— Это хорошо. А то в прошлый раз тут было как в свинарнике.
— Привет, Сцип! — Разбуженный Бо с таким неистовством выкарабкивался из спального мешка, что чуть в собственных руках-ногах не запутался. Как был, босиком, он помчался к Сципио. Он был единственный, кому дозволялось называть Короля воров Сципом без риска напороться в ответ на ледяной осаживающий взгляд. — Что ты на сей раз украл? — расспрашивал Бо, сгорая от любопытства. Он скакал вокруг Сципио, словно щенок.
Король воров с улыбкой снял с плеча черную котомку.
— Хоть в этот-то раз мы все хорошо разведали? — спросил Риччио, выкарабкиваясь из груды своих плюшевых зверей. — Ведь хорошо, скажи?
— Когда-нибудь он ему сапоги начнет лизать, — пробормотала Оса, но так тихо, чтобы, кроме Проспера, никто ее не услышал. — А вот я лично была бы только рада, если бы этот фанфарон пореже заявлялся сюда среди ночи. — И она, засовывая свои тоненькие ножки в башмаки, одарила Сципио отнюдь не дружелюбным взглядом.
— Мне пришлось срочно изменить свои планы, — провозгласил Сципио, как только они все собрались вокруг него. С этими словами он бросил Риччио сложенную газету. — Прочти-ка вот. На четвертой странице. Самый верх.
Стоя на коленях, Риччио нетерпеливо принялся листать огромные газетные страницы. Моска и Проспер заглядывали ему через плечо, и только Оса внешне безучастно осталась стоять в сторонке, поигрывая своей косичкой.
— «Невероятное по дерзости ограбление во дворце Контарини, — запинаясь, прочел Риччио. — Похищены редкостные драгоценности и произведения искусства. Преступники исчезают бесследно!» — Риччио в изумлении вскинул голову. — Контарини? Но мы же следили за дворцом Пизани!
Сципио передернул плечами.
— Я передумал, вот и все. До дворца Пизани еще дойдет очередь. Он же никуда от нас не денется, верно? А во дворце Контарини, — тут он покачал котомкой прямо у Риччио перед носом, — тоже нашлось что взять. — Несколько мгновений он наслаждался любопытством и нетерпением на лицах окружающих, потом в позе портняшки уселся под звездным занавесом и вытряхнул содержимое сумки перед собой на пол. — Драгоценности я уже продал, — небрежно проронил он, пока остальные в любопытстве склонились над его добычей. — Долги кое-какие надо было отдать, да и инструмент новый купить. Но это вот для вас.
На свежевыметенном полу матово поблескивали несколько серебряных ложек, медальон, лупа для чтения, вокруг рукоятки которой изящно обвилась серебристо-чешуйчатая змейка, и золотые щипчики в форме розы, усыпанные крохотными драгоценными камнями.
Бо во все глаза разглядывал принесенные Сципио трофеи. Осторожно, словно боясь повредить, он одну за другой брал в руки посверкивающие безделушки и, потрогав, бережно клал назад.
— Это все настоящее, да? — спросил он, глядя на Сципио недоверчиво.
Тот только насмешливо кивнул, сладко потянулся, глубоко довольный собой и жизнью, и вальяжно улегся на бок.
— Ну, что скажете? Я Король воров или нет? Риччио только благоговейно кивнул, и даже Оса — и та не могла скрыть произведенного на нее впечатления.
— Дружище, рано или поздно они же тебя все равно сцапают, — пробормотал Моска, восхищенно разглядывая лупу со змейкой.
— Еще чего! — Сципио перевернулся на спину и мечтательно уставился в потолок. — Хотя на сей раз, по правде сказать, все и впрямь висело на волоске. Сигнализация оказалась довольно хитрая, не такая допотопная, как я рассчитывал, а когда я медальон с ночного столика уводил, тут и вовсе хозяйка проснулась. Но пока эта дама из своей кровати выбиралась, я уже на соседней крыше был. — И он задорно подмигнул маленькому Бо, который устроился у него в ногах, не сводя с Короля воров восхищенных глаз.
— А для чего вообще эта штуковина? — спросила Оса, приподнимая щипчики. — Волоски из ноздрей выдергивать?
— Да нет же, господи! — Сципио приподнялся и раздраженно выдернул щипчики у нее из рук. — Эти щипчики для сахара.
— И откуда ты только все знаешь? — Риччио смотрел на Сципио со смесью зависти и удивления. — Тоже ведь в сиротском приюте рос, как и я, только нам-то монашки про щипчики для сахара и всякое такое никогда ничего не рассказывали.
— Ну, из приюта я все-таки давно уже сбежал, — снисходительно заметил Сципио, отряхивая пыль со своего черного сюртука. — К тому же, в отличие от тебя, я не просиживаю целыми днями за дурацкими комиксами.
Риччио пристыженно потупился.
— Знаешь, я читаю не одни только комиксы, — с расстановкой проговорила Оса, обнимая Риччио за плечи. — И тем не менее тоже никогда про щипчики для сахара не слыхала, а если бы даже и слыхала, ни за что не стала бы из-за этого так воображать!
Сципио смущенно откашлялся и отвел глаза. Потом пробормотал:
— Да я не хотел тебя обидеть, Риччио. Ты прекрасно проживешь на свете, даже не зная, что такое щипчики для сахара. Но одно вам скажу: эта вещица стоит немалых денег. Поэтому на сей раз постарайтесь выбить у Барбароссы приличную цену, ясно?
— Да как? — Ища поддержки, Моска обвел товарищей растерянным взглядом. — В прошлый раз уж мы как старались, только этот жирный боров все равно хитрей.
И все удрученно посмотрели на Сципио. С тех пор как он стал их вожаком и кормильцем, считалось, что его дело красть, а им надлежало превращать его добычу в деньги. Сципио, правда, сказал им, к кому обратиться, но заниматься торговлей самому считал ниже своего достоинства. Единственным человеком в городе, кто способен был якшаться с бандой ребятишек, был Эрнесто Барбаросса, рыжебородый толстяк, торговавший в своей антикварной лавчонке дешевыми сувенирами для туристов и между делом, исподтишка, проворачивавший сомнительные сделки с по-настоящему дорогим товаром, по большей части краденым.
— Никто из нас этого не умеет! — продолжал Моска. — Торговаться, надувать и все такое. И по-моему, Рыжая Борода пользуется этим без зазрения совести.
Нахмурив лоб, Сципио задумчиво перебирал завязки своей котомки.
— Проп умеет торговаться! — выпалил вдруг Бо. — И даже очень здорово. Раньше, когда мы с ним на блошином рынке всякую ерунду продавали, он всегда такое каменное лицо делал, что…
— Да тихо ты, — оборвал Проспер своего братишку. От смущения у него даже уши побагровели. — Одно дело старые игрушки продавать, и совсем другое вот это… — В растерянности он взял из рук у Бо медальон.
— Почему же совсем другое? — Сципио смотрел на него пристально, словно прикидывая, правду Бо говорит или преувеличивает.
— Лично я до смерти буду рад, если ты, Проп, меня от этого избавишь, — сказал Моска.
— Да уж. — Оса брезгливо поежилась. — Этот рыжий толстяк только своими свинячьими глазенками глянет, и мне тотчас же не по себе делается.
Мне все время кажется, что он либо потешается над нами, либо вот-вот полицию вызовет или еще какую-нибудь гадость подстроит. И я всякий раз жду не дождусь, когда же мы наконец из его лавчонки ноги унесем.
Проспер в смущении почесал за ухом.
— Ну ладно, раз вы так считаете, — пробормотал он. — Торговаться я впрямь могу неплохо. Только этот Барбаросса, конечно, тот еще выжига. Я же был в последний раз, когда Моска ему продавал…
— Вот и попробуй. — Без лишних слов Сципио вскочил, закидывая пустую котомку за плечо. — Все, мне пора. У меня еще стрелка кое с кем сегодня ночью. В смысле — встреча. Но завтра загляну обязательно. Что-нибудь, — он надвинул маску на глаза, — ближе к вечеру. Хотелось бы знать, сколько вам толстяк за товар отвалит. Если он вам, — тут Сципио задумчиво перебрал глазами свою добычу, — если он вам меньше двухсот тысяч лир предложит, забирайте все обратно.
— Двести тысяч? — У Риччио от изумления даже челюсть отвисла.
— Эти вещи наверняка стоят дороже, — задумчиво проговорил Проспер.
Сципио обернулся.
— Вероятно, — небрежно бросил он через плечо. С этим длинным черным птичьим носом вид у него был совсем чужой и жутковатый. В скудном свете монтажных ламп его гигантская тень зыбко подрагивала на стене кинозала. — Ну, пока, — проронил он. И, прежде чем скрыться за пыльной портьерой, еще раз обернулся. — Новый пароль нам нужен?
— Нет! — грянуло со всех сторон поспешно и в один голос.
— Ну хорошо. Ах да, Бо… — Сципио еще раз оглянулся. — Тут за портьерой для тебя коробка картонная стоит. Там двое котят. Кто-то хотел утопить их в канале. Позаботься о них, ладно? И спокойной ночи всем.
БАРБАРОССА
Лавчонка, где им уже случалось превращать воровскую добычу Короля в чистые денежки, приютилась в одном из переулков неподалеку от собора Святого Марка, по соседству с пастиццерией, то есть кондитерской, в стеклянной витрине которой красовались сладости и выпечка всех видов и форм.
— Да пойдем же, — раздраженно сказал Про-спер, оттаскивая Риччио от этой сладкой витрины, и тот покорно дал себя увести, все еще жадно ловя ноздрями аромат жареного миндаля в сахаре.
В лавке Барбароссы запахи были совсем не такие вкусные. Со стороны она ничем почти не отличалась от других лавок старьевщиков, каких много в городе Луны. На стекле витрины витиеватыми буквами было выведено «Эрнесто Барбаросса, Ricordi di Venezia» . За стеклом на потертом плюше стояли вазы и массивные подсвечники в окружении латунных гондол и хрупких бабочек венецианского стекла. Тонкостенный фарфор с трудом отвоевывал здесь себе место среди стопок старинных книг, картины в потускневших серебряных рамах соседствовали с масками из папье-маше. У Барбароссы каждый мог отыскать себе все, что душе угодно, а то, чего не находилось на полках, услужливый хозяин брался раздобыть. Причем любыми путями, если надо — то и не слишком честными.
Как только Проспер отворил дверь лавочки, над головой у него на разные голоса зазвенели стеклянные колокольчики. Между битком набитыми стеллажами слонялось несколько туристов. Они о чем-то шушукались, но так тихо и почтительно, будто они в церкви, а не в лавочке. Может, все дело было в люстрах, что свисали с темного потолка, позвякивая пестрыми стеклянными цветами, или в свечах, что горели здесь в тяжелых канделябрах, хотя за окном светило солнце. Не поднимая глаз, Проспер и Риччио протиснулись мимо иностранцев. Один из них держал в руках маленькую статуэтку, которую Моска сбыл толстяку недели две назад. Когда Проспер углядел ценник, наклеенный на основании фигурки, он чуть не опрокинул большую гипсовую скульптуру, что красовалась посреди магазина.
— Ты не помнишь, сколько заплатил нам Барбаросса вон за ту статуэтку? — поинтересовался он у Риччио.
— Да нет. Ты же знаешь, я цифры вообще не запоминаю.
— Какая бы цифра раньше ни была, сейчас к ней на парочку нулей больше приписано, — прошептал Проспер. — Совсем неплохая сделка для Рыжей Бороды, ты не находишь? — С этими словами он подошел к прилавку и нажал на кнопку электрического звонка возле кассы.
Риччио тем временем корчил смешные рожицы даме в маске, что снисходительно улыбалась им с картины на стене. Эту проделку он повторял всякий раз, когда они сюда приходили, ибо знал — в черной маске дамы имеется глазок, через который Барбаросса тайком наблюдает за покупателями, дабы те чего-нибудь не стащили.
Прошло лишь несколько мгновений, в углу, призвякнув, колыхнулась шторка из бус искусственного жемчуга, и из-за шторки собственной персоной выплыл сам Эрнесто Барбаросса. Рыжая Борода был настолько толст, что, видя его, Проспер всякий раз поражался ловкости, с которой тот при таком-то весе передвигается по своей битком забитой лавчонке.
— Надеюсь, в этот раз вы принесли хоть что-нибудь стоящее, — бросил он пренебрежительно, но ни от Проспера, ни от Риччио не укрылся жадный взгляд, которым он, словно голодный кот жирную мышь, ощупал сумку в руках у Проспера, — тот еще крепче прижал сумку к груди.
— Думаю, вы останетесь довольны, — в тон ему небрежно ответил Проспер.
Риччио ничего не сказал, только во все глаза таращился на рыжую, как лисий мех, бороду Барбароссы, словно боялся, что оттуда вот-вот кто-нибудь выползет.
— Ты чего, малец, на бороду мою уставился? — рявкнул Рыжая Борода.
— Да я, я… — Риччио начал заикаться, — я вот все думаю, она у вас правда настоящая? То есть я хотел сказать: такая рыжая.
— Разумеется! Уж не хочешь ли ты намекнуть, что я ее крашу? — недовольно буркнул толстяк. — Вечно вам, мелюзге, всякая чушь в голову лезет. — Своими толстыми, в богатых перстнях, пальцами он самодовольно пригладил бороду и почти незаметно кивнул в сторону туристов, которые все еще о чем-то шушукались между стеллажей. — Сейчас, вот только от этих по-быстрому отделаюсь, — шепнул он. — А вы пока что пройдите ко мне в кабинет, только не вздумайте ничего там трогать, понятно?
Проспер и Риччио кивнули и скрылись за жемчужной шторкой.
В кабинете у Барбароссы все выглядело совсем иначе, чем в его лавочке. Тут не было ни люстр, ни зажженных свечей, ни хрупких стеклянных бабочек. Глухое, совсем без окон, помещение освещалось искусственным светом одной-единственной неоновой трубки, а кроме огромного письменного стола и массивного кожаного кресла тут были еще только два простеньких стула для посетителей и полки до самого потолка, сплошь уставленные аккуратно надписанными ящичками и коробками; в качестве единственного украшения на голой белой стене за креслом хозяина выделялась афиша музея «Академия».
Была здесь, правда, еще и обитая плюшем скамеечка — как раз под глазком, через который Барбаросса наблюдал за покупателями. Риччио тут же на нее забрался и прильнул к глазку.
— Нет, ты должен на это посмотреть, Проп, — прошептал он. — Уж как он этих туристов обхаживает, а урчит-то, урчит — ну прямо как жирный кот! По-моему, из его лавчонки без покупки никто не уходит.
— К тому же заплатив втридорога, — добавил Проспер, ставя сумку с товаром Сципио на стул и осматриваясь.
— Да точно он ее красит! — бормотал Риччио, все еще не отрываясь от глазка. — Я с Осой на три книжки комиксов поспорил, что борода у него крашеная. — Голова у Барбароссы была лысая, как бильярдный шар, зато борода, густая и пышная, курчавилась вовсю.
1 2 3 4 5 6 7