Тогда они (адюльтерщики), выпав из обстановки, не обратят внимания на безмолвное вторжение пострадавшей стороны. А сейчас могут обратить – и это черт его знает чем кончится. У Гнилова при себе сотовый телефон – вдруг в панике начнет названивать куда не надо?!
«Жигуль» медленно проехал мимо «БМВ», завернул за угол и остановился возле мусорных баков. Шахматисты в гниловской тачке не обратили никакого внимания на машину Цилина. Значит, установку на экстренное оповещение в случае прибытия мужа они от своего патрона не получали. Н-н-н-н-да… Очень и очень неосмотрительно вы себя ведете, уважаемый Ник-Ник! Так недолго и в неприятность влететь…
Цилин упруго выскочил из машины и несколько секунд стоял, нервно барабаня пальцами по капоту и глядя на раскрытое окно своей квартиры на третьем этаже. Затем подошел к углу здания и некоторое время наблюдал за парнями в машине Гнилова. Я облегченно вздохнул и мысленно поаплодировал ему. Давай, родной, давай – действуй далее в том же духе. Не надо только пороть горячку.
Мне не потребовалась неделя, чтобы «разработать» Гнилова. Я прекрасно знал об этом адюльтере. Вот большинство читателей (сужу по себе) почему-то думают, что крутые деловары (не индейцы, а те, кто «дела варят») из разряда Дона и Гнилова чуть ли не ежевечерне гужуются в ночных клубах, надираются вусмерть и утаскивают оттуда в шикарные отели длинноногих красавиц с потрясающими секс-способностями. Я тоже раньше так думал, пока не убедился в обратном. Друзья мои, не верьте досужим сплетням! Доны и Гниловы в ночные бары и клубы заворачивают крайне редко, и то только в деловых целях. Они предпочитают оттягиваться в небольшой компании единомышленников, где-нибудь в уютном кабинете «Болдина», под мягкие звуки духового оркестра. Ну а о длинноногих красавицах из клубов и говорить нечего. Они, эти Доны и Гниловы, к услугам оных практически не прибегают. Это не их уровень.
У каждого из крутых деляг имеется более-менее постоянная женщина или две, располагающие всем набором необходимых для этого дела качеств: хорошей внешностью, относительно развитым интеллектом, кипучим молодым задором и умением держать язык за зубами. При этом совсем не обязательно, чтобы жена деловара была отвязная стервоза и являла собой паноптикум образин всего мира в одном лице. У Гнилова, например, третья по счету супруга, которая младше его лет на двадцать. Она моя ровесница. Просто таким людям как воздух необходим элемент какой-то таинственности и ухарства, этакий гусарский шоансик, так скрашивающий серую жизнь замордованного глобальными проблемами администратора.
«Разрабатывая» Гнилова, я уперся в адюльтер вовсе не потому, что под рукой не оказалось ничего более подходящего. Я могу ударить клиента головой о край унитаза в его персональном туалете, накормить этак ненавязчиво бутулиновыми грибочками, выкинуть на полном скаку совместно с темно-синим «БМВ» и шахматистами куда-нибудь с обрыва к чертовой матери и так далее и тому подобное: минимум двести вариантов, приемлемых в данных условиях. Все эти способы, кстати, гораздо проще и приятнее, чем постановка трагедии посредством режиссуры – выше я говорил почему.
В рамках адюльтера мне здорово понравился муж милашки Цилиной. Угрюмый крепыш сорока двух лет, молчаливый и нелюдимый, он всю жизнь преодолевал комплекс застенчивости, изощряясь в постижении тайн восточных единоборств. Цилин работал инструктором по спецподготовке в СОБРе. Обучал бойцов искусству качественно вышибать дух из преступников и стрелять из всех видов табельного оружия. Свою молодую жену Цилин любил безумно. Ну чуть ли не как Отелло Дездемону, а может, и круче – в такие нюансы мне забраться не удалось. Разница в пятнадцать лет была основой необузданной ревности Цилина. За три года совместной жизни он два раза, практически без поводов, порывался покончить с собой в припадке осознания собственной ничтожности по сравнению с яркой и интересной женщиной, живущей рядом. Об этом мне поведал Гнилов в один из приступов банного откровения, снисходящих порой и на сильных мира сего.
– Ольга опять жалуется – ее рогоносец мрачный ходит, в сторону смотрит. Как бы снова не вздернулся…
Встретившись в середине недели с Оксаной – она пришла позаниматься с Милкой, – я преподнес ей за чашкой чаю психологический портрет Цилина. Оксана в десять секунд разложила его психотип по полочкам и между прочим, в качестве прогноза, заявила, что товарищ этот, будучи в пограничном состоянии, может легко убить кого угодно…
Цилин, потратив минуту на изучение обстановки, вдруг резко стартанул с места и через несколько секунд скрылся в своем подъезде. Я аж вспотел. Куда, куда ты, паря! Я же предупреждал, что в тылу два ствола! Вот это прокол! Сейчас он легко вспорхнет на третий этаж, начнет возиться с замками-цепочками, орать благим матом…
Я выдернул из кармана мобильный телефон, болезненно поморщился и приготовился набрать промежуточный номер для вызова бригады ликвидаторов. Вот уж с кем не было никакого желания контактировать! В памяти отчетливо всплыл эпизод почти полуторагодичной давности.
Ситуация имела место почти один к одному с нынешней. Только тогда я еще обзывался «Четвертым» и дело было в дачном поселке неподалеку от Саратова.
Стояла поздняя осень. Легкие облака плыли по яркому небу, иногда кусая осеннее солнце своими мягкими губами. Торжественно и печально опадали последние листья, срываемые с ветвей деревьев легкими порывами шаловливого ветерка. Тишина царила над дачным поселком, раскинувшимся в живописном смешанном лесу.
Я торчал посреди тополиной рощи, на высоченном дереве, и наблюдал. Метрах в семидесяти от меня, во дворе добротной дачи, подходил к финалу тщательно разработанный мной спектакль. Я лениво позевывал, употреблял картофельные чипсы и подумывал о перспективах на будущее. Осложнений не ожидалось – все шло по графику.
При мне были та же подзорная труба и узконаправленный микрофон, позволявшие в подробностях лицезреть и прослушивать завершающий акт трагедии, а также мобильный телефон для экстренной связи.
Прямо посреди просторной дачной террасы располагалась широкая жесткая кушетка. На кушетке производил последние фрикции мой клиент, судорожно дергая жирным задом, утробно ойкая на выдохе и с шумом засасывая воздух сквозь стиснутые зубы.
Под клиентом повизгивала крашеная блондинка, обвивая красивыми ногами его широкую спину и ловко поддавая снизу тазом. Я загадал, что если процесс завершится на счете 13, то мне выпадет в жизни удача, и начал считать.
Жена клиента – худосочная неврастеничка, дочь большого начальника, вовремя оповещенная мной по телефону, двадцать секунд назад успела благополучно перемахнуть через высокий забор дачи. Теперь, дрожа от нетерпения, она кралась вдоль стены дома к террасе, сжимая в руках семизарядный карабин.
Перестав позевывать, я несколько оживился и принялся с интересом наблюдать за происходящим. Карабинчик дочке подарил папенька. Он же научил ее из любого положения с двадцати шагов попадать в полтинник. От угла дома, который сопрягается с террасой, до кушетки – едва ли что-то около восьми метров. Угу, угу…
Вдруг откуда ни возьмись к воротам подлетает белая «Мазда» и высаживает из всех дверей целую процессию: мамашку жены клиента, двух мужиков с видеокамерами и какого-то толстого дядьку с портфелем. И представьте себе, вся эта компашка с шумом вваливается во двор и бежит к террасе! Я чуть с дерева не навернулся!
Мамашка, улицезрев дочку с пушкой, заорала благим матом. В этот момент дочь выстрелила и размозжила голову блондинке, которая так усердно верещала, что ничего вокруг не замечала. Клиент шустренько вскочил и ломанулся в дом. Мужики с видеокамерами моментально обезоружили дочь-неврастеничку, проявив незаурядную сноровку в этом вопросе, и вскоре вся компания вовсю дискутировала внутри дома, оглашая окрестности долетавшими из окон истерическими воплями.
В общем, получилась накладочка. Позже я узнал от Диспетчера, что теща следила за похождениями моего подопытного, используя детективов частного агентства. В тот момент они как раз собирались запечатлеть это дело для аргументированного разбора всесильного тестя. Никакого криминала там не было.
Но тогда я ничего не понял, а потому ничтоже сумняшеся вызвал ликвидаторов.
Спустя 12 минут к усадьбе подкатил белый «рафик» «Скорой помощи». Помнится, тогда я протер глаза – не показалось ли? Нет – действительно «Скорая помощь»! Однако хохмачи там сидят, в управлении, подумал я, усмехнувшись. Надо же, а! «Скорая помощь»…
Из «рафика» вышли четверо: двое худощавых мужиков в белых халатах и двое здоровенных типов в госпитальной униформе салатового цвета. Те, что в белых халатах, имели при себе по металлическому ящику с красным крестом в белом кружке, а «санитары» тащили на плечах какие-то мешки, тускло поблескивавшие на солнце, – то ли из пластика, то ли из дерматина, не определил. Ну ни дать ни взять – бригада «Скорой»! Только у того, что шел спереди, помимо ящика, был еще длиннющий пистолет с глушителем. Он нес его в правой руке, не пряча, – как мастер носит электродрель.
Бригада вошла во двор и скрылась в доме, где шла нудная родственная разборка. Микрофон донес до меня какой-то вскрик, оборвавшийся на половине, затем шесть раз подряд «пукнуло», спустя несколько секунд – еще два «пукиша»… и все. Над подворьем повисла тягостная тишина.
«Санитары» в несколько приемов вытащили из дома упакованные в герметичные мешки тела, погрузили их в «рафик» и не спеша закурили. Спустя пять минут показались основные – в халатах. Покрутившись на террасе, они вышли за ворота. Тот, что с пистолетом, завертел башкой, словно принюхиваясь, и вдруг уставился в мою сторону. Видеть меня он не мог, но, ей-богу, я вдруг почувствовал, что этот тип чует мой запах! Через трубу я прекрасно рассмотрел его: морщинистое аскетическое лицо с бледной кожей, волчьи уши торчком и безжалостные глаза мертвого пса. Можете мне поверить: если нормальный человек в сумерках столкнется с таким на лестничной клетке, есть перспектива навсегда остаться заикой! Второй, без пистолета, тоже был не менее симпатичный, но этот, ко всему прочему, имел на голове полное отсутствие растительности. Блестящий квадратный узколобый череп.
– Господи! Да где ж вас таких клонируют?! – помнится, растерянно прошептал я тогда.
– Эй, Четвертый! – крикнул «череп» дребезжащим голосом – будто, кроме нас с ним, никого в округе не было. – В той усадьбе мусор есть? – Он потыкал стволом в направлении расположенной по соседству дачи.
Оправившись от неожиданности, я ответил:
– Там никого посторонних нет. Дед с бабкой и пацан – они совершенно не в курсе… – «Череп», не дослушав, махнул рукой и затрусил в сторону соседней дачи.
Через пару минут «санитары» притащили оттуда еще три мешка – два больших и один поменьше. Пока они грузили тела в «рафик», «череп» пристально смотрел в мою сторону и чесал глушаком висок. Второй красавчик – «волосатый» – стоял с ним рядом, беседовал по мобильному телефону и тоже смотрел в мою сторону. Я, потея от напруги, крутил струбцину, фиксирующую микрофон, чтобы успеть поймать в полосу восприятия хоть часть беседы. Сложив телефон, «волосатый» переглянулся с «черепом» и потыкал пальцем в мою сторону. Я замер. Все богатства мира в тот момент я отдал бы за старенький обшарпанный пулемет. Или хотя бы трехлинейку. Но, увы, такие прекрасные штуки натуралистам по штату не положены. Голова и руки – вот твое оружие. Не умеешь им пользоваться – пиши заявление. Ликвидаторы тебя моментом рассчитают…
Прищурившись, «череп» сожалеюще покачал головой и крикнул:
– Будь здоров, Четвертый! До встречи! – Бригада погрузилась в просевший на рессорах «рафик» и укатила.
Спустившись с тополя, я на ватных ногах приблизился к усадьбе клиента и осмотрел дом. Ни-че-го… Вы представляете?! В этом доме десять минут назад была куча трупов. Плюс блондинка на террасе, мозги которой разлетелись на несколько метров вокруг. После работы ликвидаторов я не смог уловить даже намека на трагедию, здесь разыгравшуюся. На соседней даче дела обстояли так же. Создавалось впечатление, что хозяева вышли на минутку и вот-вот вернутся…
Так состоялось мое первое знакомство с мероприятием, которое на сленге ПРОФСОЮЗА именуется весьма скромно и непритязательно: чистка. Теперь, надеюсь, понятно, отчего я болезненно поморщился, когда возникла необходимость вызвать бригаду ликвидаторов. Нет, я далеко не робкого десятка парень и нервы у меня – что тросы. Но встречаться с этими товарищами – извините…
Спустя несколько секунд инструктор вновь вынырнул из подъезда. В руках он держал швабру и ведро. Я облегченно отер пот со лба и спрятал мобильный телефон в карман. Молодец, инструктор! Извини – плохо о тебе подумал.
Приблизившись к «БМВ», Цилин наклонился к приоткрытому заднему стеклу и что-то спросил у игравших в шахматы. Из окна показалась рука с зажигалкой. Я напрягся – очень неудобное положение для массового разоружения. Надо открывать дверь, вламываться внутрь, это довольно долго…
Аккуратно прижав высунутую руку к срезу стекла, Цилин вдруг перехватил швабру наподобие бильярдного кия и два раза коротко долбанул ей внутрь салона.
Эх ты! Ну ты даешь, инструктор! Надо будет взять на вооружение этот прием. Две головы, возвышавшиеся над задним сиденьем «БМВ», безжизненно свесились набок. Определенно, собровцы не зря платят своему наставнику!
Открыв дверцу, Цилин забрал пистолет у того, кто был к нему ближе, и опрометью бросился в подъезд. Прильнув к окуляру, я прижал наушники поплотнее и досадливо поморщился. В этот момент микрофон начал пичкать мой слух оргастическими вскриками Гнилова, подскакавшего к финишной черте, и непрерывным воплем милашки Цилиной, намертво выпавшей из обстановки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9