Крохотные кружевные трусики едва прикрывали ее лобок. Сквозь них просвечивали светлые волосики.
– Позволь мне снять и трусы! – попросил Эндрю и начал поглаживать ладонью кружева на промежности.
Надя застонала от удовольствия.
– Это шелк? – спросил Эндрю.
– Не знаю, – ответила она, удивленная вопросом. – По-моему, нет.
Эндрю просунул руку поглубже в промежность, пощупал ткань пальцами и сказал:
– Вставка атласная. Значит, шелк.
– Сними же их с меня наконец! – воскликнула Надя.
Он неохотно стащил с нее трусы, поднес к лицу, понюхал и потер ими щеку.
– Точно, шелковые! – повторил он и сжал ее груди.
Надя закрыла глаза и томно вздохнула. Эндрю стал целовать ее в губы и массировать пальцем клитор. Соски встали торчком, он начал их поочередно сосать. У Нади возникло ощущение, что все это он делает не потому, что хочет этого, а желая сделать ей приятно, словно бы прочитав какое-нибудь пособие для молодых супругов. Желание, охватившее ее поначалу, начало убывать. Ей хотелось не робких ласк, а бесцеремонных мужских действий. Она надеялась, что он трахнет ее без затей, как сделал это Джек Гамильтон. Впрочем, не все же мужчины такие хамы, как он, тотчас же подумалось ей. Она спросила:
– Чего ты хочешь, Эндрю?
– Тебя, – сказал он.
Надя села и обняла его за плечи, просунув руку в трусы. Член стоял, но несколько неуверенно. Головка была покрыта кожей. Надя сжала пенис в кулаке и начала мастурбировать. Эндрю застонал. Она дотронулась пальцами до мошонки. Он судорожно вздохнул.
– Снимай трусы! – приказала она.
– Мне бы хотелось в них остаться, – сказал он. – Мне нравится чувствовать кожей шелк.
Ответ ее несколько обескуражил, однако она быстро опомнилась и повалила его на кровать. Головка члена выпирала из-под трусов. Надя сжала ее и стала мастурбировать с удвоенной силой. Член задрожал и начал пульсировать.
– Надя! Это прекрасно! – воскликнул Эндрю.
– Я рада, – сказала она и, потянувшись к комоду, взяла свои трусики и швырнула ему.
Он стал их жадно нюхать. Наде захотелось чего-то более существенного. Она села верхом на Эндрю, спустив его трусы на бедра, и стала водить головкой члена по клитору. Потом, долго не раздумывая, села на пенис Андерсона и начала тереться клитором об его лобок. Эндрю закатил глаза и заохал от восторга.
– Тебе хорошо? – спросила она.
– Прекрасно! – ответил он.
Пенис задрожал во влагалище. Эндрю сжал бедра Нади руками и стал с силой натягивать ее на себя. Она охнула и заерзала на его лобке. Но и этого Наде показалось мало. Наклонившись, она принялась тереть своими трусиками его щеку. Эндрю заурчал и прошептал:
– Я кончаю!
– Так не тяни же, кончай! – нетерпеливо воскликнула она.
– Ты рассердилась? – испуганно спросил он. – Если хочешь, я полижу тебе промежность. Но сначала кончу.
Он напрягся и довольно хладнокровно кончил.
Она встала, ожидая от него выполнения обещания.
– Встань на колени и пошире раздвинь ноги! – сказал он. – Я хочу тебя хорошенько разглядеть.
Она сделала все так, как он просил.
– Какая ты красивая, Надя! Ты напоминаешь мне орхидею! – воскликнул Эндрю, тяжело дыша от перевозбуждения.
Он протянул руки к ее бедрам и, сжав их, решительно нырнул в промежность. Надя вздрогнула, ощутив на клиторе его рот. Эндрю громко зачавкал, потом начал обводить вокруг клитора языком, действуя умело и энергично. Он тормошил ее чувствительный бугорок, просовывал язык во влагалище, жадно вылизывал половые губы. Член его напрягся и стал пульсировать. Надя открыла глаза и, глядя на головку члена словно завороженная, внезапно кончила. Эндрю прикусил клитор и замотал головой, усиливая ее ощущения. Надя охнула и, закинув голову, застонала, сотрясаясь всем телом. Эндрю продолжал лизать ее, все больше входя во вкус. Груди Нади шлепались друг о друга, бедра ходили ходуном. Из горла вырывался уже не стон, а хрип. Язык Эндрю проник глубоко в лоно и вертелся там как юла. Надя прижалась промежностью к его лицу, по подбородку потек ее сок. Эндрю довольно заурчал и стал его слизывать. Надя покосилась на член, выглядывающий из-под его красных шелковых трусов: он окреп и стал мокрым. Она снова громко застонала и кончила, мысленно благодаря Гамильтона за то, что он ее раскрепостил. Перед ее мысленным взором возникли смеющиеся лица Джека и Яны. Она завыла и закинула голову, пытаясь избавиться от этих ненавистных образов. Вой перешел в визг. Ей почудилось, что кто-то засаживает ей в промежность вибратор. Рука, державшая его, была похожа на руку Анджелы.
– Нет, нет, только не это! – вскричала она и затряслась, словно припадочная, в пароксизме нового шквала исступленного оргазма. Эндрю продолжал усердно вылизывать ее промежность.
Надя оторвала его от себя за уши и, бесцеремонно повалив его на спину, опустилась влагалищем на пенис.
– Давай! – грубо приказала она. – Только живее!
Он стал двигать торсом, ей показалось этого мало, и она поскакала верхом на нем галопом, сжав руками свои груди.
– Хорошо! – воскликнул Эндрю, закрывая глаза.
Надя потянулась рукой за своими трусиками и швырнула их на его блаженную физиономию.
– Чудесно! – воскликнул Эндрю, и пенис его затрепетал.
Надя взяла трусики и стала тереть ими его соски.
Головка члена раздулась внутри лона, в ней возникла пульсация. Надя положила трусы на лицо Эндрю. Он шумно втянул ноздрями воздух.
– Замечательно! Какой тонкий аромат! Какой нежный букет запахов!
– Я кладу в ящик комода, где лежит белье, пустые флаконы из-под духов, – сказала Надя, с трудом переведя дух.
– Ты великолепна! – воскликнул Эндрю и напрягся.
Она сжала стенками влагалища затрепетавший пенис, схватила рукой трусики и начала водить ими по его губам. Эндрю стал жевать шелк. Надя запихнула трусы ему в рот поглубже, словно кляп. Эндрю захрипел, задыхаясь, и, закатив глаза, затрясся в конвульсиях – и кончил. Надя облегченно вздохнула и упала на него. Они обнялись. Надя еще долго не слезала с Эндрю, он сопел и шумно дышал. По лицу его струился пот. Надя тихо рассмеялась счастливым смехом, на душе у нее стало спокойно.
Глава 8
– Прошу тебя!
Надя молчала, не желая разговаривать с ним.
– Пожалуйста, Надя! – повторил он.
Уловка не сработала, она продолжала молчать. Наконец ее прорвало, и она выпалила:
– Послушай, Джек! Я все сказала. Этого не будет!
Надя посмотрела на большой букет красных роз, доставленных посыльным спустя минуту после того, как она вернулась домой с работы. На приложенной к букету записке было написано рукой Андерсона: «Ты божественна. Твой Эндрю».
– Надя, нам нужно поговорить! – раздался в трубке голос Гамильтона. Он звонил ей уже в третий раз. Она взяла трубку по неосмотрительности, подумав, что это звонит Эндрю.
– Нам не о чем разговаривать! – воскликнула она.
– А вот и есть о чем! Ты ведь подумала, что я все подстроил, верно?
– А что, разве не так? – Ей не следовало ввязываться в спор, нужно было сразу положить трубку.
– Нет! Я же сказал тогда, что она уехала на съемки.
– Это не имеет значения. Все равно ты на ней женат, я не поддерживаю отношений с женатыми мужчинами. Зря я сразу же не прервала их!
– Все это не телефонный разговор, Надя!
– Замечательно! Я сказала, что разговаривать нам не о чем. Прощай!
– Давай встретимся в каком-нибудь баре на часок!
– Нет! Сколько раз это нужно повторять? Все кончено! И пожалуйста, не обрывай мне телефон. – Она со злостью швырнула трубку на аппарат, так, что бедняга жалобно звякнул.
Через минуту вновь раздался телефонный звонок.
– Послушай, я ведь… – схватив трубку, крикнула Надя, даже не узнав, кто звонит.
– Это Эндрю Андерсон. В чем дело?
– Ах это ты. Извини!
– Ты получила мой букет?
– Да, спасибо. Цветы очень красивые.
– Надя, я постоянно о тебе думаю. В субботу я лечу в Рим. Если хочешь, могу взять тебя с собой. Проведем вместе выходные. Вылетим вечером в пятницу, вернемся ночью в воскресенье.
– Рим – это заманчиво, – ответила Надя. Вот уж куда Гамильтон точно не дозвонится! Андерсон – приятный человек, в его обществе можно расслабиться и отдохнуть. Что же до некоторых странностей поведения в постели, то к ним она со временем привыкнет. Тем более что языком он работает профессионально, не хуже лесбиянки. Надя сладострастно улыбнулась, вспомнив свои ощущения в минуты близости с Эндрю.
– Так ты согласна? – спросил он.
– Да! – ответила она.
– Тогда я заеду за тобой в шесть. Вылет самолета в восемь.
Спустя три дня Надя подъехала на автомобиле к своему дому, намереваясь посвятить вечер сборам в дорогу. Всю неделю ей не удавалось попасть домой сразу же после работы. Во вторник ей пришлось присутствовать на приеме в посольстве США, в среду – на прощальном банкете по случаю выхода на пенсию одного из ветеранов компании «Хилл бразерс». И лишь в четверг, то есть сегодня, она оказалась свободна вечером. Надя заперла автомобиль и достала из сумочки ключи от входной двери.
– Надя! – услышала она голос Джека Гамильтона и замерла на дорожке. Он вышел из-за угла дома, где, вероятно, и поджидал ее.
– Какого черта? – воскликнула она, обернувшись, хотя в груди уже возникло сладкое томление.
– Нам нужно поговорить!
– Мне некогда болтать!
– Но я приходил сюда каждый вечер, надеясь тебя застать!
По спине Нади поползли мурашки, едва лишь он шагнул к ней. Сердце бешено заколотилось. Один только вид этого мужчины ввергал ее в смятение. Ей стало трудно дышать.
– Послушай, Джек! – воскликнула она. – Еще раз повторяю: мне не о чем с тобой разговаривать.
– Как ты можешь так говорить, Надя, после всего, что между нами произошло? Тогда скажи прямо, что все случившееся не затронуло тебя, и я тотчас же уйду.
– О чем ты говоришь?
– Черт бы тебя подрал, Надя! Не притворяйся, что ты меня не понимаешь! – в сердцах закричал Джек, так громко, что женщина, шедшая по другой стороне улицы, обернулась.
– Ты женатый человек!
– Ну и что?
– Все! Этого вполне достаточно, чтобы ничего не выяснять!
– А если я разведусь?
У Нади подкосились ноги, сердце екнуло так, что она едва не упала. Она раскрыла рот и вытаращила глаза. Гамильтон смотрел на нее в упор своими гипнотизирующими темно-карими глазами, одетый в линялые голубоватые джинсы, голубую рубашку и белую майку под ней. Его иссиня-черные волосы разметались, прядь упала на лоб. Он поправил ее своим характерным нетерпеливым жестом и сделал еще один шаг вперед.
– Стоять! – приказала Надя. – Ты не разведешься! Тебя твоя жизнь вполне устраивает. Я в этом убедилась. И не пудри мне мозги! Вы с женой – одна сатана, всем честно делитесь, даже любовницами.
– Я не подстраивал вашу встречу!
Пот выступил у Нади над верхней губой, послеполуденное солнце слепило ей глаза, в ушах возник звон.
– Как же она очутилась в мастерской? Ты оставил ей записку! – вскричала она. – Ты негодяй и сводник!
Какой-то лысый толстяк, проходивший мимо, вздрогнул при этих словах и ускорил шаг, пробормотав извинения.
– Это недоразумение, Надя! Я действительно оставил ей записку, в которой написал, что уезжаю в Манчестер по делам. Я хотел подстраховаться на случай, если она вернется домой пораньше и надумает искать меня в мастерской. – Джек стал похож на растерянного подростка.
– С меня довольно твоего вранья! – воскликнула Надя. – Оставь меня в покое! Проваливай!
Она стала отпирать ключом входную дверь.
– Надя! Это же, право, смешно! – воскликнул Джек.
Она открыла дверь, и он проскользнул мимо нее в прихожую прежде, чем она успела возразить. Затем он втащил Надю в дом, захлопнул дверь и стал ее жарко целовать, прижав к стене. Его пенис уперся ей в низ живота.
– Вон отсюда! – закричала она, стараясь его отпихнуть.
– Надя! – воскликнул он, пытаясь уклониться от ударов ее кулачков по его спине. – Ты мне нужна. И я тебе тоже! Зачем нам обманывать друг друга?
Он снова стал ее целовать, сжав ладонями щеки. Тело Нади обмякло, из последних сил она пролепетала:
– Нет! Уйди, негодяй!
– Да! Ты сама это знаешь! – Джек снова стиснул ее в объятиях.
Он умудрился просунуть язык ей в рот, и ее тело стало плавиться и обмякать, наполняясь вожделением. Надя прижалась лобком к головке пениса, топорщащейся в джинсах, и, обняв Джека за плечи, сильнее прильнула грудью к его вздымающейся мускулистой груди. В промежности у нее возникла пульсация. Их языки начали исполнять зажигательную любовную пляску. Надя вытащила у Джека из джинсов рубашку и просунула за пояс руку. Джек сладострастно засопел и замычал.
Он покрывал поцелуями ее шею и плечи, язык его был мокрым и горячим. Нащупав застежку бюстгальтера и расстегнув ее, Джек начал раздевать Надю. Она не сопротивлялась. Он едва ли не порвал на ней белую блузку, торопясь, сжал рукой грудь. Соски отвердели, Джек стал их щипать и теребить.
Надя старалась расстегнуть его ремень. Отчаявшись это сделать, она упала на колени и, расстегнув ширинку, стала жадно сосать выскочивший пенис. Он приятно поразил ее своими размерами и твердостью. Джек охнул и начал работать торсом, норовя всадить член поглубже ей в глотку. Не обращая внимания на боль, Надя продолжала чавкать.
Он схватил ее за плечи и повалил на пол. Она упала, соскользнув с пениса, и задрала ноги, представив его горящему взору свои белые трусики. Джек задрал подол ее кремовой льняной юбки и, стянув с нее трусы, вогнал пенис во влагалище. Оттуда брызнули соки, капли попали ему на лицо. Ошеломленный столь горячим приемом, Джек застыл, сжав пальцами бедра Нади. И в этот миг Надя поняла, как много значит для нее это спонтанное совокупление. Нелепая поза, в которой они замерли, символизировала собой глубину их взаимного влечения и силу страсти, объединившей их. Эта странная позиция была вершиной их экстаза, живым воплощением сути их отношений, моментом истины в сексе. Пораженная этим озарением, Надя дала волю испепеляющей ее похоти и задергалась в исступленном любовном танце. Джек стал долбить ее своим дымящимся долотом, встав на колени и положив на плечи ее ноги. Наде было дьявольски неудобно лежать на полу, с бюстгальтером на шее, но она не думала ни о своем дискомфорте, ни об испорченной одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19