Сделав внушительный глоток, я поставила бутылку на землю. Все лебеди были белые и только один — черный. Яков сказал, что купил его ради экзотики. Я внимательно посмотрела на черного лебедя и подумала, что он очень похож на Якова. Такие же холодные, злые глаза. Такая же безграничная властность. Вот он так же расталкивает всех. Для него не важны чувства и интересы других, он видит и слышит только себя. Его желания, его прихоти превыше всего. Я вспомнила, как недавно болела ангиной. Было страшно тяжело. Из последних сил я боролась с паническим страхом смерти. Муж зашел ко мне и сел на краешек кровати. Я попросила, чтобы он взял мои руки в свои и с ужасом почувствовала, что его руки больше не могут меня согреть. Его руки были слишком чужие, слишком безразличные. Холодные. Холодными были не только руки, холодными были его глаза, холодною была и его душа. Мне хотелось, чтобы он взял мое хрупкое тело, прижал к себе, собою заслонил меня от болезни, как когда-то заслонил меня от всех трудностей. Но я столкнулась с пустотой. С холодной, раздирающей пустотой. Он не видел во мне прежнюю красавицу с породистой внешностью, у которой томные глаза и прекрасные чувственные губы. Наверное любые, даже самые сильные чувства погибают, если их не поддерживать. Нужны причуды и тайны, существующие только для двоих… Сильные чувства не любят демонстрации. С моим мужем было все по-другому. Он любил демонстрировать чувства на публике и забывал про эти самые чувства, когда мы оставались один на один.
Наверное моя первая ошибка, которую я допустила в браке, была в том, что я полностью посвятила себя мужу. Я сносила все его домашние капризы, его постоянные жалобы на усталость, никогда не устраивала сцен, молча терпела боль и обиды, которые он мне наносил. Я всегда оставалась в тени близкого человека, а на это способен не каждый. Говорят, что для этого требуются особые чувства. Особые… Как страшно, что и от этих чувств ничего не осталось. Уже ничто не может спасти наш брак. Ни то, что на мне домашний халат от Армани, ни то, что мой шкаф забит одеждой от Версачи. Материальные блага… Без любви все это теряет смысл. Бессмысленная жизнь ужасна. Она невыносима. Я смотрю на черного лебедя, так похожего на моего мужа, холодным и равнодушным взглядом. Он пристально смотрит мне в глаза и от этого взгляда на меня нападает удушье, страшное, парализующее удушье.
— Я больше так не могу, — говорю я и хватаю черного лебедя за точеную шею. У моего мужа шея намного толще, намного… Сдавив шею двумя руками, я чувствую, как лебедь пытается вырваться, но я не ослабляю хватку. Сдавливаю еще сильнее, слышу какой-то неприятный хруст и только тут до меня доходит, что я убила ни в чем неповинную птицу. Я убила… Хладнокровно, не задумываясь ни минуты. Сколько раз я мечтала сделать это со своим мужем. Сколько раз!
Другие лебеди в панике бросились прочь от берега, но я ведь совсем не хотела причинить им хоть какой-нибудь вред. Они совсем не были похожи на моего мужа.
— Анжела, ты что натворила?!
Я обернулась. Яков стоял рядом со мной и смотрел то на меня, то на стоящую на берегу пруда бутылку виски, то на мертвого лебедя.
— Ты что натворила?!! — в бешенстве закричал он и вытер выступивший на лбу пот.
Но я не слышала вопрос мужа и уж тем более не могла найти на него ответ. Я опустила глаза и произнесла только одну единственную фразу:
— Я больше так не могу…
Глава 1
Признаться честно, я никогда не сомневалась в своей внешней привлекательности и всегда верила в то, что обязательно добьюсь славы, богатства и встречу своего чудесного принца, который обязательно оценит меня по достоинству и подарит мне прекрасную жизнь. Но как только я ступила на перрон такого большого и шумного города, как Москва, от моих смелых мыслей не осталось даже следа. С чем я прибыла в столицу? Яркая внешность, хороший голос и скромная сумма денег, собранная родственниками, чтобы я продержалась в Москве первое время. Слишком мало, даже ничтожно мало для того, чтобы я смогла заполучить ту жизнь, которую я хочу. Нужно иметь, что-то еще… Но вот что?! Я уже давно жила под девизом «Все и любой ценой», но этот девиз перестал действовать сразу, как только я попала в столицу нашей Родины, город-герой Москву.
Я посмотрела на грязный шумный вокзал и нервно перевела дыхание. Где-то там, далеко, осталась уютная мамина квартира, мамины пироги и знакомая серая, повседневная жизнь. В той жизни было по-своему тепло, по-своему спокойно и по-своему беззаботно, но только от этой беззаботности, серости и убогости я начала плохо себя чувствовать в последнее время и бредить совершенно другой жизнью, которая вразрез расходилась с моей прошлой.
Явившись к знакомым, которые некогда проживали в нашем поселке, я встретилась с крайним недовольством по поводу моего внезапного приезда. Я пообещала долго не стеснять их, действительно, почти сразу сняла комнату в коммунальной квартире на самой окраине. Радуясь своему новому жилищу, словно ребенок, с удовольствием расположилась на новом месте. Меня не смущали ни страшные щели в полу, ни стены, отдающие сыростью и тухлятиной, ни отсутствие людей, которые могли бы ласково посмотреть на меня, пригласить на чашечку ароматного чая.
Я просто хотела жить в Москве и неважно где, с кем и каким образом. Я должна была остаться здесь любой ценой, потому что мое возвращение в родной поселок было бы настоящим поражением, равносильным смерти. Я больше не могла бродить по своему поселку в резиновых сапогах, ждать, когда наступит посевная или сидеть в сельском клубе на каком-нибудь убогом танцевальном вечере. Я слепо верила, что мое место — в шумном, большом городе, где ходят хорошо одетые женщины, которые посещают театры, ночные клубы и косметические салоны. Я хотела быть одною из них, похожей на них. Я очень сильно этого хотела, а я привыкла добиваться того, чего хочу. Но это удавалось мне в поселке. Смогу ли я добиться чего-то в Москве?!
Во мне жила обида. Мне было обидно за то, что я родилась не в городе, а в поселке. За то, что моя мать никогда не знала, что такое отдых и работала на ферме от зари до зари. Что мой отец тихо спивался на глазах всей семьи, и мы ничего не могли с этим поделать. Он изобрел какую-то ядреную самогонку и помимо того, что беспробудно пил сам, спаивал ею соседских мужиков. Обидно, что наш ветхий дом уже давно завалился на бок и мог рассыпаться по бревнышкам в любой момент. Что после школы я должна была работать в поселковом магазине, куда заглядывали в основном местные жители, чтобы приобрести свежий хлеб, макароны или нехитрую закуску. Самым ходовым товаром, конечно же, была «самопальная» водка, она раскупалась с завидной скоростью, потому что в нашем поселке пили все, начиная от прыщавых подростков и кончая дряхлыми старухами. Несмотря на свой старческий вид, они имели отменное здоровье и никогда не отказывались пропустить рюмочку-другую. Правда, иногда у нашего магазина останавливались иномарки. Хорошо одетые люди заходили, брезгливо морщили носы и с раздражением говорили, что он напоминает им старые времена, времена нищеты и дефицита. «Врагу не пожелаешь здесь жить», — бормотали они, уходя. Я не люблю вспоминать это. Пьяные рожи, шуточки, ужимки, приставания алкоголиков трактористов… Запомнился один случай. У нашего магазина остановился шестисотый «Мерседес» с московскими номерами. Мужчина поинтересовался, есть ли у нас в продаже приличные сигареты. Посмотрев наш нехитрый «сигаретный арсенал», он растерянно пожал плечами и обиженно хлюпнул носом.
— Вот черт, а у меня, как на зло, сигареты закончились. У вас здесь такой выбор, не знаешь что и взять. Тяжело выбирать, когда не из чего выбирать! — Мужчина тихонько засмеялся и оглядел меня с ног до головы.
— А вы сама-то что курите?
— А я не курю.
— Как, вообще не курите?
— Вообще не курю. А почему вы так удивились?
— Потому что я уже тысячу лет не встречал девушку, которая не курит.
— Вы хотите сказать, что вы уже живете тысячу лет?
— Ну, не тысячу, а чуть поменьше. И все же некурящая девушка — это большая редкость.
— Почему?
— Что почему?
— Почему вы решили, что это большая редкость?
— Найти в городе некурящую девушку равносильно тому, что найти иголку в стогу сена. А вы, наверное, местная? — Мужчина еще раз придирчиво оглядел меня сверху до низу, и я уловила в его глазах явный интерес.
— Местная. Только вы не думайте, что наши местные не курят. Просто у нас здесь больше выпивают…
Я сжалилась над заезжим мужчиной и выложила на стол крутую, по моим меркам, пачку «Парламента».
— Что это?
— Это из-под полы. Такие сигареты вас устроят? Мужчина рассмеялся и взял сигареты.
— Устроят. А может у вас еще что по дороже есть, из-под полы?
— Дороже нет и не было, — отрезала я и точно, так же, как несколько секунд назад оглядывал меня мужчина, оглядела его — так же, с ног до головы.
— Хорошо, тогда и эти пойдут.
Рассчитавшись за сигареты, мужчина внимательно посмотрел мне в глаза и произнес томным голосом:
— А вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивая?
— Да. Весь поселок только про это и судачит, — нервно рассмеялась я, почувствовав какую-то неловкость.
— Вы рождены не для поселка.
— А для чего ж я рождена?
— Вы рождены для города.
— Да кому я нужна в городе?!
— Из вас могла бы получиться отличная модель, а ваше лицо могло бы запросто украсить обложку самого модного журнала.
— Скажете тоже! — Я опустила глаза. Чувство неловкости росло с каждой минутой.
— Вам повезло, что вы познакомились со мной. Вы даже не представляете, как сильно вам повезло.
Самоуверенность мужчины не знала границ, и он по-прежнему не сводил с меня своих любопытных глаз.
— Чем же это мне повезло?
— Тем, что я проезжал мимо вашего поселка, что у меня закончились сигареты, что я заглянул в магазин.
— Это вам повезло, что сегодня моя смена и что у меня есть привычка припрятывать хорошие товары.
Мужчина окончательно развеселился и, порывшись в карманах, озадаченно почесал затылок.
— Сегодня определенно не мой день. Не везет. Мало того, что у меня закончились сигареты, так у меня еще закончились и визитки.
— Вы так часто их раздаете?
— Иногда, когда этого требует моя работа. Я очень часто встречаюсь с нужными людьми.
— Значит, вы относите меня к разряду нужных людей? — немного вызывающе спросила я и положила руки на таллию.
Мужчина рассмеялся и одобряюще посмотрел на меня.
— Как вас зовут?
— Анжела.
— А меня Александр. Так вот, Анжела, отечественный модельный бизнес просто погибает без вас. Вы должны блистать не за прилавком этого магазина, а на самом настоящем подиуме. Поверьте мне, он для вас.
— Вы надо мной смеетесь?
— Совсем нет. Если у вас будет желание поработать в Москве, приезжайте. Запишите мой телефон.
— Записываю.
Я оторвала кусочек от старой газеты и записала продиктованный номер. Сунув бумажку в карман, я залилась краской и задала до неприличия глупый вопрос:
— Приеду я в вашу Москву, а вы меня забудете. Вы хоть помните, кто должен позвонить-то?
— Анжела. У меня отличная память. Только не тяните с приездом и никогда не забывайте…
— О чем?
— О том, что вам очень повезло. Вы познакомились со мной. Это крайне редкое везенье. Помните, в любом успешном деле самое главное оказаться в нужное время в нужном месте. И еще, вам ужасно не идет этот бесформенный рабочий халат. На вас куда лучше смотрелось бы вечернее платье с открытой спиной и глубоким декольте.
— На такое платье нужны большие деньги, а у меня их нет.
— Не беда. Такая девушка, как вы, может запросто их заработать. Вы будет носить не только дорогие платья, но и дорогие шубы.
Мужчина посмотрел на часы и направился к выходу. Остановившись у двери, он улыбнулся:
— До встречи! — и вышел на улицу. Я смотрела вслед «Мерседесу», смотрела долго, даже тогда, когда его силуэт совсем исчез вдали.
С тех пор прошел ровно год и вот сейчас, когда я лежу на старой железной кровати в комнате коммуналки, я держу листок с номером телефона и думаю, стоит мне позвонить или нет. Теперь я знаю, что это номер мобильного телефона и понимаю — это мой шанс, я должна позвонить. Возможно, он и не вспомнит, кто я такая, а возможно… У меня теплилась надежда и я не хотела ее разрушать, я хотела верить в удачу.
В этот момент в комнату постучали, и на пороге показалась женщина приблизительно сорока лет в махровом халате, в тапочках, на голове бигуди.
— Можно?
— Входите, пожалуйста. — Я моментально встала.
— Да я просто хотела посмотреть, что за соседку ко мне подселили. Ты, что ли, теперь тут жить будешь?
— Я.
— Ничего, что я сразу на ты?
— Ничего.
— Я тоже так думаю. Значит, теперь соседями будем. Меня Галиной зовут. Я от тебя через стенку живу. А в противоположной комнате дед живет. Старый уже, глухой. Иваном зовут.
— А меня Анжелой.
Я показала Галине на стул и села на краешек кровати.
— Галина, вы садитесь. Правда, там спинка слегка сломанная.
— Называй меня на ты. Подругами будем. Галина села на стул и проверила его прочность.
— Должен выдержать. У меня у самой вся мебель такая. Не сегодня, завтра развалится. Когда мужика в доме нет, все рушится. Да и на черта мне нужно чужую коммуналку обустраивать.
— Может, чаю налить?
Галина отрицательно покачала головой и встала.
— Я сейчас лучше винца принесу. Давай за знакомство.
Как только женщина ушла, я сунула газетный обрывок с номером телефона в карман — до лучших времен. Через несколько минут Галина вернулась, держа поднос с открытой бутылкой вина, парочкой бокалов и коробкой шоколадных конфет. Поставив поднос на стол, она торжественно разлила вино по бокалам и дала один бокал мне.
— Ну что, махнем за знакомство?
— За знакомство!
Я посмотрела на Галину взглядом, полным благодарности, и подумала, как все-таки замечательно, что я в этом большом незнакомом городе теперь не одна, что у меня появилась соседка, с которой можно смело выпить рюмочку, поговорить за жизнь.
— Тут до тебя украинка жила. На рынке торговала.
1 2 3 4 5 6