https://wodolei.ru/brands/Am-Pm/
Мгновение – и экипаж зашатался; но кони последним рывком перетащили его через препятствие.
Несколько сот метров колесница пронеслась, не сбавляя ходу. Оглушенный Сути мотался из стороны в сторону, прижимая к себе лук и с трудом сохраняя равновесие. У подножия холма измученные, покрытые потом и пеной кони неожиданно встали.
– Господин офицер!
Колесничий рухнул на поводья. Между лопаток у него торчал топор. Сути попытался его поднять.
– Запомни, малыш… трусы всегда нападают сзади…
– Не умирайте, господин офицер!
– Теперь ты один будешь героем…
Глаза его закатились, дыхание оборвалось.
Сути долго прижимал к себе тело. Никогда больше колесничий не пошевелится, не приободрит его, не попытается совершить невозможное. Он один во враждебной стране – герой, о чьей доблести знает только мертвец.
Сути похоронил колесничего и постарался как следует запомнить место. Если он выживет, то обязательно вернется и отвезет тело в Египет. Ибо ничего нет страшнее для человека, рожденного в Двух Землях, чем быть погребенным вдали от своей страны.
Вернуться назад значило снова попасть в ловушку, продвижение вперед было чревато столкновением с новыми противниками. И все же он склонился ко второму решению, надеясь быстро добраться до воинов полководца Ашера, если, конечно, их еще не перебили.
Лошадей удалось заставить продолжить путь. Если впереди их ждала новая западня, Сути не сможет одновременно управлять колесницей и стрелять из лука. С комком в горле он поехал по каменистой дороге, которая привела его к полуразвалившейся лачуге. Молодой человек спрыгнул на землю и обнажил меч. Из допотопной трубы шел дым.
– Эй, кто тут есть, выходите!
На пороге появилась молодая дикарка в лохмотьях, с немытыми волосами. В руках она держала огромный нож.
– Успокойся и брось свой нож.
Она была такой хрупкой, совсем не способной сопротивляться. Сути счел осторожность излишней. Но едва он подошел ближе, она кинулась на него и попыталась вонзить лезвие прямо в сердце. Он увернулся, но ощутил жгучую боль в левой руке. Девушка в исступлении нанесла новый удар. Ударом ноги он обезоружил ее, потом бросил на землю. По руке у него текла кровь.
– Успокойся, а то я тебя свяжу.
Она отбивалась с бешеной силой. Он перевернул ее на живот и оглушил ударом в затылок. Решительно, с тех пор, как он стал героем, его отношения с женщинами складывались не лучшим образом. Он отнес ее в хижину с земляным полом. Убогие, грязные стены, жалкая обстановка, закопченный очаг. Сути положил свою жертву на дырявую циновку и связал ей руки и ноги веревкой.
Внезапно на него навалилась неимоверная усталость. Он сел спиной к очагу, вжав голову в плечи, и задрожал всем телом. Из него выходил страх.
Грязь вызывала у него отвращение. Он нашел за домом колодец, промыл свою неглубокую рану и вычистил единственную комнату.
– Тебя бы тоже следовало отмыть.
Он плеснул на девушку воды, она очнулась и заорала. Новый ушат воды заглушил крики. Когда он стал снимать с нее грязную одежду, она завертелась, как змея.
– Да не собираюсь я тебя насиловать, дуреха!
Догадалась ли она о его намерениях? Во всяком случае, она смирилась. Она стояла посреди комнаты голая и, казалось, радовалась омовению. Когда он стал ее вытирать, на лице у нее промелькнуло подобие улыбки. Его удивило, как светлы были ее волосы.
– А ты хорошенькая. Тебя уже кто-нибудь целовал?
По тому, как приоткрылись ее губы и зашевелился язык, Сути понял, что он не первый.
– Если пообещаешь хорошо себя вести, я тебя развяжу.
Глаза смотрели умоляюще. Он снял веревку с ног, погладил икры, бедра и прижался губами к золотистым волоскам на лобке. Она напряглась, словно лук, и обвила его освобожденными руками.
***
Сути проспал без сновидений десять часов сряду. Дала о себе знать рана, он вскочил и вышел из лачуги.
Она украла все его оружие и перерезала поводья колесницы. Кони убежали.
Ни лука, ни ножа, ни меча, ни сапог, ни плаща. Бесполезная колесница увязала в грязи под дождем, зарядившим с самого утра. Герою, превратившемуся в простофилю, одураченному дикой девчонкой, ничего не оставалось, как пешком брести к северу.
В бешенстве он расколошматил колесницу камнями, чтобы она не досталась врагу. В одной набедренной повязке, экипированный, как самый настоящий олух, Сути поплелся вперед под проливным дождем. В его сумке лежали черствый хлеб, обломок дышла с иероглифической надписью, хранившей имя колесничего, кувшины со свежей водой и дырявая циновка.
Он преодолел перевал, пересек сосновый лес, спустился по склону, круто обрывавшемуся в озеро, и пошел по берегу.
Горы становились все более недружелюбными. После ночевки под скалистым уступом, защищавшим от восточного ветра, он взобрался вверх по скользкой тропинке и оказался в пустынной, засушливой местности. Запасы провизии быстро иссякли. Ему все сильнее хотелось пить.
Когда Сути утолял жажду, зачерпнув немного солоноватой воды из неприглядной лужицы, в кустах послышался хруст ломающихся веток. Несколько человек шли прямо на него. Он отполз и спрятался за стволом гигантской сосны.
Пятеро мужчин толкали перед собой пленника со связанными за спиной руками. Их малорослый предводитель схватил его за волосы и заставил встать на колени. Сути находился слишком далеко, чтобы слышать, что они говорят, но вскоре тишину гор рассекли крики избиваемого.
Один против пятерых, безоружный… молодой человек не имел ни малейшего шанса спасти несчастного.
Мучитель осыпал пленника ударами, допрашивал, снова бил, потом приказал приспешникам оттащить его к пещере. Еще один, последний допрос, и он перерезал ему горло.
После ухода злодеев Сути больше часа просидел в неподвижности. Он думал о Пазаире, о его любви к справедливости, к идеалу. Как бы он поступил, столкнувшись с таким варварством? Он и не знал, что так близко от Египта существует мир без законов, где жизнь человека ничего не стоит.
Он заставил себя спуститься к пещере. Ноги у него подкашивались, в ушах все еще раздавались крики умирающего. Несчастный уже испустил дух. Судя по внешности и набедренной повязке, это был египтянин, наверное, воин из отряда Ашера, попавший в руки мятежников. Сути голыми руками вырыл ему могилу внутри пещеры.
Потрясенный, изможденный, он продолжил путь, всецело положившись на судьбу. Попадись ему враг, у него не будет сил отбиваться.
Когда два воина в шлемах окликнули его, он просто рухнул на мокрую землю.
***
Палатка.
Кровать, подушка под головой, одеяло.
Сути приподнялся. Острие ножа заставило его лечь обратно.
– Кто ты?
Вопрос был задан египетским офицером с резкими чертами лица.
– Сути, лучник конного отряда.
– Откуда ты?
Он поведал о своих подвигах.
– Можешь ли ты доказать то, что сказал?
– У меня в сумке – обломок дышла с именем моего колесничего.
– Что с ним стало?
– Его убили бедуины, я его похоронил.
– А сам убежал?
– Нет, конечно! Я их человек пятнадцать своими стрелами уложил.
– Когда ты завербовался?
– В начале месяца.
– Двух недель не прошло, а ты уже первоклассный лучник!
– Я способный.
– Я верю только в долгие тренировки. А не сказать ли тебе правду?
Сути отбросил одеяло.
– Это и есть правда.
– А что, если ты прикончил колесничего?
– Бред какой!
– Вот посидишь подольше в подземелье, мозги на место встанут.
Сути рванулся к выходу. Двое солдат схватили его за руки, третий ударил в живот и оглушил ударом по голове.
– Мы правильно сделали, что вылечили этого лазутчика. Он нам много чего расскажет.
22
Сидя за столом одной из самых людных харчевен Фив, Пазаир завел разговор о Хаттусе, дипломатической супруге Рамсеса Великого. Когда был заключен мир с хеттами, фараон получил в залог чистосердечных отношений одну из дочерей азиатского властителя. Она возглавила фиванский гарем и жила там в неге и роскоши.
Невидимая, недосягаемая, Хаттуса не снискала любви египтян. Чего только про нее не говорили: и черной магией она занимается, и с ночными демонами якшается, и на больших праздниках появляться не желает.
– Из-за нее, – сказала хозяйка харчевни, – цены на притирания выросли вдвое.
– А она-то чем виновата?
– Женщины из ее окружения – а их становится все больше и больше – целыми днями только и делают, что красятся. Гарем расходует невероятное количество самых лучших притираний, покупает их за немалые деньги, и цены соответственно растут. И с маслом то же самое. Избавиться бы поскорее от этой чужеземки!
Никто не встал на защиту Хаттусы.
***
Помещения гарема на восточном берегу утопали в буйной растительности. Сюда был подведен канал. Вода изобильно орошала многочисленные сады, отведенные для придворных дам, вдов и знатных пожилых особ, огромный фруктовый сад и цветочный парк, где отдыхали пряхи и ткачихи. Как и в других египетских гаремах, здесь размещались многочисленные мастерские, школы танцев, музыки и стихосложения, участки для выращивания душистых трав и центр производства косметических средств; мастера обрабатывали дерево и слоновую кость, изготавливали разноцветную эмаль, шили великолепные льняные платья и составляли изощренные цветочные композиции. Бурная деятельность гарема включала в себя и воспитание молодежи: египтян и чужестранцев готовили здесь для высших административных должностей. Помимо элегантных дам, блиставших самыми невероятными драгоценностями, здесь встречались ремесленники, учителя и чиновники, следившие за бесперебойным снабжением знатных особ свежими продуктами.
Рано утром судья Пазаир подошел к центральному дворцу гарема. Должность позволила ему беспрепятственно пройти мимо стражи и встретиться с придворным распорядителем Хаттусы. Тот принял прошение судьи и отнес своей госпоже, которая, к великому удивлению чиновника, его не отвергла.
Судью провели в зал с четырьмя колоннами и стенами, расписанными изображениями птиц и цветов. Пол был выложен разноцветной плиткой, что делало общую атмосферу еще более привлекательной и уютной. Вокруг Хаттусы, восседавшей на троне из позолоченного дерева, суетились две прислужницы. Они колдовали над баночками и ложечками с румянами и тенями, коробочками с благовониями, а завершала утренний туалет самая ответственная процедура – надевание парика, который подгоняла искуснейшая мастерица, заменяя поврежденные локоны и выправляя новые пряди.
Блистательная и горделивая, тридцатилетняя хеттская царевна любовалась собой в зеркале с позолоченной ручкой в форме стебля лотоса.
– Судья – у меня в столь ранний час! Очень любопытно узнать, что заставило вас прийти сюда?
– Госпожа, я прошу позволения задать вам несколько вопросов.
Она отложила зеркало и отослала прислужниц.
– Вы хотите поговорить с глазу на глаз?
– Да.
– Наконец-то хоть какое-то развлечение! В этом дворце так скучно.
Очень светлая кожа, длинные и тонкие пальцы, черные глаза – Хаттуса одновременно притягивала к себе и приводила в смятение. Язвительная, своенравная, стремительная, она нимало не щадила собеседников и клеймила их слабости, будь то косноязычие, неловкость в движениях или физические недостатки.
Она внимательно разглядывала Пазаира.
– Вы не самый красивый мужчина Египта, но женщина может влюбиться в вас и хранить вам верность. Вы нетерпеливы, страстны, одержимы идеалом – прямо целый набор пороков. А уж серьезен-то как, можно даже сказать, степенен – так и молодость сгубить недолго!
– Вы позволите допросить вас?
– Дерзкий ход! Вы сознаете, сколь нагло себя ведете? Я – супруга великого Рамсеса и могу в любой момент сместить вас с должности.
– Вы прекрасно знаете, что не можете. Я буду защищаться перед судом, а вас призовут к ответу за превышение власти.
– Странная страна Египет. Люди здесь не только верят в правосудие, но еще и уважают законы и следят за их исполнением. Такое чудо долго длиться не может,
Хаттуса снова взяла зеркало и принялась разглядывать один из завитков на своем парике.
– Если ваши вопросы меня позабавят, я на них отвечу.
– Скажите, кто поставляет вам свежий хлеб?
Хеттиянка вытаращила глаза от изумления.
– Вас интересует мой хлеб?
– Точнее, пекарь с западного берега, который хотел на вас работать.
– Все хотят на меня работать! Моя щедрость известна.
– Однако народ вас недолюбливает.
– Это взаимно. Народ глуп здесь, как и всюду. Я чужестранка и горжусь этим. Десятки слуг ползают у моих ног, потому что царь поставил меня во главе этого гарема, самого роскошного в Египте.
– Так что же пекарь?
– Поговорите с моим управляющим, он вам все расскажет. Если пекарь поставлял хлеб, вы об этом узнаете. А что, это так важно?
– Вам известно о трагедии, произошедшей возле сфинкса в Гизе?
– Что у вас на уме, судья Пазаир?
– Ничего особенного.
– Эта игра наскучила мне, как праздники и придворные! Я хочу лишь одного: вернуться домой. Было бы забавно, если бы хеттское войско разбило ваши отряды и захватило Египет. В самом деле, достойный ответ! Но боюсь, я умру здесь, супругой самого могущественного из царей, владыки, которого я видела всего один раз в день нашей свадьбы, заключенной ради мира и счастья наших народов. А о моем счастье кто-нибудь подумал?
– Спасибо за помощь, царевна.
– Разговор завершаю я, а не вы!
– Я не желал вас оскорбить.
– Уходите.
Управляющий Хаттусы уточнил, что заказывал хлеб превосходному пекарю с западного берега, но ничего так и не было доставлено.
Пазаир в недоумении вышел из гарема. По обыкновению он попытался проверить незначительную улику, у него и в мыслях не было, что это может вызвать раздражение у одной из самых знатных дам царства.
А что, если она прямо или косвенно замешана в заговоре? Еще один вопрос без ответа.
***
Помощник градоначальника Мемфиса с опаской открыл рот.
– Расслабьтесь, – посоветовал Кадаш.
Лекарь не стал скрывать правду: зуб придется удалить. Несмотря на все старания спасти его не удалось.
– Откройте рот пошире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Несколько сот метров колесница пронеслась, не сбавляя ходу. Оглушенный Сути мотался из стороны в сторону, прижимая к себе лук и с трудом сохраняя равновесие. У подножия холма измученные, покрытые потом и пеной кони неожиданно встали.
– Господин офицер!
Колесничий рухнул на поводья. Между лопаток у него торчал топор. Сути попытался его поднять.
– Запомни, малыш… трусы всегда нападают сзади…
– Не умирайте, господин офицер!
– Теперь ты один будешь героем…
Глаза его закатились, дыхание оборвалось.
Сути долго прижимал к себе тело. Никогда больше колесничий не пошевелится, не приободрит его, не попытается совершить невозможное. Он один во враждебной стране – герой, о чьей доблести знает только мертвец.
Сути похоронил колесничего и постарался как следует запомнить место. Если он выживет, то обязательно вернется и отвезет тело в Египет. Ибо ничего нет страшнее для человека, рожденного в Двух Землях, чем быть погребенным вдали от своей страны.
Вернуться назад значило снова попасть в ловушку, продвижение вперед было чревато столкновением с новыми противниками. И все же он склонился ко второму решению, надеясь быстро добраться до воинов полководца Ашера, если, конечно, их еще не перебили.
Лошадей удалось заставить продолжить путь. Если впереди их ждала новая западня, Сути не сможет одновременно управлять колесницей и стрелять из лука. С комком в горле он поехал по каменистой дороге, которая привела его к полуразвалившейся лачуге. Молодой человек спрыгнул на землю и обнажил меч. Из допотопной трубы шел дым.
– Эй, кто тут есть, выходите!
На пороге появилась молодая дикарка в лохмотьях, с немытыми волосами. В руках она держала огромный нож.
– Успокойся и брось свой нож.
Она была такой хрупкой, совсем не способной сопротивляться. Сути счел осторожность излишней. Но едва он подошел ближе, она кинулась на него и попыталась вонзить лезвие прямо в сердце. Он увернулся, но ощутил жгучую боль в левой руке. Девушка в исступлении нанесла новый удар. Ударом ноги он обезоружил ее, потом бросил на землю. По руке у него текла кровь.
– Успокойся, а то я тебя свяжу.
Она отбивалась с бешеной силой. Он перевернул ее на живот и оглушил ударом в затылок. Решительно, с тех пор, как он стал героем, его отношения с женщинами складывались не лучшим образом. Он отнес ее в хижину с земляным полом. Убогие, грязные стены, жалкая обстановка, закопченный очаг. Сути положил свою жертву на дырявую циновку и связал ей руки и ноги веревкой.
Внезапно на него навалилась неимоверная усталость. Он сел спиной к очагу, вжав голову в плечи, и задрожал всем телом. Из него выходил страх.
Грязь вызывала у него отвращение. Он нашел за домом колодец, промыл свою неглубокую рану и вычистил единственную комнату.
– Тебя бы тоже следовало отмыть.
Он плеснул на девушку воды, она очнулась и заорала. Новый ушат воды заглушил крики. Когда он стал снимать с нее грязную одежду, она завертелась, как змея.
– Да не собираюсь я тебя насиловать, дуреха!
Догадалась ли она о его намерениях? Во всяком случае, она смирилась. Она стояла посреди комнаты голая и, казалось, радовалась омовению. Когда он стал ее вытирать, на лице у нее промелькнуло подобие улыбки. Его удивило, как светлы были ее волосы.
– А ты хорошенькая. Тебя уже кто-нибудь целовал?
По тому, как приоткрылись ее губы и зашевелился язык, Сути понял, что он не первый.
– Если пообещаешь хорошо себя вести, я тебя развяжу.
Глаза смотрели умоляюще. Он снял веревку с ног, погладил икры, бедра и прижался губами к золотистым волоскам на лобке. Она напряглась, словно лук, и обвила его освобожденными руками.
***
Сути проспал без сновидений десять часов сряду. Дала о себе знать рана, он вскочил и вышел из лачуги.
Она украла все его оружие и перерезала поводья колесницы. Кони убежали.
Ни лука, ни ножа, ни меча, ни сапог, ни плаща. Бесполезная колесница увязала в грязи под дождем, зарядившим с самого утра. Герою, превратившемуся в простофилю, одураченному дикой девчонкой, ничего не оставалось, как пешком брести к северу.
В бешенстве он расколошматил колесницу камнями, чтобы она не досталась врагу. В одной набедренной повязке, экипированный, как самый настоящий олух, Сути поплелся вперед под проливным дождем. В его сумке лежали черствый хлеб, обломок дышла с иероглифической надписью, хранившей имя колесничего, кувшины со свежей водой и дырявая циновка.
Он преодолел перевал, пересек сосновый лес, спустился по склону, круто обрывавшемуся в озеро, и пошел по берегу.
Горы становились все более недружелюбными. После ночевки под скалистым уступом, защищавшим от восточного ветра, он взобрался вверх по скользкой тропинке и оказался в пустынной, засушливой местности. Запасы провизии быстро иссякли. Ему все сильнее хотелось пить.
Когда Сути утолял жажду, зачерпнув немного солоноватой воды из неприглядной лужицы, в кустах послышался хруст ломающихся веток. Несколько человек шли прямо на него. Он отполз и спрятался за стволом гигантской сосны.
Пятеро мужчин толкали перед собой пленника со связанными за спиной руками. Их малорослый предводитель схватил его за волосы и заставил встать на колени. Сути находился слишком далеко, чтобы слышать, что они говорят, но вскоре тишину гор рассекли крики избиваемого.
Один против пятерых, безоружный… молодой человек не имел ни малейшего шанса спасти несчастного.
Мучитель осыпал пленника ударами, допрашивал, снова бил, потом приказал приспешникам оттащить его к пещере. Еще один, последний допрос, и он перерезал ему горло.
После ухода злодеев Сути больше часа просидел в неподвижности. Он думал о Пазаире, о его любви к справедливости, к идеалу. Как бы он поступил, столкнувшись с таким варварством? Он и не знал, что так близко от Египта существует мир без законов, где жизнь человека ничего не стоит.
Он заставил себя спуститься к пещере. Ноги у него подкашивались, в ушах все еще раздавались крики умирающего. Несчастный уже испустил дух. Судя по внешности и набедренной повязке, это был египтянин, наверное, воин из отряда Ашера, попавший в руки мятежников. Сути голыми руками вырыл ему могилу внутри пещеры.
Потрясенный, изможденный, он продолжил путь, всецело положившись на судьбу. Попадись ему враг, у него не будет сил отбиваться.
Когда два воина в шлемах окликнули его, он просто рухнул на мокрую землю.
***
Палатка.
Кровать, подушка под головой, одеяло.
Сути приподнялся. Острие ножа заставило его лечь обратно.
– Кто ты?
Вопрос был задан египетским офицером с резкими чертами лица.
– Сути, лучник конного отряда.
– Откуда ты?
Он поведал о своих подвигах.
– Можешь ли ты доказать то, что сказал?
– У меня в сумке – обломок дышла с именем моего колесничего.
– Что с ним стало?
– Его убили бедуины, я его похоронил.
– А сам убежал?
– Нет, конечно! Я их человек пятнадцать своими стрелами уложил.
– Когда ты завербовался?
– В начале месяца.
– Двух недель не прошло, а ты уже первоклассный лучник!
– Я способный.
– Я верю только в долгие тренировки. А не сказать ли тебе правду?
Сути отбросил одеяло.
– Это и есть правда.
– А что, если ты прикончил колесничего?
– Бред какой!
– Вот посидишь подольше в подземелье, мозги на место встанут.
Сути рванулся к выходу. Двое солдат схватили его за руки, третий ударил в живот и оглушил ударом по голове.
– Мы правильно сделали, что вылечили этого лазутчика. Он нам много чего расскажет.
22
Сидя за столом одной из самых людных харчевен Фив, Пазаир завел разговор о Хаттусе, дипломатической супруге Рамсеса Великого. Когда был заключен мир с хеттами, фараон получил в залог чистосердечных отношений одну из дочерей азиатского властителя. Она возглавила фиванский гарем и жила там в неге и роскоши.
Невидимая, недосягаемая, Хаттуса не снискала любви египтян. Чего только про нее не говорили: и черной магией она занимается, и с ночными демонами якшается, и на больших праздниках появляться не желает.
– Из-за нее, – сказала хозяйка харчевни, – цены на притирания выросли вдвое.
– А она-то чем виновата?
– Женщины из ее окружения – а их становится все больше и больше – целыми днями только и делают, что красятся. Гарем расходует невероятное количество самых лучших притираний, покупает их за немалые деньги, и цены соответственно растут. И с маслом то же самое. Избавиться бы поскорее от этой чужеземки!
Никто не встал на защиту Хаттусы.
***
Помещения гарема на восточном берегу утопали в буйной растительности. Сюда был подведен канал. Вода изобильно орошала многочисленные сады, отведенные для придворных дам, вдов и знатных пожилых особ, огромный фруктовый сад и цветочный парк, где отдыхали пряхи и ткачихи. Как и в других египетских гаремах, здесь размещались многочисленные мастерские, школы танцев, музыки и стихосложения, участки для выращивания душистых трав и центр производства косметических средств; мастера обрабатывали дерево и слоновую кость, изготавливали разноцветную эмаль, шили великолепные льняные платья и составляли изощренные цветочные композиции. Бурная деятельность гарема включала в себя и воспитание молодежи: египтян и чужестранцев готовили здесь для высших административных должностей. Помимо элегантных дам, блиставших самыми невероятными драгоценностями, здесь встречались ремесленники, учителя и чиновники, следившие за бесперебойным снабжением знатных особ свежими продуктами.
Рано утром судья Пазаир подошел к центральному дворцу гарема. Должность позволила ему беспрепятственно пройти мимо стражи и встретиться с придворным распорядителем Хаттусы. Тот принял прошение судьи и отнес своей госпоже, которая, к великому удивлению чиновника, его не отвергла.
Судью провели в зал с четырьмя колоннами и стенами, расписанными изображениями птиц и цветов. Пол был выложен разноцветной плиткой, что делало общую атмосферу еще более привлекательной и уютной. Вокруг Хаттусы, восседавшей на троне из позолоченного дерева, суетились две прислужницы. Они колдовали над баночками и ложечками с румянами и тенями, коробочками с благовониями, а завершала утренний туалет самая ответственная процедура – надевание парика, который подгоняла искуснейшая мастерица, заменяя поврежденные локоны и выправляя новые пряди.
Блистательная и горделивая, тридцатилетняя хеттская царевна любовалась собой в зеркале с позолоченной ручкой в форме стебля лотоса.
– Судья – у меня в столь ранний час! Очень любопытно узнать, что заставило вас прийти сюда?
– Госпожа, я прошу позволения задать вам несколько вопросов.
Она отложила зеркало и отослала прислужниц.
– Вы хотите поговорить с глазу на глаз?
– Да.
– Наконец-то хоть какое-то развлечение! В этом дворце так скучно.
Очень светлая кожа, длинные и тонкие пальцы, черные глаза – Хаттуса одновременно притягивала к себе и приводила в смятение. Язвительная, своенравная, стремительная, она нимало не щадила собеседников и клеймила их слабости, будь то косноязычие, неловкость в движениях или физические недостатки.
Она внимательно разглядывала Пазаира.
– Вы не самый красивый мужчина Египта, но женщина может влюбиться в вас и хранить вам верность. Вы нетерпеливы, страстны, одержимы идеалом – прямо целый набор пороков. А уж серьезен-то как, можно даже сказать, степенен – так и молодость сгубить недолго!
– Вы позволите допросить вас?
– Дерзкий ход! Вы сознаете, сколь нагло себя ведете? Я – супруга великого Рамсеса и могу в любой момент сместить вас с должности.
– Вы прекрасно знаете, что не можете. Я буду защищаться перед судом, а вас призовут к ответу за превышение власти.
– Странная страна Египет. Люди здесь не только верят в правосудие, но еще и уважают законы и следят за их исполнением. Такое чудо долго длиться не может,
Хаттуса снова взяла зеркало и принялась разглядывать один из завитков на своем парике.
– Если ваши вопросы меня позабавят, я на них отвечу.
– Скажите, кто поставляет вам свежий хлеб?
Хеттиянка вытаращила глаза от изумления.
– Вас интересует мой хлеб?
– Точнее, пекарь с западного берега, который хотел на вас работать.
– Все хотят на меня работать! Моя щедрость известна.
– Однако народ вас недолюбливает.
– Это взаимно. Народ глуп здесь, как и всюду. Я чужестранка и горжусь этим. Десятки слуг ползают у моих ног, потому что царь поставил меня во главе этого гарема, самого роскошного в Египте.
– Так что же пекарь?
– Поговорите с моим управляющим, он вам все расскажет. Если пекарь поставлял хлеб, вы об этом узнаете. А что, это так важно?
– Вам известно о трагедии, произошедшей возле сфинкса в Гизе?
– Что у вас на уме, судья Пазаир?
– Ничего особенного.
– Эта игра наскучила мне, как праздники и придворные! Я хочу лишь одного: вернуться домой. Было бы забавно, если бы хеттское войско разбило ваши отряды и захватило Египет. В самом деле, достойный ответ! Но боюсь, я умру здесь, супругой самого могущественного из царей, владыки, которого я видела всего один раз в день нашей свадьбы, заключенной ради мира и счастья наших народов. А о моем счастье кто-нибудь подумал?
– Спасибо за помощь, царевна.
– Разговор завершаю я, а не вы!
– Я не желал вас оскорбить.
– Уходите.
Управляющий Хаттусы уточнил, что заказывал хлеб превосходному пекарю с западного берега, но ничего так и не было доставлено.
Пазаир в недоумении вышел из гарема. По обыкновению он попытался проверить незначительную улику, у него и в мыслях не было, что это может вызвать раздражение у одной из самых знатных дам царства.
А что, если она прямо или косвенно замешана в заговоре? Еще один вопрос без ответа.
***
Помощник градоначальника Мемфиса с опаской открыл рот.
– Расслабьтесь, – посоветовал Кадаш.
Лекарь не стал скрывать правду: зуб придется удалить. Несмотря на все старания спасти его не удалось.
– Откройте рот пошире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41