят. Белый металл, вроде алюминия, но крепкий - пуля не берет. По краю огоньки желтые, расположены неравномерно, через разные промежутки. Летит бесшумно, абсолютно. Я до войны в Крыму жил, там соревнования планеров, если знаете, так планер, и тот какой-то гул издает, когда по воздуху идет. А эта - как во сне. Молча. Страшно, товарищи. - Скорость большая? - спросил Гочишвили. - Разная. То еле-еле плетется, как пешеход. А потом взмывает резко вверх, и нет ее. Некоторое время все трое молчали, только потрескивал табак в папиросе особиста. - Значит, не наша техника, - сделал вывод Дурнов. - Как - не наша? - Гочишвили зло ткнул окурок в пепельницу. - Что значит - не наша? - Не земная, товарищ подполковник, - виновато сказал Дурнов. - Слыхал я и раньше, только никто этим у нас не занимался... В Америке, знаю, зафиксированы случаи... Есть предположения, что инопланетная цивилизация или цивилизации - изучают нас. - Ничего себе версия, - хмыкнул особист. - И это я буду докладывать? Секретное оружие или природное явление - это еще поймут. А ваших инопланетчиков... Сомневаюсь. В штабе реалисты сидят, в Ставке - и подавно. Слава богу, Ставка пока ничего не знает... Короче, разобраться у нас с вами времени нет. Ночь - и все. Если за ночь не прилетит, хрен с ней. Если прилетит - поднимем самолеты, посмотрим поближе, попробуем сбить, наконец! - Вы что, Роберт Георгиевич! - вскочил физик. - Как можно?! Сбить! Это же дружественная цивилизация, возможно, они хотят мира... Может быть, помогут нам... Новые технологии, медицина... - Медицина медициной, а Ставка Ставкой, - разумно сказал капитан Воронин. - Война, Михаил Михайлович. А если они не к нам присматриваются, а к немцам? Думают, как им помочь? Вы же ученый, представьте, что у них совсем другая психология, другая мораль, другое политическое устройство общества... Может быть, Гитлер для них - идеал государственного деятеля. Я, товарищ подполковник, согласен - рассмотреть ближе, а потом, в случае чего, сбить. - На том и порешим. А теперь поедем к летчикам. На помятой "эмке" особиста - Гочишвили сам сел за руль - они двинулись к полевому аэродрому, где базировались штурмовики. Он оказался совсем рядом. Покрытые маскировочными пятнами краснозвездные "илы" стояли на раскисшем поле, поодаль бродил командир эксадрильи - розовощекий майор с двумя орденами Ленина. Он поздоровался со всеми за руку, с особенным интересом посмотрев на Дурнова. Действительно, простой красноармеец, к которому и особист, и капитан минометчиков обращались с уважением, походил не то на переодетого представителя Ставки, не то на жутко засекреченного разведчика. - Гореленко, - представился майор. - Дурнов, - сказал физик. - Полетать бы нам, товарищ майор, - Гочишвили дымил неизменным "Казбеком".
1 2