Нужно быть сумасшедшим, чтобы при таком прибое выходить в море.
Мать Мити ничего не сказала. Она радовалась решению мужа и пошла смотреть на выход катера.
Грозно море во время бури, но свои счеты с берегом оно сводит в первые часы затишья. Мертвая зыбь, вздымаясь при подходе к берегу, рушится на него высокой пенистой стеной. Особенно страшны буруны на отмелях, на косах и на барах речек, впадающих в море.
Попытка выхода в море окончилась неудачей. У катера при ударе о дно бара сломался руль, и волнами выбросило судно боком на косу.
Люди, перемокнув, спаслись, но ехать можно было теперь только после починки руля.

* * *

Сигнальный костер радовал детей. Они прыгали вокруг него и смеялись, подбрасывая свежие ветки.
– Наш костер далеко-далеко видно, всем видно! – кричал Митя.
Маня успокоилась первая и, глядя на море, высчитывала, когда могут приехать за ними.
– Сегодня к вечеру наши, возможно, приедут на катере, – сказала она. – Выйти из речки можно после обеда с малым приливом или завтра утром рано: тогда волна будет еще меньше. Сейчас вода большая, но и прибой сильный – не осилить катеру. Если не сегодня вечером, то завтра утром обязательно будут.
Мальчику было жаль расставаться с островом и с новым шалашом.
– А мы, Маня, приедем сюда еще раз. Мне нашу урасу жалко: она такая хорошая.
Девочка засмеялась:

– Да кто же теперь тебя пустит! Теперь ты будешь дома сидеть. А ураса что! Такую урасу мы у себя на речке построим.
– Нет, там неинтересно, там дома… Там нет нерп, а я хочу поймать нерпу.
– Ну, если хочешь, то пойдем сейчас. Утром их всегда больше на берегу.
– Пойдем, пойдем! – весело крикнул Митя.

* * *

Между двумя мысочками, недалеко от шалаша, на влажной гальке лежала одна старая и две молодые нерпы.
Маня дала Мите в руки короткую толстую палку и заставила его ползти вдоль приплеска. Животные вытянулись и благодушествовали.
Митя помнил, что делала Маня, убивая первую нерпу. Поровнявшись с нерпами, он вскочил и бросился на старое животное. Озадаченная нерпа сначала выпучила на мальчика глаза, а когда тот замахнулся, защелкала на него зубами.
Митя попятился:
– Ай-ай, укусит! – и натолкнулся на девочку, которая стояла сзади него с палкой.
– Стой! Смотри, как нужно делать.
После двух ударов нерпа припала головой к камням.
– Иди! Иди! Вон туда иди! Там щенки. Убей одного из них! – командовала Маня.
Щенки находились в десяти шагах и недоуменно смотрели на разыгравшуюся сцену. Один из них двинулся к морю.
– Скорей, скорей беги туда и бей прямо по носу!
Митя снова осмелел, подбежал к нерпёнку и ударил его, но попал по шее. Щенок с писком пустился наутек. Мальчик ударил его еще два раза и оба раза неудачно. Около самой воды Митя бросил палку и схватил нерпёнка за задние ласты. Скользкие камни оказались плохой опорой. Охотник упал. Животное тянуло в воду, Митя не пускал. Маня громко хохотала. Она стояла совсем близко. Ее интересовало, как поступит Митя.
Нерпёнок выскользнул из рук; девочка ударом палки ошеломила его.
– Возьми палку и бей скорее по морде!
К шалашу дети вернулись, перегруженные добычей. С нерпёнка шкуру сняли целиком, а с большой нерпы – спиралью, отчего получилась длинная узкая лента.
Наевшись свежего жареного мяса, Маня и Митя отправились за шкурой первой нерпы. Начался большой отлив, проход по приплеску был свободен, и они приволокли шкуру вдоль берега вместе с жиром. Жир срезали и сложили в лодку, а шкуру растянули сушить.
День прошел весело, в интересной работе, а под вечер дети выбегали на вершину утеса смотреть, не идет ли катер. Горизонт был чист.
– Значит, приедут завтра рано утром. Давай еще раз зажжем большой костер, – предложила Маня, – зажжем его здесь, на утесе. Может быть, утром никто не видел. А вечером обязательно увидят. Вечером все будут смотреть.
За день небо прояснилось. Островок рельефно выделялся на голубом небе. Дети натаскали огромную кучу хвои и после захода солнца подожгли ее головешками, принесенными из шалаша. Большой столб дыма взвился к небу и расстелился белым облачком.
Ночью у очага Митя долго не мог уснуть и уговаривал Маню поехать с ним на другой, большой и далекий необитаемый остров. Вспоминая рассказы матери, прочитанные книжки с картинками, он тараторил:
– Что хорошего на этом острове? Здесь одни только глупые нерпы. А там тигры, львы, слоны, крокодилы, носороги, обезьяны… Всякие звери есть и злые… На них интересно охотиться.
– Но они съедят нас, – сказала девочка.
– Пусть попробуют только! – запальчиво воскликнул Митя. – А ружье зачем? Прицелился, нажал курок – и дикий зверь готов.
– А большие они, эти львы и тигры?
– Большущие! Целую корову могут унести. А крокодилы людей глотают.
– А медведи там есть?
– Есть. Да что медведи! Они рядом со слоном – как маленькие собачки.
Девочка улыбнулась. После усиленной работы ей хотелось спать. Рассказы мальчика казались пустой болтовней.
«Разве может какой зверь осилить медведя? – думала она. – Он настоящий хозяин тайги, с ним надо быть всегда настороже. Что бы сделал Митя, если б увидел медведя?»

* * *

Ни на утро, ни в полдень катер не пришел. Море утихло. Вдоль берега, только уже с юга, тянул легкий ветерок.
– Митя, поедем домой сами. Там на берегу что-то случилось. Сделаем из шкуры нерпы парус и уедем. Скоро дома будем. Смотри, ветер попутный.
Сборы были коротки, и лодка с жиром и запасом мяса отвалила от острова. Ветерок напирал в поднятую на палке шкуру, а Маня помогала веслами. На середине пролива недалеко от лодки прошла стая китов. Время от времени над поверхностью моря взлетали брызги воды и струи пара, а затем показывались, изгибаясь, черные лопасти хвоста.
– А что, кит меньше или больше твоего крокодила? – спросила Маня.
– Кит больше, – растерянно ответил Митя. – Кит тоже страшный.
– Так вот, сиди смирно и не хвастай, а то он нас вместе с лодкой проглотит.
– Он людей не хватает, у него глотка маленькая. Мне так папа говорил. Он только лодку может опрокинуть.
Маня улыбнулась и промолчала. По ее лицу было видно, что с этим она ни в коем случае не согласна.
Подъехав к устью речки, дети выскочили на берег, но перетащить лодку через отмель не могли.
– Подождем. Скоро вода прибудет, и мы введем нашу лодку в речку, привяжем к дереву, а завтра уйдем домой, – так рассудила девочка.
Устраивая шалаш на случай дождя, она его накрыла шкурами нерп.
Вечер был тихий, и спать не хотелось, да, кроме того, нужно было караулить прилив. Море чуть всплескивало на песок. Между гор ползли большие причудливые клубы тумана. Лес молчал. Сумерки тянулись долго.
Поздно ночью лодку поставили в безопасное место.
– Ну, теперь лодка будет цела, – сказала девочка.
– А знаешь, Маня, от жира-то здорово воняет. Давай выбросим его, – предложил Митя.
– Нельзя. Разве можно такое добро выбрасывать! Зимой все годится.
Жир, в самом деле, сильно припахивал. От лодки в тайгу по ветру проникал терпкий запах.
– Маня! Поди, по лесу далеко этот запах разошелся; на него медведи придут.
Девочка вздрогнула и неуверенно сказала:
– Чего ты выдумал!
– Помнишь, как рассказывали? Прошлый год, когда ветер дул с моря, он даже к заводу приходил и рыбу из лодки таскал. Тогда его убили, а у нас ведь нет ружья.
– Чего болтаешь! Он нас не тронет.
– Уйдем отсюда. На косу уйдем. Балаган наш тоже пахнет. Зачем ты его шкурами накрыла?
Маня затряслась, побледнела и досадливо закусила губу. Это была правда: она сделала ошибку.
– На косу нельзя. Там хуже: там далеко нас видно будет. Ты не бойся. Шкуры в речку бросим. И если медведь придет, то он нас за кустами в шалаше не найдет. Давай помогай.
Дети быстро схватили шкуры и бросили их под яр. В шалаше они не легли, а сели, плотно прижавшись друг к другу. Они тряслись от страха, а зубы стучали. Согревшись, Маня успокоилась и шепнула:
– Ничего не будет! Поест сала и уйдет. Не бойся…
Вскоре дети услыхали треск ломающихся веток. Чуть уловимый вначале, он стал отчетливее, как будто кто-то осторожно пробирался к лодке.
– Что это такое? – спросил Митя.
– Тише, тише, лежи смирно.
Девочка поняла, что это «хозяин тайги».
Медведь продвигался на запах. Вот он подошел к лодке, громко рявкнул и схватил кусок сала.
Митя задрожал и теснее прижался к Мане. Девочка сделала дырочку в стенке шалаша и наблюдала за зверем.
«Хозяин тайги» сидел на задних лапах и пожирал куски жира.
Новый хруст сухих веток. Это второй медведь грузно прошел мимо шалаша. Дети уткнули головы в колени.
Первый недовольно зарычал.
Второй медведь залез в воду, запустил в лодку передние лапы и тоже достал кусок жира.
Над лесом поднялась луна и ярко осветила прибрежные кусты, лодку и ужинающих медведей: одного большого, а другого чуть поменьше.
Слыша громкое чавканье зверей, дети сжались и чуть дышали. А каждый рев приводил их в ужас, они закрывали глаза в ожидании неминуемой гибели.
До самой зари они дрожали. На заре сон осилил: дети уснули, крепко ухватившись друг за друга.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Как только катер рыбозавода потерпел аварию, отец Мити снова обратился на соседнюю рыбалку за помощью и просил сразу, никуда не заходя, пойти на остров, где два раза видели дым.
Вернувшись, старшина катера рассказал:
– Когда мы подъехали на лодке к острову, то нашли всего-навсего ободранную тушку огромной нерпы. Понимаете, ободранная. Значит, на острове кто-то живет или жил. Дальше нашли еще две тушки – одну большую, а другую совсем маленькую. Эти были как будто свежее. Наконец увидели шалаши. В первом на очаге песок еще был теплый. Кругом шалаша рыбьи кости и куски мяса нерпы… Мы кричали, свистели, стреляли, но никто не отозвался. Обошли кругом всего острова, лодки нигде нет. Не иначе, это какие-нибудь охотники приезжали. Шалаш устроен на славу – подстать только взрослым, а не детям. Да и две ободранные нерпы весьма крупные. Вряд ли дети справились бы с такими.
– Вы не подходили против острова к материку? – спросил отец Мани.
– Нет, близко не подходили: катером опасно – место мне незнакомое, а в бинокль ничего не заметно. Да к тому же вы нас просили обследовать только островок.
– Пойду тайгу посмотрю, – сказал Егор и быстро удалился.
– Куда же делись Митя и Маня? – печально проговорил Василий Игнатьевич. – Неужели их, в самом деле, унесло в море? Наверное, это были они. Нерп они могли убить, но как они поймали кету?

* * *

Проснулись дети близко к полдню. Солнце ярко светило. Лес шумел от легкого ветерка. В речке плескались большие и маленькие рыбы. В голубом небе реяли орлы, а вдоль берега с громким писком кувыркались чайки; море словно застыло. Лодка обсохла высоко-высоко.
– Пойдем скорее домой, – сказала Маня.
– Я есть хо-чу, – протянул Митя.
– Пойдем, пойдем. Там где-нибудь ягод наберем. Здесь оставаться долго нельзя.
Маня знала по лесу тропу, но повела Митю берегом: она боялась встречи с медведем.
Путь был трудный. Кустарник, через который пришлось проходить, утомил детей, и Маня вышла на медвежью тропу. (Эвенки при своих кочевках спокойно пользуются ими.)

По тропе дети пошли быстрее. Маня шла впереди и вела за руку Митю. Мальчик устал и еле волочил ноги.
– Давай отдохнем, Маня, – молил он.
Девочка уступила просьбе, и они уселись в густом перелеске.
Тайга казалась мирной. Ветки деревьев чуть-чуть шевелились. Носатые дятлы перелетали с дерева на дерево и стучали клювом; они пробовали, не отмирает ли оно, нет ли в нем больших вкусных белых червяков. И, как только находили то, что им нужно, сейчас же поднимали стук на всю тайгу, спугивая белок и бурундуков.
Маня устало привалилась спиной к сухому пню. Она то закрывала, то открывала глаза, борясь с дремотой. Слух ее уловил шаги. Они раздавались и спереди и сзади. Там впереди – шаги легкие, редко когда хрустнет ветка, а с другой стороны продвигался кто-то грузный – треск громче и чаще. Девочка насторожилась, поднялась и стала зорко осматривать тропу. Через минуту большая косматая голова показалась на первом повороте.
Маня загородила собой мальчика и приготовилась к защите.
Митя, как только увидел зверя, попятился к пню.
Губы девочки шептали:
– Добрый хозяин, пройди мимо, не трогай нас… Мы ведь тебя накормили жиром.
Она хотела сказать громко, как учила ее мать, но получился еле внятный шепот.
Мишка, по-видимому, услышал слова Мани и остановился; тогда она проговорила более громко:
– Иди, иди назад, добрый хозяин!
«Добрый хозяин» мотнул головой, как будто несогласный с тем, что ему сказала Маня, зарычал, поднялся на задние лапы и двинулся на детей. Он громко сопел, а изо рта брызгала пена.
Вот он рядом.
В тот же момент по лесу прокатилось эхо выстрела…
Когда отец Мани (это он шел с другой стороны) подбежал, он увидел упавшую навзничь девочку. По бледному, с посиневшими губами личику струилась кровь; на щеке видна была глубокая царапина.
Медведь издыхал, а Митя, с широко открытыми глазами, сидел, плотно прижавшись к пню.

* * *

Поздно вечером в светлой столовой квартиры рыбовода за ужином сидели Маня, Митя и их родители. Митя – тщательно вымытый, в новом костюме; Маня – гладко причесанная и в новом ситцевом платье, но с перевязанной щекой.
– А ну-ка, Маня, расскажи, как это ты медведя не испугалась, не упала со страху на землю, – спрашивал Василий Игнатьевич.
Девочка молчала, а эвенк пояснял:
– Чего там! Понятно, страшно. Только уж у нас, у всех лесных людей, привычка такая: коли медведь навалился, в брюхо ножик ему скорей. Может быть, поцарапает немного, а то и так сдохнет.
– И часто приходится вашим женщинам с медведем встречаться?
– Чего там! Понятно, не часто… А случается. Пойдут за ягодой, так случается. По одной тропе с ним ягоду собирают. Другой увидит да уйдет, а другой, дурной, пошалить вздумает. Всегда нужно готовым быть, всегда ножик на поясе носи.
– А выстрел? Какие последствия от вашего выстрела?
– Чего там! Этот раз у меня совсем плохой выстрел вышел. Вижу, девочку мою медведь дерет – рука-то дрогнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9