Джоанна Лэнгтон: «Воздушные замки»

Джоанна Лэнгтон
Воздушные замки



OCR: ВЕРА, Вычитка
«Воздушные замки»: 2003

ISBN 5-7024-1545-0 Аннотация Даже самые близкие люди не смогли до конца попять, какую страшную трагедию пережил Карстен Трольстинген, внезапно потеряв возлюбленную — веселую и миловидную Стинне. Пытаясь преодолеть душевную боль, он все силы отдаст занятию бизнесом. Его судоходные компании процветают. Но в душе Карстена царят холод и пустота. Встреча с юной красавицей Присциллой Люксхольм заставляет его сердце пробудиться от спячки. Но не так-то прост путь к новому счастью… Джоанна ЛэнгтонВоздушные замки 1 «Милая Салли, теперь я уже почти старуха и никогда не выйду замуж, никогда! Меня, Присциллу Люксхольм, урожденную Вудхаус, не любит никто!»Девушка поставила в конце предложения точку, потом исправила ее на восклицательный знак, нахмурила свои тонко очерченные брови и на секунду задумалась. Окинула взглядом просторную комнату, убранство которой явно не отличалось роскошью — деревянной кровати можно было дать и сто, и сто пятьдесят лет, разве что картины на стенах с изображениями парусников были в дорогих золоченых рамах. Потом посмотрелась в зеркало, недовольно поморщилась. Эти ужасные ямочки на щеках… А сами щеки…Замуж, понятное дело, выходят и женщины, куда старше по возрасту. Не в возрасте проблема. Главная штука в том, кому она нужна с такими толстыми щеками и короткими ногами? И нос у нее слишком курносый, и глаза чересчур выпуклые, и руки непропорциональны телу, а пальцы на них какие-то уж слишком тонкие и длинные.Да, я уродина, подумала она, вздохнула тяжело, и продолжила письмо:«Милая Салли, сколько же у меня недостатков! А еще я ленива, труслива, а главное, мне некому пожаловаться на свою жизнь. Вот и провожу все свои дни в полном одиночестве. Нет у меня душевного собеседника, и некому излить свою печаль.Ах, если бы ты была рядом! Или хотя бы могла отвечать на мои письма. Прощай, сестричка! Дай Бог тебе здоровья и счастья. Салли, кстати, успела ли я тебе сообщить, что лучше меня никто не гоняется на швертботе? Правда, соперников-то у меня нет. Я выхожу в залив в полном одиночестве, Харальд не разрешает мне участвовать в гонках. А хочется, Салли! Теперь прощай, завтра напишу тебе снова».
Девушка отложила лист бумаги, бросила в хрустальный стакан ручку и, отойдя от изящного старинного письменного стола к широкому окну, за которым раскинулась необозримая гладь залива, вдохнула полной грудью свежий морской воздух.Надо сказать, что и внешность, и фигура у нее были замечательные, и никакие бросающиеся в глаза изъяны облика ее не портили.И руки были вовсе не длинными, и ноги не столь короткими и толстыми, как она сама себе представляла. Очаровательные веснушки на хорошеньком носике казались очень милыми и привлекательными. А щеки выглядели просто замечательно, особенно трогательны были ямочки на них.Короче, не было у девушки никаких недостатков во внешности. А самое главное, не было у нее никакой сестры. Она сама не знала, кому так часто пишет, поскольку… все придумала.Ее письма никуда не отправлялись, а складывались в потайной ящик старого деревянного стола, некогда сделанного неизвестным деревенским мастером с северной оконечности острова Сверрехольм. Старые мастера могли делать потрясающие вещи, они дорожили своим талантом, и вкладывали душу в свои поделки, если только можно назвать поделкой шхуну, деревенский дом или шкаф в два человеческих роста…Стол этот, как было сказано выше, был очень изящен, и служил подлинным украшением комнаты.Родных у Присциллы не было… Но как девушке хотелось, чтобы у нее была хотя бы сестра. Так грустно жить на свете сиротой, когда некому пожаловаться на свои беды. Даже если они совсем маленькие, их лучше назвать неприятностями…Покойная мать с неохотой рассказывала когда-то о жизни в Лондоне, можно сказать, что вообще ничего не рассказывала. Приспилла не знала даже имени своего отца. Что может запомнить ребенок четырех лет? Ей было только известно, что мать, выучившись на архитектора, предпочла спокойной жизни на родине путешествия по самым экзотическим странам. Элеонора обожала корабли, никогда не ездила по железной дороге. Ее страстью были пароходы, и она часто говорила, что хороший дом подобен кораблю. Что еще? Мать терпеть не могла почтальонов, боялась телеграмм и никогда не подходила к телефону. У всех есть свои странности. Присцилла, к примеру, не любила, когда кто-либо советовал ей быть осторожнее во время выходов в море на «Сигрид».
Элеонора Вудхаус не выносила новомодные стили. Она построила замечательные дома в Кейптауне и Сиднее, Гонконге и Маниле. Все они походили друг на друга, но очень нравились заказчикам.Почему? Никто этого не понимал. В этих домах жила тайна, у этих домов была собственная физиономия, как и у людей. Дело ведь не в том, насколько оригинален фасад дома, существует тысяча способов наделить дом особым духом симпатии к его жильцам. Мой дом мудрый, он умнее меня самого, сказал Элеоноре заказчик из Манилы.Почему так получилось? Понятно, что высота фундамента, толщина стен, высота окон тут не причем. Хотя, кто знает… Разрез окон, как и разрез глаз, может поведать о многом. Мать говорила дочери, что бывают дома-призраки, дома-подарки, дома-жертвы. Присцилла тогда еще ничего толком не понимала!Потом Элеонора Вудхаус оказалась в Норвегии, где ее необыкновенно ценили за пристрастие к старо-норвежскому стилю. Она создала замечательный дом для нефтедобытчика Харальда Люксхольма.А известно, что история строительства дома бывает не менее захватывающей, чем канва приключенческого романа. Иногда даже двух романов и пяти приключенческих повестей, вместе взятых.В Норвегии работа архитектора оказалась наполненной несметным количеством драматичных моментов. Заказчик выпил море крови у проектировщика, Харальд был груб и невежественен во всем, что касалось искусства. Вкуса у него не было никакого, даже ужасного. Что он любил, что он ненавидел, было совершенно непонятно. Он мог говорить с увлечением только о деньгах, а их у него было много. Так много, что они обладали собственной жизнью — они размножались, как какие-нибудь бактерии в комфортных условиях, с космической скоростью!Элеонора долго воевала и ругалась с заказчиком, а потом… потом они подружились. Это хоть и выглядело странно, зато было закономерно. Все заказчики рано или поздно начинали дружить с мамой. Архитектор победил финансового воротилу и нефтяного магната, такое бывает разве что в сказках. Так что после окончания строительства дома Элеонора стала самым желанным гостем на Хиркенхольме, а Харальд полюбил свой новый дом до такой степени, что день, проведенный вне его стен, считал прожитым зря.Гостила Элеонора Вудхаус у Харальда подолгу и всегда брала с собой дочь Присциллу. Отдых на острове был замечательный, люди вокруг понимали толк в уединении и тишине. Семейство Люксхольм удочерило девочку, когда ей минуло всего четыре года. Удочерило….Харальд прилетел в Осло на похороны Элеоноры, скончавшейся в клинике святой Екатерины после сложнейшей полостной операции, и забрал Присциллу в дом, построенный ее матерью. Привязалась ли девочка к своим новым родителям?Сначала она всей душой полюбила сам прекрасный дом на острове Хирке, полюбила его стены, срубленные из вековых лиственниц, лестницы и переходы, высокий чердак, полный загадочных теней и звуков.Она любила смотреть из окон дома на конюшню и на ручей, любила в одиночестве гулять по прекрасному парку, в котором никто ничего не сажал, а все росло как бы само по себе. Любила скрип дубовых дверей, предупреждавших всевозможными оттенками своих деревянных голосов о приходе разных людей. Безо всяких шуток! Дверь чуть ли не сама доброжелательно распахивалась перед одним человеком, в то время как перед другим никак не хотела открываться, — то на ней заклинивало замок, то она оседала и начинала жутко скрипеть. Мистика, да и только!Во время штормов, приходящих с моря, дом казался крепко построенным кораблем, борющимся с яростными волнами. А в ясные зимние дни, в морозные вечера, когда в парке ухали филины и совы, дом представлялся девочке надежной крепостью.Такие крепости любят рисовать иллюстраторы детских волшебных сказок, прежде всего добрых и мудрых. Эти крепости могут стоять века, и ничего им не делается, в них всегда безопасно и спокойно всем обитателям, всегда звучит детский смех.Топились могучие печи, пылали камины, дым из высоких труб уходил в голубое небо. Надо сказать, что в жаркие летние дни в комнатах дома всегда было прохладно.И сны в доме снились всегда хорошие, под тиканье старинных часов, расставленных и развешанных по всем комнатам. Харальд привозил такие часы из заброшенных деревень на далеком Севере, и с любовью возился с ними, восстанавливая механизмы.
Присцилла, — именно так и звали молодую женщину, задвинув потайной ящик стола, еще раз вздохнула. У нее не было подруг, не было друзей, она никогда не выбиралась с острова. Да и нужды особой для таких поездок у нее не было. А большая часть дня уходила на ведение хозяйства.Она и помогала своей тетке и не видела в этом ничего особенного. Большой дом, большие хлопоты. К Харальду наведывались компаньоны со свитами секретарей, приезжали юристы и технические консультанты.Кому не было доступа в дом, так это репортерам. Жаль, было бы интересно поболтать с человеком из столицы, с представителем богемы. Ужасный Харальд распорядился поставить у причала пожарный водомет, приказал матросам топить катера с журналистами еще при заходе в гавань.А когда репортеры оказывались слишком уж настойчивыми, Харальд поднимался на мостик морского буксира, и шел на таран. Дело кончалось позорным бегством репортеров…Да и в почте, которая приходила на остров, никогда не было толстых глянцевых изданий со светскими сплетнями. Девушке приходилось тайком читать газеты и журналы, выписываемые и привозимые на остров прислугой. Вообще-то Харальд был прав, большим умом сотрудники этих изданий не отличались. Что-то из напечатанного на мелованных страницах казалось ей смешным, что-то просто нелепым, но чаще всего при чтении подобных виршей становилось стыдно за журналистов.Присциллу тянуло к настоящей литературе. Она полюбила повести и рассказы Кнута Гамсуна, ее даже не раздражало то, что этого же автора очень ценил Харальд…Приходили на остров также журналы мод, кажется, их присылали лично Присцилле кутюрье самых известных фирм, да что в них толку.Портным на остров вход тоже был заказан. Все, что носила девушка, она сшила сама, с помощью тетки Гертруды. В принципе, просто замечательно, что об этом не ведают репортеры скандальных изданий… А сколько раз были исколоты иголками нежные подушечки ее пальцев!Девушка улыбнулась. Улыбка у нее была чудесная, правильной формы ровные зубы сверкнули своей белизной, ямочки на щеках стали чуть выразительнее…
Замечательный день, подумала Присцилла. Вот бы оказаться сейчас там, где весело шумит городская толпа, играют оркестры, а уличные торговцы предлагают всевозможные пломбиры, крем-брюле и фруктовый лед. Выбор сортов мороженого в холодильниках на кухне был даже богаче, чем у торговцев в приморских городках, но… Скучно есть мороженое в одиночестве, зная, что никто тебе при этом не улыбнется…Смешно сказать, Присцилле был запрещен выход на материк. А если она и выбиралась, то исключительно в сопровождении Гертруды и охранников. Наслаждаться же мороженым в компании бдительных и суровых телохранителей невесело, а тетка при этом еще двадцать раз вспомнит, что у племянницы на прошлой неделе болело горло.
«Милая Салли! Если бы ты знала, как мне необходимо разгадать одну тайну! Неужели есть на свете человек, который поймет меня, и объяснит, почему именно так сложилась моя жизнь. Бедная мама не нашла в себе смелости поделиться своей тайной ни со мной, ни с другими людьми, и передала мне только цвет своих глаз и волос, форму носа да страсть к удивительным домам, которые она проектировала.Салли, как хорош дом, в котором я живу! Можно забыть все несчастья и беды, достаточно только прислониться к могучим стенам. Ты не поверишь, вид из окна библиотеки таков, что вызывает восторг и невероятный прилив энергии. Восприятие окружающего обостряется, и книга, которые ты читаешь здесь, запоминаются целыми страницами до последней буковки. Достаточно встать с книгой у окна и бросить взгляд на парк или на конюшню, правда! Лестницы устроены так, что в шагающего по их ступеням человека словно вливается радость, надолго даря хорошее расположение духа.Вот такой дом придумала и построила наша мама. В моей спальне никогда не снятся плохие сны. В кабинете Харальда невозможно совершить ошибку в финансовых расчетах. На кухне не пригорает хлеб и всегда пахнет ванилью и свежей выпечкой, даже если там палят куропаток.Все это замечательно, но меня продолжают мучить тяжелые мысли.Салли, почему нашу семью оставил отец, почему бедная мама всю жизнь не имела собственного дома? И почему ты так далеко, что на мои письма к тебе никогда не приходят ответы?Прощай, милая сестричка! Твоя навек, Присцилла».
Разноцветные фасады тесно прижавшихся друг к дружке пряничных домиков смотрелись в зеркальную заводь гавани. Вода отражала красную черепицу крутых крыш, зеленые, желтые, синие ставни на узких высоких окнах домов, старинные уличные фонари, а еще — огромную гору, нависшую над фьордом, и сизые облака, скрывавшие самую верхушку горы.Вековые корабельные сосны, цепляющиеся за крутые склоны, казались тонкими спичками, куда тоньше мачт парусных судов, стоявших в гавани, и своим видом наводили на мысль, что все на белом свете относительно.Гора была такой высокой, что надо было закидывать голову, чтобы рассматривать ее склоны. Любителей такого развлечения находилось достаточно, для них даже строили кафе на улочках городка.В нескольких шагах от деревянного причала, пахнущего разогретой солнцем смолой, располагались столики небольшого уличного кафе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16