И вот как-то двенадцать мальчишек и девчонок сели на своих коней и в строгом строю по селу проскакали серьезные такие и красивые. В тот же день в секции вдвое больше их стало.
А потом и другой стороной, еще лучшей, это дело обернулось. В соседнем хозяйстве пацаны табун угнали - случай, к сожалению, теперь нередкий: покатаются ребята, жестоко загонят усталых животных и без жалости бросят где-нибудь в глухом месте, оставят до конца погибать. Андрей об этом случае только еще сообщение получил, а уж его конники поводья разбирали - сами вдогон бросились. И нашли, догнали и лошадей пригнали, и выходили, а потом соседям в лучшем виде передали. Правда, сгоряча угонщиков поучили - кому фонарей наставили, а кого и плетью разок огрели в назидание. Андрей, конечно, строгость показал, необходимое внушение сделал и наказание определил, а в душе счастлив остался.
Сейчас новое дело назревало. Затеялись ребята дельтапланы строить. Запала им в сердце история кузнеца Савелия, который сделал себе крылья из птичьих перьев и поднялся на них в синее небо. Иван Макарович помог с материалами, а школьный физкультурник-универсал достал журналы с чертежами, и вечерами в мастерских творились крылья.
Ну какие уж тут драки, огородные набеги и выпивки? Скучно этим заниматься, да и некогда.
Со взрослыми участковому тоже забот немало было. Мужик синереченский испокон немножко шалый был - шустрый, на все руки умелец - мог и крылья построить, но мог и душу пропить. Хоть сам-то по габаритам мелковатый, но шибко до вина охочий, приверженный к этому делу. Баба же синереченская, напротив, собой дородная, статная, характером крутая и умом трезвая. Раньше каждый выходной и в праздник можно было видеть, как супруги из гостей идут: сама идет ровно, крупно шагает, песню ревет, а в правой руке шиворот законного мужа держит. И висит он, как старое пальто на вешалке, болтается по всем сторонам, лениво, для вида, почти что в воздухе перебирая отказавшими ногами.
Участковый на пьянство зло нацелился, знал, что это такое, каких бед оно наделать может. И борьбу повел беспощадную. Но пьяница здесь был стойкий, упорный, веками закаленный забулдыга и без боя не сдавался.
Кое-что и здесь Андрею уже удалось сделать. Результаты уже заметные, но до победы еще далеко шагать...
Кроме того, было на его участке несколько человек, отбывших наказание. За ними Андрей особо смотрел. Но не обидно, с подозрением, а по-доброму, чтобы вовремя остановить или поддержку оказать. Разные ведь все. Имелись, конечно, и такие, что вот-вот опять загреметь могли, только случая ждали. Этих Андрей не жалел, смотрел только, чтобы они сами кому обиды не нанесли...
В Оглядкине участковый первым делом хулигана Игоряшку Петелина навестил. Его он на особом учете держал, был с ним строгим, даже грубоватым и, войдя в его двор, где Игоряшка с машиной возился, без церемоний сразу официально заметил, чтобы больше этого не было - гаражей в колхозе много и нечего по дворам машинам ночевать.
- Ты вчера в клубе чуть до драки не дошел. Делаю тебе предупреждение, при повторном нарушении приму другие меры, более строгие. Тебе это, сам знаешь, ни к чему.
Игоряшка, полноватый, сильный и крупный парень, от которого почему-то всегда хорошо пахло семечками, доливал воду в радиатор своего "уазика" (он возил Главного инженера), и то кивал, соглашаясь, то, возражая, мотал нечесаной головой. При этом под грязной белой тенниской колыхалась его жирная грудь.
- Товарищ участковый, дозволь слово сказать. Меня вчера ваши побить хотели. Я сам не надирался, я только морду свою сберечь желал.
- А мне дружинники не так докладывали, и я им больше верю, чем тебе.
- Да уж конечно, - с деланной обидой сказал Игоряшка. - Какая мне вера, раз пятно на мне. Теперь что случись, все одно мне отвечать, меня потянут. - Он захлопнул капот, бросил ведро в машину. - А я и так уж тише воды, мышкой живу.
- Заплачь еще, - рассердился Андрей. - Я пожалею.
- Кабы сам не заплакал, - тихонько буркнул Игоряшка и завел мотор. Некогда мне, работать пора.
Судили Игоряшку за злостное хулиганство, год ему строгого режима определили, а тогдашний участковый сказал, что он бы и больше для него не пожалел. Может, и верно. За Игоряшкой кое-что еще водилось. Шкодливый он по натуре парень был. И не ради смеха шкодил - ради зла, ради того, чтобы человеку больно сделать. Но теперь намного тише стал, не жаловались особо на него.
Петелин переоделся, сказал что-то матери, которая вышла на крыльцо и с тревогой поглядывала на участкового, похлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли чего, не придется ли за чем возвращаться, и, не обращая больше внимания на милиционера, будто тот и не стоял рядом, сильно хлопнул дверцей.
Вроде бы ничего необычного в его поведении не было, но показалось Андрею, что Петелин крепко не в духе либо сильно волнуется. Водитель он был неплохой, а вот сейчас поехал как-то не по-своему, не в своей манере передачи менял рывками, со скрежетом, заворачивал резко, тормознул жестко, на ухабе скорость не сбросил.
Андрей, пока видно было машину, провожал ее взглядом, потом усмехнулся про себя и подумал: "Подозрительный вы стали, Андрей Сергеевич, всюду вам кошки черные мерещатся".
В магазин участковый взял себе за правило всякое утро заходить - тут глаз постоянно был нужен. Правда, в последнее время все меньше хлопот с этим делом получалось, потому что и сам много сил положил, и общественность хорошо помогала, а главное - Евдокия, продавщица, крепко его сторону держала. Работала в этом смысле творчески: ограничивала продажу алкоголя не только по времени, но руководствовалась и другими причинами, соображениями и признаками, а прежде всего - личностью покупателя и даже его семейным положением. Спорить тут с ней было бесполезно, да и кто из своих с продавщицей спорить станет - с ней все дружить старались.
Поговаривали, однако, что неспроста Евдокия такую гражданскую активность проявляет, что сильно приглянулся ей молоденький участковый, и потому она, имея далекие на него виды, и в магазине строгий порядок завела, и даже в дружину просилась. Но это злые языки трепали. Евдокия особой красотой не отличалась, сама про то знала (носик - кнопочкой, ротик - дырочкой, глазки - крохотные - и все рядом посажено, близко-близко собрано, а вокруг много места для щек и веснушек остается) и Андрею скорее всего помогала бескорыстно - кто-кто, а уж она-то знала - что есть водка для слабого мужика да для его семьи.
Андрей вошел в магазин, поздоровался. Ему дружно, охотно ответили. В очереди были одни пожилые женщины, да спрятался за старой печкой, где рулон оберточной бумаги стоял, сплетник Паршутин. Участковый ему головой на дверь кивнул, и тот сразу вышел, спорить не стал.
- Андрей Сергеич, - прошептала ему Евдокия, когда очередь разошлась и только одна Клавдия осталась - платочек выбирала, - слыхал небось, Егор-то Зайченков опять до нас вернулся? Вот с кем хлопот тебе прибудет. Вчера опять авоську бутылками набил, консервов набрал - все гуляет с приезда. Ты поглядывай за ним - скользкий мужик, от него добра ни щепотки не жди...
Егор Зайченков никогда не был путным мужиком: школу так и не кончил, на механизатора не выучился и специальность никакую себе не приобрел, работу по душе те выбрал. А все потому, что жадным был, с детства мечтал ничего не делать и большие деньги иметь. В колхозе чего только не перепробовал, за какую работу не брался, да все не по душе: которая полегче - так за нее мало платят, а где заработать хорошо можно - там руки набьешь и горб намозолишь. Стал Егор на сторону поглядывать, в город его потянуло. Прикинул, что да как, да и сорвался. Теперь, значит, вернулся. С чем, с какими мыслями и планами? Права Евдокия, вряд ли Егор образумился...
Потом участковый к правлению пошел - машину встречать, за деньгами сегодня ездили: зарплата. Машина скоро подошла. Из нее трое вылезли кассир да два дружинника (один из них - шофер) - этот порядок Андрей сразу завел и строго следил, чтобы он соблюдался, - дело нешуточное, многие тысячи трудной дорогой приходилось везти, тут риску никакого оправдания нет.
- Привет, - сказал Андрей. - Что-то вы долго сегодня. Очередь была? Как доехали?
- С приключениями, - покрутил головой Пашка, председателев шофер. - У Соловьиного болота дерево упало, прямо поперек дороги, будто кто его нарочно положил. Я даже сначала, как ты учил, задний ход дал и в машине остался, а Гришку вперед послал - он и возился с ним.
- Дерево само упало? - забеспокоился Андрей. - Не подрублено?
- Кто его знает? Я не глядел: как Гришка убрал его, так по газам и вперед. Спроси Гришку, сейчас он выйдет, деньги сдаст и выйдет.
- Ладно, сам съезжу, посмотрю. В каком месте-то?
Сваленное дерево Андрей быстро нашел - оно так на обочине и осталось. Лес тут к дороге близко подходил - с одной стороны взгорок поросший, с другой - болото. И дерево, хоть и небольшое было, всю дорогу, видно, перегораживало. Андрей комель осмотрел - и холодно ему стало: подрубленный. Причем в два приема: загодя, так, чтобы стояло дерево до поры, а потом его можно было бы двумя ударами положить, и свежие следы топора ясно видны были, будто только что рубили.
"Плохо дело, - подумал Андрей. - Может, и случайность: приглядел кто-то себе осинку, свалил, а тут - машина председателя... А может, и не так... В следующий раз сам с кассиром поеду - спокойней будет".
Холмс поднял с пола громадное
духовое ружье и стал рассматривать его
механизм.
- Превосходное... оружие! - сказал
он. - Стреляет бесшумно и действует с
сокрушительной силой.
А. К о н а н Д о й л. Записки
о Шерлоке Холмсе
17 м а я, в о с к р е с е н ь е
С утра маленький дождик порезвился. Хотя до этого он грозным притворялся - тучи бродили кругом, вдали гремело и сверкало, похолодало сильно, но ничего серьезного так и не случилось. Поганенький получился дождик - какой-то порывистый, неровный, будто его, как росу с деревьев, ветром с туч срывало - посыплется немного, пошуршит как взаправдашний, и снова нет его, опять свалится, и вновь - тишина. Так и не собрался, только настроение испортил да грязи поверху наделал, самой противной - скользкой, липучей.
Андрей после завтрака во дворе гирькой помахал, постучал в грушу, попрыгал со скакалкой и решил даже в тир сходить - гулять так гулять!
Вход в тир пока не переделывали, так все и осталось, как раньше было, - решетка вокруг склепа, а за ней - двери, кованые, мрачные, тяжелые. Сейчас все они - враспашку, и уже на улице слышны звонкие щелчки духовушек, смех, а то и крепкое словцо. Старики на эту затею ворчали кладбище все-таки, пусть и давно заброшенное, но, как говорится, последний приют страждущим, да и непростое - при церкви оно. Но молодежь это мало трогало, однако надо сказать, что хотя и провели сюда электричество, вечером, как стемнеет, народу в подвале всегда поменьше было - мальчишки в основном резвились, из самых отчаянных.
Сегодня в тире сам председатель командовал: очередь установил и пульки раздавал. Андрей сквозь мальчишек еле к нему протолкался.
- Здорово, Андрюха! - сказал Иван Макарович. - Ну-ка, огольцы, пустите милицию пострелять, пусть первый класс покажет.
Андрей выбрал фигуру "несуна" - маленького человечка с громадными лапами, в которых он тащил ящик с надписью "гвозди", - вскинул легонькое ружье и выстрелил: перед воришкой опустилась тюремная решетка, ящик с гвоздями исчез, и стало очень похоже, что человечек обескураженно разводит опустевшими руками. Кто-то засмеялся и сказал: "На Паршутина похож!"
Иван Макарович сдал свой пост кому-то из дружинников, взял Андрея под руку и повел его наверх.
- Хочу посоветоваться с тобой. Косить скоро начнем...
- А я тут при чем? - удивился Андрей.
- Дело мы одно в правлении задумали, секретное. Сейчас расскажу надо, чтобы без свидетелей.
Они вышли из тира, прошли немного по улице и сели на лавочку под ветелкой Петрухиных - она во всем селе самой развесистой была и вроде даже общественной считалась.
Иван Макарович свои длинные ноги чуть не до дороги вытянул, закурил с удовольствием и вот что сказал:
- У нас самые лучшие травы где? Правильно - на островах. А добираемся мы до них в последнюю очередь, когда перестоят и нахохлятся, если вообще до них руки доходят, верно? Педсовет тут интересное дело предлагает: вроде как боевой десант высадить туда, из пионеров и комсомольцев. Конно-шлюпочный сеноуборочный отряд, во! - Иван Макарович когда-то служил во флоте, и с той поры осталась в его характере некоторая бесшабашность и склонность к авантюрам. Правда, в отношении сугубо хозяйственной деятельности это не проявлялось, напротив, тут он был расчетливо-скуп и по-крестьянски осторожен. Цену труду и копейке хорошо понимал.
Затея тем не менее Андрею понравилась. Если все обдумать и подготовить, большая польза могла получиться.
- Бугрову я уже поручил шалаши наладить, а всадники наши на своих лошадях и косилки потаскают, и грабли конные у нас где-то еще есть. Скажи - здорово?
Тут из тира быстрой стайкой мальчишки по своим делам пронеслись. Среди них Вовка - старый приятель и помощник Андрея. Но сейчас он его даже не заметил - так был спором увлечен. Андрей только край их разговора ухватил.
- ...А я стрелял из автомата, - горячо хвалился парнишка городского вида. - У отца, на полигоне.
- Подумаешь, - отрезал Вовка. - Если захочу - тоже постреляю.
- Палкой по забору, - презрительно уточнил городской парнишка. - Кто тебе автомат даст?
- Захочу - свой буду иметь, спорим?
- В вашем сельпо купишь?
- Знаю, где достать...
Андрей проводил их взглядом, посмеялся вместе с председателем. С этим фантазером и путешественником Вовкой не только родителям, всему селу нескучно было. Парень он был хороший, но уж больно его в дальние края тянуло, на подвиги звало: то в Сибирь, на стройки, нацелится, то на зимовку в Арктику, то воевать за какую-нибудь маленькую страну - Андрей не раз его уже с транспорта снимал, не раз с ним беседовал, но никак Вовка свой характер угомонить не мог. Во все секции и кружки записался, исправно их посещал и говорил, что путешественнику все надо уметь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10