Научите меня вашему «поражающему пятерых тигров удару».
– Моему удару? – усмехнулся Ша. – Забыл. Начисто забыл! Говорю вам: поживите здесь у меня несколько дней, мы погуляем с вами, а потом я дам вам денег на обратную дорогу.
– Зачем мне гулять? В деньгах я не нуждаюсь. Я приехал учиться искусству. – Сунь поднялся. – Посмотрите, я покажу, что умею, а вы скажите, достаточно ли я овладел мастерством.
Не дожидаясь ответа, он так стремительно выбежал во двор, что спугнул голубей. Скинув халат, старик заработал кулаками, ноги его стали подвижными, руки – стремительными. Косички закружились в воздухе, как спустившиеся с неба бумажные змеи. Быстрые удары сыпались во все стороны с удивительной точностью. Он двигался по кругу, приближался и снова удалялся. Но вот кулаки замерли, старик остановился. Так спугнутые птицы вдруг сразу возвращаются в свои гнезда.
– Отлично! Отлично! – сказал Ша Цзылун.
– Научите меня своему удару! Ша Цзылун спустился со ступенек.
– Почтенный Сунь, истинно говорю вам: мое копье и мое искусство вместе со мной лягут в гроб!
– Не научите?
– Не научу!
Бородка Суня зашевелилась, но он не сказал ни слова, затем вбежал в комнату и собрал вещи.
– Ну что ж, прощайте!
– Отужинайте со мной, тогда поедете!
Сунь промолчал.
Ша Цзылун проводил гостя до двери, вернулся в комнату и склонил голову перед стоящим в углу копьем. Затем направился в чайную, где его должен был ожидать Ван Победитель.
С тех пор Ван не выступал на храмовых праздниках и ярмарках, и никто больше не воспевал Ша Цзылуна. Наоборот, говорили, что Ша Цзылун смалодушничал и не решился сразиться со стариком; а тот старик – о! – он может ударом кулака быка повалить! Ему проиграл не только Ван Победитель, сам Ша Цзылун не смог ему противостоять!
Между тем Ван не раз навещал старого Суня, а Ша Цзылун молчал, будто это его не касалось. И постепенно «Ша Цзылун с волшебным копьем» был всеми забыт.
По ночам, когда все расходятся, Ша запирает дверь и начинает перебирать свои пики, затем, прислонившись к ним, задумчиво смотрит на звездное небо. Он вспоминает былое величие… Вздыхает, ласково гладит рукой свои копья, их холодные гладкие древка и с усмешкой повторяет:
– Не научу! Никого не научу!

1 2