Сборник "Фэнтези-2007" –

Сканирование — Маша, вычитка — Marichka.
«Фэнтези 2007. Фантастические повести и рассказы.»: Эксмо; Москва; 2006
ISBN 5-699-19315-4
Михаил Балабин, Олег Бондарев
Ангелы тоже любят
Нечасто можно встретить тролля в библиотеке. Тем более с толстенной энциклопедией «Всемирная фауна». Вот и Валентину такой тролль не встретился. Даже без энциклопедии.
«Досадно! — подумал Валентин, задумчиво глядя на посапываюшего в углу библиотекаря. — Действительно досадно!»
Он почему-то думал, что тролль придет в библиотеку именно сегодня. Однако косолапый монстр даже не подозревал о существовании Валентина и потому наверняка отправился в какую-нибудь корчму, чтобы выпить темного пива и рассказать паре собутыльников о своих невероятных похождениях. Вроде «он меня оглоблей, а я его телегой» или «рубились три дня и три ночи, пока не отрубились»…
В руках Валентина, словно по волшебству, появилась ручка и записная книжка. Открыв блокнот на нужной странице, Валентин зачеркнул «Тролль. Библиотека. Всемирная фауна». Пробежал взглядом по строчкам и закрыл ежедневник.
Новая задача. На сей раз намного сложней и ответственней, потому как отступиться от нее нельзя. Под страхом увольнения.
Валентин что-то прошептал себе под нос и щелкнул пальцами. Сизый дым окутал его с ног до головы.
Библиотекарь громко чихнул и открыл глаза:
— Что за?.. — и замер, удивленно оглядываясь по сторонам: читальный зал был девственно пуст.

* * *
— Дядя Гозмо, а дядя Гозмо! — Девчонка в разноцветном костюме ловко запрыгнула на козлы рядом с возницей.
— Ну, чего тебе?
— А куда мы едем?
— Знамо куда — в Салатово! Там недельку побудем — и в сам Резаран рванем. Ух, денежки к нам побегут!..
— Ах, дядя Гозмо! — Девчонка весело рассмеялась и повисла у Гозмо на шее. — Как же я вас люблю!
— Да будет, будет! — неуверенно хохотнул тот. — Развела тут… это самое… сопли! Скоро меня в них утопишь!
Девчонка фыркнула и еще сильнее прижалась к нему. Старик растроганно шмыгнул носом.
Цирк дядюшки Гозмо вновь отправлялся в долгий тур по городам Ариана. Для молодой, но подающей большие надежды эльфийки Кларетты эти гастроли были первыми в жизни. Для Гозмо… Впрочем, циркач уже давно сбился со счету. Главное, что в каждом городе его узнавали и, тыча в сторону балагана пальцем, кричали: «Глядите! Старик Гозмо приехал!» Циркачей любили и в обиду не давали.
Но от нападения разбойников не застрахован никто.
Дорогу телеге преградили четверо в черных масках-повязках. Кони испуганно заржали и стали на месте: один из грабителей, с рыжими волосами, держал за ошейник огромного волкодава, с клыков которого безостановочно капала слюна.
Гозмо тихо чертыхнулся. Рука его потянулась к висящим на поясе метательным ножам.
Один из разбойников увидел это и попытался предупредить товарищей, но бросок Гозмо вышел чертовски быстрым и метким: грабитель упал с ножом в правой глазнице. Остальные лиходеи оказались не в пример ловчее своего погибшего товарища: двое откатились в сторону, а рыжий отпустил ошейник волкодава, и монстр с радостным предвкушением рванулся к добыче.
Второй нож Гозмо ушел в «молоко»: серый зверь оказался слишком быстр. Легко уйдя от просвистевшей в паре дюймов от загривка смерти, волкодав растянулся в длинном прыжке.
Старик выхватил из ножен короткий охотничий кинжал и выставил его перед собой. Он прекрасно понимал, что смерти уже не миновать, но хотел спасти хотя бы друзей.
Волкодав, одурманенный свободой, не заметил кинжала и нанизался на него. Будь на месте серого монстра обычный пес, он бы мгновенно испустил дух. Однако волкодав успел широко раскрыть пасть и с упоением впиться в горло дядюшки Гозмо. Старик бросил последний взгляд в сторону Кларетты и испустил дух.
Из фургончика выбежал атлет Семерро и братья-клоуны Гиббисы. Силач сжимал в руках трехпудовую гирю, а весельчаки вооружились двумя одинаковыми мечами. Циркачи сцепились с оставшимися тремя разбойниками, а эльфийка, давясь слезами, прижалась к остывающему телу Гозмо — ее любимого дядюшки.
Чья-то рука легла ей на плечо. Девочка, утерев слезы, оглянулась через плечо. Открыла рот от удивления.
— Пойдем, — тихо, но твердо велел ей человек в белой одежде. Впрочем, вряд ли это был человек. Эльфийка полагала, что так могут выглядеть только ангелы: благолепный, чистый, казалось, дотронешься пальцем — исчезнет, словно морок во время жары… — Тебе не место среди этой бойни.
Она неуверенно кивнула.
Ангел протянул девочке руку. Кларетта сжала ее своими маленькими тонкими пальчиками, и ангел грустно улыбнулся: забирая девушку отсюда, он оставляет очень большую ее часть здесь, на лесной дороге.
Но по-другому нельзя.
Валентин потянул Кларетту за собой.
Когда разбойники покончили с Семерро и братцами, эльфийки уже и след простыл.

* * *
Не всякий раз увидишь, как бежит по натянутому меж домами канату чернокожий, белозубо скалящийся циркач. А если внизу, на сколоченном наспех помосте, бесятся в клетках полосатые тигры, чинно вышагивает на задних лапах зеленая кошка, а удав рассказывает сказки и умеет считать до трех, то на такое представление сбежится весь город. И в самом деле: не каждый день на дворцовой площади выступают циркачи!
Не случилось их и на этот раз.
Не принимать же в расчет молоденькую эльфийку, робко жонглирующую яблоками у видавшего виды фонтана?
— Ты послушай меня, братец Горрац, послушай хорошенько: если нет хоботатых слонов, силачей или хотя бы завалявшегося клоуна, то этот цирк — не цирк! — Толстощекий бюргер со значением поднял палец. — А если девчонка не циркачка, то что? Знамо — попрошайка и грабительница, а значится, место ей в тюрьме! В тюрьме, почтенный Горрац!
— Ты это… того… — стражник озадаченно поскреб пятерней в затылке и, решившись, направился к девочке.
Кларетта слишком поздно заметила опасность. Грязная лапа ухватила девушку за плечо. Яблоки посыпались на мостовую, раздалось оглушительное: «Пчхи!»; сизый дымок окутал эльфийку, и…
В руках у стражника Горраца остались лишь алая ленточка и яблоко.
— Это… того… — воин задумчиво надкусил плод, несколько раз, разбрасывая крошки белой мякоти, чавкнул и, сунув ленточку в кошель, направился прочь.
Высунувшийся наружу червяк презрительно фыркнул.

* * *
— Когда мы придем, Вал? Когда? Я устала, — тихий, ровный голос.
— Скоро, Малышка, — как легко, неожиданно просто далось ему это прозвище. Он пробовал называть так других, но слова почему-то всегда глохли в глотке. Валентин улыбнулся и задумчиво повторил: — Скоро… Малышка.
— Мы идем… сколько? Куда? Я не знаю. Я ничего не знаю, Вал. Ты оставляешь меня в странных местах, я вижу странных людей, иногда они приветливы, иногда, как сегодня… Я устала, Валентин, очень устала.
— Скоро, Малышка… скоро. Слишком.
Завтра она встретит своего Единственного. Такое бывает очень редко — ведь Валентин один, а смертных… смертных слишком много. Но иногда он успевает, и тогда две судьбы становятся одной, а разделенные половинки вопреки всему объединяются в целое. Кем он будет, ее Единственный? Высокий стройный принц на белом коне? Жестокий, беспощадный к врагам, но такой нежный дома Лорд Севера? Или печальный менестрель из Желтого Леса?
Кто ты? Какой ты — ее Единственный?
Он никогда не видел этого человека и, наверное, никогда не увидит. Довести, привести Кла… Малышку, а там… Стоит им встретиться…
… Их глаза соприкоснулись: молодая эльфийка и он — ее Единственный. Взмах дирижерского сучка, молния, вселенский пожар, ревущее пламя, обрушившаяся дамба, стремительный ледяной беспощадный поток — на миг, и…
Любовь навсегда.
Они могут прожить вместе до старости, а могут сгинуть, пропасть сразу, но любовь их — к счастью или на погибель — вечна.
— Мы идем очень долго. Почему? — улыбнулась Кларетта. — Почему, а? Вал?
И вправду — почему?
Разве это проблема для него, разве это сложность — пройти незримый путь? Ему, который может за миг осилить сотни лиг или дюжину часов, ему, Валентину?
Почему же дорога никак не заканчивается?
Туннель выводил то к замшелому пню на светлой, поросшей земляникой поляне, то к потрескавшемуся черному фонтану на грязной площади, то… да мало ли куда выводил. И каждый раз Валентин видел Малышку по-разному. Смешная девочка, объедающаяся красными ягодами; грустная девушка в отблесках костра, порой такая домашняя, маленькая, тихая, грустная, поющая что-то эльфийское… Порой — веселая, быстрая, ловкая, словно кошка, смелая циркачка.
Каждый раз было по-разному.
И завтра все это закончится. Потому что Валентин, наконец, понял: путь зависел только от него. Он хотел, чтобы они шли долго, и они шли.
Слишком.
Завтра — уже не успеть, не достать того, что было так близко, так рядом, до чего еще вчера можно было легко дотянуться.
Однако же как не хотелось отдавать Малышку в объятия этому Единственному, сэру Никто!..

* * *
— Я искала тебя ночами темными… — тихонько напевала себе под нос Кларетта.
Валентин вздрогнул: похоже, чем ближе они подходили к цели путешествия, тем сильнее Малышка чувствовала своего избранника. Еще не понимала, но где-то внутри себя ощущала его близость.
— Куда мы едем, Вал? — вновь заканючила эльфийка. Ее тонкие пальцы бегали по тоненькой хворостине, словно это никакая не деревяшка, а самая настоящая дудочка.
— Не начинай снова, Малышка. Я же сказал: скоро узнаешь.
— Я не хочу знать скоро. Хочу сейчас. — Кларетта обиженно надула губы.
— Не делай так больше.
— Почему?
— На жабу похожа.
Кларетта презрительно фыркнула: мол, это еще разобраться надо, кто больше на жабу похож! Однако говорить вслух не стала, понимая, что Вал спорить не будет, просто усмехнется, соглашаясь: пусть так — мне все равно. Странный. Вечно спокойный, безразличный, словно камень. Порой он был невыносим. Зато вчера — удивительно! — он помогал ей собирать землянику в передник, грустно улыбался, напевал что-то, с ним было так весело, до ужаса интересно и еще… тепло. А сегодня — зачем? почему? — он снова спрятался в непробиваемую раковину, выпятив наружу холод и безразличие.
Валентин все понимал. Он и сам был бы рад плюнуть на весь свой пафос, посмеяться в компании девушки над ее шуточками и безобидными шпильками, однако непривычная тяжесть на сердце не позволяла расслабиться, полностью отдаться чувствам. Вал не понимал, что с ним случилось: почему при каждом удобном случае он стремится хотя бы одним глазом посмотреть в ее сторону? Почему нежно укрывает плащом на привалах? Почему до утра не может заснуть, глядя на нее, спящую?
Несмотря на прожитые столетия, Вал не находил ответа.
Это был словно злой рок: он, Валентин, лучший работник Небесной Канцелярии, бесстрастный, порой даже жесткий, но очень ответственный, не мог признаться себе, что влюблен.
Влюблен?
Да, наверное, это чувство можно назвать любовью.
Сам Вал никогда не любил. Это может показаться смешным: сколько удачно законченных операций, грамот и орденов от начальства за великолепную работу и незаурядное трудолюбие — а он так и не познал то, что дарил другим множество веков подряд!
Вот только Валентину было не до смеха.
На сей раз он все же заснул.

* * *
Его Высочество принц Ариана Деббион Четвертый (для друзей просто — Дебби) прогуливался по осеннему саду.
Подошвы его сапог утопали в октябрьской листве, ковром застилающей землю; сорванец-ветер ласково щекотал холеную кожу; цикады исполняли для него этюды и арии — но принц не обращал на это никакого внимания: ему было просто не до того.
Волнение, возникшее в его душе пару дней назад, с каждым вздохом разгоралось с новым пылом. Поросли лозы норовили пощекотать нос, однако, видя состояние принца, убирались восвояси. Флюиды растерянности и тревоги струились от Его Высочества на расстояние пушечного выстрела, и природа, чувствуя их, осторожно отходила в сторону, позволяя принцу остаться тет-а-тет со своими мыслями и сомнениями.
Только вот Дебби этого не хотел. Он пришел в сад, чтобы спрятаться от своих истинных чувств, но не находил укрытия и здесь.
Кто знает, к чему эта тревога? Может быть, жадные соседи собрались вновь устроить завоевательный рейд на приграничные районы их королевства? Или короля одолела болезнь?
Но нет; соседи пока сидели тише воды ниже травы, даже не думая о набегах, а батюшка Дебби, к величайшему неудовольствию королевы и безмерной радости фрейлин, не пропускал ни одной юбки: старый дворецкий Джером уже которую ночь не мог как следует выспаться из-за постоянного дребезжания кровати наверху…
Поистине, самое страшное ждало принца впереди.
Сорвав гроздь осеннего винограда, Его Высочество покинул дворцовый сад.

* * *
— Что там, Вал? — пропищала Кларетта.
— Тише ты! — шикнул на нее Валентин.
— Пасуй давай, чего ждешь? — заорал капитан гоблинов, стремительно прорываясь по левому флангу.
Напарник зеленого, бросив взгляд в сторону командира, решил, что пасовать еще рано, и бросился в прорыв. Великан-орк упустил момент, когда ловкач прокинул кожаный мячик ему между ног, и превратился в зрителя; опьяненный маленькой победой, гоблин устремился к воротам соперника.
Однако дойти до них ему было не суждено. Великан очнулся и, растянувшись в невероятном прыжке, подкатился под гоблина сзади. Даже на дереве слышен был хруст ломающихся костей.
Вопя, как поросенок под ножом мясника, гоблин катался по земле, обеими руками схватившись за ушибленное колено.
— Стоп игра! — воскликнул судья, кряжистый тролль в полосатой рубахе, и опрометью бросился к травмированному игроку.
— На месяц выбыл, зараза, — сообщил лекарь, поднимаясь с колен. — Несите в тень — еще там посмотрю!
Два гоблина в белых сорочках положили вопящего на самодельные носилки и оттащили под высокий клен.
На толстом суку которого, кстати, сидели и Вал с Кларретой.
— Что та… — Эльфийка наклонилась вперед, дабы получше разглядеть рожу подбитого монстра.
«Хрусть!» — оборвала ее ветка, ломаясь, и парочка отправилась вниз.
1 2