– Как вы питаетесь? – спросила Нефрет.
– Я… я не придаю этому значения.
– Вы любите сладкое?
– Очень.
– Вам бы пошло на пользу есть его поменьше. Могу я посмотреть на ваше лицо?
Мягкость Нефрет преодолела сопротивление Силкет, она убрала руки от лица.
– Вы выглядете очень молодо.
– Мне двадцать лет.
Кукольное личико было, конечно, полновато, но не внушало ни ужаса, ни отвращения.
– Почему вы не принимаете себя такой, какая вы есть?
– Мой муж прав, я ужасна! Я обязана ему нравиться.
– Не чрезмерна ли такая покорность?
– Он такой сильный… И потом, я обещала!
– Убедите его, что он ошибается.
Небамона охватил гнев.
– Не нам судить о побуждениях пациентов, – сухо вставил он. – Наше дело – удовлетворять их желания.
– Я отказываюсь заставлять напрасно страдать эту молодую особу.
– Выйдите отсюда!
– С удовольствием.
– Зря вы так себя ведете, Нефрет.
– По-моему, я верна идеалу целителя.
– Вы ничего не знаете и ничего не добьетесь! Ваша карьера окончена.


***

Секретарь Ярти кашлянул, Пазаир поднял голову.
– Что-то не так?
– Вызывают.
– Меня?
– Вас. Старший судья царского портика хочет немедленно вас видеть.
Вынужденный подчиниться, Пазаир отложил кисточку и палетку.
Перед царским дворцом, как перед любым храмом, был выстроен деревянный портик, где вершил правосудие судья. Там он выслушивал жалобы, отличал истину от беззаконной лжи, защищал слабых и спасал их от сильных.
Старший судья заседал перед царским дворцом; примыкающее к фасаду строение, в центре которого находился приемный зал, имело прямоугольную форму и опиралось на четыре столба. Когда визирь отправлялся к фараону, он обязательно заходил поговорить со старшим судьей царского портика.
Приемный зал был пуст. На позолоченном деревянном стуле восседал хмурый судья в переднике до колен. Твердость его характера и весомость речей были известны всем.
– Вы судья Пазаир?
Молодой человек поклонился с почтением: аудиенция у старшего судьи провинции была для него значимым событием. Внезапный вызов и встреча лицом к лицу не предвещали ничего хорошего.
– Начало карьеры ошеломляющее, – проговорил старший судья, – вы удовлетворены?
– Разве удовлетворение возможно? Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы человечество обрело мудрость и судейские конторы стали не нужны; но эта детская мечта рассеивается.
– О вас много говорят, хотя вы в Мемфисе совсем недавно. Вы осознаете значение своего долга?
– В нем вся моя жизнь.
– Вы работаете много и быстро.
– Однако, на мой взгляд, недостаточно; когда я лучше разберусь в трудностях моей задачи, я буду приносить больше пользы.
– Пользы… Что значит это слово?
– Одна справедливость для всех. Разве не в этом наш идеал и наш закон?
– А кто утверждает обратное?
Голос старшего судьи сделался хрипловатым. Он встал и принялся ходить взад и вперед.
– Я не одобряю ваших выводов относительно зубного лекаря Кадаша.
– Я подозреваю его.
– Где доказательства?
– В моем отчете уточняется, что я их не получил; поэтому я не предпринял против него никаких действий.
– Тогда к чему эта бесполезная агрессивность?
– Чтобы привлечь к нему ваше внимание; вы, наверное, располагаете более полной информацией, чем я.
Старший судья замер, вне себя от ярости.
– Берегитесь, судья Пазаир! Вы что же, намекаете, что я затормозил его дело?
– Даже в мыслях не было; если вы сочтете необходимым, я продолжу расследование.
– Забудьте о Кадаше. Почему вы преследуете Денеса?
– В его случае правонарушение очевидно.
– Разве формальная жалоба, поданная против него, не сопровождалась рекомендацией?
– Да, действительно: «не давать хода». Поэтому я и занялся этим делом в первую очередь. Я дал себе клятву сопротивляться подобной практике из последних сил.
– А вам известно, что автором этого… совета был я?
– Достигший величия должен служить примером, а не пользоваться своим богатством для угнетения простых смертных.
– Вы забываете об экономической необходимости.
– Если она когда-нибудь возьмет верх над правосудием, Египет будет обречен на смерть.
Слова Пазаира поколебали старшего судью. Он сам в молодости высказывал те же суждения, и столь же пылко. А потом пошли сложные случаи, продвижение по службе, необходимые примирения, компромиссы, уступки иерархии, зрелость…
– Что вы вменяете в вину Денесу?
– Вы сами знаете.
– Вы полагаете, за такое поведение его следует осудить?
– Ответ очевиден.
Старший судья не мог сказать Пазаиру, что только что говорил с Денесом и что судовладелец просил его сместить слишком ревностного судью.
– Вы намерены продолжать следствие?
– Да, намерен.
– А вы знаете, что я могу сей же час отправить вас обратно в деревню?
– Да, знаю.
– И такая перспектива не изменит вашего взгляда на вещи?
– Нет.
– Вы что, глухи к любым доводам рассудка?
– Речь идет просто о попытке давления. Денес – мошенник; он пользуется неоправданными привилегиями. Раз его случай оказался в моем ведении, почему бы мне им не заняться?
Старший судья думал. Обычно он действовал решительно, без колебаний, с полной уверенностью, что служит своей стране. Поведение Пазаира пробудило в нем столько воспоминаний, что он видел себя на месте молодого судьи, полного решимости неукоснительно исполнять свой долг. Эти иллюзии развеет время, но значит ли это, что не стоит пытаться достичь невозможного?
– Денес – человек богатый и могущественный. Его жена известна своей деловой хваткой. Благодаря им товары доставляются повсюду наилучшим образом. Зачем их беспокоить?
– Не ставьте меня в положение обвиняемого. Если Денес будет осужден, грузовые суда не перестанут ходить вверх и вниз по Нилу.
После долгого молчания старший судья сел в свое кресло.
– Исполняйте свои обязанности как знаете, Пазаир.

9

Нефрет уже два дня предавалась медитации в одной из комнат школы медицины в Саисе, в Дельте, где будущие врачи подвергались испытанию, природа которого всегда была тайной. Многие его не выдерживали; в стране, где продолжительность жизни нередко достигала восьмидесяти лет, в сословие лекарей принимали только самых одаренных.
Удастся ли девушке осуществить свою мечту и посвятить себя борьбе со злом? Она познает трудности и неудачи, но не отступит и будет стремиться победить страдание. Но сначала надо удовлетворить требованиям саисских светил медицинской науки.
Жрец принес ей сушеного мяса, фиников, воды и медицинские папирусы, которые она уже столько раз читала и перечитывала; некоторые понятия начинали путаться. То волнуясь, то веря в успех, она погрузилась в созерцание большого сада с циратониями Циратония – дерево, которое дает плоды – стручки со сладким соком, воплощавшим в глазах египтян само понятие «сладость».

, разбитого вокруг школы.
Когда солнце склонилось к горизонту, за ней пришел хранитель смирны – аптекарь, занимавшийся изготовлением смесей для окуривания больных лечебным дымом. Он провел ее в специальное помещение, где она предстала перед несколькими его коллегами. Каждый попросил Нефрет выполнить рецепт, приготовить различные снадобья, оценить токсичность вещества, определить сложные ингридиенты, подробно рассказать о сборе растений, смолы, меда. Чтобы справиться с этим, ей не раз приходилось напрягать свою память.
По окончании пятичасового экзамена четыре аптекаря из пяти дали положительную оценку. Пятый их мнения не разделял: Нефрет дважды ошиблась в дозировках. Не принимая во внимание усталость, он требовал дополнительной проверки ее знаний. Если она откажется, ей придется покинуть Саис.
Нефрет выдержала. Не изменяя своему обычному мягкому тону, она отражала натиск придирчивого аптекаря. Он сдался первым.
Не получив ни малейшей похвалы, она удалилась в свою комнату и заснула, как только легла на циновку.


***

Аптекарь, так сурово испытывавший ее накануне, разбудил ее на рассвете.
– Вы можете продолжать. Вы настаиваете?
– Я в вашем распоряжении.
– У вас есть полчаса на омовение и завтрак. Предупреждаю: следующее испытание опасно.
– Я не боюсь.
– Подумайте.
На пороге испытательного помещения аптекарь повторил предостережение.
– Не пренебрегайте моим предупреждением.
– Я не отступлю.
– Как вам угодно. Держите. – Он дал ей рогатину. – Войдите и приготовьте лекарство из ингредиентов, которые там найдете.
Аптекарь закрыл за Нефрет дверь. На низком столике – пузырьки, чашечки, кувшины; в самом дальнем углу под окном – закрытая корзина. Она подошла. Плетение крышки было достаточно редким, чтобы она могла видеть, что внутри.
Она в ужасе отпрянула.
Рогатая гадюка.
Укус ее смертелен, но ее яд составляет основу очень действенных лекарств против кровотечений, нервных расстройств и сердечных болезней. Она сразу поняла, чего ждет от нее аптекарь.
Подождав, пока дыхание вновь станет ровным, она приподняла крышку; рука не дрожала. Осторожная змея не торопилась покидать свое укрытие. Сосредоточившись и замерев, Нефрет смотрела, как она переползает через борт корзины и выбирается на пол. Метровая гадюка перемещалась быстро, два рога угрожающе торчали из головы.
Нефрет изо всех сил сжала палку, встала слева от змеи и собралась прижать ей голову рогатиной. На какой-то момент она зажмурилась; если она промахнется, гадюка скользнет вверх по палке и укусит ее.
Тело змеи отчаянно извивалось. Она не промахнулась.
Нефрет встала на колени и ухватила гадюку за голову. Теперь она заставит ее исторгнуть драгоценный яд.


***

На корабле, увозившем Нефрет в Фивы, девушке почти совсем не удалось отдохнуть. Множество врачей засыпали ее вопросами по тем отраслям медицины, которыми она занималась во время учебы; каждый интересовался своей специальностью.
Нефрет легко приспосабливалась к новым условиям. В самых непредвиденных обстоятельствах она знала, как себя вести, принимала резкие повороты судьбы, разнообразие людских характеров и мало думала о себе, стремясь постичь скрытые силы и тайны. Ей хотелось счастья, но и превратности не встречали протеста – через них девушка чаяла обрести радость, таящуюся под невзгодами.
Ни разу не ощутила она враждебности по отношению к своим мучителям, ведь они укрепляли ее дух и проверяли, насколько тверда она в своем призвании.
Вновь увидеть Фивы, свой родной город, было для нее огромной радостью. Небо здесь казалось ей синее, чем в Мемфисе, а воздух – чище. Когда-нибудь она вернется сюда, будет жить рядом с родителями, сможет снова гулять по местам своего детства. Она вспомнила о своей обезьянке, оставленной на попечение Беранира с надеждой, что она с уважением отнесется к старому учителю и будет проказничать поменьше.
Два жреца с бритыми головами распахнули перед ней ворота, за высокой оградой располагалось несколько святилищ. Там, во владениях богини Мут, чье имя одновременно означало «мать» и «смерть», врачи проходили посвящение.
Девушку встретил верховный жрец.
– Я получил донесение из саисской школы; если желаете, вы можете продолжать.
– Я желаю.
– Окончательное решение принадлежит не людям. Сосредоточьтесь, ибо сейчас вы предстанете перед судьей, принадлежащим иному миру.
Верховный жрец надел на шею Нефрет веревку с тринадцатью узлами и велел ей встать на колени.
– Тайна целителя Текст «тайны целителя» был известен всем практикующим врачам и составлял основу их науки.

, – поведал он, – в знании сердца – от него видимые и невидимые сосуды расходятся ко всем органам и ко всем членам. Поэтому голос сердца слышен во всем теле. Когда вы станете слушать пациента, накладывая руку на его голову, затылок, руки, ноги или другие части тела, старайтесь прежде всего уловить голос сердца и его пульсацию. Удостоверьтесь, что оно прочно держится на месте, никуда не смещается, что оно не слабеет, что ритм его танца не нарушен. Помните, что по телу идут каналы, переносящие неуловимую энергию точно так же, как воздух, кровь, воду, слезы, сперму или фекальные массы. Следите за чистотой сосудов и лимфы. Если возникла болезнь, значит, что-то нарушилось в циркуляции энергии. За симптомами старайтесь разглядеть причину. Будьте откровенны со своими пациентами и сумейте поставить один из трех возможных диагнозов: болезнь, которую я знаю и вылечу; болезнь, с которой я буду бороться; болезнь, против которой я бессильна. Идите навстречу своей судьбе.


***

В святилище царила тишина.
Нефрет ждала, сидя на пятках, положив руки на колени, закрыв глаза. Время перестало существовать. Духовно сосредоточившись, она подавила в себе тревогу. Как не преисполниться доверия к братии жрецов-врачевателей, испокон веков, сколько существует Египет, благословлявших призвание целителей?
Ее подняли двое жрецов; перед ней отворилась дверь из кедрового дерева, ведущая в молельню. Жрецы за ней не пошли. Не ощущая ни страха, ни надежды, Нефрет ступила в погруженную во мрак длинную комнату.
Тяжелая дверь закрылась у нее за спиной.
И тотчас же Нефрет ощутила чье-то присутствие, кто-то таился в темноте и наблюдал за ней. Опустив руки вдоль туловища, с трудом переводя дыхание, девушка не утратила ясности мысли. До сих пор она шла одна, и теперь будет защищаться одна.
Вдруг луч света, упавший с крыши храма, осветил диоритовую статую возле дальней стены. Она представляла выступающую вперед богиню Сехмет – наводящую ужас львицу, которая ежегодно пытается истребить человечество, насылая мириады миазмов, болезней и тлетворных микробов. Ежегодно обходит она землю, принося с собой лихо и смерть. Только лекари могут противостоять свирепой богине, им она покровительствует; она одна может обучить их искусству врачевания и тайнам целительных снадобий.
Ни один смертный, как часто доводилось слышать Нефрет, не смел смотреть в лицо богине Сехмет под страхом смерти.
Ей следовало опустить глаза, отвести взгляд от жуткой статуи, от лица кровожадной львицы Арабы не уничтожили эту статую Сехмет, потому что она наводила на них ужас;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41