– Что с турками? Мы им как следует врезали?
– Как следует, сэр. Турки бросились наутек – только пятки засверкали.
– «Американка» сильно пострадала?
– Нет, ничего серьезного, сэр. Принц ведет ее сейчас в бухту.
– Потери есть?
– Два человека убиты, сэр. Док Граймес оперирует сейчас лейтенанта Фицроя.
– Да, снаряд попал ему прямо в бедро. Я видел, как он летел, и крикнул, чтобы предупредить Фицроя, но лейтенант меня не услышал. Он потеряет ногу?
– Мы не знаем, – поспешно вмешалась Шарлотта, – но зато нам твердо известно другое: если доктор Граймес придет и увидит, что вы сидите, он мне такое устроит… – Она подала знак коку, и тот выскользнул из каюты. – Ну что, капитан Баррет? Вы изволите лечь или вам хочется, чтобы корабельный врач излил на меня свой праведный гнев?
– Капитан сейчас ляжет, – неожиданно для себя подала голос леди Аделина.
Решительно подойдя к Баррету, она налила в миску горячей воды и намылила тряпку. Правда, рассмотрев вблизи окровавленные руки и ноги капитана, тетушка чуть не уронила миску на пол, но каким-то чудом все же сохранила самообладание.
– Вы скоро станете опытной сиделкой, – Хенк откинулся на подушки с гораздо большим облегчением, чем ему хотелось показать.
– Да, я только что сама об этом говорила, – спокойно ответила леди Аделина и, присев на койку, принялась обтирать влажной тряпкой лицо капитана. – Боже мой, кто бы мог подумать, что под толстым слоем грязи и пороха скрывается прекраснейший, благороднейший лик?
Хенк сердито насупился, но было понятно, что комплимент леди Аделины ему приятен.
Когда Шарлотта омывала сломанную руку Эдвина, мальчик пришел в себя. В лице юнги не было ни кровинки, однако он, едва очнувшись, попытался подняться с кровати.
– Лежи смирно, юный прохвост, – тихо приказал Хенк Баррет. – Если уж я разрешаю этим двум дамам поиграть со мной в больницу, тебе и сам Бог велел.
– Я хочу пить, – пожаловался Эдвин. – Мисс Риппон, вы не могли бы принести мне воды?
– Сейчас я тебя напою, – отозвался появившийся на пороге доктор. – Мисс Риппон, если вас не затруднит, сходите в камбуз. Кок просит вас помочь ему накормить раненых супом.
– Конечно-конечно! Вы с тетушкой справитесь здесь без меня?
– Да мне нужно только осмотреть руку Эдвина и слегка заштопать нашего капитана. Идите, мисс, а то они сейчас как развопятся…
– Не развопимся, если ты не будешь коновалом, – ворчливо возразил Хенк.
– Видите? Он заранее начинает, мисс Риппон. Я бы на вашем месте поспешил отсюда удрать.
Шарлотта вошла в камбуз, стараясь не смотреть на свежевымытый стол – она понимала, что лейтенанту Фицрою всего несколько минут назад отрезали на нем ногу. В кухне сильно пахло ромом, который в больших количествах вливали в лейтенанта, стараясь хоть как-то притупить боль.
– Как он? – спросила Шарлотта кока.
– Спит. Ром пока действует. Док привязал его к койке, чтобы лейтенант не мог пошевельнуться. А то, говорит, умрет от потери крови. Док Граймес – отличный хирург, но все равно риск очень большой. Как бы не было заражения крови… Да и жар для лейтенанта сейчас опасен.
– Я могу посидеть с ним сегодня ночью.
– Нет, лучше пусть этим занимается док, мисс. Ему виднее, как поступить в случае чего.
– Вы хотели, чтобы я отнесла раненым суп?
– Да. Их там четверо. Все на корме.
Шарлотта понесла густую бобовую похлебку раненым, которые лежали в гамаках под навесом. На «Прекрасной американке» места было мало, и каюты имели только офицеры, а простые матросы спали где придется. К счастью, моряки были ранены легко. Еде они порадовались, но им стало неловко из-за того, что ими занимается спутница принца Карима, хотя у них не раны, а «пустяковые царапины».
Вернувшись в камбуз, Шарлотта обнаружила, что кок приготовил для нее куриный бульон. Шарлотта усмехнулась. Видимо, бобовая похлебка со свининой и луком считалась слишком грубой для изысканных дам. Шарлотта охотно выпила бульон и присела минут на пять, но почувствовала, как ее телом неумолимо завладевает усталость.
– Я отнесу поесть капитану Баррету, Эдвину и моей тетушке, – предложила Шарлотта, покончив с бульоном. – Вам ведь еще надо приготовить ужин для команды.
– О, я буду очень вам благодарен, мисс. Мой помощник убит, и я теперь должен работать за двоих.
– Мне жаль вашего помощника.
– Да, золотой был человек, хоть повар так себе. Он еще мальчонкой поступил к Нельсону на корабль «Виктория», участвовал в Трафальгарской битве, помогал адмиралу бить французишек. – Повар помолчал и, видимо, сочтя, что такой эпитафии его товарищу хватит, добавил: – Вот поднос, мисс. Отнесите его капитану Баррету и юнге. Хотя не думаю, что, когда док Граймес закончит с ними возиться, им будет до еды.
Вернувшись в каюту, Шарлотта увидела, что хирург убирает свои зловещие инструменты в чемоданчик, а пациенты с бледными и измученными лицами с видимым облегчением наблюдают за сборами врача.
Доктор щелкнул замком чемоданчика и направился к выходу.
– Леди Аделина, если кто-нибудь из них попытается встать, пошлите за мной, и я дам обоим настойку опия. А заодно и слабительное!
– Черт побери, док! Вообще-то на корабле командую я! – возмутился капитан.
– Да, и завтра вы вернетесь к своим обязанностям, – спокойно ответил доктор. – Но сегодня бразды правления взял в свои руки принц Карим Александр, и, насколько я понимаю, он прекрасно с этим справляется. Мисс Риппон, можно вас на минуточку?
Выйдя с Шарлоттой в коридор, врач без обиняков заявил:
– Вы валитесь с ног, мисс Риппон. Если ваше лицо отмыть от сажи и пороха, оно будет серого цвета. Отдохните, дорогая, а то вы вот-вот рухнете прямо на меня.
– Ваш совет тронул меня, конечно, – вздохнула Шарлотта, – но, увы, я не могу ему последовать, доктор. На моей постели лежит капитан Баррет.
– Так идите к нему в каюту! – моментально нашелся доктор. – Сегодня мы его туда переносить не будем, и вы сможете спокойно выспаться. Никто вас не потревожит.
– Но я не могу взвалить на тетушку обязанности сиделки…
– Не волнуйтесь. Как только кто-нибудь из моряков освободится, я попрошу ее заменить. А когда смогу отлучиться от Фицроя, сам зайду проведать капитана и мальчика.
– Как состояние лейтенанта?
– Неважно. Но вы ему ничем помочь не можете, мисс Риппон, так что отправляйтесь спать, а то пополните мой и без того длинный список больных. Вот ключ от капитанской каюты.
– Спасибо, доктор Граймес, – Шарлотта больше не возражала: перспектива спокойно поспать хотя бы несколько часов оказалась слишком соблазнительной.
– Спасибо вам! – откликнулся доктор. – Вы облегчили сегодня страдания многих. Если бы не вы, у лейтенанта Фицроя уже не было бы шансов на спасение.
В каюте капитана Баррета висело большое зеркало. Шарлотта не сразу узнала себя и инстинктивно попятилась, увидев отражение грязной, чумазой женщины. Потом она, конечно, сообразила что к чему, но от усталости даже рассмеяться не смогла.
Слава Богу, рукомойник оказался полон воды. Конечно, вода была холодная, но зато на фарфоровом блюдце лежал кусок ароматного мыла, а нижняя юбка вполне заменила Шарлотте полотенце. Волосы ее пропахли порохом, но, увы, она слишком утомилась, чтобы мыть голову.
Освежившись, Шарлотта с отвращением поглядела на гору своей грязной одежды. Наверное, не следует ложиться спать голой, надо, пожалуй, надеть сорочку, но, Господи, как же не хочется! Потом ее взгляд упал на белоснежную рубашку капитана, лежавшую на кровати. Тетю Аделину – даже теперь, когда она пережила настоящую битву и не упала при этом в обморок, наверняка хватил бы удар, угадай она мысли племянницы. Но что поделаешь? Искушение надеть чистое белье было слишком велико, и Шарлотта не устояла.
Она закатала длинные рукава рубашки и уже возилась с завязками на воротнике, когда в замке повернулся ключ… Шарлотта окаменела. Дверь распахнулась, и в каюту вошел Александр. Он был по пояс обнажен, и по его телу стекали струйки воды.
Сделав пару шагов, Александр замер как вкопанный – до него дошло, что он в каюте не один.
Несколько томительных мгновений они молча, не шевелясь, смотрели друг на друга. Потом Александр обернулся и запер дверь.
Глава 21
Александр был совершенно измучен. Только злость не давала ему окончательно расслабиться. Злился он вовсе не на коварный турецкий фрегат, нарушивший международные законы и открывший артиллерийский огонь по «Прекрасной американке». На военных кораблях, охранявших греческое побережье, команда состояла из египтян и рабов, которые действовали по пиратским законам, издавна принятым в Оттоманской империи. Александр с Хенком это знали. Предвидя нападение, они спрятали в трюме двадцать орудий и набрали команду из ветеранов наполеоновских войн.
Нет, Александра злило другое: он не мог себе простить страха. Слепого, парализующего страха, который он испытал, когда турецкий фрегат показался на горизонте. Слава Богу, в первые, решающие минуты, когда битва только началась, кораблем управлял Хенк! Сгорая от стыда, Александр вынужден был признаться себе, что на несколько мгновений он полностью утратил способность рассуждать здраво. Все его мысли были о Шарлотте и о том, что из-за него она подвергается ужасной опасности.
Александр не раз видел, как на войне любовь лишала людей сил бороться за правое дело. И не раз клялся проявлять стойкость и не попадаться в любовные сети, пока народ Греции не обретет свободу. Однако теперь пришлось сказать себе горькую правду: он любит Шарлотту и избавиться от этой любви невозможно.
В душе Александра бурлило столько чувств, что места для логических рассуждений просто не оставалось. Он даже не поблагодарил Бога за то, что Шарлотте удалось уцелеть, хотя она целый день безрассудно совалась в самое пекло. И не задался вопросом: а почему, собственно, она стоит полураздетая в каюте Хенка? Ему было не до этого. Александр смотрел на Шарлотту и думал лишь о том, что он никогда не желал так ни одну женщину. Даже полумертвый от усталости, он сгорает от вожделения… Но в следующую минуту его опять обуяла ярость. Черт побери! Эта женщина способна изменить весь ход его жизни, а заодно и разбить его сердце!
Александр запер дверь за засов, чтобы в каюту не заглянули посторонние. Потом медленно повернулся и, сам ужасаясь своей исступленности, посмотрел на стройную, изящную фигурку женщины, которая была его женой. В других обстоятельствах он бы лишь посмеялся, но сейчас ему было не до смеха. Он любил Шарлотту, однако эта любовь не давала ему права лечь с женой в постель. Как честный человек, он обязан благополучно возвратить Шарлотту ее семейству. У него нет выбора! Любовь и долг… Внутренняя борьба выматывала принца, он уже не мог сохранять хладнокровие.
Увидев, что лицо Александра исказилось от гнева, Шарлотта попятилась и, инстинктивно защищаясь, прикрыла руками грудь. Александр злорадно усмехнулся: ее страх льстил ему, помогал ощутить мужское превосходство. Пусть он не в силах заставить Шарлотту полюбить его, но зато она будет его бояться!
Впрочем, сквозь красную пелену гнева моментально пробилось недоумение. Как странно, что Шарлотта стоит посреди каюты, вообще-то отведенной ему и Хенку… И почему на ней мужская рубашка?
– Что ты здесь делаешь? – в неожиданном приступе ревности воскликнул Александр. – Как ты сюда попала?
Шарлотта пробормотала, стыдливо прикрывая ноги рубахой капитана:
– Мне дал ключ доктор Граймес. Он сказал, я должна отдохнуть. А на моей… на моей кровати спит капитан.
– Естественно, тебе надо отдохнуть! – сердито хмыкнул Александр, со стыдом понимая, что даже корабельный врач больше заботится о его жене, чем он сам. – Ты целый день носилась по кораблю, пренебрегая моими приказаниями и подвергая опасности свою жизнь и жизнь моей команды. Как ты посмела уйти из каюты? Я же тебе приказал сидеть там!
– Ты мне приказал! – взорвалась Шарлотта. – По-моему, ты не совсем понимаешь, кто я такая. Я не женщина из твоего гарема, готовая слепо выполнять все твои прихоти. Я англичанка, а не турецкая рабыня, и вольна сама принимать решения. Если я считаю нужным выйти из каюты, тебе меня не удержать.
– Ты моя жена! – рявкнул Александр.
– В Оттоманской империи жена, может, немногим лучше рабыни, но в Англии не принято, чтобы муж отдавал жене глупые приказы и требовал их неукоснительного выполнения. Я была нужна на палубе, Александр. Твои люди, по-моему, ты сам только что назвал их своими, были ранены и могли умереть. Врачу требовалась помощь. Я смогла хоть немного облегчить страдания несчастных, и если бы сейчас потребовалось это повторить, я бы опять бросилась на палубу. Ты не в силах заставить меня покориться.
Враждебность Шарлотты и ее болезненные напоминания о непроходимой пропасти, пролегавшей между ними, пробудили дикие, грубые инстинкты в душе Александра. Он захохотал, даже не пытаясь сдерживаться.
– Ты уверена, что я не в силах заставить тебя покориться? – Сверкая глазами, Александр неумолимо подходил к Шарлотте все ближе и ближе, испытывая мрачное удовлетворение от того, что она испуганно пятится от него. – А я думаю, напротив, дорогая женушка. Я очень даже в силах навязать тебе свою волю.
– Александр… Нет, ты просто сейчас сердит. На самом деле ты вовсе не хочешь меня напугать…
– Вот как? – Александр сжал кулаки, стараясь еще сильнее распалить себя.
Ему так хотелось завлечь ее сегодня в постель! А если его гнев начнет остывать, он сразу вспомнит, почему Шарлотта для него – запретный плод.
– Не трать зря времени, тебе от меня все равно не убежать, – грубо сказал он. – Ничего ты этим не добьешься. Настала пора показать мою власть, показать, что ты не распоряжаешься своей судьбой. – Он понизил голос, и в нем зазвучали одновременно и угроза, и нежное обещание. – Поверь, мне будет очень приятно преподать тебе этот урок.
– Александр, прошу тебя! Мы оба наговорили друг другу лишнего… сгоряча… на самом деле мы так не думаем…
– Ах, вот как? Значит, ты не хотела мне перечить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41