Он без ума от нее. А я называю эту комнату парилкой. - Он выдавил из себя смешок. - Ну как она, Выскочка?
- Надеюсь, что ничего, Гарри, - прозвучал тот же мягкий спокойный голос.
- Я тоже надеюсь, а то Гудвину придется не сладко. - Ковен повернулся к Байраму Хильдебранду: - 728-я закончена?
- Нет, - пропищал Хильдебранд. - Я звонил Фуриари, он сказал, что все будет сделано.
- Как всегда, опаздываем. Там надо будет кое-что исправить. В третьем блоке, где Дэн говорит: "Не сегодня вечером, дорогая", оставь просто: "Не сегодня, дорогая". Понял?
- Но мы ведь уже обсуждали это...
- Помню. Делан, как я сказал. И 729-ю тоже надо будет изменить. А 733-ю ты уже закончил?
- Нет. Я только...
- А что же ты тогда здесь делаешь?
- Но вы же назначили встречу на половину первого, и Гудвин уже здесь.
- Я позову тебя, когда будет надо. После завтрака. И покажи мне 728-ю, когда переделаешь. - Ковен хозяйским взглядом окинул присутствующих. - Ну а как все остальные? Цветем? Увидимся чуть позже. Пойдемте, Гудвин. Приношу свои извинения, что заставил вас ждать. Идемте со мной.
Он направился к арке, и я последовал за ним через зал к другой лестнице. Поднявшись этажом выше, мы оказались в узком коридоре, из которого вели четыре двери. Все они были закрыты. Он повернул налево, открыл дверь и пропустил меня в комнату. Здесь было значительно лучше, чем в зале:
во-первых, не было обезьяны, во-вторых, температура была градусов на десять ниже и, в-третьих, разумное количество мебели давало возможность двигаться. Прежде всего в этой комнате бросался в глаза огромный старый поцарапанный стол у окна. Предложив мне сесть, Ковен направился к столу и принялся снимать салфетки с тарелок, которыми был уставлен поднос.
- Завтрак. Вы будете завтракать позже.
Это было сказано достаточно повелительным тоном, но я кивнул из вежливости, чтобы поддержать дружеский контакт. Судя по тому, что было на подносе, он в нем нуждался: жеваное яйцо-пашот, прозрачный кусочек тоста, три мелкие черносливины, тоник и стакан. Жалкое зрелище. Он начал с чернослива. Покончив с ним, налил себе тоника и, сделав глоток, спросил:
- Принесли?
- Револьвер? Естественно.
- Дайте посмотреть.
- Вы уже видели его у нас в офисе. - Я пересел поближе к нему. - Хорошо бы нам обсудить подробности. Ваш револьвер хранился в этом столе?
Он кивнул и откусил кусочек тоста.
- В левом ящике, в глубине.
- Заряженный?
- Я ведь вам уже говорил.
- Говорили. Вы сказали, что приобрели его два года назад в Монтане, на ранчо, а приехав домой, не удосужились зарегистрировать и все это время он лежал в ящике. Еще неделю назад он был на месте, а в прошлую пятницу вы обнаружили пропажу. К полиции вы не хотели обращаться по двум причинам: во-первых, из-за отсутствия лицензии, а во-вторых, потому, что подозреваете тех пятерых людей, имена которых вы нам назвали...
- Я не сказал "подозреваю", я сказал "может быть".
- Прошлый раз вы несколько иначе говорили об этом. Впрочем, неважно. Вы назвали пять имен. Кстати, человек, которого вы назвали Выскочкой, это Адриан Гетц?
- Да.
- Значит, все пятеро здесь, и мы можем начать. Насколько я понимаю, я должен положить револьвер в тот же ящик, где лежал ваш, а вы соберете всех здесь. Какая роль отведена мне?
Он проглотил кусок яйца и заел его тостом. Вольф расправился бы с этим в пять секунд, а еще точнее - он попросту выкинул бы все в окно.
- Я вот о чем думал, - произнес Ковен. - Я скажу, что запланировал новую серию с Дэном, в которой он открывает сыскное бюро. В связи с этим я обратился к Неро Вольфу за консультацией, а он прислал вас. Мы некоторое время пообсуждаем этот вопрос, и я попрошу вас показать, как производится обыск, чтобы дать нам некоторое представление об этом. Естественно, вы не должны начинать со стола. Сначала осмотрите полки. А когда вы подойдете к столу, я отойду в сторону, так, чтобы видеть всех пятерых. Тут вы открываете ящик, достаете револьвер, и они видят:
- Я полагал, что это сделаете вы.
- Да. Но потом я подумал, что лучше это сделать вам - тогда они все будут смотреть на револьвер и на вас, а я спокойно смогу изучить их лица. Я буду следить за ними. И когда вор, если таковой будет присутствовать, увидит револьвер в ваших руках, то лицо выдаст его, и я это замечу. Вот так.
Признаюсь, это звучало довольно убедительно. Может, ему и вправду удастся так чего-нибудь добиться, размышлял я, пока он допивал свой тоник. С тостом и яйцом было покончено.
- Очень хорошо, за исключением одного. Вы считаете, что лицо виновного будет выражать удивление. А что, если лица всех пятерых будут его выражать? Я достаю револьвер из вашего стола - что могут подумать люди, не знающие, что у вас таковой имеется?
- Но они знают.
- Все?
- Конечно. Разве я вам не говорил? Как бы там ни было, но они все знают о револьвере. Вообще в этом доме все вс? знают. Давно надо было избавиться от него. Так что все очень просто, Гудвин, - мне надо узнать, куда делся этот чертов револьвер, кто его взял, а дальше я разберусь сам. Я уже говорил это Вольфу.
- Я знаю. - Я обошел стол и выдвинул левый ящик, - Здесь?
- Да.
- В последнем отделении?
- Да.
Я достал из кобуры свои "Марли", вынул из него патроны, ссыпал их в карман, положил револьвер в ящик и вернулся на место.
- О'кэй. Зовите их. Я думаю, мы справимся без предварительных репетиций.
Он посмотрел на меня, потом открыл ящик и снова глянул на револьвер. Задвинув ящик, он откинулся на спинку стула и принялся жевать своими стертыми желтыми зубами верхнюю губу.
- Мне надо собраться с духом, - почти просительно произнес он. - Я чувствую себя человеком только со второй половины дня.
- Какого черта! - прорычал я. - Вы просите меня приехать в полдень и назначаете встречу на половину первого...
- Я знаю, знаю. - Он продолжал жевать свою губу. - Мне надо одеться. И не пытайтесь подгонять меня, понятно? - сорвался он вдруг на крик.
Я был сыт по горло, но уже потраченное время и доллар за такси заставили меня смириться.
- Я знаю, художники - люди темпераментные. Но я хотел бы напомнить вам расценки мистера Вольфа. Он устанавливает цену в зависимости от дела, но если время, потраченное на это дело, превышает разумные, с его точки зрения, сроки, то за каждый лишний час набавляется сотня долларов. Если вы намерены задержать меня до вечера, вам это обойдется недешево. Может, я сейчас уйду, а вернусь попозже?
Ему это не понравилось, и он начал объяснять, что, если я буду в доме, ему будет легче собраться с духом и займет это не больше часа. Он встал и направился к двери.
- А вы знаете, сколько я зарабатываю в час? Сколько стоит час моего рабочего времени? Больше тысячи долларов. Больше тысячи в час! Пойду оденусь. - И он вышел, закрыв за собой дверь.
На часах было час семнадцать, и мой желудок убедительно подтверждал это. Я подождал минут десять и позвонил Вольфу. Он, естественно, посоветовал мне пойти куда-нибудь позавтракать, что я и собрался сделать. Но, повесив трубку, почему-то остался сидеть на месте. Я был убежден, что, как только я уйду, Ковен тут же соберется с духом, провернет всю эту затею, ничего не выяснит и придется
начинать все сначала. Я попытался объяснить это своему желудку и, невзирая на звуки протеста, настоял на своем - в конце концов, кто здесь был хозяин?! В час сорок две дверь открылась и в комнату вошла миссис Ковен.
Я встал. Муж уже передал ей, что я задерживаюсь у них, тик как встреча откладывается. Мне ничего не оставалось делать, как подтвердить это. Тогда она предложила мне перекусить, и я согласился, что это была неплохая мысль.
- Может, вы спуститесь и поедите вместе с нами? Мы не готовим дома, так что только сандвичи, если это вас устроит.
- Мне бы не хотелось выглядеть невежливым, но вы едите в комнате с обезьяной?
- Нет, - ответила она вполне серьезно. - Это невозможно. Внизу, в мастерской. - Она взяла меня под руку; - Идемте.
И я последовал за ней.
2
Четверо остальных подозреваемых сидели в большой комнате на первом этаже вокруг деревянного стола, уставленного сандвичами. В комнате царил полный кавардак:
столы с флюоресцентными лампами, открытые полки, забитые бумагой, банки всевозможных размеров, стулья, расставленные в беспорядке, еще полки с книгами и папками и тысяча других предметов. В довершение этого хаоса на полную мощность были включены два радиоприемника.
Мы с Марсель Ковен присоединились к собравшимся, и я тут же воспрянул духом. На столе стояли корзинка с французскими булками и ржаными хлебцами, бумажные тарелки с нарезанной ветчиной, копченой индейкой, осетриной, беконом, огромный кусок масла, горчица и другие специи, бутылки молока, дымящийся кофейник и кувшин со свежей икрой. Увидев, как Пит Жордан намазывает икру на хрустящую хлебную корку, я понял, что он имел в виду, когда говорил о своем неумении голодать.
- Ешьте! - прокричала Пат Лоуэлл мне в ухо.
- А почему бы не уменьшить звук или вообще не выключить их? - проорал я в ответ, одновременно доставая себе хлеб и бекон.
Она глотнула кофе из бумажного стаканчика и покачала головой:
- Один - Байрама, а другой - Пита! Они слушают разные программы во время работы! Громкость, естественно, возрастает!
В комнате стоял чертовский шум, но бекон был отличный. Впрочем, индейка и осетрина тоже были выше всяких похвал. Поскольку дуэт радиоприемников исключал возможность какой-либо беседы, я рассматривал сотрапезников. Наибольшее внимание привлекал Адриан Гетц, которого Ковен называл Выскочкой. Он аккуратно отламывал кусок хлеба, клал на него кусок осетрины, водружал на нее ложку икры и отправлял все это в рот. Потом делал три глотка кофе и начинал все сызнова. Он был поглощен едой, когда мы с миссис Ковен только входили, и продолжал этим заниматься, когда я уже отвалился от стола.
В конце концов и он перестал есть. Отодвинув стул, он подошел к умывальнику, вымыл руки и вытер их носовым платком. Потом просеменил к одному радиоприемнику и выключил его, после чего проделал то же самое с другим.
- Прошу прощения, - извиняющимся тоном произнес он. - Я только хотел задать один вопрос мистеру Гудвину, перед тем как пойти вздремнуть. Когда вы открывали окно, вы отдавали себе отчет в том, что холодные сквозняки опасны для тропических обезьян?
Это было сказано очень мило, почти робко. Но что-то, я даже не знаю что, безумно раздражало меня в нем.
- Конечно, - ответил я бодро. - Как раз именно это я и проверял.
- Вы поступили безрассудно. - Он не жаловался, а просто выражал свое скромное мнение. Потом он повернулся и засеменил прочь из комнаты.
Наступила напряженная тишина. Пат Лоуэлл долила себе кофе.
- Да поможет вам бог, Гудвин, - пробормотал Пит Жордан.
- А в чем дело? Он мне теперь будет мстить?
- Не надо мне задавать вопросов, просто будьте осторожны. - Он скомкал свою салфетку и кинул ее на стол. - Ну, кто хочет лицезреть творческий процесс? Вперед. - И, врубив свой приемник, он сел за рабочий стол.
- Я уберу, - предложила Пат.
Байрам Хильдебранд, который за время моего присутствия не пропищал ни слова, тоже включил приемник и занял место за своим рабочим столом.
Миссис Ковен вышла из комнаты. Чтобы чем-то занять время, я стал помогать Пат Лоуэлл убирать со стола. Я бы, конечно, с большим удовольствием поговорил с ней, но при двух орущих приемниках это было совершенно исключено. Потом и она ушла, а я направился посмотреть, как работают художники. Мое мнение о Дэзл Дэне не переменилось, но я не мог скрыть восхищения их работой. Грубые наброски, которые, на мой взгляд, ничем не отличались друг от друга, у меня на глазах превращались в законченные картинки, выполненные в трех цветах. Они работали, не отвлекаясь ни на минуту, за исключением тех случаев, когда Хильдебранд вскакивал, чтобы увеличить громкость своего приемника. Сразу вслед за ним это же проделывал Пит Жордан.
Я сел и попробовал провести эксперимент по одновременному прослушиванию двух разных программ. Но вскоре ум у меня стал заходить за разум, и я ушел из мастерской.
Дверь в нижний холл была открыта, и, заглянув туда, я увидел Пат Лоуэлл, сидевшую за столом с какими-то бумагами. Она кивнула мне и продолжила работу.
- Ты повергаешь меня в отчаяние своей холодностью и неприступностью, а ведь который месяц мы одни на этом необитаемом острове, - начал я. - Не о близости прошу я. Мне довольно взгляда. И вот ты, в лохмотьях и в рванье...
- Пойди поваляй дурака в другом месте. Я занята.
- Ты еще пожалеешь об этом, - ответил я мрачно и пошел к входной двери, чтобы посмотреть через стекло на внешний мир. Но там тоже не было ничего интересного, к тому же вопли радиоприемников, хотя и отдаленные, доносились даже туда, так что я счел за лучшее подняться наверх. В зале, кроме обезьяны, никого не было, поэтому я прошел в следующую комнату. Она была битком забита мебелью, но в ней также не было никаких признаков жизни. Я поднялся этажом выше. Как ни странно, звуки радио, вместо того чтобы становиться тише, усилились. Я понял почему: они доносились теперь из-за закрытой двери одной из комнат. Я вошел туда, где мы разговаривали с Ковеном, - там царила тишина. Вернувшись в коридор, я приоткрыл другую дверь и оказался перед полками с бельем. Тогда я постучал в следующую дверь. Ответа не последовало, и я вошел. Это была спальня с огромной причудливой кроватью. Мебель и предметы туалета указывали на то, что она принадлежала обоим супругам. Из приемника неслась "мыльная"* опера, на кушетке спала миссис Ковен. Черты ее лица смягчились, и оно перестало быть серьезным, рот приоткрылся, руки свободно лежали на подушке. Она мирно спала, несмотря на надрывные вопли приемника, стоящего на туалетном столике. Как бы там ни было, но мне нужен был Ковен. Я прошел в комнату, движимый смутным желанием проверить, нет ли его под кроватью. Однако нужда в этом отпала. Я увидел его через открытую дверь, которая вела в смежную комнату. Он стоял у окна спиной ко мне. Решив, что появляться из спальни его жены будет слегка нетактичным, я ретировался и, выйдя в коридор, постучал в соседнюю дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9