Мама распорядилась, чтобы ты отвез меня в Бат, а Гарет имел свободу действий и возможность помириться с Дейрдре.
– Я не сделаю этого, – решительно заявил Арман. – Я отказываюсь подвергать риску твою репутацию.
Глаза леди Каро гневно вспыхнули.
– Если ты опасаешься, что я стану к тебе приставать в закрытой карете, то позволь сказать, что там будет и моя горничная, чтобы защитить тебя. Конечно, – процедила Каро сквозь стиснутые зубы, – если бы я была одной из твоих пустышек, думаю, ты сумел бы избавиться от моей горничной, чтобы заняться со мной страстной, безумной любовью.
– Но, Каро, – попытался без особого успеха успокоить ее Арман, – ты должна понимать, что я делаю это из любви к тебе. Я не могу позволить себе воспользоваться ситуацией.
Брови леди Каро сошлись на переносице, и она упрямо тряхнула головой:
– Не думаю, что я когда-нибудь пойму мужскую логику. Арман смотрел на нее долго и задумчиво, потом вздохнул, покачал головой и сказал:
– Пусть все будет по-твоему.
Он обнял Каро за талию и привлек к себе так близко, что услышал стук ее сердца.
– Я снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти.
Каро подняла голову, и их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов.
– Отпускаю тебе грехи, – пробормотала она, прерывисто дыша.
Голова Армана склонилась, и леди, упавшая в его объятия, очень быстро поняла, что долго ждать помолвки не сможет. Интересно, как скоро влияние трех решительных женщин сможет побороть упорство ее брата, который, как Каро знала, может быть мягким и уступчивым, несмотря на кажущуюся строгость?
Глава 28
Спустя три часа Дейрдре услышала грохотание двуколки, приближающейся к парадному подъезду ее дома. Она слегка приоткрыла дверь гостиной и осторожно выглянула. Энни, горничная Дейрдре и главная горничная в доме, отправилась открывать дверь в ответ на настойчивый стук дверного молотка. Дейрдре бесшумно проскользнула на верхнюю лестничную площадку. Она надеялась по тону разговора Рэтборна со слугами понять, в каком настроении он прибыл. Энни приняла у графа шляпу и плащ, но тут он увидел О'Тула, выходившего из кухни.
Воцарилось неловкое молчание, а затем Рэтборн спросил ледяным голосом:
– И ты, Брут?
Прежде чем Энни успела показать ему дорогу, он направился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Дейрдре прошмыгнула в комнату и заняла место за карточным столом. Когда Рэтборн вошел, она изумленно заморгала. После рассказов О'Тула она ожидала увидеть беднягу с запавшими глазами и двухдневной щетиной на щеках. Однако Рэтборн выглядел возмутительно здоровым и ухоженным. Его загорелое лицо было под стать локонам цвета красного дерева, а приведенные ветром в беспорядок волосы придавали ему вид более плутоватый, чем обычно. Синий в обтяжку сюртук из тончайшего сукна подчеркивал ширину его плеч. Дейрдре не осталась равнодушной и к виду его мускулистых бедер, туго обтянутых бежевыми панталонами, однако не посмела опустить глаза ниже, потому что Рэтборн, прищурившись, не отрывал взгляда от ее лица. Он был великолепен – эдакий молодой лев. Казалось совершенно непонятным, как она, Дейрдре, могла прожить вдали от него хотя бы час, не говоря уже о пяти годах разлуки. Она отметила суровость его выражения и подумала, что ей будет непросто снова завоевать его расположение.
– Так это и есть Марклифф, – произнес Рэтборн непринужденно и захлопнул за собой дверь. – Здесь очень мило, – добавил он с усилием, медленно обвел глазами комнату и остановил взгляд на Дейрдре.
Ей стало неловко от его откровенного разглядывания, однако когда граф, преодолев разделявшее их расстояние в несколько шагов, приблизился, она уже успокоилась и сидела неподвижно, ожидая, пока он оглядится вокруг.
Рэтборн выбрал удобный мягкий стул, стоявший возле софы, которую занимала Дейрдре, и сел, скрестив обутые в сапоги ноги с небрежной грацией.
– Ты выглядишь ужасно! – сказал он резко, заметив темные круги у Дейрдре под глазами. – Ясно, что ты не заботишься о себе. Если бы ты осталась в Белмонте, где тебе и следовало быть...
– Если память мне не изменяет, – прервала мужа Дейрдре, – мне было приказано уехать. И я этот приказ выполнила.
– Ах это! – Рэтборн небрежно махнул рукой и добавил: – Когда это ты делала то, о чем тебя просили? Я просил тебя остаться в Хенли, но ты помчалась в Дувр. Я велел тебе отправиться в Антверпен, а ты поехала в Брюссель. Я предупредил тебя, чтобы ты не покидала большой зал, а ты тотчас же отправилась на крепостную стену. Откуда мне было знать, что в этом случае ты поведешь себя как примерная жена? Я не телепат, не умею читать чужие мысли. К тому же я не думал, что ты уедешь, не сказав мне ни слова. О нет, Ди, ты не можешь возлагать на меня вину за свой отъезд.
Дейрдре бросила на мужа ледяной взгляд из-под бровей, но тут же вспомнила о своей роли хозяйки и улыбнулась, обнажив мелкие ровные белые зубы.
– Могу я предложить тебе чаю или чего-нибудь еще? – спросила она преувеличенно ласковым тоном.
– Спасибо. «Что-нибудь» прекрасно подойдет. Может быть, херес?
Рэтборн незаметно наблюдал за тем, как двигается Дейрдре. Вот она поднялась с места с присущей ей грацией, протянула руку и дернула за шнурок звонка, соединенного с кухней и кладовой. В душе Рэтборна затеплилась надежда. Она не стала ранить его своим острым, как рапира, языком, не стала предлагать убраться прочь из дома. И вообще она вела себя подозрительно миролюбиво. Что она задумала?
Мысль о том, чтобы схватить ее в объятия и целовать до умопомрачения, была им тотчас же безжалостно отвергнута.
Вскоре в комнату внесли графин с хересом и два стакана. Рэтборн не без удивления отметил про себя, что прислуга в Марклиффе вышколена до безупречности. Белмонт, также как и его хозяин, очень нуждался в хозяйской женской руке. Рэтборн чуть было не произнес этого вслух, но вовремя прикусил себе язык. В конце концов, ведь это Дейрдре причинила ему страдания! И после всего этого ему бы следовало дать ей хорошего пинка! Какого дьявола ему вздумалось воспользоваться ее гостеприимством? Это ставило его в невыигрышное положение.
– Где они? – спросил Рэтборн без обиняков, и в углах его рта появилась жестокая складка. Если она снова попытается защищать Сен-Жана...
Дейрдре настороженно следила за ним, глядя поверх края стакана.
Она заметила смену чувств на его лице. Интуиция подсказывала ей, что следует проявлять осторожность, очень большую осторожность.
– Кто, дорогой? – спросила Дейрдре, делая вид, что не поняла вопроса, и поставила стакан с хересом на стол. Умелым движением она повернула две колоды карт, лежавшие на столе перед ней, лицевой стороной кверху.
Блестящие глаза Рэтборна следовали за ловкими движениями ее пальцев. Он будто загипнотизированный наблюдал, как Дейрдре выбрала карту из одной колоды и положила ее на стол. Потом повторила процесс другой рукой.
– Что, смею поинтересоваться, ты делаешь? – спросил он.
Дейрдре подняла на мужа глаза, и ее длинные загнутые ресницы затрепетали.
– Играю в пикет, – ответила она с невинным видом, глядя на Рэтборна широко раскрытыми глазами.
– В пикет? С кем?
– Сама с собой.
Дейрдре опустила глаза и сосредоточила внимание на картах.
Рэтборн отверг предположение, что она дурачит его. У него был взрывной характер. И его жена это знала. Вероятно, бедная девочка трясется в ожидании того, что он даст волю своему возмущению. Лицо Рэтборна смягчилось. Он решил, что проявит благородство, как и следует победителю. Смягчился и его тон.
– Скажи мне, Дейрдре, где они. Я не могу допустить, чтобы моя сестра сбежала из дома и вышла замуж без благословения. Если через год-другой они все еще будут испытывать друг к другу те же чувства и Сен-Жан докажет, что остепенился, то, возможно, я изменю свое мнение.
Рэтборн считал, что его предложение невероятно благородно.
Затем он посмотрел в непокорные зеленые глаза, предвещавшие бурю, и его уверенность несколько поколебалась.
– Мой брат, – процедила Дейрдре сквозь зубы, – никогда не сделает ничего такого, чтобы скомпрометировать леди Каро. В отличие от некоторых Арман –джентльмен.
– Что это значит? – спросил сердито Рэтборн.
– Это значит, что в обществе моего брата добродетели твоей сестры ничего не грозит. О тебе такого не скажешь. Вспомни, как ты себя повел, когда решил, что хочешь меня.
Он вспыхнул, но сумел сдержаться и продолжил:
– Наши случаи совершенно разные. Я никогда не хотел... Это все твое упрямство... Если бы ты... Да что говорить? Ты никогда не поймешь.
Рэтборн одним махом выпил херес и резко поднялся.
– Где они? – спросил он. В голосе его слышалась угроза.
– Ты очень хочешь знать? – уточнила Дейрдре и, не обращая внимания на его грозный вид, принялась колдовать с картами.
Длинные пальцы Рэтборна сомкнулись на ее запястье.
– Дейрдре, – сказал он. Чувствовалось, что его терпению приходит конец.
– А что ты сделаешь, если я не скажу? – спросила Дейрдре холодно. – Побьешь меня? Думаю, нет. И дело не в том, что тебе этого не хочется, просто ты помнишь о моем деликатном положении. Как ты их найдешь, если я не скажу, куда они отправились? Они могут быть на пути к Гретна-Грин, или к Брюсселю, или, возможно, отправятся к моей подруге в Абердин.
Дейрдре сочувственно улыбнулась.
– Бедный Гарет! Ты ведь прекрасно знаешь, что я могла бы пустить тебя по ложному следу.
– Дейрдре! – В его голосе звучал гнев.
То, что жена сочла его способным ударить ее, сильно задело самолюбие Рэтборна.
– Как ты могла подумать, что я способен ударить тебя?!
– О, я знаю. Ты мог бы меня побить за это мое замечание. Он заметил, что Дейрдре смеется над ним, и несколько смягчился.
– В конце концов, это всего лишь слова!
– Ты прав, – согласилась Дейрдре. – Но перейдем к делу. У меня есть нужная тебе информация. Но есть единственный способ получить ее.
– Как? – поспешно спросил Рэтборн, и в его глазах сверкнул азарт.
– Мы оба игроки, как показал опыт. Пусть решат карты. Рэтборн заметно оживился.
– Пикет? – спросил он и, пододвинув стул ближе к карточному столу, сел поудобнее.
– Естественно.
– Ты проиграешь! Глупышка! Ты ведь знаешь, что не сможешь выиграть у меня.
Рэтборн собрал карты и, злорадно усмехнувшись, начал их тасовать и раздавать.
Он заметил на лице Дейрдре слабую улыбку, в которой было нечто похожее на торжество, и проговорил:
– Есть очень слабая надежда на то, что ты выиграешь. И в этом случае что ты потребуешь?
– Только час твоего времени, – спокойно ответила Дейрдре и подняла на мужа глаза.
– Час моего времени? С какой целью?
– Об этом я сообщу позже, – ответила загадочно Дейрдре и опустила ресницы, чтобы скрыть выражение глаз.
Брови Рэтборна сошлись в одну линию, но, подумав, он решил, что ему нечего опасаться. В пикете он непревзойденный мастер. Рэтборн расслабился и проговорил с нарочитой улыбкой:
– Начнем?
Через тридцать минут граф отодвинул свой стул и произнес укоризненно: .
– Ты практиковалась?
– О, как тяжело тебе дается проигрыш, – саркастически заметила Дейрдре и быстро сбросила карты в выдвижной ящик сбоку стола. – Ты хочешь выкрутиться и отделаться от платежа?
Лицо Рэтборна приняло настороженное выражение.
– Конечно, нет! Один час моего времени, Дейрдре, и ни минуты больше. Чем могу служить тебе?
Не произнося ни слова, Дейрдре поднялась и направилась к двери. Граф, прищурившись, смотрел, как она повернула ключ в замке, затем подошла к открытому окну и выбросила его на подъездную дорожку. Рэтборн услышал слабый звон стали о булыжник.
Дейрдре повернулась к нему и произнесла твердым голосом:
– Ты мой узник, как когда-то я была твоей узницей.
Зеленые, широко раскрытые глаза смотрели в золотистые глаза Рэтборна. Он откинулся на мягкую спинку стула и спросил тихо:
– И что, если так?
Дейрдре глубоко втянула воздух:
– Я узнала от тебя, что в некоторых обстоятельствах оправданными бывают только крайние меры.
Она подняла руку и стала медленно расстегивать пуговицы на корсаже жакета. Затем сдернула его с себя и небрежно бросила на спинку стула. Ее грудь вздымалась под действием сильного и глубокого чувства. Рэтборн смотрел на нее как завороженный.
– Дейрдре, – его голос прозвучал хрипло, а руки невольно потянулись к безупречно белому воротничку, чтобы сорвать его с шеи, – теперь я не допущу, чтобы ты пошла на попятный.
Плащ и рубашка в тот же миг оказались на полу. Рэтборн лихорадочно пытался расстегнуть пояс, когда услышал ледяной голос жены:
– Я собираюсь соблазнить тебя.
Дейрдре никак не могла справиться с застежкой на спине.
– Что ты, черт возьми, медлишь? Помоги мне! От этих слов у графа случился приступ смеха.
– Соблазнить меня? – спросил он недоуменно. – Дейрдре, неужели ты не знаешь, что соблазнить можно только того, кто проявляет нежелание принять участие в процессе?
– Ну конечно, я это знаю, – сердито ответила Дейрдре и оставила попытку расстегнуть пуговицы на спине. – Придется мне заниматься с тобой любовью в одежде, – заметила она прозаичным тоном и, приподняв юбку, предоставила мужу возможность полюбоваться ее стройными ногами, а потом осторожно по очереди сняла шелковые чулки.
Рэтборн старался сдержать головокружительный приступ желания.
– Дейрдре, – хрипло произнес он, – тебе нет нужды соблазнять меня.
– Есть, и очень серьезная, – ответила Дейрдре, и Рэтборн застонал, увидев, что она начала стягивать с себя панталоны.
– Но почему? – спросил он, жадно следя за каждым ее движением.
Дейрдре вскинула голову и посмотрела на него как на деревенского дурачка.
– Ну разве это не очевидно? Я должна подчинить тебя своей воле. Если это срабатывает с женщиной, то почему не сработает с мужчиной?
Рэтборн задумчиво взъерошил волосы и двинулся к софе, обитой штофом.
– Но я не убедил тебя, когда соблазнил? Ты бежала от меня... в Брюссель.
– Да, черт возьми! Я это сделала, – произнесла Дейрдре с некоторым раздражением. Она переступила через свои панталоны и, подцепив ногой, бросила их на гору лежащей на полу одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39