— Ничего не понимаю. Давай перенастроимся и попробуем еще раз.
Рентгенолог нажал кнопку, и постоянно доносившееся из машины потрескивание прекратилось. Зато теперь стали слышны более резкие звуки, которые перекрывал стук вращающихся магнитов. Из акустической системы раздавался тоненький свист, какой издает воздух, вылетающий из надутого, но не завязанного шара.
Все взгляды устремились в том направлении.
— Это еще что за писк? — удивился рентгенолог и прошелся по клавишам. — Томограф полностью выключен.
Репортер из «Геральд» подсела ближе к смотровому окну, затем вдруг вскочила на ноги, резко отодвигая стул.
— Что случилось?
Джоан встала и присоединилась к журналистке, закрывая от Генри окно. В страхе за свою хрупкую Мумию Генри ринулся вперед.
— Что там...
И тут он увидел. Мумия попрежнему лежала у всех на виду, но ее голова металась по столу, грохоча по металлической поверхности. Рот широко открылся, и из рассеченного горла исходил вой. У Генри подогнулись колени.
— Господи, да она живая! — в ужасе простонала журналистка.
— Это невозможно, — бросил Генри.
Извивающийся труп словно обезумел. Длинные черные волосы неистово метались вокруг головы, словно тысяча змей. В любую секунду Генри ожидал, что голова оторвется от шеи, но случилось коечто похуже. Гораздо хуже.
Череп мумии лопнул, словно гнилая дыня. Из него прямо на стену, томограф и окно выплеснулось чтото желтое.
Журналистка отпрянула от запачканного стекла, еле держась на ногах. Не в силах остановиться, она повторяла, как заклинание:
— Боже мой, боже мой, боже мой...
Сохраняя спокойствие и деловитость, Джоан обратилась к рентгенологу:
— Боб, требуется изоляция второго уровня.
Рентгенолог, не мигая, наблюдал за тем, как мумия прекращает биться и успокаивается.
— Черт, — наконец прошептал он в заляпанное окно. — Что произошло?
Попрежнему невозмутимая Джоан покачала головой, надела очки и оглядела комнату.
— Наверное, газ взорвался, — пробормотала она. — Поскольку мумия была заморожена высоко в горах, метан от разложения при повышении температуры мог резко высвободиться.
Она в недоумении пожала плечами.
Журналистка, похоже, взяла наконец себя в руки и попыталась сделать снимок, но Джоан протестующе покачала головой: больше никаких снимков.
Генри не пошевелился с момента взрыва — так и стоял, прижав ладонь к стеклу. Профессор не отводил глаз от того, во что превратилась его мумия, и от сверкающих брызг, рассыпанных по стенам и установке. Жидкость ярко блестела, отдавая желтизной под галогенными лампами.
Махнув рукой на грязное освинцованное стекло, журналистка все еще с дрожью в голосе спросила:
— Что это такое?
Генри ответил сдавленным голосом, сжимая в правой руке доминиканский крест:
— Золото.

* * *

17 часов 14 минут
Анды, Перу
— Послушай — и ты почти услышишь, как говорят мертвые.
Сэм Конклин оторвал нос от земли и посмотрел на молодого внештатного корреспондента журнала «Нэшнл джиографик».
С ноутбуком на коленях Норман Филдс сидел возле Сэма и смотрел на укрытые джунглями развалины. Со щеки Нормана на шею стекала струйка грязи. Несмотря на грубую куртку и кожаную шляпу, он мало походил на жаждущего острых ощущений фоторепортера. Массивные очки с толстыми линзами намного увеличивали глаза, что придавало юноше вечно удивленный вид. При росте чуть больше шести футов Норман был худым, как телеграфный столб.
Лежа на тростниковой циновке, Сэм приподнялся на локте и спросил:
— Извини, ты чтото сказал?
— День такой тихий, — с легким бостонским акцентом прошептал Норман. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Можно почти услышать, как среди гор разносятся древние голоса.
Сэм осторожно положил кисточку возле маленького каменного предмета, очисткой которого занимался, и сел. Сдвинув испачканную ковбойскую шляпу еще дальше на затылок, он вытер руки о джинсы. Снова, как много раз прежде, после нескольких часов, затраченных на одинединственный камень из развалин, всеобъемлющая красота старинного города инков подействовала на юношу, словно глоток холодного пива в жаркий техасский полдень. Погрузившись в свое занятие, так легко полностью отключиться от того, что тебя окружает... Сэм уселся поудобнее, чтобы лучше оценить торжественное величие пейзажа.
Юноша вдруг вспомнил свою пеструю лошадку, аппалузца, оставшегося у дяди на пыльном ранчо возле Мулшу, в штате Техас. Сэму нестерпимо захотелось прокатиться среди развалин верхом и поскакать по извилистым тропинкам, которые вели к тайнам густых джунглей за пределами города.
— Здесь есть чтото таинственное, — продолжал Норман, откидываясь назад и опираясь на ладони. — Горные вершины. Пелена дымки. Зеленые джунгли. Здесь все пахнет жизнью, как будто ее поддерживает некая витающая в воздухе субстанция.
Сэм добродушно похлопал фотографа по руке. Перед ними действительно разворачивался восхитительный пейзаж.
Построенный в седловине между двумя пиками Анд, недавно обнаруженный город инков простирался террасами на половину квадратной мили. Разные уровни каменных кладок соединялись сотнями лестниц. Со своей точки наблюдения Сэм мог обозревать все старинные руины — от домов нижней части города, обозначенных осыпавшимся камнем, до Лестницы к облакам, которая вела к развалинам Солнечной площади, где и примостились теперь молодые люди. Там, так же как в МачуПикчу, инки продемонстрировали все великолепие своей архитектуры, соединив красоту с практичностью и вытесав из камня заоблачный городкрепость.
Тем не менее в отличие от МачуПикчу этими развалинами еще почти никто не занимался. Обнаруженные дядей Сэма несколько месяцев назад руины были полностью укрыты посреди джунглей. При воспоминании о находке в сердце юноши вспыхнула гордость.
Дядя Хэнк вычислил местоположение города по старинным преданиям, которые ходили среди местных индейцевкечуа. Руководствуясь рукописными картами и обрывочными рассказами, профессор провел группу из МачуПикчу вдоль реки Урубамба и за какието десять дней отыскал развалины под горой Арапа. Находку отметили все относящиеся к этой области научные, а также популярные журналы. Руины окрестили Заоблачными, а дядя Хэнк улыбался с фотографий, помещенных на обложках многих журналов. И он это заслужил, проявив незаурядную интуицию и глубочайшие познания в археологии.
Конечно, на подобное суждение повлияли чувства Сэма по отношению к дяде. Тот воспитывал Сэма с тех пор, как погибли в автокатастрофе его родители — тогда мальчику было всего девять лет. В том же самом году, месяца на четыре раньше, жена Генри умерла от рака. Общее горе еще больше сроднило дядю и племянника, и с тех пор они почти не разлучались. Поэтому никто не удивился, когда Сэм тоже выбрал для себя карьеру археолога.
— Клянусь, если ты хорошенько прислушаешься, — продолжал Норман, — то различишь даже голоса воинов на горных вершинах, шепот торговцев и покупателей из нижней части города, пение работников на террасных полях за стенами.
Сэм пытался слушать, но различал только обрывки голосов, скрежет лопат и доносившиеся из близлежащей ямы отголоски этих звуков. Все они принадлежали не умершим инкам, а рабочим и студентам, которые трудились в самой глубине развалин. Зияющее отверстие вело в шахту, уходившую на тридцать футов вниз и кончавшуюся настоящими сотами из выкопанных под землей на разных уровнях помещений.
Сэм выпрямился.
— Норман, тебе нужно было стать не журналистом, а поэтом.
Его приятель вздохнул и предложил:
— Просто попробуй слушать сердцем.
Сэм нарочно подчеркнул свой техасский акцент, зная, что это режет слух коренному бостонцу Норману:
— Что я сейчас слышу, так это свой желудок. Но он как раз ничего не говорит, а только намекает, что пора обедать.
Норман бросил на друга свирепый взгляд.
— У вас, техасцев, в душе нет места для поэзии! Одно железо и пыль.
— И еще пиво. Ты забыл про пиво.
Ноутбук неожиданно привлек к себе внимание, просигналив о том, что уже шесть часов. Из горла Сэма вырвался стон:
— Нам лучше все свернуть, пока не село солнце. К ночи сюда набежит всякое ворье.
Норман кивнул и, оглядываясь по сторонам, стал собирать вещи.
— Кстати, о грабителях могил... Прошлой ночью я слышал стрельбу, — заметил он.
Убирая свои кисточки и стеки, Сэм нахмурился.
— Гильермо пришлось припугнуть какуюто банду. Пытались прорыть туннель к нашим руинам. Если бы Гил не нашел этих молодчиков, они могли бы вклиниться в раскопки и погубить месяцы работы.
— Хорошо, что твой дядя додумался нанять охранников.
Сэм кивнул, однако при упоминании о Гильермо Сале, бывшем полицейском из Куско, назначенном начальником охраны экспедиции, услышал в голосе Нормана нотки неудовольствия. Сэм вполне разделял его чувства. Тело черноволосого и черноглазого Гила изобиловало шрамами, многие из которых, как подозревал Сэм, достались полицейскому не на службе. Кроме того, юноша замечал взгляды, которыми Гил украдкой обменивался с приятелями, когда мимо проходила Мэгги. Быстрые обрывки испанских фраз вперемежку с гортанным смехом будоражили Сэму кровь.
— Ранили когонибудь? — спросил Норман.
— Нет, просто сделали несколько предупредительных выстрелов, чтобы отпугнуть грабителей.
Норман продолжал укладываться.
— Ты правда думаешь, что мы найдем полную сокровищ гробницу?
Сэм улыбнулся.
— И обнаружим Тутанхамона Нового Света? Нет, вряд ли. Мечты о золоте притягивают грабителей, но только не моего дядю. Он приехал сюда за знаниями — и за правдой.
— Но до чего он так дотошно докапывается? Я в курсе, он ищет доказательства, что до инков существовало другое племя, однако к чему такая секретность? Мне ведь нужно будет посылать отчет в «Джиографик».
Сэм сдвинул брови. Он не находил ответа для Нормана. Те же самые вопросы возникали и у самого Сэма. Некоторые сведения дядя Хэнк — как всегда — держал при себе. Во всех других отношениях он проявлял открытость, и только когда дело касалось работы, часто оказывался очень замкнутым.
— Не знаю, — наконец сказал Сэм. — Но я верю профессору. И если он сунул во чтото нос, нам остается только ждать, когда он его вытащит.
Из выкопанной на соседней террасе шахты внезапно раздался крик:
— Сэм! Скорей сюда!
Из ямы показалась голова Ральфа Айзексона, его глаза блестели от волнения. Этот крупный чернокожий юноша учился в Алабамском университете. С помощью футбольной стипендии Ральфу удалось успешно его закончить и сберечь университетскую стипендию на магистратуру. Его сообразительность нисколько не уступала мускулам.
— Обязательно взгляни! — Карбидная лампа на каске Ральфа металась от Сэма к Норману. — Мы добрались до запечатанной двери с какойто надписью!
— Дверь не тронута? — спросил Сэм, быстро поднимаясь на ноги.
— Нет! И, по словам Мэгги, не пострадала от времени.
А вдруг это то, что искала вся группа в течение последних месяцев? Сохранившееся захоронение или царская усыпальница среди древних развалин... Сэм помог нагруженному связкой фотокамер Норману взобраться по крутым ступеням на самую высокую террасу Солнечной площади.
— Ты думаешь... — тяжело дыша, начал Норман.
Сэм поднял руку.
— Это запросто может оказаться подвалом инкского храма. Не будем зря надеяться.
К тому времени, когда они достигли раскопанной террасы, Норман уже еле дышал. Глядя на его усилия, Ральф презрительно скривился.
— Что, Норман, тяжко? Попросить Мэгги тебя донести?
Фотограф закатил глаза и удержался от ответа, чтобы не тратить силы.
Сэм поднялся на площадку, тоже заметно запыхавшись. Любые движения на такой высоте тяжело сказывались на легких и на сердце.
— Оставь его в покое, Ральф. Лучше покажи, что вы там нашли.
Ральф покачал головой и повел обоих за собой, освещая дорогу лампой на каске. Когда этот здоровяк поднимался по лестнице, то заполнял собой всю шахту шириной в три фута. В отличие от Сэма он не сошелся с Норманом. Как только стало известно о нетрадиционной сексуальной ориентации фотографа, между ним и Ральфом начались трения. Тот никак не мог избавиться от определенных предрассудков, не имевших отношения к расе. Однако Генри настоял на том, чтобы все работали вместе, стали одной командой. Поэтому Ральф и Норман хоть и ворчали друг на друга, но делали одно дело.
— Придурок, — пробормотал Норман себе под нос, перевесив камеры поудобнее.
Сэм хлопнул фотографа по плечу и заглянул в выкопанную дыру. Стремянка опускалась на тридцать футов вниз, к комнатам и коридорам.
— Не позволяй ему себя заводить, — посоветовал Сэм и махнул рукой в сторону стремянки. — Давай. Я за тобой.
Когда они стали спускаться, Ральф с прежним жаром заговорил:
— Сегодня утром получили углеродную датировку для нижнего слоя. Представляешь, Сэм? Тысяча сотый нашей эры. Раньше инков аж на двести лет.
— Слышал, слышал, — ответил Сэм. — Хотя погрешность датировки все же оставляет место для сомнений.
— Может быть... Но погоди, вот увидишь надписи!
— Их нацарапали инки? — спросил Сэм.
— Пока еще рано об этом говорить. Как только мы откопали дверь, я сразу бросился за вами. Мэгги все еще внизу, пытается очистить дверь. Я подумал, что нам всем надо собраться вместе.
Сэм продолжал спускаться. Снизу светила лампа, отбрасывая на стену шахты его тень. Он представил, как, едва не касаясь двери носом, Мэгги старательно орудует кистью, освобождая от земли человеческую историю. Сэм отчетливо видел золотистые волосы девушки, убранные, когда она работала, в длинный хвост, представил, как Мэгги сосредоточенно морщит нос, какие радостные звуки издает, когда находит чтонибудь новое.
1 2 3 4 5 6 7 8