Джон Диксон Карр: «Стук мертвеца»

Джон Диксон Карр
Стук мертвеца


Гидеон Фелл –



Джон Диксон КаррСтук мертвеца Часть перваяСвоенравная женщина Оставь, оставь, стыдись, ее ты не изменишь:ничто ее не тронет.Если и себя любить она не в силах,То суждено ей пребывать такой,Пока не приберет ее дух зла! Сэр Джон Саклинг. Аглаура
Глава 1 Бренда закрыла за собой дверь спальни. Ручку она повернула осторожно, чтобы не щелкнул замок, и остановилась, прислушиваясь, в холле верхнего этажа.Она с возмущением подавила первоначальное желание двинуться дальше на цыпочках. Ей нужно пройти мимо двери кабинета Марка — что ж, пусть он услышит ее. Это, наконец, просто смешно! В ней росло негодование. Ей надо уйти, и она уйдет.Если Марк о чем-то спросит ее, она ответит, что идет на встречу с Кэролайн.Ложь номер один.Отблески неяркого света в верхнем холле падали на твердую древесину паркета, на серовато-кремовые обои, на белые двери с их стеклянными ручками. Окно в передней части холла было распахнуто настежь, рядом чуть трепетал легкий экран.Здесь, в сельской местности Вирджинии, на правом берегу реки, с трудом можно было себе представить, что менее чем в десяти милях находится Вашингтон. Для Бренды олицетворением Вашингтона был Фрэнк Чедвик, и никто иной, кроме Фрэнка Чедвика.Закрытая дверь в кабинет Марка находилась в задней части холла рядом с верхней лестничной площадкой. Паркет обычно стонал и поскрипывал, когда кто-нибудь проходил мимо этих дверей.Бренда продолжала стоять, затаившись, чувствуя, как давит на нее тишина. Вокруг дышала июльская ночь, было душно и в то же время волнующе томно. Монотонно и дремотно стрекотали сверчки. Но Бренда слышала только биение своего сердца.Вместе с гневом она испытывала и угрызения совести, вызванные чувством вины, но от этого, конечно, гнев только усилился.Все это было абсурдно! Она не сделала ровно ничего, чтобы стыдиться! По крайней мере… ну, пока еще.Она рывком открыла сумочку, вынула пудреницу и подняла зеркальце повыше к слабому свету. Бренде было тридцать два года, но выглядела она моложе. По выражению ее широко расставленных блестящих серых глаз было понятно, что она не умеет притворяться и не может хранить никаких тайн.Захлопнув пудреницу, она засунула ее в сумочку. После этого, вытянувшись в струнку, она напряженно отсчитала тридцать секунд и подошла к двери кабинета мужа, чтобы постучать.— Да? — ответил знакомый приглушенный голос.Бренда открыла дверь. Марк в старой спортивной куртке склонился над столом, заваленным бумагами. Его письменный стол размещался между двумя окнами у задней стены кабинета, и он сидел лицом к ней. Муж внимательно посмотрел на нее, но, кроме вежливости, лицо его ничего не выражало.Свет лампы из-под зеленого стеклянного абажура падал на стол, его блики играли на густых черных волосах Марка. Хотя Марку в следующий день рождения исполнится всего сорок лет, щеки его уже изрезаны глубокими вертикальными морщинами.— Марк, — сказала Бренда. — Я ухожу.Муж едва кивнул. Он продолжал так же бесстрастно и холодно смотреть на нее; ладони его лежали на открытой книге.— Я иду встретиться с Кэролайн, — повысила голос Бренда. — Ты работаешь?— Нет. Читаю детективный роман.— Вот как? И он… он интересный?— Пока не знаю. Написан вроде бы хорошо. Но пока не прочитаю, качества его оценить не могу.— Ага. Ладно, я к Кэролайн. Не больше чем на часик-другой. Обо мне можешь не беспокоиться.Теперь и Марк чуть повысил голос, глухой и невыразительный.— В самом деле? — спросил он. — Моя дорогая, а с чего бы я должен о тебе беспокоиться?Бренда облизнула губы.Ей все здесь было до мелочей знакомо. Обстановка кабинета. Запах ковров, полированного дерева и старых книг. Открытые окна, за которыми надрываются сверчки. Травянистые лужайки Куин-колледжа, который был так назван в честь королевы Англии Анны примерно двести пятьдесят лет назад. И она точно знала — там в темноте ее ждала машина Фрэнка Чедвика.— Моя дорогая, так почему я должен о тебе беспокоиться?— Ты не должен! Просто люди говорят друг другу такие слова: «Обо мне не беспокойся». Вот и все.— О, конечно. Прости меня.— Марк, ты хоть понимаешь, как порой выводишь меня из себя?— Думаю, да. Но ведь все мы временами можем действовать друг другу на нервы.— Едва ли ты что-то об этом знаешь. Ты просто не обращаешь внимания на людей. И ни на что. Тебя ничто не может вывести из себя.Звук, который донесся до них, заставил обоих вздрогнуть. В этот момент они не смотрели друг на друга.Звук не был ни громким, ни резким. Как случайно взятая неверная нота. Словно кто-то на долю мгновения нажал автомобильный клаксон, напоминая о назначенном тайном свидании.Бренду бросало то в жар, то в холод. Она не решилась тут же сорваться с места — Марк мог что-то заметить. Хотя он, конечно, ничего не заметит.Сильные руки Марка спокойно лежали на раскрытой книге. Но он опустил глаза. Верхний свет с беспощадной четкостью подчеркнул морщинки на лбу и на щеках. Он мог быть любезным, насмешливым, забавным и в то же время отрешенно-рассеянным. Сколько всего, думала Бренда, в нем перемешано!В свою очередь Марк Рутвен видел перед собой женщину, которая внешне была так же спокойна, как и он сам. И тем не менее в комнате, где на высоких, уходящих под потолок, книжных полках теснились две тысячи книг, яркая, броская красота Бренды вызывала смущение.Густые локоны ее каштановых волос падали на плечи. Она не отличалась заметным ростом. У нее был высокий лоб, широко расставленные глаза, нос чуть короче, чем следовало бы, из-за чего скулы казались выше, чем на самом деле. Большой рот, как и разрез глаз, говорил о доброте и чувстве юмора, но сейчас эти качества уступили место другим эмоциям.В тонком платье белого шелка с тугим пурпурным поясом, без чулок и в красных туфельках, она стояла в дверях, одной рукой держась за ручку, а в другой сжимая красную сумочку.Марк Рутвен опустил глаза на лежащий перед ним роман и перевернул страницу. И он, и его жена заговорили одновременно:— Марк, я…— Бренда, дорогая…— Да? — осведомилась она, вскидывая голову так, словно собиралась убрать назад волосы.— Если ты идешь к Кэролайн Кент, не затруднит ли тебя пройти немного дальше и передать книгу мисс Лестрейндж?Пока Марк говорил, серые глаза Бренды с черными зрачками и сияющими белками рассеянно бродили по комнате. Внезапно они уставились на Марка.— Роз Лестрейндж? — переспросила она. — В самом деле? Этой ужасной женщине?Ее муж вскинул брови.— Не самый лучший отзыв о ближнем, не так ли?— При чем тут ближние! Я даже не знала, что ты с ней встречаешься.— Да. Я ее знаю. Что же до сплетен…— Да меня совершенно не волнует ее моральный облик, — засмеялась Бренда. — Так что там о книге?По лицу Марка скользнула тень раздражения. У него слегка дрогнули пальцы.— Сегодня утром я встретил мисс Лестрейндж на Колледж-авеню. Она хотела одолжить у меня экземпляр «Армадейл».— Вот оно что! А ты не мог бы ей сам занести книгу?— Конечно. Могу сделать это завтра. Прости, что попробовал обеспокоить тебя.Что-то заискрило в пространстве между ними. Бренда, собравшаяся уходить, снова повернулась:— Послушай, Марк. Я понимаю, о многом надо было бы расспросить. Но тут вокруг происходит что-то ужасное, и оно имеет отношение к этой Лестрейндж. Тебя очень огорчит, если мы не будем иметь с ней ничего общего, не будем даже звонить или одалживать ей книги?Марк Рутвен, профессор кафедры английской литературы Куин-колледжа, вскинул голову.— Ты хоть отдаешь себе отчет, Бренда, чего ты требуешь? Понимаешь ли вообще?Ей показалось, что она получила пощечину.Лицо ее залилось краской до самых глаз, подведенных тушью, до самых роговиц и черных точек зрачков; затем румянец схлынул, отчего глаза стали казаться больше. Легкий корсаж платья вздымался и опадал от учащенного дыхания.— А тебя это совершенно не волнует?— Что, моя дорогая? — вежливо спросил Марк.— Всего минуту назад, — выпалила Бренда, — я еще раздумывала. Но теперь я решила. Я должна все рассказать тебе. Я иду вовсе не к Кэролайн Кент. Я уезжаю к Фрэнку Чедвику, в его квартиру в Вашингтоне.— Как ты удивила меня, — улыбнулся Марк.В его улыбке было что-то пугающее, но она этого не заметила. Если первая пощечина была довольно болезненной, то теперь она окончательно разъярилась. Примерно секунд двадцать она молчала, переводя дыхание и сжимая ручку двери.— Ты обо всем знал?— Да.— Тогда я могу сказать тебе, — вскричала Бренда, — что ты упал в моих глазах!Ее муж снова вскинул брови.— Ты сетуешь на широту моих взглядов, дорогая? Разве это не входило в правила игры? Разве мы не условились об этом?Когда он был в таком настроении, не стоило с ним связываться. Он был словно фехтовальщик, который наносит укол за уколом, а ты не в силах их парировать.— Фрэнк уже несколько месяцев влюблен в меня. Мы… мы пока еще ничего себе не позволяли, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но Фрэнк хочет, чтобы я развелась с тобой и вышла за него замуж.— В другое время, моя дорогая, его бы назвали человеком чести.— И ты не имеешь никакого права удерживать меня против моей воли, — всхлипнула Бренда. — Я любила тебя. Просто ужасно любила. Но все ушло, и ничего нельзя поправить. Разве у тебя есть право удерживать меня?Марк поднялся. Он был несколько выше среднего роста, широкоплеч и мускулист; на нем была старая спортивная куртка. Похоже, он задумался.— Когда людям приходится говорить о своих правах в браке, Бренда, это значит, он поражен серьезным недугом.— Да. Я в этом не сомневаюсь. Так и есть.— Видишь ли, мы женаты пять лет. Это для многих опасный рубеж. Ты, полагаю, едва не сходишь с ума от тоски, поскольку вращаешься в узком кругу академического мирка; ты уверена, что скучаешь рядом со мной. А тебе не приходило в голову, моя дорогая, — вежливо добавил он, — что и я часто испытываю то же самое?— Относительно чего?— Относительно тебя, — усмехнулся Марк.Пока длилось молчание, в ходе которого можно было бы сосчитать до десяти, Бренда смотрела на него.— Зная обо мне все, что ты знаешь, Бренда, неужели ты этого не подозревала?— Я…— Так как?Сделав шаг вперед, Бренда замялась. Ее физическое присутствие в комнате не вызывало у него раздражения, иначе он бы дал ей понять, что она ему мешает. Она обрела контроль над своим голосом.— Кстати, Марк, кто она? Кто эта женщина?— Имеет ли это значение?— Нет, конечно, не имеет. Это абсолютно не важно. И все же! Стоит любой шлюхе положить глаз на вашего брата, как вы тут же бежите за ней, — с достоинством произнесла Бренда. — И с твоей стороны только благородно дать мне знать об этом. Но все же у меня есть право…— Брось, моя дорогая. Какие там еще права?Бренда открыла было рот и осеклась. Издалека некстати донесся еще один сигнал клаксона. Звук, прозвучавший в ночи, был настойчив, в нем уже слышалось легкое нетерпение.Еще мгновение Бренда стояла, глядя на мужа и облизывая губы кончиком языка. Лицо ее было бледным, хотя под глазами еще рдели розовые пятна.Грохнув за собой дверью, она вылетела из кабинета. Марк услышал, как она легко и быстро процокала каблучками по паркету, чуть тише — по ковровой дорожке лестницы и снова по паркету. Открылась и захлопнулась входная дверь.Звук, с которым она закрылась, разнесся по всему маленькому домику. Через двадцать секунд кто-то на Колледж-авеню включил двигатель. Мотор послушно зарокотал, нарушив ночную тишину.Марк Рутвен с привычной для него неторопливостью встал из-за стола. Глянув на часы, он посмотрел в окно, выходившее на задний двор.За домом, примерно в трехстах ярдах от него, закрывая звездное небо, на несколько акров тянулись густые кроны деревьев, в которых мелькали светлячки. Куин-колледж не пустовал Даже в середине лета. Между елями и сикоморами тлели огоньки. Поскольку в колледже училось не менее пятисот студентов, Мест для уединения было не так уж и много.Дряхлые старинные часы над Залом Основателя начали отбивать десять ударов. Марк снова посмотрел на часы и мед ленно обвел взглядом высокие, под потолок, книжные полки и массивный шкаф с еще не опубликованными материалами о жизни Уилки Коллинза.Затем он спустился вниз, где в холле стоял телефон, и набрал номер коттеджа Роз Лестрейндж на Харли-Лейн.Звонок не успел прозвучать два раза, как Роз ответила.— Да? — услышал он ее хрипловатый голос, который даже этот единственный слог произнес с зазывной интонацией.Марк помедлил. Внезапно он увидел ее перед собой, словно она стояла тут, в холле, на расстоянии вытянутой руки. Он видел ее блестящие черные волосы, мягкие и густые, как руно. Он видел вызывающе припухший рот, медленную улыбку выразительных губ.Никаких особых дел у Роз Лестрейндж тут не было. Она любила мутить воду и возбуждать воображение мужчин. Она была одновременно застенчивой и безрассудной; ее стремление к самообнажению граничило с помешательством. Вне всяких сомнений, именно она устроила тот скандал в закрытом изоляторе больше месяца назад: о нем только скрытно перешептывались, ибо он был совершенно несовместим с репутацией Куин-колледжа.И все же… и все же!…— Да? — услышал он в трубке настойчивый шепот Роз. — Это ты, дорогой? Ответь мне. Я уже заждалась.И в это же мгновение по холлу разнесся предостерегающий звон дверного колокольчика.— Да? — в третий раз услышал он голос Роз, на этот раз он звучал по-другому, более резко. — Да? Простите, кто говорит?Снова предостерегающе задребезжал колокольчик. Марк стоял недвижимо, прижав трубку к уху и глядя через плечо. В холле, так же как в гостиной слева и в столовой справа, ярко горел свет. У него не было возможности не открыть гостям.Телефон звякнул, когда он осторожно положил трубку, отрезая себя от голоса Роз и от обаяния ее личности. Марк Рутвен накинул на плечи спортивную куртку, поправил галстук и пошел открывать дверь. Глава 2 — Добрый вечер, Кэролайн, — пробормотал он.Кэролайн Кент, стоя на шаг ниже на растрескавшихся плитах дорожки, подняла голову и выжидающе посмотрела на Марка.
1 2 3 4 5