При осмотре трупа сторожа Андрей видел на его боку под пиджаком пустую кобуру. Тогда он подумал, что Степаныч оставил револьвер дома. Выходит, не оставил. Плохо дело - совсем плохо. Андрей выходил последним, в дверях задержался и тихо спросил:
- Больше у вас дома ничего не пропадало?
Дашутка испуганно вскинула голову:
- Нет, ничего...
- А паспорт твой где?
- Не знаю.
- Как это не знаешь? Потеряла, что ли?
Дашутка молчала.
- Ну?
- Дедушка забрал.
- Что значит - забрал? Зачем?
- Не скажу. - Она даже шагнула вперед решительно. - Не скажу.
Андрей вздохнул - сразу поверил, что не скажет.
Совсем плохо дело.
Андрей снова позвонил в район.
- Как у тебя, Ратников? Что? Вот черт! Этого только не хватало. Ищи, родной, ищи скорее, пока этот револьвер больших бед не наделал. Расширяй поиск, дружину привлекай. Пусть молодежь поспрашивают. Ну надо же! Вот беда-то!
Положив трубку, Андрей почувствовал, что теряется, что никак не может собрать воедино все факты и подчинить их одной цели, направить в одну точку. Строгого, последовательного розыска, как его учили, не получалось...
В дверь поскреблись, она приоткрылась, и в щель просунула голову старуха с нелепым именем Афродита Евменовна - та самая, что в молодости проводила свой бешеный эксперимент в лугах, а сейчас безмятежно откликалась на упрощенное подругами имя - Фронька.
Ничего доброго этот визит не сулил. "Опять что-нибудь ее корова выкинула", - вздохнув, подумал Андрей. С этой коровы, которую все село ехидно, с безошибочным чувством коллективного юмора, именовало Венеркой, началась его беспокойная милицейская служба. Неугомонная бабка в первый же день, как принял новый участковый дела, ворвалась в его кабинет с таким истошным воплем, что Андрей решил - либо пожар, либо космонавты сели рядом. Оказалось, пропала Венерка. Она вообще-то была какая-то ненормальная, шлялась по лесам, жрала грибы и, как уверяла Афродита Евменовна, была "большая любительница до колбасы - видно, в ней звериная кровь играет".
Андрей провел розыск заблудшей коровы по всем правилам: подробно опросил всех, кто видел ее в лесу, записал примерное время каждой встречи и на основе этих данных проложил на карте района предполагаемые перемещения беспокойной Венерки, определив наиболее вероятное ее местонахождение и дальнейший маршрут. Расчет оказался верным: Андрей вышел наперерез и в намеченной точке лазил по кустам, бренча подойником. Венерка сама вышла на знакомый долгожданный звук. Андрей подоил ее - молока едва хватило напиться - и погнал корову домой.
Добрая весть обогнала их, и все село выстроилось вдоль улицы, гремя аплодисментами и насмешками. Надолго запомнил Андрей эту торжественную встречу. Покрасневший, в милицейской форме, при пистолете, он гнал по улице корову, держа в руке алюминиевое ведерко, где в жалких остатках молока плавали хвойные иглы.
Выручил его Иванцов, прежний участковый, который сказал тогда те слова, что запомнились Андрею надолго.
- Что это ты стесняешься, Андрей Сергеич? - намеренно громко спросил он. - Работа теперь твоя такая - заботиться о людях. Тебе власть дана, чтобы оберегать и людей и их имущество. Бабке ее корова не меньше дорога, чем председателю целое стадо. Гляди веселей - ты долг свой исполнил!
В тот вечер случилась у Андрея и первая серьезная стычка с бывшим (печальные слова) другом детства и юности Сенькой Ковбоем, когда тот, не откладывая до лучших времен, куском угля на всей ослепительно белой стене клуба, где в будущем предполагалось оформить впечатляющее панно "Колхозники идут с поля", нарисовал меткую картину: Андрей направляет пистолет на корову, стоящую на задних ногах, подняв вверх передние. И самое обидное - хоть художник из Сеньки был никакой, сходство получилось отменное. Корова с отпетым видом держала в зубах окурок и косила шкодливым глазом из-под сползавшей с рога милицейской фуражки. Факт этот отчасти соответствовал действительности: бабка Афродита уверяла, что в жару у коровы может случиться солнечный удар, а от этого она молока не дает простоквашей доится, и напяливала на ее бедовую голову старую соломенную шляпу. Андрей оштрафовал Сеньку, а председатель велел вычесть из его зарплаты стоимость ремонта стены. После этого друзья почти не встречались и не разговаривали. Тому, правда, была и другая причина - Дашутка.
Позже Афродита Евменовна торжественно прибыла к Андрею домой, принесла "гонорар". Выложила на стол нехитрый овощ, лихо стукнула мутной бутылкой, заткнутой обструганной капустной кочерыжкой. Андрей мрачно отставил бутылку и кивнул на зелень:
- Убери сейчас же!
- Милый, ты что же - без закуски ее жрешь или брезгаешь подношением? - по-своему поняла его бабка.
- Убирай, убирай. А на бутылку, - скрывая улыбку, отчеканил он, - на бутылку сейчас акт составлю - как на предмет предложения взятки должностному лицу.
Бабке бы с ее прытью впору в цирке работать. Андрей и глазом не моргнул - стол уже был пуст, а Евменовна топталась у дверей и фальшиво пела:
- Дай, думаю, зайду навестить. Попроведаю, как он тут управляется, за строгость к Семену пожурю. Ну прощевайте, Андрей Сергеич, пошла я, корову надо подоить, да и поздно уже. - И бабка умелась.
Сейчас она вползала в комнату, таинственно озираясь, крепко прижимая к груди какой-то узелок.
- Садись, Евменовна, - покорно указал Андрей на стул. - Рассказывай, с чем пришла?
- За что я тебя хвалю, Сергеич, - усевшись и скинув на плечи платок, с удовольствием начала бабка. - За уважительность. Нет в тебе того, чтобы крикнуть, сгрубить, а то и по столу кулаком собачить, чтоб карандаши прыгали... - И без дальнейших предисловий развернула узелок и бухнула на стол батон обгрызенной с одного края колбасы.
- Ну? - оторопел Андрей.
- Колбаса, не видишь? Спроси: где взяли, Афродита Евменовна? подсказала бабка онемевшему милиционеру.
- Где взяли, Афродита Евменовна? - деревянно повторил Андрей.
- Скажу, - она резво подмигнула, - но баш на баш: напишешь в газету, как я помогла родной милиции? И чтоб с фотографией - внучатам в армию пошлю, пусть командиру похвалятся, какая у них бабка геройская. Евменовна опять оглянулась, потянулась шептать через стол, прикрывая куриной ладошкой рот. - Выгоняла Венерку из чужого огорода, гляжу: что-то грызет, вырвала - колбаса. Магазинная. Ты говорил ведь, что всю колбасу из магазина покрали. Не говорил? Тогда все равно спроси: а огород-то чей?
- Чей огород? - нетерпеливо спросил Андрей.
- Ворожейкин! - Евменовна в азарте стукнула кулаком по столу. Завмага нашего милого!
Глава 4
Здесь будет уместно привести некоторые записи из рабочего блокнота участкового инспектора Ратникова.
"Легко складывается классическая версия: злоупотребления завмага растрата - случайный свидетель - паника в предчувствии разоблачения убийство разоблачителя - имитация хищения с целью переложить истинное на вымышленных лиц - грабителей (и убийц).
Два факта в схему не укладываются:
1. Ворожейко и Степаныч давние друзья. (Сторож, в прошлом - чекист, лишь бы с кем дружить не стал бы.)
2. Хищение для имитации - мизерное, характер его необычен, цели не соответствует.
Д о п р о с и т ь В о р о ж е й к о".
Далее:
"Посоветоваться (председатель, парторг, бухгалтер, завклубом Богатырев, дружина) и провести общее собрание колхозников. Дать как следует по пьянству - чтобы все задумались. Т е т р а д ь В о р о ж е й к о".
Андрей не сомневался теперь, что завмаг за своей любимой авторучкой не явится, и пошел к нему сам. Он поскреб сапоги о скобку у крыльца, пошаркал ногами перед дверью и, еще не понимая, что опоздал, несколько раз дернул ручку, тупо рассматривая большой висячий замок. "Ушел", - холодком пробежало по спине.
Андрей бросился к соседке завмага - секретарше правления Софье Михайловне, метко прозванной за мастерское владение пишущей машинкой и неумеренную любовь к кольцам Сонькой Золотые Ручки. Она вышла, лениво потянулась, стрельнула крашеным оком.
- Ворожейко-то? Утрюхал куда-то, с утра еще. Попросил за домом приглядывать - говорит, может, вернусь не скоро. Сумочку взял и пошел.
- А куда?
- Да не сказался.
- Ну в какую сторону-то хоть?
- А, вон туда, - неопределенно повела рукой Сонька. - А зачем он тебе?
"Куда он мог рвануть? - думал Андрей, быстро шагая в правление. Бежать-то ему некуда".
Его окликнул доктор Федя.
- Ты Ворожейко не видел? - бросил ему Андрей.
- Вообще? - улыбнулся доктор. - Или на каком-то конкретном отрезке времени?
- На отрезке, на самом последнем.
- В настоящее время больной Ворожейко находится во вверенном мне лечебном учреждении на предмет обострения хронического геморроя.
- Ах, вот как!
- Как в хорошо закрученном романе - даже самые старые новости родная милиция узнает последней. Ворожейко давно болен, все бабы хихикают над его болезнью. А ведь она вовсе не смешная...
- Я могу его видеть? - нетерпеливо прервал его Андрей.
- Пройдемте, гражданин, - доктор сделал широкий жест рукой. - Прошу!
Ворожейко лежал один в большой палате, где стояли незастеленные койки с полосатыми матрасами, похожими на покорных арестантов, как их рисуют в юмористических журналах. Он приподнялся на локтях навстречу Андрею.
- Андрей Сергеевич, на селе говорят, будто я магазин обворовал и сторожа убил...
"Ну, Венера Синереченская, - разозлился Андрей. - Устрою я тебе заметку в газетку!"
- ...Вы не верьте этим глупым словам, - горячо шептал завмаг, тряся серыми щеками. - Я с первых дней в колхозе. С тех пор - все ему, я травинки сухой, зернышка не взял...
Андрей молча, с неожиданной жалостью слушал этого толстого неряшливого человека и помимо своей воли думал о том, что тот неудачлив в жизни, мучается смешной и изнурительной болезнью и по-детски беззащитен в своем одиночестве.
- ...Семьи у меня нет, здоровья никогда не было, богатств тоже не накопил. Но я всегда был честный человек. А про Степаныча - как у них язык поворачивается? Мы в 27-м году одной кулацкой пулей были раненные, считайте - кровные братья...
"Вот и еще одна моя обязанность, - думал Андрей. - У этого не очень счастливого человека есть единственное, чем он горд, чем может для себя оправдать свою неяркую жизнь, - его честность, его честь. А мы чуть не сломали эту единственную опору. Поспеши, поторопись, рубани без оглядки и не станет честного человека Ворожейко, ляжет на него несмываемое клеймо преступника, которого никто не захочет пожалеть".
- Дайте мне закурить, - вдруг попросил завмаг.
- Вы лучше воды попейте, - мягко посоветовал Андрей, подавая ему кружку. - И не волнуйтесь так.
Ворожейко жадно схватил кружку, припал к ней, стуча зубами о край, немного успокоился.
- Не знаю я, где мог выронить эту проклятую авторучку. Мог потерять ее в тамбуре магазина, доставая ключи. Мог. И колбасу могли на мой огород собаки затащить. Ведь верно, могли? Да, может, и колбаса не наша, вы сделайте экспертизу. Она могла с машины упасть, выронил шофер - и все...
- С какой машины?
- Ну я не знаю, я так, к примеру.
Андрей встал, защелкнул планшетку.
- Поправляйтесь. Не думайте о том, что случилось. Все будет хорошо, сейчас он и сам верил в это.
Невзрачный, какой-то щуплый домик Ворожейко стоял рядом с магазином. На не огороженных со стороны дороги грядках Андрей без труда обнаружил глубокие следы тракторных колес. "Вот она - машина, которая мешала спать Дружку, тот самый трактор, шум которого вспомнил Василий".
Андрей зашел в клуб, к заведующему, который ходил у него в командирах дружины. Богатырев при своей бравой фамилии отличался малым ростом и хилостью сложения, но очень любил появляться на танцах с красной повязкой на рукаве. В ответ на просьбу Андрея выделить двух-трех человек покрепче и побойчее он солидно пожал плечами:
- Так на работе все. Если только вечером.
- Ну и хорошо, - успокоил его Андрей. - Мне вечером и надо.
- Очень серьезное дело будет, товарищ участковый?
- Очень серьезное, - пообещал Андрей.
В назначенное время собрались дружинники. Вместе с Богатыревым пришли братья-трактористы - Ванюшка и Григорий.
- В Оглядкино, ребята, поедем, - сказал Андрей, заводя мотоцикл.
- Брать будем? - небрежно, будто он всякий день кого-нибудь "брал", поинтересовался Богатырев. - Инструктаж проведите, товарищ лейтенант.
Андрей провел "инструктаж", посадил бравого командира в коляску, братья оседлали видавшие бездорожье велосипеды, и, как рассказывал потом Богатырев, "группа захвата решительно отправилась на задание".
Не доезжая Оглядкина, Андрей остановил мотоцикл. Дальше пошли пешком. Пока добирались, стемнело. Остановились у крайнего дома, где ярко светили на дорогу окна и картаво, на чужом языке орал магнитофон.
- Останьтесь здесь. Один - на задах, другой - с улицы, - шепнул Андрей братьям. Те молча кивнули. - Богатырев - за мной!
Андрей расстегнул кобуру, бесшумно взбежал на крыльцо, прошел темные сени и рванул обитую войлоком дверь.
Здесь уже, видно, пили не первый день: в комнате стоял густой до рези в глазах, тошнотворно осязаемый запах перегара, пролитой водки, окурков и табачного дыма. За неопрятным столом, заставленным и заваленным бутылками, вспоротыми консервными банками, грязными тарелками, где вперемешку с закуской дымили незагашенные сигареты, сидели Сенька Ковбой и двое в телогрейках и с вилками в руках. Третий из механиков топтался посреди комнаты - пытался под иностранную музыку удариться вприсядку, но заваливался на пол, толкая стулья и нелепо взмахивая руками. Он, первым разглядев милицейскую форму на Андрее, неожиданно бросился к двери, столкнулся с Богатыревым, упал и быстро, по-тараканьи, побежал на четвереньках в угол и сел там, выставив вперед руки.
Один из сидящих за столом, тоже сильно пьяный, вскочил и сдернул со стены ружье.
- Ты что, сдурел? - вырвал у него ружье Сенька. - Это же наш участковый - Андрюшка Ратников!
Тот дурашливо присел и поднял руки.
- А ты что здесь делаешь? - спросил Андрей.
- Гуляю, - нахально пропел Ковбой, но в глазах его всплескивала то ли злость, то ли тревога.
- Отойди-ка в сторонку.
1 2 3 4 5 6