смеситель
Савинков знал эту ул
ыбку, любил с детства.
На лотке уложено всё цветным веером, разлетелись нарядные коробки папир
ос, зеркальца, кошельки, картинки, чего только нет у ловкого торгаша.
Ц А вот «Нева», «Красотка», апельсины мессинские! Ц весело-профессиона
льно крикнул Каляев.
Савинков махнул разнощику. Разнощик подставил для продажи ногу под лото
к. И началась покупка.
Ц Ну, Янек дорогой, как дела? Ц говорил, глядя в бледное, детское лицо Кал
яева Савинков.
Ц Лучше не надо. Важное сообщение: Ц ездит теперь другим маршрутом, заме
ть, очень важно, царь переехал в Петергоф, теперь он вместо Царскосельско
го едет на Балтийский. Передай извозчикам, а то вчера Дулебов зря стоял на
Загородном. Карета та же, черная, лакированная, у кучера рыжая борода, рядо
м всегда лакей, белые спицы, гнутые большие подножки, узкие крылья, Ц Кал
яев оглянулся, никого не было, Ц у кареты два больших фонаря, вожжи у куче
ра всегда видел белые, стекла ярко отчищены. Ты знаешь, я даже раз видел ег
о, он показался мне за стеклом испуганным и старым.
Ц Где ты видел?
Ц У вокзала, только городовые отогнали, но знаешь, будь у меня вместо апе
льсинов бомба, я б убил его шесть раз, я подсчитал.
Ц Подожди, подожди, дело так идет, что всё равно он наш. А как насчет слежки
?
Ц Ни-ни, Ц мотнул головой Каляев. Ц Но когда же, Борис? Зачем тратить вре
мя, надо кончать, этого ждет вся Россия, подумай, сейчас такой удобный моме
нт, поражения на фронте. Иван Николаевич здесь?
Ц Скоро приедет.
Ц Торопи, Борис, нельзя же, можем упустить. Савинков улыбался.
Ц Дорогой Янек, вопрос недели не играет роли. Зверь обложен, уйти некуда.
Ц Кто-то идет, надо прощаться, Ц проговорил Каляев.
Приближались трое шедших с моста мужчин, в шляпах и широких пальто.
Ц Следи за Балтийским, послезавтра в 11 у Юсупова сада.
Ц Хорошо. Возьми апельсины. Ц Каляев ловко завернул в пакет два десятка
, подал профессиональным быстрым движением и, кинув в кожаную сумку день
ги, пошел к мужчинам, закричав:
Ц Эй, господа, купите «Троечку»! «Красотку»! вот кошелек для богатой выру
чки! А вот патриотическая картинка, как русский мужик японца высек!
Савинков оглянулся. Темной тучей вздымался бироновский дворец, любимое
Савинковым здание. Возле него стоял Каляев, подперев коленом лоток, прод
авал папиросы.
8
Вернувшись с «инспекционной поездки», Савинков вошел в квартиру. Раздел
ся.
Ц Я вам апельсинов от поэта привез, Ц проговорил он.
И Савинков развернул кулек, раздавая всем апельсины.
Ц «Поэт» мог убить его шесть раз, Мацеевский четыре, Дулебов тоже наверн
ое, Ц сказал Савинков. Ц Это говорит за то, что дело нельзя тянуть, наблюд
ение назрело, надо кончать. Но без Ивана Николаевича нельзя. Я послал теле
грамму. Он просил пропустить его в квартиру так, чтоб решительно никто не
видал, через черный ход. Он проживет у нас, не выходя, до окончательного дн
я. Но как изумителен «поэт»! какое это золото! какой это революционер! В ег
о устах описание кареты Плеве превращается в поэму. До чего преобразился
! Ведь кричит, как заправский торговец. Для филеров абсолютно неузнаваем,
ах Янек, Янек, а помните, Егор, вы находили его странным? Ц обернулся Савин
ков к Сазонову.
Ц Да, вначале это, Ц пробормотал Сазонов, смутившись, Ц я как-то его не м
ог понять, узнал его только в Киеве. Конечно «поэт» неоценимый товарищ, че
ловек и революционер.
Припоминая, чуть улыбаясь, Сазонов сказал: Ц Странность показалась мне
оттого, что при первой встрече он вдруг стал говорить о поэзии, о Брюсове,
я глаза вытаращил, а он захлебывается, я его спрашиваю Ц какое же это имее
т отношение к революции? Ц а он еще пуще, Ц заразительно захохотал Сазо
нов, Ц кричать на меня стал, они, говорит, такую же революцию делают в иску
сстве, как мы в обществе, ну, я и удивился, да и до сих пор это конечно неверн
о.
Ц В «поэте» много чистоты, Ц сказала Ивановская.
Ц Такие были народовольцы, многие такими были.
Ц Многие такими и не были, Ц сказал Савинков.
Ц Некоторые не были. Я говорю о лучших, о вере, о страсти, об идеализме, за к
оторый отдавалась жизнь. Ц Слова Ивановской были обращены к Савинкову.
Ц Да, Ц сказал он, Ц Каляев человек героического склада, такие люди оче
нь ценны, но массам они непонятны. Это трагические натуры, больше жертвы, ч
ем деятели.
Ц Я не понимаю, Павел Иванович, вы говорите, герои, Ц сказала Дора, Ц и в т
о же время непонятны массам, как же они могут быть непонятны, если отдают с
вою жизнь за народ?
Ц Вы рассуждаете, Дора, по-женски. Еще у Алексея Толстого сказано: «то нар
од, да не тот». Есть народ книжный, в который верят мальчики и девочки из ги
мназии и который у нас идеализируется. А есть живой, настоящий, так вот нас
тоящий народ глух и туп, как стена, и никогда даже в случае победы не оцени
т жертв тех индивидуальностей, которые отдали революции жизнь.
Савинков говорил уверенно, небрежно. Брови Сазонова сводились, это был п
ризнак вспышки.
Ц Вы поймите трагедию хотя бы народовольцев, Ц продолжал Савинков, Ц
приносили себя в жертву революции, сгорали за народ факелами свободы в т
емноте самодержавия и вот их предает кто? не жандарм, не генерал, предает н
астоящий рабочий, с которым вместе вышли на борьбу. Знаете, что Фигнер зак
ричала Меркулову при аресте? Время барской покаянности и лубочных пейза
н пора бросать. Превращать народ в икону глупо.
Сазонов возбужденно вскочил.
Ц Может вы и правду говорите, барин, да не всю! Ц закричал он. Ц А если не
всю, то значит и неправду! Вы видите низость, предательство, и не хотите ви
деть благородство и самоотвержение. В тех же самых «низах», о которых вы т
ак пренебрежительно сейчас говорили, есть грандиозные порывы беззавет
ного энтузиазма, геройства, самоотвержения. Мало ли у нас анонимных геро
ев, безвестных могил? Наша история полна мучениками, полагавшими душу св
ою за друга своя, да! вот что барин! не народ надо судить за отдельных негод
яев, а самих себя надо судить, за собой следить! Нехорошо вы сейчас говорил
и и неправы, приводя примеры «Народной Воли»; пусть там был провокатор ра
бочий, но ведь Дегаев был «барин»? Пусть были провокаторы рабочие, но разв
е можно по ним отзываться о народе? Ц Сазонов горел. Ивановская смотрела
на него с любовью. Ц Нет! Мы должны быть именно народовольцами в отношени
и народа, они шли мимо единиц, страдая и борясь за народ, за его свободу, за с
оциализм. И мы должны воскресить именно эту веру в революцию, иначе ведь н
ельзя даже понять, зачем же делать тогда революцию? Я первый раз, Павел Ива
нович, слышу от вас подобное о народе. И не понимаю, ведь, если вы не верите в
него, зачем же тогда вы, дворянин, барин, интеллигент идете в революцию? да
еще в террор? то есть убивать и умирать? Зачем же? Нет, вы из-за красиво-дека
дентской позы клевещете на себя, говорите неправду, Ц возбужденно обор
вал Сазонов. Он был прекрасен в своем негодовании.
Савинков сидел спокойно, закинув ногу на ногу. Иногда на лицо его выходил
а чуть приметная улыбка, сводившая разрезы глаз.
Ц Вы, Егор, говорите, что думаете. И я говорю, что думаю. Если б я хотел говор
ить неправду, я б говорил так, как вы, соглашался бы с вами. Но искренность в
ыше всего. Мы друг для друга должны быть прозрачны. И вот то, что я сказал, я
повторю. Вы народник-идеалист, схожи с «поэтом», потому что на многое смот
рите, как дети. Правда, сказано, «устами младенцев», а я скажу «глазами мла
денцев». Но у меня нет, Егор, как у вас любви и слепой веры в народ. Я вижу, что
самодержавие гнило и мерзко. И я, поймите, Я, Ц подчеркнул Савинков, Ц я б
ью его. Это моя игра. Для чего я бью? Для революции? Да. Чтоб пришли новые. Но р
азве я уверен, что эти новые будут белоснежны и наступит царствие Божие? В
это я не верю, Егор. У меня нет веры. Я знаю, что данная государственная форм
а изжита, новая не родится без мук, борьбы, крови. И я хочу участвовать в это
й борьбе, но не для Ивана, Петра и Пелагеи. А для себя. Вот моя с вами разница.
Вы идете жертвовать для метафизических Петров и Пелагеи. А я жертвую соб
ой Ц для себя. Потому что Я этого хочу, тут моя воля решающа. Я м
ожет быть буду бороться одиночкой, не знаю. Но иду только до тех пор, пока с
ам хочу идти, пока мне радостно идти и бить тех, кого я бью!
Ц Я ничего не понимаю! Стало быть вы во главу угла ставите свою личность,
свою особу? так я понял?
Ц Так, Ц и на спокойное лицо Савинкова выплыла надменная улыбка, обозна
чившая тонкие зубы.
Ц Тогда позвольте вас опросить, где же при эдакой-то ницшеанской постан
овочке место борьбе за социализм?
Ц Место есть. Я борюсь за социализм, потому что Я хочу социализма, вот поч
ему.
Ц Но ведь, если вы не верите в народ, в массу, в коллектив, а верите только в
себя, то в одно прекрасное утро вам может захотеться встать и против наро
да?
Ц Этого не может быть, Егор, Ц резко сказал Савинков. Ц Если я не станов
люсь, подобно вам, на карачки перед народом, это еще не значит, что я могу ст
ать его врагом. Врагом народа я быть не могу.
В передней раздался пронзительный звонок. Все переглянулись, всем показ
алось, что зря увлеклись, зря начали спор, забыли о деле.
Ц Не ходите, Егор, на вас лица нет, Ц проговорила Прасковья Семеновна.
Ц Кто б мог быть? Ц оказал Савинков. Ц Прасковья Семеновна, я пройду в к
абинет.
Накинув широкий серый платок на плечи, Прасковья Семеновна мгновенно ст
ала кухаркой. В передней отперла дверь сначала на цепочку. В раскрывшуюс
я полосу спросила Ц «Кто тут»?
Ц Телеграмма.
Почтальон подал телеграмму из Одессы. Получив на чай, вышел.
«Партия велосипедов фирмы «Дукс» прибудет пятницу девять вечера. Нейдм
айер» Ц прочел вслух Савинков.
Товарищи Ц сказал он громко, Ц послезавтра в девять приезжает Иван Ник
олаевич!
9
Где только не побывал Азеф, когда дни и часы выездов министра и маршрут ка
реты устанавливались с арифметической точностью. Был во Владикавказе у
больной матери, вызвал к ней с групп профессора Вязьминского, оставил на
лечение деньги. Заезжал в Лозанну к жене и детям, отдохнул с ними. По делам
партии был в Берне, в Женеве.
Телеграмма Савинкова о том, что всё готово, застала его в Киеве. Азеф зигза
гом метнулся по России, чтоб незаметно подъехать к Санкт-Петербургу. Он з
аехал в Самару, в Уфу, потом свернул на юг в Одессу. Здесь, как-то вечером, тя
жело ступая по ковру номера гостиницы «Лондон», он почувствовал, что дыш
ать трудно, потеет, не то от жары, не то от волнения. Азеф сел за стол, распра
вил руки и прищурившись, задумался. Потом он взял перо:
«Дорогой Леонид Александрович! Прожив здесь 6 дней мне удалось узнать мн
ого интересного. Отсюда на днях уезжает одна госпожа с целью покушения н
а генерал-губернатора в Иркутске, Кутайсова. Госпожа эта среднего роста,
еврейка, но православная. Сюда она приехала из-за границы, откуда послали
ее для этого дела. Для установления личности могу сообщить следующее: он
а бывшая социал-демократка, была сослана в Вологду, оттуда бежала в конце
прошлого или начале этого года. Зовут ее Мария (настоящее имя), а фамилия ч
исто русская, что-то вроде Щепотьевой, хотя не ручаюсь, она замужем за хри
стианином, муж ее сослан в Сибирь. Здесь же, в Одессе, Наум Леонтьевич Гекк
ер и Василий Иванович Сухомлин. Играют большую роль в партии. Они очевидн
о направляют дела боевой организации, от них наконец я узнал о случившем
ся в «Северной гостинице». Это действительно акт боевой организации и он
и же подтвердили мне, что погибший революционер это Алексей Покотилов, б
рат жены товарища министра Романова. От них же я узнал, что дело покушения
на Плеве отлагается ввиду отсутствия бомб, которые погибли с Покотиловы
м. Новое же приготовление займет много времени, а к Плеве, как они говорят
«с револьвером не подойдешь». Но для реномэ боевой организации надо сове
ршить террористический акт и для этого выбран Кутайсов. Я уверен, что бла
годаря этим сведениям! вам удастся предотвратить покушение и установит
ь эту госпожу. В Иркутске она будет жить по подложному паспорту, мещанска
я пятилетняя книжка. Кажется имя у нее будет Наталья, но за это не ручаюсь.
Прошу вас очень, чтобы о пребывании ее в Одессе не стало известным, так как
она тут очень законспирирована, а я с нею виделся. К Кутайсову она думает
явиться в траурном костюме. Пока всё.
Ваш Иван.
Азеф посидел, подумал, потом потянулся всем телом, громко зевнул, широко р
аскрыв мясистый громадный рот. По монументальности он напоминал гиппоп
отама. Посидев так с минуту, черкнул на телеграфном бланке:
«Партия велосипедов «Дукс» прибудет пятницу девять вечера. Нейма
йер».
Азеф позвонил, приказал дать счет и позвать извозчика. Когда коридорный
тащил за Азефом чемоданы, Азеф раздавал на чай выстроившейся прислуге. Т
ут были швейцар, лакеи, горничные, посыльные, мальчики. Азеф не был скуп, да
вал всем рубли, полтинники. Кряхтя шел дальше, не обращая вниманья на низк
ие поклоны Ц знаки благодарности.
10
В восемь, когда на Петербург ложились сумерки, лакей Афанасий в каморке п
од лестницей наливал Силычу в плохо граненый стакан кагору. Кухарка Егор
овна сидела у окна кухни, чтоб заранее увидеть описанного ей начальника
боевой организации.
Дора и Савинков, в ожидании, остались в гостиной.
Савинков сидел, откинувшись в кресле, читал Доре свои стихи, в такт слегка
жестикулируя правой рукой:
Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает,
Жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина
И не станет того господина
Который называл себя я…
В темном окне Прасковья Семеновна разглядела всё-таки мелькнувшую по дв
ору толстую темную фигуру. Сердце сказало «он». Ивановская приоткрыла дв
ерь, прислушалась. Взяла лампу и вышла в сени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
ыбку, любил с детства.
На лотке уложено всё цветным веером, разлетелись нарядные коробки папир
ос, зеркальца, кошельки, картинки, чего только нет у ловкого торгаша.
Ц А вот «Нева», «Красотка», апельсины мессинские! Ц весело-профессиона
льно крикнул Каляев.
Савинков махнул разнощику. Разнощик подставил для продажи ногу под лото
к. И началась покупка.
Ц Ну, Янек дорогой, как дела? Ц говорил, глядя в бледное, детское лицо Кал
яева Савинков.
Ц Лучше не надо. Важное сообщение: Ц ездит теперь другим маршрутом, заме
ть, очень важно, царь переехал в Петергоф, теперь он вместо Царскосельско
го едет на Балтийский. Передай извозчикам, а то вчера Дулебов зря стоял на
Загородном. Карета та же, черная, лакированная, у кучера рыжая борода, рядо
м всегда лакей, белые спицы, гнутые большие подножки, узкие крылья, Ц Кал
яев оглянулся, никого не было, Ц у кареты два больших фонаря, вожжи у куче
ра всегда видел белые, стекла ярко отчищены. Ты знаешь, я даже раз видел ег
о, он показался мне за стеклом испуганным и старым.
Ц Где ты видел?
Ц У вокзала, только городовые отогнали, но знаешь, будь у меня вместо апе
льсинов бомба, я б убил его шесть раз, я подсчитал.
Ц Подожди, подожди, дело так идет, что всё равно он наш. А как насчет слежки
?
Ц Ни-ни, Ц мотнул головой Каляев. Ц Но когда же, Борис? Зачем тратить вре
мя, надо кончать, этого ждет вся Россия, подумай, сейчас такой удобный моме
нт, поражения на фронте. Иван Николаевич здесь?
Ц Скоро приедет.
Ц Торопи, Борис, нельзя же, можем упустить. Савинков улыбался.
Ц Дорогой Янек, вопрос недели не играет роли. Зверь обложен, уйти некуда.
Ц Кто-то идет, надо прощаться, Ц проговорил Каляев.
Приближались трое шедших с моста мужчин, в шляпах и широких пальто.
Ц Следи за Балтийским, послезавтра в 11 у Юсупова сада.
Ц Хорошо. Возьми апельсины. Ц Каляев ловко завернул в пакет два десятка
, подал профессиональным быстрым движением и, кинув в кожаную сумку день
ги, пошел к мужчинам, закричав:
Ц Эй, господа, купите «Троечку»! «Красотку»! вот кошелек для богатой выру
чки! А вот патриотическая картинка, как русский мужик японца высек!
Савинков оглянулся. Темной тучей вздымался бироновский дворец, любимое
Савинковым здание. Возле него стоял Каляев, подперев коленом лоток, прод
авал папиросы.
8
Вернувшись с «инспекционной поездки», Савинков вошел в квартиру. Раздел
ся.
Ц Я вам апельсинов от поэта привез, Ц проговорил он.
И Савинков развернул кулек, раздавая всем апельсины.
Ц «Поэт» мог убить его шесть раз, Мацеевский четыре, Дулебов тоже наверн
ое, Ц сказал Савинков. Ц Это говорит за то, что дело нельзя тянуть, наблюд
ение назрело, надо кончать. Но без Ивана Николаевича нельзя. Я послал теле
грамму. Он просил пропустить его в квартиру так, чтоб решительно никто не
видал, через черный ход. Он проживет у нас, не выходя, до окончательного дн
я. Но как изумителен «поэт»! какое это золото! какой это революционер! В ег
о устах описание кареты Плеве превращается в поэму. До чего преобразился
! Ведь кричит, как заправский торговец. Для филеров абсолютно неузнаваем,
ах Янек, Янек, а помните, Егор, вы находили его странным? Ц обернулся Савин
ков к Сазонову.
Ц Да, вначале это, Ц пробормотал Сазонов, смутившись, Ц я как-то его не м
ог понять, узнал его только в Киеве. Конечно «поэт» неоценимый товарищ, че
ловек и революционер.
Припоминая, чуть улыбаясь, Сазонов сказал: Ц Странность показалась мне
оттого, что при первой встрече он вдруг стал говорить о поэзии, о Брюсове,
я глаза вытаращил, а он захлебывается, я его спрашиваю Ц какое же это имее
т отношение к революции? Ц а он еще пуще, Ц заразительно захохотал Сазо
нов, Ц кричать на меня стал, они, говорит, такую же революцию делают в иску
сстве, как мы в обществе, ну, я и удивился, да и до сих пор это конечно неверн
о.
Ц В «поэте» много чистоты, Ц сказала Ивановская.
Ц Такие были народовольцы, многие такими были.
Ц Многие такими и не были, Ц сказал Савинков.
Ц Некоторые не были. Я говорю о лучших, о вере, о страсти, об идеализме, за к
оторый отдавалась жизнь. Ц Слова Ивановской были обращены к Савинкову.
Ц Да, Ц сказал он, Ц Каляев человек героического склада, такие люди оче
нь ценны, но массам они непонятны. Это трагические натуры, больше жертвы, ч
ем деятели.
Ц Я не понимаю, Павел Иванович, вы говорите, герои, Ц сказала Дора, Ц и в т
о же время непонятны массам, как же они могут быть непонятны, если отдают с
вою жизнь за народ?
Ц Вы рассуждаете, Дора, по-женски. Еще у Алексея Толстого сказано: «то нар
од, да не тот». Есть народ книжный, в который верят мальчики и девочки из ги
мназии и который у нас идеализируется. А есть живой, настоящий, так вот нас
тоящий народ глух и туп, как стена, и никогда даже в случае победы не оцени
т жертв тех индивидуальностей, которые отдали революции жизнь.
Савинков говорил уверенно, небрежно. Брови Сазонова сводились, это был п
ризнак вспышки.
Ц Вы поймите трагедию хотя бы народовольцев, Ц продолжал Савинков, Ц
приносили себя в жертву революции, сгорали за народ факелами свободы в т
емноте самодержавия и вот их предает кто? не жандарм, не генерал, предает н
астоящий рабочий, с которым вместе вышли на борьбу. Знаете, что Фигнер зак
ричала Меркулову при аресте? Время барской покаянности и лубочных пейза
н пора бросать. Превращать народ в икону глупо.
Сазонов возбужденно вскочил.
Ц Может вы и правду говорите, барин, да не всю! Ц закричал он. Ц А если не
всю, то значит и неправду! Вы видите низость, предательство, и не хотите ви
деть благородство и самоотвержение. В тех же самых «низах», о которых вы т
ак пренебрежительно сейчас говорили, есть грандиозные порывы беззавет
ного энтузиазма, геройства, самоотвержения. Мало ли у нас анонимных геро
ев, безвестных могил? Наша история полна мучениками, полагавшими душу св
ою за друга своя, да! вот что барин! не народ надо судить за отдельных негод
яев, а самих себя надо судить, за собой следить! Нехорошо вы сейчас говорил
и и неправы, приводя примеры «Народной Воли»; пусть там был провокатор ра
бочий, но ведь Дегаев был «барин»? Пусть были провокаторы рабочие, но разв
е можно по ним отзываться о народе? Ц Сазонов горел. Ивановская смотрела
на него с любовью. Ц Нет! Мы должны быть именно народовольцами в отношени
и народа, они шли мимо единиц, страдая и борясь за народ, за его свободу, за с
оциализм. И мы должны воскресить именно эту веру в революцию, иначе ведь н
ельзя даже понять, зачем же делать тогда революцию? Я первый раз, Павел Ива
нович, слышу от вас подобное о народе. И не понимаю, ведь, если вы не верите в
него, зачем же тогда вы, дворянин, барин, интеллигент идете в революцию? да
еще в террор? то есть убивать и умирать? Зачем же? Нет, вы из-за красиво-дека
дентской позы клевещете на себя, говорите неправду, Ц возбужденно обор
вал Сазонов. Он был прекрасен в своем негодовании.
Савинков сидел спокойно, закинув ногу на ногу. Иногда на лицо его выходил
а чуть приметная улыбка, сводившая разрезы глаз.
Ц Вы, Егор, говорите, что думаете. И я говорю, что думаю. Если б я хотел говор
ить неправду, я б говорил так, как вы, соглашался бы с вами. Но искренность в
ыше всего. Мы друг для друга должны быть прозрачны. И вот то, что я сказал, я
повторю. Вы народник-идеалист, схожи с «поэтом», потому что на многое смот
рите, как дети. Правда, сказано, «устами младенцев», а я скажу «глазами мла
денцев». Но у меня нет, Егор, как у вас любви и слепой веры в народ. Я вижу, что
самодержавие гнило и мерзко. И я, поймите, Я, Ц подчеркнул Савинков, Ц я б
ью его. Это моя игра. Для чего я бью? Для революции? Да. Чтоб пришли новые. Но р
азве я уверен, что эти новые будут белоснежны и наступит царствие Божие? В
это я не верю, Егор. У меня нет веры. Я знаю, что данная государственная форм
а изжита, новая не родится без мук, борьбы, крови. И я хочу участвовать в это
й борьбе, но не для Ивана, Петра и Пелагеи. А для себя. Вот моя с вами разница.
Вы идете жертвовать для метафизических Петров и Пелагеи. А я жертвую соб
ой Ц для себя. Потому что Я этого хочу, тут моя воля решающа. Я м
ожет быть буду бороться одиночкой, не знаю. Но иду только до тех пор, пока с
ам хочу идти, пока мне радостно идти и бить тех, кого я бью!
Ц Я ничего не понимаю! Стало быть вы во главу угла ставите свою личность,
свою особу? так я понял?
Ц Так, Ц и на спокойное лицо Савинкова выплыла надменная улыбка, обозна
чившая тонкие зубы.
Ц Тогда позвольте вас опросить, где же при эдакой-то ницшеанской постан
овочке место борьбе за социализм?
Ц Место есть. Я борюсь за социализм, потому что Я хочу социализма, вот поч
ему.
Ц Но ведь, если вы не верите в народ, в массу, в коллектив, а верите только в
себя, то в одно прекрасное утро вам может захотеться встать и против наро
да?
Ц Этого не может быть, Егор, Ц резко сказал Савинков. Ц Если я не станов
люсь, подобно вам, на карачки перед народом, это еще не значит, что я могу ст
ать его врагом. Врагом народа я быть не могу.
В передней раздался пронзительный звонок. Все переглянулись, всем показ
алось, что зря увлеклись, зря начали спор, забыли о деле.
Ц Не ходите, Егор, на вас лица нет, Ц проговорила Прасковья Семеновна.
Ц Кто б мог быть? Ц оказал Савинков. Ц Прасковья Семеновна, я пройду в к
абинет.
Накинув широкий серый платок на плечи, Прасковья Семеновна мгновенно ст
ала кухаркой. В передней отперла дверь сначала на цепочку. В раскрывшуюс
я полосу спросила Ц «Кто тут»?
Ц Телеграмма.
Почтальон подал телеграмму из Одессы. Получив на чай, вышел.
«Партия велосипедов фирмы «Дукс» прибудет пятницу девять вечера. Нейдм
айер» Ц прочел вслух Савинков.
Товарищи Ц сказал он громко, Ц послезавтра в девять приезжает Иван Ник
олаевич!
9
Где только не побывал Азеф, когда дни и часы выездов министра и маршрут ка
реты устанавливались с арифметической точностью. Был во Владикавказе у
больной матери, вызвал к ней с групп профессора Вязьминского, оставил на
лечение деньги. Заезжал в Лозанну к жене и детям, отдохнул с ними. По делам
партии был в Берне, в Женеве.
Телеграмма Савинкова о том, что всё готово, застала его в Киеве. Азеф зигза
гом метнулся по России, чтоб незаметно подъехать к Санкт-Петербургу. Он з
аехал в Самару, в Уфу, потом свернул на юг в Одессу. Здесь, как-то вечером, тя
жело ступая по ковру номера гостиницы «Лондон», он почувствовал, что дыш
ать трудно, потеет, не то от жары, не то от волнения. Азеф сел за стол, распра
вил руки и прищурившись, задумался. Потом он взял перо:
«Дорогой Леонид Александрович! Прожив здесь 6 дней мне удалось узнать мн
ого интересного. Отсюда на днях уезжает одна госпожа с целью покушения н
а генерал-губернатора в Иркутске, Кутайсова. Госпожа эта среднего роста,
еврейка, но православная. Сюда она приехала из-за границы, откуда послали
ее для этого дела. Для установления личности могу сообщить следующее: он
а бывшая социал-демократка, была сослана в Вологду, оттуда бежала в конце
прошлого или начале этого года. Зовут ее Мария (настоящее имя), а фамилия ч
исто русская, что-то вроде Щепотьевой, хотя не ручаюсь, она замужем за хри
стианином, муж ее сослан в Сибирь. Здесь же, в Одессе, Наум Леонтьевич Гекк
ер и Василий Иванович Сухомлин. Играют большую роль в партии. Они очевидн
о направляют дела боевой организации, от них наконец я узнал о случившем
ся в «Северной гостинице». Это действительно акт боевой организации и он
и же подтвердили мне, что погибший революционер это Алексей Покотилов, б
рат жены товарища министра Романова. От них же я узнал, что дело покушения
на Плеве отлагается ввиду отсутствия бомб, которые погибли с Покотиловы
м. Новое же приготовление займет много времени, а к Плеве, как они говорят
«с револьвером не подойдешь». Но для реномэ боевой организации надо сове
ршить террористический акт и для этого выбран Кутайсов. Я уверен, что бла
годаря этим сведениям! вам удастся предотвратить покушение и установит
ь эту госпожу. В Иркутске она будет жить по подложному паспорту, мещанска
я пятилетняя книжка. Кажется имя у нее будет Наталья, но за это не ручаюсь.
Прошу вас очень, чтобы о пребывании ее в Одессе не стало известным, так как
она тут очень законспирирована, а я с нею виделся. К Кутайсову она думает
явиться в траурном костюме. Пока всё.
Ваш Иван.
Азеф посидел, подумал, потом потянулся всем телом, громко зевнул, широко р
аскрыв мясистый громадный рот. По монументальности он напоминал гиппоп
отама. Посидев так с минуту, черкнул на телеграфном бланке:
«Партия велосипедов «Дукс» прибудет пятницу девять вечера. Нейма
йер».
Азеф позвонил, приказал дать счет и позвать извозчика. Когда коридорный
тащил за Азефом чемоданы, Азеф раздавал на чай выстроившейся прислуге. Т
ут были швейцар, лакеи, горничные, посыльные, мальчики. Азеф не был скуп, да
вал всем рубли, полтинники. Кряхтя шел дальше, не обращая вниманья на низк
ие поклоны Ц знаки благодарности.
10
В восемь, когда на Петербург ложились сумерки, лакей Афанасий в каморке п
од лестницей наливал Силычу в плохо граненый стакан кагору. Кухарка Егор
овна сидела у окна кухни, чтоб заранее увидеть описанного ей начальника
боевой организации.
Дора и Савинков, в ожидании, остались в гостиной.
Савинков сидел, откинувшись в кресле, читал Доре свои стихи, в такт слегка
жестикулируя правой рукой:
Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает,
Жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина
И не станет того господина
Который называл себя я…
В темном окне Прасковья Семеновна разглядела всё-таки мелькнувшую по дв
ору толстую темную фигуру. Сердце сказало «он». Ивановская приоткрыла дв
ерь, прислушалась. Взяла лампу и вышла в сени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44