Первым серьезным клиентом Кати был известный российский предприниматель, изобретатель финансовой пирамиды. До женитьбы. И после женитьбы тоже. Но — до тюрьмы.
Катя возила ему по пять-шесть девушек одновременно. Раз в неделю. Чаще всего они оказывались простыми студентками, мечтающими подзаработать. Предприниматель платил $200 каждой и 500 — Кате.
Потом было много других, не менее славных и знаменитых деятелей российского бизнеса. Как настоящий профессионал, моя подруга не очень распространяла информацию, добытую по долгу службы. Только ту, которую она рассказывала «за давностью лет». По моим наблюдениям, этот срок колебался от шести до десяти. Или в зависимости от того, насколько важно ей было заинтересовать собеседника.
Мой интерес она держала ровно трое суток.
После чего мы странным образом сдружились.
Странным для меня. Потому что вообще-то сутенерши не моя компания.
С Антоном они познакомились на какой-то вечеринке. Катя протянула ему визитку «PR-компания „Золотая жила“. Креатив-директор».
Антон в то время открывал очередной ночной клуб.
Были времена, когда Антон еще что-то открывал.
Хотя еще раньше были времена, когда Антон все только закрывал, фабрики, рестораны, магазины. Потому что ему не хотели платить. Идеи социализма еще витали в наивных головах. Многим тогда еще казалось, что «каждому по способностям» — это более правильно, чем «каждому по потребностям».
Потребности Антона в начале 90-х были хорошо известны: 600-й «мерседес» (кузов 140-й), шелковая рубашка, барсетка Dupont, золотой браслет граммов на 150. Каким образом из него получился Антон сегодняшний — рафинированный бездельник с первичными признаками интеллектуала, — загадка.
Хотя не большая, чем прошлое многих современных бизнесменов и политиков.
С Катей им было о чем поговорить. Ее так же мало интересовали творческие муки креатива, как его — маркетинговые проблемы продвижения общественных заведений.
Катя органично смотрелась на фоне модерна антоновской квартиры. Хотя, я думаю, столь же уместно она выглядела и среди десятка обнаженных девиц в каком-нибудь гостиничном номере.
Она одевалась модно, но не напоказ. Никаких Chanel и Doice&Gabbana. Дорогие английские дизайнеры. Она их покупала прямо на Oxford Street. Стильно и богемно. Как и полагается бизнес-вуман со вкусом. Кстати, постельное белье Pratesi она приобретала в Harrod's еще до того, как его стала продавать Данилина в Москве. И даже до того, как Саманта из «Sex and the City» воскликнула на весь мир: «Не кончай на мой Pratesi!»
Антон валялся на полу в расстегнутой на все пуговицы рубашке. Между ним и полом был толстый шелковый ковер с растительным узором (магазин «Дача», 22 000 долларов до скидки, размер скидки держится в тайне). Он лениво пускал в потолок никотиновые кольца и беззлобно подтрунивал над Катей.
— «Собака головою вниз», — объявила Катя свою любимую позу йоги.
Ее тело выстроилось в безупречный треугольник, нижней гранью которого служила паркетная доска.
— «Собака без головы», — предложил свою версию Антон, — слабо?
— «Собака-которой-не-досталось-кокоса», — мрачно объявила я.
— Кстати, звучит очень по-индусски, — одобрил Антон.
Катя уселась в классическую позу лотоса перед низким японским столом с ящичком для разжигания костра внутри. Стол назывался «хибачи», в ящичке Антон хранил коко-джанго.
— «Собака-которая-хочет-шампанского!» — Антон принес из холодильника бутылку Crystal.
В казино я изобразила позу «собака-которая-четыре-раза-подряд-проиграла-на-»красное"!".
А Антон объявил себя «собакой-которая-встретила-товарок».
Думаю, он решил, что слово «товарки» — уменьшительно-ласкательное от «товар». Девушки, которых он привел, так не думали.
Он закрылся с ними в туалете, и кокса у нас стало на полграмма меньше. Девушки привели с собой приятелей, и мы все отправились завтракать в «Эльдорадо». Как «стая голодных собак».
В «Эльдорадо» Антон поделил стаю на сучек и кобелей. Сучек было больше, что кобелей вполне устраивало. Одна из них, известная фотомодель Ольга, собралась ехать к Антону в гости. И наверное, поехала бы, если бы Антон громко не объявил следующую асану: «Собака-которая-отправляется-на-случку!» Фотомодель обиделась. В итоге мы оказались у Антона все, кроме фотомодели. Впрочем, фотографов все равно не было.
В одиннадцать утра, рассчитав, что Рома уже на работе, я стала «собакой-которая-возврашается-в-свою-конуру». Все прочие остались на резных диванах Антонова модерна с плотно задернутыми занавесками и обрезанными коктейльными трубочками.
Дверь в кабинет была открыта. На моей записке, снизу, я прочитала Ромино послание: «Уехал к Артему в больницу».
Я села на пол, с запиской в руке, в позе «побитая собака».
Видимо, в моей семье начался такой особый период — эпистолярный. Потому что Артем тоже подготовил мне письмо. Он вручил мне его в то время, когда я доставала из пакетов коробку с пазлами и сборную модель самолета МиГ-21, купленную только что в центре «Винни».
Читая письмо Артема, я была растрогана и чувствовала себя неловко. Как это бывает, когда случайно подглядишь за кем-то. Или, например, прочитаешь чужой дневник.
«Дорогая мамочка, я очень, очень тебя люблю, когда ты заберешь меня отсюда? Ты такая красивая, я так люблю твои нежные руки и твои глаза, иногда они такие строгие, что мне очень страшно, иногда ты так обнимаешь меня, я очень хочу домой, и ты будешь болтать со мной в гостиной».
Я постаралась обнять его так, как он это себе представлял, когда писал письмо. Его теплое трогательное тельце доверчиво обмякло в моих руках. Я тихонько целовала сына в теплую шейку, и он молчал, старательно пряча от меня свои слезы.
— Скоро поедем домой, — пообещала я, — ужасно надоела эта больница.
Артем одобрительно кивнул.
Я села в машину и отключила телефон.
Забралась в постель. Мне удалось заснуть.
2
Поужинали
Проснувшись, чувствовала себя отлично.
Тамара сказала, что в гостиной меня ждет Вероника.
Я немного удивилась. Что за визит без предупреждения? Вероника была моей подругой почти с детства. У нас дачи в Усово рядом, с одним общим забором и маленькой калиткой, чтобы ходить друг к другу завтракать.
Артем дружит с ее Никитой, и они ходят в одну школу. Только Рома не любит Игоря, ее мужа.
Мужа Вероники я вижу в последнее время чаще, чем саму Веронику. Хотя она, конечно, об этом не знает.
Когда Вероника думает, что он в командировке, Игорь просиживает с нами целыми сутками в зашторенной Машкиной квартире. Антон его тоже не любит. По-моему, его любит одна только Вероника. А он ее бьет. И гуляет, как мартовский кот. С Катей у них тесные деловые отношения. В смысле креатива Игорь большой затейник.
— Я уже две недели тебе звоню. Ты все время спишь. Я стала волноваться, — объяснила Вероника свое присутствие.
А мне, наоборот, казалось, что я вообще не сплю. Хотя сейчас я проспала почти сутки. Такого со мной давно не случалось.
Я принесла из столовой бутылку белого вина.
— С утра пораньше? — удивилась Вероника.
Редкая зануда.
Я вздохнула.
— Ты не представляешь, что у меня.
— Что? — Она смотрела на меня внимательно, как следователь в кино.
— Артем в больнице.
— Я знаю, мне Тамара твоя сказала.
Я протянула ей бокал с вином.
— Пойдем в кабинет, — предложила я.
В кабинете Вероника бросилась открывать занавески.
— Давай не будем, — попросила я.
Я села в свое любимое кресло на гнутых ножках, французский ампир. Выпила вина.
Вероника обняла меня.
— Ты не расстраивайся, у всех детей бывает аппендицит. Это не страшно.
Я непроизвольно всхлипнула. Все-таки Вероника — хорошая. Мы дружим с ней не сказать сколько лет.
— Понимаешь, он говорил, что у него живот болит, а я не обращала внимания…
— Ты же не знала…
— Да, не знала. Но теперь мне так тяжело из-за этого…
Я налила нам еще вина.
Вероника вдруг отодвинула свой бокал.
— Вместо того чтобы жалеть себя и винить с самого утра, давай лучше в больницу поедем! — Она посмотрела на меня строго, как учительница.
— Да я езжу каждый день. И сегодня поеду — попозже.
Какая же все-таки Вероника бесцеремонная.
— Ты знаешь, — Вероника подошла ко мне совсем близко и опустилась на пол рядом с моим креслом, — со мной Тамара разговаривала. Она волнуется из-за тебя…
— Чего?
Я чуть не опрокинула бокал прямо Веронике на голову. Вот это наглость. Обсуждать меня с моей домработницей!
— Она сказала, что с тобой что-то неладное происходит, ты спишь до четырех часов…
— Какой бред! Какое ее дело! Я ей устрою!
Никогда не знаешь, чего ждать от этих домработниц. Скорее бы уж домашних роботов изобрели. Я даже готова финансировать научные исследования в этой области.
— Никит, просто она за тебя волнуется. Она не знает, что делать… Что вообще происходит?
— Пусть полы моет получше. И вещи мои не портит!
Возмутительная наглость!
— Дорогая, со мной все нормально.
Как бы ее выпроводить?
— Ты знаешь, мне действительно пора собираться к Артему.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Нет, нет, ему хочется побыть со мной вдвоем.
Я устроила скандал Тамаре. Я попросила ее не совать свой нос в мою личную жизнь. И уж тем более не обсуждать ее с моими подругами.
Тамара расплакалась и попросила прощения.
А я строго-настрого запретила ей пускать кого-либо в дом, если только я не предупредила ее заранее.
Вероника намекала на коко-джанго. Надо было дать ей с собой немножко. Может, это удержало бы Игоря на какое-то время дома.
***
Рома достал из холодильника винегрет и вывалил себе на тарелку почти половину всей салатницы.
Я стояла посреди кухни и наблюдала за тем, как он режет хлеб прямо на столе. Стол весь оказался в крошках, а у Тамары был выходной.
— Сколько раз говорить: возьми дощечку!
Рома кое-как стряхнул крошки. Половину — на пол.
— Мы поедем куда-нибудь на майские?
— Я не могу, у меня работа.
— А что, все остальные не работают? Все остальные деньги в тумбочке берут?
Роме было наплевать на всех остальных. А мне наплевать на то, что ему наплевать.
— Никит, ты же знаешь, какое у меня сейчас положение… Что ты начинаешь опять?
— Тогда мы с ребенком поедем вдвоем!
Я совершенно не собиралась оставаться на майские праздники в Москве, абсолютно одна, когда все разъедутся на целых десять дней.
Рома пожал плечами:
— Езжайте.
— Хорошо. На Кипр поедем. А то я Артему же визу никуда не успею поставить. Его же сфотографировать надо.
— Ага.
— В «Four Seasons».
— Нет, давай в «Аматус». В «Four Seasons» номер будет $450 в сутки, а в «Аматус» у меня корпоративная скидка. Номер обойдется в $250, сьют на первом этаже с бассейном.
— Но я хочу в «Four Seasons»!
Я не заставляла его уходить от отца.
— Нет, поедете в «Аматус», и я дам тебе три тысячи с собой.
— Артем в автоматы больше проиграет, — проворчала я, просто чтобы его позлить.
— Налей мне чаю.
— У нищих слуг нет.
Я скрасила эту сентенцию лучезарной улыбкой и все-таки налила чай.
— Завтра Альберт к нам приедет на ужин. Предупреди Тамару, — попросил Рома.
— Ага.
Альберт был единственным из всех Роминых друзей, кто согласился вложить свои деньги в новый Ромин бизнес. Что-то там с угольными шахтами. Причем от него Рома этого ожидал меньше всего.
У Альберта была аллергия на кунжут. В очень опасной форме. Он мог даже умереть. В бардачке его машины всегда лежал шприц с лекарством — на всякий случай.
— Не «ага», а сама проследи за продуктами. Никита, это ж не шутки!
Я ему клятвенно пообещала. И ушла спать, сославшись на головную боль. Как в анекдотах.
Предварительно выпив снотворное. Имован.
***
Мы все собрались у Машки.
Машка была младшей сестрой одной моей приятельницы. Молодая совсем — лет двадцать.
Или двадцать четыре. Моя приятельница вышла замуж и уехала с мужем в Милан. А Машка осталась с мамой на Остоженке. Потом мама тоже вышла замуж и перебралась в Крылатское. А Машка осталась одна. Вернее, с нами со всеми. И с целой кучей женихов, которые вместе с сестрой способствовали ее безбедному существованию. Как это полагается в двадцать лет.
Машка каждый раз искренне влюблялась, перевозила к очередному жениху свои вещи, получала в подарок автомобиль или шопинг в Третьяковском проезде, помогала ему построить дом или вылечить язву желудка, и они расходились.
Машку всегда бросали. Потом, через несколько месяцев, звонили, умоляли вернуться, но она, как правило, была уже в новом романе и потому мстительно кидала трубку.
Последнему своему молодому человеку Машка помогла избавиться от наркотической зависимости. Она ему надоела. Сначала зависимость, потом Машка.
Катя, считая себя старшим Машкиным товарищем, периодически давала ей какие-то советы. Но Машка никогда к ним не прислушивалась. Считала Катин опыт неприемлемым для своей юной жизни.
Мы все любили Машку за ее оптимизм и веселый характер.
Моя приятельница иногда звонила мне из Милана и говорила, что Машка связалась с плохой компанией. Мне казалось, она преувеличивала.
— Я придумала себе бизнес! — объявила Машка после очередной дорожки.
— Надеюсь, это проституция? — поинтересовался Антон.
Все девушки любили Антона, и Антон любил всех девушек. Он был в бежевом трикотажном свитере швами наружу.
— Возьмешь меня в партнеры? — Катя старательно отрабатывала новую асану со звучным названием «Цветок лилии в последних лучах заката».
— А что за бизнес? — спросила я ревниво. Потому что сама не могла ничего придумать уже несколько лет.
Надо тоже напроситься к Машке. Я моментально представила себя в большом кабинете, за письменным столом, и моя свекровь пришла ко мне как посетитель. Она ожидала в приемной.
Машка вытянула указательный пальчик в сторону Антона.
— Он не поймет…
Антон удивленно поднял брови.
— …Потому что мужчины не стирают каблуки, когда водят машину. Особенно если коробка — ручная. Но и автомат тоже.
— Ага, — согласилась Катя, — я помню, у меня раньше на правой туфле весь задник стирался.
— И у меня тоже, — подтвердила я.
— И у меня. — Антону не хотелось выделяться.
— Не ври, — огрызнулась Машка.
1 2 3 4 5