Семейство Бэрон – 6

OCR: Ната; Spellcheck: ВалЗа
«Оковы счастья»: Радуга; Москва; 2004
ISBN 5-05-005995-X
Аннотация
Карин Брустер провела с Рафаэлем Альваресом всего лишь одну ночь, безумную ночь любви. Затем он исчез, казалось, навсегда…
Сандра Мартон
Оковы счастья
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Нью-Йорк
Суббота, 4 мая
Карин Брустер крепко сжала руку своей сестры, удивляясь тому, как человечество еще не вымерло, если каждой женщине, рожающей ребенка, приходится терпеть такие муки.
Она застонала, когда очередная схватка скрутила ее.
– Так, так… – Аманда Брустер аль Рашид помогала, как могла. – Тужься, Карин. Тужься!
– Я… тужусь, – простонала Карин.
– Мама уже в пути. Она скоро будет здесь.
– Отлично. – Карин закусила губу. – Она сможет что-нибудь подсказать мне. Мама должна знать, как… О боже!
– Дорогая! – Аманда склонилась к сестре. – Ты не думаешь, что настало время сказать мне, кто…
– Нет!
– Я не понимаю тебя, Карин. Он же отец твоего ребенка.
– Он… нам… не нужен…
– Но он имеет право знать о ребенке.
– Он… не имеет… никаких… прав.
Лицо Карин исказилось от боли. Какие права могут быть у практически незнакомого мужчины? Никаких. Совсем никаких. В последние месяцы ей пришлось принять немало трудных решений. Оставлять ли ребенка? Обращаться ли за помощью к семье? Но решение не сообщать Рэйфу Альваресу о своей беременности далось ей очень легко. Ему нет до нее никакого дела, так зачем же ему знать тогда о ребенке? Разве мужчина, проведший в ее постели один час и с тех пор ни разу не попытавшийся связаться с ней, обрадуется тому, что станет отцом?
Схватка ослабела, и Карин в изнеможении откинулась на подушку.
– Он для нас – никто. Ребенок только мой. Я буду для него всем… – Карин застонала и выгнулась дугой. – Только я.
– Это безумие. – Аманда промокнула лоб сестры влажной салфеткой. – Пожалуйста, дорогая, назови мне его имя. Разреши мне позвонить ему. Это Фрэнк?
– Нет! – Карин крепче сжала руку сестры. – Это не Фрэнк. И больше я тебе ничего не скажу. Мэнди, ты же говорила, что не будешь настаивать. Ты обещала. Ты говорила…
– Миссис аль Рашид? Извините, но мне нужно поговорить с вашей сестрой.
Карин повернула голову. Пот застилал ее глаза, делая все вокруг расплывчатым и неясным, но все же она смогла увидеть, как Аманда отступила, пропуская доктора Роналда.
Доктор присел на краешек кровати и взял ее за руку.
– Ну, как дела, Карин?
– Мне… – Карин заколебалась. – Отлично. Доктор улыбнулся.
– Ты, конечно, крепкий орешек, но мы думаем, что уже пора.
Карин выдавила слабую улыбку.
– Доктор, скажите это ребенку.
– Именно это я и собираюсь сделать. Мы решили перевезти тебя в родильную палату, и там помочь малышу появиться на свет. Согласна?
– А это не повредит моему…
Очередная схватка скрутила Карин, и доктор сжал ее руку.
– Наоборот, это сохранит силы и твои, и малыша. Сейчас это лучшее, что мы можем сделать.
Доктор поднялся и отошел в сторону, а к кровати Карин подошли два санитара в белых халатах.
– Не волнуйтесь, миссис, – сказал один из них. – Оглянуться не успеете, как уже будете обнимать своего ребеночка.
Я не миссис, едва успела подумать Карин, как все закрутилось с невероятной быстротой. Ее осторожно подняли, переложили на каталку и повезли по длинному коридору. Рядом торопливо шла Аманда. Но единственное, что видела Карин, был бесконечный ряд белых лампочек на потолке. У бесшумно раздвинувшихся дверей Аманда наклонилась и поцеловала сестру во влажный лоб.
– Эй, – прошептала она.
– Эй, – тихо ответила Карин.
– Я люблю тебя, сестренка.
– Я тоже люблю тебя, – сказала Карин и спустя мгновение очутилась в комнате, выложенной белым кафелем, с лампой под потолком, яркой как солнце.
– Теперь расслабьтесь, мисс Брустер, – услышала Карин, и вдруг ее руку словно обожгло, когда игла вошла в вену.
– Начинаем, – произнес доктор Роналд, и она погрузилась в забытье.
Прошли минуты или часы, Карин не знала. Она с трудом заставила себя открыть глаза. Ее ослепил яркий свет. Над ней склонилась медсестра. Карин попыталась заговорить с ней, потому что ей вдруг захотелось рассказать кому-то о том, как все произошло, о том, что у ее ребенка есть отец, которого она не может забыть, как и тот час, который провела в его объятиях…
И вдруг все померкло. Карин очутилась в длинном темном тоннеле, из которого вышла прямо в жаркую августовскую ночь. Она была в «Эспаде», и ее жизнь должна вот-вот измениться навсегда…
Он был высоким и весьма привлекательным, и наблюдал за ней с того момента, как она вошла в комнату.
Наверняка это и есть Рафаэль Альварес, решила Карин.
На все попытки Аманды убедить ее познакомиться с ним, она отшучивалась.
– Он – друг Ника и приехал купить лошадей у Джонаса, – рассказывала Аманда, наблюдая, как сестра расчесывает свои длинные темные волосы. – И, конечно, мама пригласила его остаться на уикенд.
– Прекрати! – Карин обреченно вздохнула. Она должна была догадаться, что мать не откажется от намерения выдать замуж двух оставшихся дочерей. Поскольку Саманта оказалась вне пределов досягаемости, путешествуя где-то по Европе, мать решила сосредоточить все свои усилия на Карин. Она не знала, что та поклялась больше никогда не связываться с мужчинами, впрочем, это вряд ли бы ее остановило.
– Он великолепен, – не унималась Аманда, – богатый и невероятно привлекательный. Не настолько, конечно, как мой Николас, но он действительно нечто особенное.
– Тем лучше для него, – равнодушно заметила Карин.
– Зовут его Рафаэль Альварес. Не правда ли, звучит сексуально?
– Правда, – так же равнодушно согласилась Карин. – Полагаю, он испанец.
Аманда хихикнула.
– Бразилец.
Карин поднесла к губам бокал с вином и сделала несколько глотков. От вина в горле и желудке Карин потеплело, может быть, потому, что это уже был ее второй… или третий бокал. Обычно она не пила красное вино, даже такое изысканное, как это – наверняка принесенное из подвалов «Эспады» и стоившее столько же, сколько она платила за месячную аренду своей первой квартиры в Нью-Йорке шесть лет назад. Но первый официант, попавшийся ей на пути, нес на подносе бокалы именно с красным вином.
– Беднякам не приходится выбирать, – пробормотала Карин себе под нос и схватила один из бокалов.
Не стоит так храбриться, промелькнуло у нее в голове, но в этот день ей только и оставалось, что напиться. Ее мать думает, что она приехала отпраздновать в кругу семьи годовщину свадьбы Кэтлин и Тайлера, и Карин не стала лишать ее иллюзий.
– Я не смогу приехать, мама, – с искренним огорчением сказала она, когда Марта позвонила, чтобы пригласить ее.
Ей действительно было очень жаль. Сбор клана – все Бэроны, Кинсайды и аль Рашиды – всегда было шумным и вместе с тем замечательным событием, где в центре внимания находились многочисленные прелестные малыши – дети ее сводных братьев и сестры.
– Я бы очень хотела, – добавила она, – но в этот уикенд буду на свадьбе.
Кто же знал, что так все обернется? Рафаэль Альварес буквально прожигал ее взглядом.
– Подними волосы наверх, – уговаривала ее Аманда. Карин, к сожалению, послушалась, и теперь чувствовала себя крайне некомфортно. Она уже была готова обернуться и так же пристально посмотреть на него, но потом решила, что это глупо и, что хуже, может быть неправильно понято.
Вместо этого она сделала еще пару глотков вина. Нелюбимое красное вино уже не казалось таким невкусным и даже начинало нравиться. Может быть, именно благодаря красному вину собственного производства их клан так быстро увеличивается?
Эта мысль показалась Карин смешной, и она хихикнула. Стоявшая неподалеку женщина обернулась.
– Ничего, – сказала Карин в ответ на улыбку и вопросительный взгляд. – Я просто кое о чем подумала…
Женщина кивнула и отвернулась, а Карин поспешно сделала еще несколько глотков вина. Все-таки правильно, что она приехала, пусть даже по такой унизительной для нее причине.
Выяснилось, что мужчина, с которым она встречалась почти шесть месяцев, одновременно встречался с ее лучшей подругой. Какая банальная ситуация. Впрочем, в ней было одно существенное отличие – он не просто встречался с Ирис, он с ней обручился. Была назначена дата свадьбы, закончены все приготовления… А Карин отводилась роль одной из подружек невесты.
– Странно, я так и не видела твоего жениха, – заметила однажды Карин в разговоре с подругой. Ирис, не знавшая правды, как и Карин, объяснила это тем, что тому приходится много разъезжать.
Фрэнк действительно много разъезжал, но только между их с Ирис квартирами. Вспоминая, какой наивной – нет, какой глупой – она была, Карин рассмеялась.
Все выяснилось месяц назад. Очевидно, Фрэнк понял, что дальше тянуть некуда – не за горами была репетиция свадебной церемонии и праздничного приема. Однажды вечером он позвонил Карин, голос его звучал нервно. Фрэнк сказал, что должен увидеть ее немедленно и сказать нечто важное.
Карин поспешила в винный магазин на углу улицы, купила бутылку шампанского и положила ее в холодильник. Он собирается сделать предложение, думала она с головокружительным восторгом…
Вместо этого Фрэнк сообщил ей, что сам загнал себя в ловушку и обручился с другой женщиной. И пока она в ужасе молча взирала на него, пытаясь осознать услышанное, он назвал имя своей невесты.
– Ты шутишь, – сказала Карин, обретя способность говорить.
Фрэнк пожал плечами и улыбнулся. Улыбнулся! И в этот момент она потеряла над собой контроль. Перестав задыхаться, как рыба на суше, Карин стала визжать и выкрикивать проклятия. Когда она бросила в него сначала вазу, а потом ведерко со льдом, так и не дождавшееся шампанского, Фрэнк выскочил за дверь и больше не вернулся…
Карин глубоко вздохнула, поднесла к губам стакан и допила вино.
Она выжила и даже смогла убедить себя в том, что Фрэнк – не такая уж большая потеря. Мужчина, не способный хранить верность, не годится в мужья. Во всяком случае, ей. Все, что ей требовалось, это пережить день свадьбы – свадьбы женщины, которая была ее лучшей подругой, и мужчины, который был ее любовником. После этого она сможет жить дальше. Конечно, она не пойдет на свадьбу, но и хандрить больше не станет.
Никакой хандры, решительно сказала себе Карин. Никакой слезливой жалости к себе. Она заказала пиццу, выпила бутылку шампанского и мысленно послала Фрэнка к… Ирис.
Она держалась стойко вплоть до того дня, как по почте получила приглашение на свадьбу с очень вежливой припиской Ирис, в которой та просила вернуть платье подружки невесты, чтобы его могла надеть другая девушка.
Карин изорвала приглашение на мелкие клочки, сложила их в конверт и отправила обратно счастливой парочке. Отдавая себе отчет в том, что не сможет в одиночестве пережить день этой свадьбы – в лучшем случае проплачет, а в худшем… отправится в церковь и в тот момент, когда священник спросит, не знает ли кто-либо из присутствующих причины, по которой этот брак не может состояться, закатит публичный скандал, она позвонила Марте и радостным голосом сообщила, что планы поменялись, и она прилетит на торжество.
– С Фрэнком? – спросила мать, и когда Карин ответила отрицательно, ее «А-а…» было красноречивее всяких слов.
– Мне он никогда не нравился, – сказала Аманда, когда Карин прилетела, и крепко обняла сестру.
Карин тяжело вздохнула. Как выяснилось, Фрэнк никому не нравился. Ни ее секретарше, выразившей готовность убить Фрэнка. Ни Аманде, ни Николасу, никому другому – одной только Карин. Какой же глупой она была…
– Мизз?
Голос был мужским, с сильным акцентом. Тяжело вздохнув и растянув губы в улыбке, Карин обернулась. Она не ошиблась – за спиной стоял ее бразильский красавец.
Вблизи он оказался не таким уж и привлекательным. Безвольный подбородок, слишком длинный нос… И очень походил на Фрэнка.
– Мизз, – произнес он снова и взял Карин за руку. Склонившись, он запечатлел на ней влажный поцелуй. Карин резко отдернула свою руку и еле сдержалась, чтобы не вытереть ее о платье.
– Привет, – сказала она как можно любезнее.
– Привет, – ответил он и улыбнулся так широко, что Карин увидела пломбу в его коренном зубе. – Я спросить, кто есть эта красивая леди с черными волосами и зелеными глазами, и я сказать… мне сказать, что это Карин Брустер. Правильно?
– Правильно, – сказала Карин. – Я имела в виду… спасибо за комплимент.
Она втянулась в бессмысленный и ненужный разговор – Рафаэль Альварес говорил по-английски очень плохо, а она совсем не знала португальский. Кроме того, ей вообще не хотелось разговаривать ни с ним, ни с каким другим мужчиной.
Незнакомец слишком напоминал ей Фрэнка – эту мерзкую крысу, это грязное пресмыкающееся. Этого лжеца. Впрочем, все мужчины лжецы. Она знала это с детских лет. Ее отец лгал ее матери. И ей он тоже лгал каждый раз, когда она взбиралась к нему на колени и умоляла больше не уходить.
– Это в последний раз, ангелочек, – говорил он и лгал.
Вопрос: Когда мужчина лжет?
Ответ: Всякий раз, когда открывает рот.
Фрэнк кормил ее ложью о своей любви, а сейчас он в Нью-Йорке, стоя у алтаря, говорит «да» другой женщине.
Хватит, подумала Карин и, прервав бразильца на полуслове, схватила его за руку, пожала ее и заверила, что ей было очень приятно познакомиться с ним. Затем, стараясь не замечать растерянного и обиженного выражения его лица, развернулась, быстро вышла из гостиной, пересекла холл и направилась в библиотеку.
На пути ей попался официант в белой униформе с подносом, полным напитков, который он мастерски удерживал пальцами одной руки.
– Эй! – окликнула она его в спину.
Конечно, это был не самый вежливый способ привлечения внимания, но он сработал. Официант остановился и повернулся к ней, и Карин поспешно схватила бокал с подноса. На этот раз он был коротким и широким, наполовину заполненным янтарной жидкостью, в которой плавали ломтики фруктов. Карин поднесла бокал к носу, понюхала и фыркнула, но глоток все-таки сделала.
– Фу, – сказала она и сделала еще два больших глотка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17