Выпустив Федю, Абракадабр закрыл чулан. И Федя со всех ног кинулся из мастерской.
Обеденный перерыв ещё не кончился. На железных лесах не было ремонтных рабочих; люльки маляров висели неподвижно над самой землёй, и на катке высокое круглое сиденье под полосатым зонтиком пустовало.
Федя искал маляра повсюду: в парикмахерской, заглядывая в лицо каждому намыленному клиенту; в сосисочной, где ели, стоя за мраморными столиками; и, от отчаяния, даже в мастерской, над которой висела вывеска «Выведение пятен», хотя каждому ясно, что маляру выводить пятна со своей спецовки совсем ни к чему.
И каждый раз, когда Федя выбегал на улицу, его подстёгивали, подхлёстывали, подгоняли прыгающие стрелки больших электрических часов, висевших на углу. Федя знал: волшебник выполнит свою угрозу. Вот почему Федя так спешил.
Прохожие оглядывались на странного мальчика, бежавшего по улице и бормотавшего бессвязные слова: «Кисть... Люся... Абракадабр...»
«А вдруг, — подумал Федя, останавливаясь, — маляр уже пообедал, залез ко мне через окно и ждёт меня?»
Задыхаясь, он помчался домой. В комнате маляра не было. Зато на полу, на столе, на диване грудой лежало всё то богатство, которое волшебной кистью они с Мишкой.
— Катя! — закричал вне себя от волнения Федя и ворвался в столовую.
— Тише, — сказала Катя. — Разве ты не видишь, что я учу географию?
— Катя! — сказал Федя, задыхаясь. — Поклянись мне жизнью папы, мамы, нет, поклянись жизнью твоей Серафимы Алексеевны, что ты не выдашь страшную тайну, которую я тебе сейчас скажу...
— Во-первых, — сказала Катя, — я не буду клясться никакими клятвами, потому что это нехорошо. Во-вторых, я не буду слушать никаких тайн, пока не выучу Африку. А в-третьих, если хочешь знать, уходи отсюда и не мешай!
Если бы даже было «в-четвертых», Федя не услышал бы: он уже бежал вниз по лестнице. Выскочив на улицу, мальчик увидал, как в ворота въезжает новенькая «Чайка» Ромашкина.
«Вот кто поможет!» — решил Федя и ринулся во двор.
— Как дела, старик? — весело спросил Ромашкин, вылезая из машины.
— Плохо, — сказал Федя.
— Что так? — спросил Ромашкин.
— Дядя Варфоломей! — закричал Федя, увидев дворника. — Маляр не у вас?
— Не у нас, — сказал Варфоломей басом. Он собирал по двору железным совком птичий помёт и носил на клумбу.
— Тогда я погиб, — сказал Федя.
— Кто погиб, внучек? — любознательно спросила бабушка Лида, сидя на скамейке под липой. Уже десять минут, положив на колени едва начатое вязанье, старушка закрывала глаза и старалась заснуть, чтобы убедиться ещё раз, как это удобно вязать во сне.
— Дядя Сеня, дядя Варфоломей, бабушка! Дайте мне страшную клятву, что вы не выдадите тайну, которую я вам сейчас скажу?
— Клянёмся! — сказали все трое.
— Чем? — придирчиво спросил Федя.
— Пусть провалится моя метла... — сказал Варфоломей.
— Пусть лопнет мой барометр... — сказал Ромашкин.
— Пусть укатятся мои клубки... — сказала бабушка.
— ...Если мы выдадим твою тайну! — сказали они хором.
И Федя поведал им обо всём. И вчетвером они придумали, как сделать, чтобы Люся не была стёрта волшебной резинкой, пока Федя будет искать маляра и узнавать тайну кисти.
Федя побежал искать маляра.
— Ах, Люсенька!.. — сказала бабушка, всхлипывая.
А дворник Варфоломей взял метлу и направился к злому волшебнику.

19
Проходя мимо Фединого подъезда, дворник остановился: на двери не было отпечатка маленькой пятерни, которая так портила праздничный ремонт.
«Это хорошая примета», — радостно решил Варфоломей. Заметьте, он даже не удивился и не подумал: «А куда пятерня девалась» — хотя всякому ясно, что пятерня не могла на засохшей краске просто взять и исчезнуть. Но за последние полчаса Варфоломей привык к чудесам и уже ничему не удивлялся. И это очень хорошо, если вспомнить, куда он сейчас шёл.
Дворник помедлил у старого, покосившегося домика и поднялся по шаткой лестнице на чердак.
— Федя, ты? — спросил через дверь Абракадабр, когда Варфоломей к нему постучал.
— Я, — сказал басом дворник.
Голос показался старичку странным. Но он подумал — наверно, мальчик, ища маляра и лазая по этажам, простыл и охрип.
Открыв дверь и увидев белый фартук дворника, Абракадабр завизжал:
— Вы что, слепой? Мастерская закрыта на ремонт! Тут же написано!
Он хотел захлопнуть дверь, но она не захлопывалась: Варфоломей безмятежно поставил ногу на порог, а в щель просунул метлу.
— Виноват, — сказал он и, оттесняя старичка грудью, пошёл вперёд.
Абракадабр семенил за ним и шипел:
— Говорите скорей, что надо! И уходите!
Дворник оглядел ржавое железо, ища, где Люся. Но её нигде не было видно. Волшебник, конечно, стёр бы дворника — особенно теперь, когда на его груди не было опасной бляхи, — но его удерживала мысль: а вдруг бляха под фартуком?!
«Где же была бляха?» — спросите вы.
Когда Варфоломей сказал управдому «увольте меня», он снял бляху и пришпилил её английской булавкой к заявлению об уходе с поста дворника. Поэтому-то бляхи и не было на его груди. После того как Варфоломей покрасил столбик, это за последние полчаса была вторая ошибка дворника, которая могла ему стоить жизни.
— Ну-с? — тоном Большого Ушана сказал Абракадабр.
Дворник не моргнул глазом.
— Мне нужна дыра, — сказал он.
— В чём?
— В метле.
Абракадабр внимательно посмотрел на Варфоломея. Нет, убедился он, дворник не шутит.
— Зачем? — злобно спросил волшебник. Варфоломей охотно начал рассказывать:
— Когда метёшь улицу, граждане чихают от пыли и ругают тебя, — верно?
— Ну? — спросил волшебник, сбитый с толку таким началом.
— Так вот, я и придумал, чтобы метла собирала пыль. А куда ей лететь, пыли-то?
— Куда? — повторил волшебник.
— В дыру! А к дыре я мешочек приделаю — пыль собирать.
Абракадабр побагровел от негодования.
— Я знаю, что такое пылесос! — сказал он. — Убирайтесь отсюда!
Абракадабр распахнул перед дворником дверь. И в неё с улыбкой вошёл Ромашкин. Оглядываясь — куда же девалась Люся, — он сказал:
— Прекрасная погода.
— Что надо?! — зарычал Абракадабр.
— Вот, — сказал Ромашкин, протягивая барометр, — не угодно ли?
— Что не угодно ли?
— Проделать дыру.
Абракадабр много видел на своём веку, но это превосходило всё.
— В барометре?! Зачем?!
— Прошу извинения, — поклонился Ромашкин. — Служба погоды умеет хранить свои тайны и требует этого от своих сотрудников. Если бы вы меня спросили: какая сегодня погода? — я бы вам ответил. Большего я сказать не могу.
Пока Абракадабр старался разгадать тайный смысл этих слов, в мастерскую, шевеля спицами, вплыла бабушка Лида. Увидев старушку, волшебник заорал дворнику и Ромашкину:
— Убирайтесь вон!
Но бабушка сказала «здравствуйте, сударь!» — шаря глазами в поисках Люси. И все, кроме хозяина мастерской, чинно уселись на ржавые вёдра. Протягивая волшебнику чулок, старушка сказала простодушно:
— Мне, сударь, нужна дырка в этом чулке!
Абракадабр посмотрел на бабушку, на Варфоломея, на Ромашкина и понял, что это — заговор. Он сразу сделался крайне любезным.
— Дыра в метле — полтинник, — сказал он. — Дыра в барометре — рубль, дыра в чулке — сорок копеек. Цены по прейскуранту.
И вытащил из кармана резинку. Он любезно взял метлу у дворника и вдруг, взмахнув резинкой, стёр всю метлу.
Варфоломей вскочил. Волшебник торжествующе засмеялся. Однако смех застыл на его губах: перед ним, откуда ни возьмись, появилась новенькая метла. И тогда засмеялся Варфоломей: он понял, откуда она взялась! Её сделал своей волшебной кистью Федя, притаившийся за дверью. Но расскажем, как Федя вернул кисти волшебные свойства.
Когда мальчик обежал все места, где мог быть маляр и даже где он не мог быть, и в отчаянии уселся на люльку маляра, висевшую над землёй, он услышал за спиной знакомый голос:
— Ну что, мальчик?
Федя обернулся. Перед ним стоял маляр и улыбался.
— Ой! — закричал Федя. — Я вас искал-искал!
И спросил маляра про тайну кисти.
— Так это очень просто, — сказал маляр. — У тебя кончилась краска. Каждые полчаса кисть нужно обмакивать в ведро. Вот так.
Маляр взял из рук Феди кисть, обмакнул в ведро и отдал.
— Всё дело в краске, — сказал он, передавая Феде ещё и ведро.
— Вот спасибо! — радостно воскликнул Федя. Он хотел сейчас же пуститься с кистью и ведром в мастерскую, но маляр его остановил. Ведь этот маляр был добрый волшебник и знал всё, что случилось с Федей и Люсей и что будет дальше.
— От тебя зависит жизнь Люси, — сказал он.
— Значит, вы всё знаете? — Федя был изумлён.
А маляр продолжал:
— Ты должен уничтожить резинку злых волшебников. И если тебе это удастся, ты спасёшь нашу улицу и наш завтрашний праздник. А теперь беги!
Федя помчался по улице с ведром и кистью, роняя на мостовую золотые капли. К мастерской он подбежал как раз в то мгновение, когда — это мы уже знаем — Абракадабр стёр волшебной резинкой метлу.
20
Увидев, что метла появилась опять, старичок в ярости взмахнул резинкой и стёр барометр Ромашкина. Но и барометр появился таким же чудесным образом. Это Федя, притаившись за дверью, сказал: «Кисть, а кисть, хочу барометр!» Немеющими руками Абракадабр стёр чулок, но в то же мгновение в руках бабушки Лиды появился новый чулок. И Федя вошёл в мастерскую с кистью наперевес.
— Чур, я один! — крикнул он.
Злой волшебник бросился в битву. Он подбежал к окну, за которым виднелся Федин дом, взмахнул резинкой и стёр половину дома. Все ахнули. Но Федя вскричал: «Кисть, а кисть...» — и стёртая часть дома появилась опять такая же нарядная, с блистающими окнами.
Абракадабр не терял ни секунды. Подняв резинку, он бросился на Федю. Но и Федя не терял ни мгновения. Он поднял кисть. Волшебная резинка и волшебная кисть встретились, столкнулись, ударились друг о друга.
Загрохотал гром так, что всё ржавое железо в мастерской подпрыгнуло и повалилось. Искры посыпались от кисти и резинки. Но Варфоломей теперь ничему не удивлялся и спокойно выметал искры метлой. Кот Василий, дико мяукая, метался по мастерской с такой скоростью, что в воздухе оставался чёрный чертёж его движений, не сразу исчезавший. Барометр Ромашкина показывал «бурю». Ища спасения, кот прыгнул в чулок бабушки. И когда старушка испуганно заглянула в чулок, она увидела горящие из глубины два огня — зелёный и красный.
А что делалось на улице! Вихри, вылетавшие из мастерской дырок, срывали шляпы с прохожих и уносили под облака. И хозяйки в домах, слыша раскаты грома, думали, что идёт гроза, закрывали окна и выключали электрические чайники и утюги.
Вдруг раздался последний, самый страшный удар грома, и всё стало тихо. Это Федя ловким ударом вышиб резинку из рук Абракадабра.
Резинка упала в волшебное ведро с краской. Раздалось такое шипение, будто выгнули спины тысячи котов или, по меньшей мере, продували котёл паровоза. И Ромашкин увидел, что стрелка барометра пошла на «тихо».
А дворник Варфоломей, один сохранявший полное спокойствие, подошёл к бабушке Лиде, взял из её рук чулок и вытряхнул кота в ведро с краской. Над ведром поднялось облако. И все увидели, что краска в ведре сделалась чёрной, а из ведра, отряхиваясь, выскочил белоснежный кот и, нежно мурлыча, стал тереться о ноги Варфоломея.
И злой волшебник сразу стал добродушнейшим старичком. Он ласково улыбался всем и потирал ручки.
— Где Люся? — спросил его Федя.
— В сундуке; а что? — сказал Абракадабр.
Федя подошёл к сундуку и сказал заклинание.
— Танганьика, Бангвеоло, Мверу, Зван, Чад!
При помощи этого заклинания можно ключиком от портфеля запереть сарай для дров, несгораемый шкаф и даже ворота Дорогомиловской пожарной команды.
Замки сразу открылись, из сундука выскочила Люся и кинулась на шею бабушке.
— Бабушка! — крикнула она. — Как хорошо, что ты пришла! Я кричала-кричала из сундука! Разве вы не слышали?
— Не слышали, — сказала бабушка, плача от радости.
А Ромашкин, осматривая сундук, деловито сказал:
— Это, наверно, волшебный сундук. Нельзя ли с его помощью предсказывать погоду? Да вы всё равно не скажете! — махнул он рукой. — Вы нехороший!
— Кто вы такой? — сурово спросил дворник волшебника.
— Абракадабр, — сказал старичок.
— Такой фамилии нет, — сказал дворник.
Старичок, хныча, протянул удостоверение:
— Я инвалид тринадцатой группы.
— Такой группы нет, — сказал дворник.
— Спасибо тебе, Федя, — сказала Люся.
— Спасибо тебе, Феденька, — сказала бабушка.
— Ладно, чего там, — сказал Федя.
Тут он услышал, как далеко на башне пробили часы. Обеденный перерыв кончился. С кистью и волшебным ведром Федя помчался домой.
В мастерской дырок всё ещё трудно было дышать от запаха горелой краски и палёной резины. Варфоломей и Ромашкин посадили Абракадабра в инвалидную коляску и повезли в домовую контору. Мимо по улице весело шли ремонтные рабочие.
Абракадабр злобно смотрел, как один из них надел шлем и взял в руки шланг, чтобы пустить последнюю струю краски на стену дома; как другой сел на каток под зонтик, чтоб прогладить последнюю полосу асфальта. На всех лицах было написано: завтра праздник! И на самой улице было написано: завтра праздник!
Праздник приближался. И вдруг на этой улице, которая наряжалась и прихорашивалась к празднику, Абракадабр увидел Большого Ушана. Ни о чём не подозревая, посланник короля вышел из какого-то подъезда, насвистывая и пряча в карман очередную даму пик. Волшебники встретились глазами. Большой Ушан отшатнулся, понял — всё кончено, оглянулся, куда бежать, поискал глазами что-нибудь серое, чтобы скрыться. Но тумана не было в этот солнечный день. До сумерек было ещё далеко. Внезапно в механической прачечной открыли окно, и оттуда вырвалось облако пара. Не раздумывая, Большой Ушан бросился в это облако, и, когда оно растаяло, посланник короля пропал неизвестно куда.
«Вот ловкач!» — подумал Абракадабр. Он почувствовал, что от злости перепонки крыльев в его горбе встали торчком.
Рядом раздалось знакомое « р-р-р»... Это Тузик, лёжа в воротах, рычал на волшебника. Тузик знал уже всё, что произошло, потому что золотые капли вели к мастерской, запах палёной резины не успел растаять, да мало ли ещё сохранилось других следов, понятных с полувздоха собачьему носу.
1 2 3 4 5 6 7 8