Без специального снаряжения туда никак не попадешь.
– На веревке, - хладнокровно пожал плечами Алешка, наш опытный кладоискатель (я об этом уже как-то рассказывал). - Спуститься - и все!
– Там знаешь, какая глубина? - стал оправдываться папа. - Двадцать метров, семиэтажный дом. Но говорят, что туда можно попасть другим путем, со стороны моря, с одного из островов. Будто бы оттуда ведет старинный подземный ход…
И тут снова откинулось одеяло - опять кепка в майке.
– Ой! Извиняюсь…
– Пятый, пятый, - оборвал его Алешка. - Давно уже. - И майка в кепке послушно исчезла.
– Спать, кладоискатели, - сказала мама. - На рассвете - подъем.
Папа бережно сложил схему и сунул ее в большую карту, которая лежала у окна, рядом с его планшетом.
Алешка потянулся ко мне и прошептал:
– Как доберемся до этого колодца, ты меня спустишь туда на веревке. Самородок - пополам, по-честному.
– Я вам сейчас не пополам, а по полной норме выдам, - сказала мама. - По-честному.
И мы почти уснули.
Но тут папа сказал:
– Лоухи проехали.
– А кто это? - поднял Алешка голову.
– Станция так называется. Здесь когда-то жила злая лоухская ведьма. Ты разве не прочитал в книге?
– И это в честь нее назвали станцию? - удивился Алешка, уходя от ответа. И опасливо поинтересовался: - А сейчас она где?
Папа сказал, что злая Лоухи жила очень давно, в легендах и сказаниях.
– А чего она делала?
– Вредничала, в основном. Сеяла зло на земле, обижала добрых людей. Но они с ней справились.
– Навсегда? - спросил Алешка.
Мама засмеялась и сказала, что борьба добра и зла - вечная. И поэтому, чтобы зло не победило, нужно почаще совершать добрые поступки.
Например, вовремя ложиться спать, подумал я.
Алешка покивал головой, сделал вид, что все понял и отныне будет творить добро окружающим. Днем и ночью. Обязательно. Прямо сейчас. И усмехнулся маминой наивности.
И мы опять уснули. И тут же услышали папин голос:
– Пора, ребята. Высаживаемся.
Я глянул в окно. Там ничего не было. Одна ночь. Правда, светлая.
Поезд замедлял ход. Мы перетащили вещи в тамбур и изготовились. И вот поезд пошел совсем медленно. Но он и не думал останавливаться.
Папа распахнул дверь, спрыгнул на ходу и побежал рядом с вагоном. Он принял от меня Лешку, поймал его и поставил на землю, потом - маму, а после я стал быстро передавать ему вещи. Папа ловил их и складывал вдоль пути: четыре рюкзака, скатанная палатка, спальники, ружье в чехле, удочки, ведро… Наконец тамбур опустел, и я тоже спрыгнул на землю.
Медленно простучал мимо нас последний вагон.
– Шапку в поезде оставил, - задумчиво сказал вдруг Алешка, словно продолжая какой-то разговор.
Папа рванулся, в два прыжка догнал поезд, вскочил на подножку и исчез в дверях последнего вагона, а потом выпрыгнул уже из пятого. Подбежал к нам, оглядываясь на поезд, тяжело и растерянно дыша:
– Не нашел… Куда ты ее засунул?… Где ты ее оставил?…
– Да не я, - сказал Алешка. - Тот дядька в майке.
Папа грустно посмотрел на него. Алешка опустил голову и стал смущенно ковырять носком ботинка щебень между шпалами.
– Скучно нам не будет, - уверенно сказала мама и вздохнула с улыбкой.
Поезд, будто ждал этих слов, загудел и начал, так и не остановившись, набирать ход. Мелькнул задними огоньками и исчез в ночи среди скал, как в тоннеле. Затих вдали стук его колес, к которому мы уже так привыкли. Уехала цивилизация. С немытыми окнами.
– Постой, - вдруг спросил папа Алешку, - а откуда ты знаешь, что этот мужик в майке кепку в поезде оставил?
– А он без кепки сошел. Из последнего вагона. Когда вы вещи выбрасывали.
Папа недоверчиво оглянулся. Оглядел пустынную местность.
– А где же он?
– Скрылся, - вздохнул Алешка. - В кустах. Сразу же.
Папа почему-то подбросил ружье на плече и встревоженно пересчитал глазами наше имущество, разбежавшееся вдоль пути. Проверил бумажник и достал из планшета карту. Большую. А маленькой схемы на пожелтевшем листе не было…
– На столике забыл? - подсказала мама.
– Нет, я хорошо помню, что они были вместе. Схема была вложена в карту…
– … И всю ночь лежала на столе, - продолжила мама. - На самом видном месте.
– А эта майка в кепке два раза заглядывала к нам, - добавил я.
– Это он украл нашу карту, - мрачно подвел итог Алешка. - Чтобы забрать наш самородок. - И заспешил: - Пошли скорее. Пока он нас не обогнал!

Глава III

Выстрелы на берегу
Мы прикрепили спальные мешки под клапаны рюкзаков, навьючились как лошади. Или верблюды. Я взял в руки палатку, папа повесил на шею ружье и фотоаппарат, мама подхватила ведро с недоеденной в поезде курицей. И мы пошли.
И шли довольно долго. Было тяжело, и от этой дороги я запомнил только камни под ногами и скалы по бокам.
И вдруг папа сказал с тихим восторгом: «Море!»
– Какое маленькое! - с облегчением удивился Алешка.
Действительно, море, как и дорога, было зажато между скал, только высоких и покрытых деревьями. И лишь впереди, как в конце узкого коридора, виднелось что-то бескрайнее, слитое с небом.
– Это называется губа, - объяснил папа, - такой узкий и длинный залив. Здесь почти все берега такие. А вот и Поселок.
Поселок, открывшийся за поворотом, еще спал. Только кое-где светились желтые огоньки в окнах. И тарахтел у причала катер, выбрасывая над гладкой водой синий дымок.
Папа пошел договариваться с экипажем катера, чтобы нас взяли на борт. Экипаж был не очень большой - всего один капитан. Зато с бородой, в высоких сапогах и свитере. И фуражка у него была настоящая, морская. Или милицейская.
Он помог нам погрузить вещи и сказал:
– Главное, через борт не свешивайтесь. А то вода у нас в море холодная.
– И глубокая, - опасливо согласился Алешка.
Стукнувшись пару раз о причал, катер вышел в море. Он назывался МРБ - малый рыболовный бот. У него на носу была маленькая рулевая рубка, совсем как собачья конура, а все остальное - палуба с низенькими бортами. С берега, наверное, было видно, как над ними торчат наши головы, как поганки из-за пенька. Но смотреть было некому, все спали. В тишине и покое раннего утра.
В такой тишине, что мы вздрогнули и вскочили, когда на берегу вдруг раздался выстрел. И из-за большого камня выскочила моторная лодка по имени «Чайка» и помчалась по гладкой воде в открытое море. С берега снова ударил выстрел. Рядом с лодкой брызнул фонтанчик воды.
Папа быстро выхватил из чехла ружье, но лодка уже обогнула наш катер и оставила его позади.
– Кепка! - закричал Алешка. - На лодке Кепка! В майке!
На корме лодки у подвесного мотора, пригнувшись, сидел наш сосед из шестого вагона. За золотом торопился. С нашей картой.
– Ничего, - сказал папа, с сожалением опуская ружье, - он далеко не уйдет. Раз уж он угнал чужую лодку, милиция им займется. - И он пошел к капитану.
Я осмотрел пустынное море, пустынные берега в дремучих лесах и подумал: где она, моя милиция? И как она его будет искать в таких дебрях?
И мне страшновато стало.
Тут пришел папа и сказал, что у капитана испортилась рация и сообщить в милицию об этой Кепке не удалось. А мама очень кстати достала термос с горячим чаем.
И мы успокоились, попили чаю с печеньем и приплыли на Рудник.
Дядя Саша горячо встретил нас на причале. Он был большой (дядя Саша), и тоже в свитере и с бородой. В этих краях все были бородатые: и люди, и скалы, и деревья, покрытые мхом. Даже папа стал отпускать бороду.
Дядя Саша изо всех сил обнялся с ним (Лешка даже взвизгнул от страха за папины ребра), поцеловал маме руку своей бородой, подбросил и поймал еще громче завизжавшего Лешку и похлопал меня как взрослого по плечу.
– Как добрались, нормально? - спросил он.
– Нормально, - сказал Алешка. - Только всю дорогу окна в вагоне мыли. И курицу ели.
Дядя Саша засмеялся и повел нас в свой обветренный дом отдыхать и кушать.
Дом был весь деревянный. И снаружи, и внутри. Мы с Алешкой сразу разулись - так приятно было шлепать босиком по гладкому теплому полу. И все рассматривать: деревянную мебель, как в музее русского быта, лосиные рога по стенам, медвежьи и волчьи шкуры на полу, керосиновую лампу на столе, сети с большими стеклянными шарами-поплавками, сваленные в угол, карабин на сучке, огромного кота на печке.
Мы немножко поели, отдохнули, потом опять поели и пошли смотреть нашу будущую лодку. Дядя Саша все уговаривал нас не спешить с выходом в море, погостить у него, но папа сказал, что нельзя терять погоду, ведь скоро могут начаться осенние шторма. А мама испуганно промолчала.
Лодка нам очень понравилась - большая, прочная, деревянная. Она лежала вверх дном, на бревнышках. Папа ее внимательно осмотрел, потыкал ножом в доски обшивки, а потом мы все вместе поставили ее на киль. Дядя Саша пошел за веслами, потому что папе не терпелось испытать лодку на ходу.
Мы скатили ее по бревнышкам в воду, папа взял пару весел и забрался в лодку. Алешка было бросился за ним, но мама успела его перехватить у самой воды, чуть не оставив его без штанов - так он рвался из них вслед за лодкой.
Папа отплыл немного от берега и начал гонять лодку туда и сюда, заставлял ее вертеться на месте, раскачивал, а потом, резко загребая, стал уходить в открытое море.
Алешка мрачно смотрел, как постепенно уменьшается лодка, и вдруг буркнул:
– Куда это он в такую даль? Заблудится еще. И станем мы - дети капитана Гранта.
Но папа вернулся. Он ловко подогнал лодку к берегу и так поднажал на весла, что она почти вся вылетела на камни. Папа был доволен лодкой. А мы были довольны папой. Тем, что он вернулся. И тем, как уверенно и умело управлял нашим кораблем. Не ожидали, все-таки городской человек, да еще чиновник.
По правде сказать, я сначала немного побаивался плыть по морю на лодке. Но когда увидел, как справляется с ней папа, смелости у меня прибавилось.
Потом мама пошла с дядей Сашей знакомиться с жизнью Рудника и помочь ему по хозяйству, потому что его семья уехала отдыхать, как «нормальные люди на северное побережье южного моря». А мы с папой стали готовить лодку к дальнему плаванию.
Сначала папа велел нам укладывать на дно лодки камни. «Только не круглые, - предупредил он, - чтобы не сместились при качке».
Папа, оказывается, хотел оснастить лодку парусом, а для этого надо было уложить балласт, чтобы ее не опрокинул ветер, сделать киль, чтобы она могла идти в любом направлении, даже против ветра, и руль, чтобы управлять.
В общем, работы было много. Папа, забрав топор, ушел в лес искать подходящее сухое дерево для мачты, а мы усердно взялись за камни. И когда он вернулся, волоча за собой длинную жердь и охапку тонких гибких прутьев, лодки уже почти не было видно под грудой камней. Благо - искать их не приходилось, весь берег из них состоял. Наверное, на целый парусный флот маленькой державы хватило бы.
– Молодцы, - похвалил нас папа, усмехнувшись одной щекой. - Чувство юмора у вас есть. Чувства меры только не хватает.
Тогда мы подкрепились черникой, которую он собрал для нас в лесу, и выкинули все лишние камни. А папа набил на днище лодки поверх камней доски, и получился ровный настил. Сделал палубу в носу вровень с бортами, чтобы не заливало встречной волной, и вышло очень здорово и аккуратно. Даже подошедшая мама его похвалила:
– Очень миленько получилось, - снисходительно сказала она.
Папа прямо расцвел - так ему было это приятно.
– Это еще что, - гордо пообещал он. - Сейчас каюту сделаю.
– Сейчас обедать пойдем, - охладила его мама.
И мы с удовольствием пошли опять обедать. Дядя Саша понял со слов Лешки, что у нас была всего одна курица на четверых на два дня и что мы голодали в поезде, и решил нас накормить не только за прошлую дорогу, но и впрок. И поэтому разговор за обедом шел только вокруг стола.
Папа наворачивал треску и камбалу, съел почти целую жареную утку и все подшучивал над дядей Сашей: что же ты нас не угощаешь нельмой, лососем, миногами, где же твое северное гостеприимство и радушие? А дядя Саша грустно оправдывался: нельма уже не водится, кумжа не ловится, а лосось давно исчез.
– Но вам на прокорм дичи и рыбы хватит, - сказал он, - если ты стрелять не разучился. И если твои орлы будут исправно рыбу ловить.
– Я буду чернику собирать, - сказал Алешка, уплетая черничное варенье прямо из банки, потому что в вазочке оно уже кончилось. В основном его стараниями, конечно.
Мама давно уже делала ему строгие глаза. Алешка в ответ невинно пожимал плечами: мол, что же делать, угощают, нельзя отказывать хорошему человеку, нельзя отвергать северное радушие и гостеприимство.
– Ешь, ешь, - подбадривал его дядя Саша. - В ней витамины.
Алешка сделал вид, что очень удивился - вот как! - я и не знал. Ну, раз такое дело - придется еще поесть. И нельзя ли найти чистую, не очень большую баночку, чтобы набрать витаминов в дорогу?
Мама застонала. Папа хмыкнул. Баночка нашлась.
После обеда мы с папой снова пошли на берег и до вечера возились с лодкой. Папа установил на ней каркас из гибких прутьев и натянул на него и пришнуровал к бортам тот самый загадочный брезент с дырочками. Получилась очень уютная каюта, которая могла защитить нас от холодного ветра, соленых брызг и дождя в непогоду.
Мы с Алешкой сразу же забрались в нее и долго не хотели вылезать - так было в ней хорошо. Маме тоже понравилось.
– Номер «люкс», - сказала она, - с видом на море. В любую погоду. Со всеми удобствами. И холодный душ, и свежий ветер. Сдается одинокому интеллигентному холостяку.
Папа почему-то обиделся. Но тут пришел капитан МРБ в фуражке и стал осматривать лодку и давать всякие советы.
– Главное, - сказал он, - что звукового сигнала на вашем пароходе нет. А у нас тут часто туманы на море падают - без гудка никак невозможно.
– Лешка будет гудеть, - сказал я. - Или визжать, как сирена.
– Тогда пошли учиться, - сказал капитан и забрал Алешку на свой бот. И дотемна весь Рудник оглушали звериные гудки маленького, но горластого мотобота.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3