Все мы хотим как мож
но скорее начать игру, и ритуальные омовения стали новым испытанием для
нашего терпения.
Коридор разделятся надвое, и Дионис отправляет мужчин направо, а женщин
налево. Дальше нас ведут хариты. Мы оказываемся в хаммаме, хариты забираю
т нашу одежду и раздают полотенца, которые мы повязываем вокруг пояса. Ра
уль Разорбак, Ксавье Дюпюи, Жорж Мельес, Густав Эйфель, Жан де Лафонтен, Фр
ансуа Рабле, Тулуз-Лотрек и я проходим в просторный, окутанный паром зал с
белыми стенами, покрытыми мозаиками, на которых изображены сцены из разн
ых мифов.
Хариты трут нам спины мягкими губками, потом мы отправляемся под холодны
й душ. Видимо, ритуал заключатся в том, что горячие ванны сменяются ледяны
ми струями. Под конец хариты растирают нас лавровыми ветками. Юные девуш
ки в белых туниках предлагают нам лечь на мраморные столы и умащают минд
альным маслом. Я лежу на животе, а одна из них, с длинными светлыми волосам
и, разминает мне пальцы рук. Другая массирует ноги. Затем они начинают мас
сировать все мое тело, - одна с головы, другая с ног. Их руки встречаются на м
оей пояснице, и они начинают вдвоем разминать ее. По правде сказать, поясн
ица всегда беспокоила меня. Остальных игроков обрабатывают таким же обр
азом.
- Эти омовения - довольно приятная штука, - вполголоса говорит мне Жорж Мел
ьес, который лежит рядом со мной. - Понятно, почему Афина настаивала, чтобы
мы не пропустили эту часть ритуала перед началом игры. Теперь мы будем иг
рать гораздо лучше.
- Это древняя традиция, - отзывается Рауль. - Гладиаторам тоже полагался ма
ссаж перед выходом на арену.
- Немного удовольствия перед крупными неприятностями, - усмехается Рабле
.
- Лучше бы сразу начали играть, - отвечаю я. - Такое ощущение, что меня осадил
и на всем скаку.
В то же время я чувствую, что нежные руки харит помогли мне избавиться от н
апряжения. Их пальцы перебирают одну за другой все косточки моего тела. З
атем нас приглашают в отдельные запирающиеся комнаты. Здесь нас ждут дру
гие хариты, они меньше ростом и легче. Одна из них снимает с меня полотенце
, встает мне на спину и начинает массировать ее ступнями. Вдруг кто-то появ
ляется в комнате и делает харите знак исчезнуть. Я узнаю, кто это по запаху
раньше, чем раздается голос.
- Я должна поговорить с тобой, Мишель, это очень серьезно.
- Афродита, ты уверена, что это подходящий момент?
Она не встает мне на спину, а начинает массировать ее руками. Я чувствую, ч
то она очень нервничает.
- Говорят, ты встретил Сфинкса и остался в живых?
В ее голосе звучит тревога. Никогда еще я не видел, чтобы богиня любви так
волновалась.
- Это правда.
- Он загадывал тебе загадку? -Да.
- И ты отгадал? -Да.
Афродита перестает разминать мне спину.
- И что в ответе?
- Ничего.
Она задумывается, потом хохочет.
- Это сильно! - и снова принимается за массаж.
- Сфинкс спрашивал тебя обо мне?
Я оборачиваюсь, сажусь и оказываюсь с ней лицом к лицу. Снова на меня дейст
вуют ее чары. Она восхитительна, все мои чувства говорят об этом. Миндалев
идные изумрудные глаза, золотые вьющиеся волосы, грудь, едва прикрытая б
елой шелковой туникой, длинные серьги, диадема, пояс из драгоценных камн
ей - передо мной богиня любви. Взгляд ее ласков и нежен, она прекрасно чувс
твует свою власть надо мной. Афродита поднимает руку, чтобы погладить ме
ня по щеке, но я отталкиваю ее.
- Не волнуйся, на омовение отвели целый час. Химеры развлекают зрителей. Мы
можем еще поговорить. Я должна сказать тебе нечто важное. Я хочу, чтобы ты
выиграл.
- Почему?
- Ты - боец силы А. Остальные ученики - обычные мачо, в их цивилизациях женщин
презирают.
- Но есть же Симона Синьоре, Эдит Пиаф и Мата Хари.
Афродита говорит каким-то неестественным тоном:
- У них нет твоей женственности, - и снова тянется, чтобы погладить меня по щ
еке. На этот раз я не отталкиваю ее. Я вспоминаю обо всех ужасах, которые Ге
рмафродит, сын Гермеса и Афродиты, рассказывал о своей матери.
До того как стать богиней, Афродита была простой смертной. Отец бросил их
семью и ушел к другой женщине. Афродита возненавидела его и решила отомс
тить за эту обиду всем мужчинам. Она стала очаровывать их и бросать, играя
их чувствами. Я помнил маленькое крылатое сердце на ножках, которое она п
одарила мне, чтобы крепче привязать к себе. "Она говорит только о любви, он
а питается ею. Но ничего не знает о ней", - говорил Гермафродит.
Афродита медленно гладила мою шею и подбородок.
- Я обещала тебе, Мишель, что если ты разгадаешь загадку, то я буду занимать
ся с тобой любовью.
- Теперь у меня другая женщина, - отвечаю я, -
и я люблю ее.
- Ничего страшного. Я не ревнива, - настаивает она. - И потом, я обещала занять
ся с тобой любовью, а не выйти за тебя замуж.
Афродита усмехается.
- Заниматься любовью с богиней любви - удивительное, ни с чем не сравнимое
наслаждение, ни по остроте ощущений, ни по их разнообразию. Все, что ты исп
ытывал с человеческими самками, не стоит даже упоминания. Мужчины, бывши
е со мной, утверждают, что им казалось, будто они занимаются любовью вперв
ые в жизни.
Она манит меня.
- Здесь? Сейчас?
- А почему нет?
Афродита медленно подходит ко мне, наклоняется, ее губы всего в нескольк
их сантиметрах от моих. Она пожирает меня глазами, словно я изысканное бл
юдо. Меня окутывает ее аромат. Может быть, она воспользовалась своим волш
ебным поясом, чтобы очаровать меня? Я застыл, как кролик, глядящий на фары
автомобиля, который вот-вот его раздавит.
Она нежно касается меня губами, еле заметно улыбаясь. Я чувствую ее дыхан
ие на своей коже и закрываю глаза, чувствуя, что иду навстречу злу. Но я зна
ю, что могу умереть сегодня, всего через несколько часов. Почему тогда не п
опробовать то, что она предлагает?
Наши губы разделяет теперь лишь дыхание. И вдруг раздается страшный крик
.
12. Э
НЦИКЛОПЕДИЯ: ТАДЖ-МАХАЛ
Истор
ия Тадж-Махала начинается в 1607 году, в день когда, как и каждый год, королевс
кий базар открыли для простого народа. На этом огромном ежегодном праздн
естве разрешалось многое из того, что обычно было запрещено. Женщины из ц
арского гарема в этот день получали право выходить на люди, громко разго
варивать и гулять в толпе, покупая духи, благовония, украшения и одежду. Он
и свободно беседовали с торговцами и другими покупателями. Люди разгова
ривали друг с другом, зачастую не догадываясь, кто перед ними. Юные княжес
кие сыновья устраивали поэтические турниры, чтобы покорить сердца крас
авиц.
Итак, в 1607году принцу Хурраму, сыну шаха Джахангира, исполнилось шестнадц
ать. Это был красивый юноша и храбрый воин, одаренный множеством таланто
в. Прогуливаясь с друзьями по базару среди пестрых прилавков, он увидел ю
ную девушку. Пятнадцатилетняя Арджуманд Бану Бегам принадлежала к слав
ному княжескому роду. Когда она взглянула на принца, тот забыл обо всем на
свете. Это была любовь с первого взгляда. На следующий день принц Хуррам п
росил у своего отца разрешения взять в жены Арджуманд.
Отец согласился, но посоветовал принцу подождать. На следующий год он за
ставил сына жениться на персидской принцессе. К счастью, у мусульман при
нято многоженство, и у Великих Моголов было по несколько жен. Однако Хурр
аму пришлось ждать целых пять лет, не имея возможности ни поговорить с лю
бимой, ни увидеться с ней, пока придворные астрологи не разрешили ему сно
ва жениться. Свадьба была назначена на 27 марта 1612 года. Увидев прекрасную н
евестку, отец принца назвал ее Мумтаз Махал, что означало "Украшение двор
ца". С тех пор супруги не разлучались. У них родилось четырнадцать детей, и
з которых выжило только семь. В 1628 году Хуррам сверг отца и сам стал императ
ором. Он правил под именем Шах Джахан.
Новый император обнаружил, что его отец, праздный бездельник и бездарный
правитель, оставил в наследство множество политических и экономически
х проблем, и попытался решить их. В 1631 году ему пришлось начать войну против
восставших подданных. Его сопровождала жена, беременная четырнадцатым
ребенком. Во время похода у нее начались роды, и она умерла, родив дочь. Имп
ератор Шах Джахан сидел рядом с умирающей Мумтаз Махал. Перед смертью су
пруга сказала, что у нее есть только два желания: чтобы у её супруга никогд
а бы не было детей от других женщин и чтобы он построил в память о ней мавз
олей, который будет символом их любви.
На следующий год в Агре, столице Великих Моголов, началось строительство
. Шах Джахан пригласил лучших архитекторов и художников Индии, Турции и д
аже Европы. Тадж-Махал выстроен из белого мрамора, чтобы его стены отража
ли розовые лучи восходящего солнца, яркий полуденный свет и золото закат
а.
Со временем Шах Джахан стал деспотом и религиозным фанатиком. В 1657 году, во
спользовавшись тем, что император заболел и ослаб, его сын Аурангзеб, еще
более фанатичный мусульманин, приказал заточить отца в темницу и пошел в
ойной на индуистские провинции.
Шах Джахан попросил сына только об одной милости - чтобы из окна темницы б
ыло видно,
как строится мавзолей его возлюбленной. Эта просьба была исполнена. Шах
Джахан умер в заточении в 1666 году.
Эдмон
д Уэллс,
Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI

13. Б
ОГОУБИЙЦА
Даже не под
обрав полотенце, я бросаюсь как есть, нагишом, в женскую часть хаммама.
Только не это! Все, что угодно, только не это!
Я бегу по белым мраморным коридорам и врываюсь в помещение, посреди кото
рого столпились люди. Я расталкиваю всех и вижу тело, лежащее на полу в луж
е крови.
Мата Хари.
Я прижимаю ее к груди.
- НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
Трясу ее безжизненное тело, вскакиваю и кричу:
- Только не она! Заберите меня вместо нее! Возьмите мою жизнь!
Я вскидываю руку, сжимаю кулак:
- Эй, Бог! Великий Бог, Создатель Вселенной, или Тот, кто убивает богов, ты сл
ышишь меня? Ты не имел на это права! Я даю тебе последний шанс. Если можешь, п
оверни время и возьми меня вместо нее. Иначе я буду судить тебя. Если ты до
пускаешь такое, значит, ты не бог любви, ты бог смерти. Тебе нравится видет
ь наше горе! Ты даешь нам что-то ради удовольствия потом отобрать! Ты не им
ел права делать это. Ты не имел права... Поверни время вспять и давай все изм
еним. Великий Бог, я бросаю тебе вызов: поверни время.
Меня прерывает слабый голос.
- Замолчи!
Это Мата Хари. Она еще в сознании. Кровь стекает у нее изо рта.
- Слишком поздно. Назад вернуться невозможно. Если ты любишь меня... замолч
и. Иди и выиграй. Выиграй ради меня.
- Мата...
- Выиграй, прошу тебя... Я люблю тебя, Мишель. Выиграй, ради меня!
Она закрывает глаза.
У меня за спиной перешептываются хариты:
- Это был человек в тоге, на нем была маска из греческой трагедии.
Я вскакиваю на ноги.
- Он разбил окно и ворвался сюда. Он стрелял в упор, я видела.
- Он убежал туда.
- Куда?
Я схватил анкх Маты Хари и не тратя время на то, чтобы одеться, помчался по
темным коридорам.
Впереди огромная дубовая дверь, ведущая наружу, за пределы здания. Она от
крыта. За ней свет. Я выбежал на большой проспект. Олимпии. Никого. Поднялс
я ветер, но я не чувствовал холода. Моя кровь кипела от адреналина и ярости
.
Вдруг я заметил вдали фигуру. Кто-то убегал на запад.
Вот он, попался.
Человек бежал к воротам Олимпии. Я прицелился и выстрелил. Промахнулся. Т
огда я закричал. Я и сам не знаю, что кричал тогда. Просто дал выход своему г
неву.
Человек обернулся, увидел меня и свернул к синему лесу.
Он спрячется в чаще.
Я снова выстрелил и снова промахнулся. Кинулся вслед за ним, но он скрылся
из виду.
Запыхавшись, я остановился. Обернулся, и увидел маленькую муху с женским
телом. У нее были рыжие волосы и зеленые глаза. Сморкмуха!
Она открыла рот и высунула длинный язычок, указывая, куда скрылся беглец.
Я снова бросился вперед, через лес.
Сердце отчаянно колотилось в груди. Впервые в жизни меня обуяло желание
кого-то убить.
Сморкмуха кружила вокруг, указывая путь. Наконец я выбежал на поляну. Бог
оубийца был там, но не один. Кто-то стоял перед ним, в такой же маске и тоге, и
зорванной в лохмотья.
Я поднял анкх и, не зная в кого стрелять, переводил оружие с одного на друг
ого.
- Это я, не стреляй, Мишель! - раздался голос, приглушенный маской.
- Кто это - я? - спросил я.
- Эдмонд.
- Эдмонд Уэллс умер, - ответил я.
- Нет, я все объясню.
- Нет, это я объясню, Мишель, - сказал другой человек в маске. Его голос звуча
л точно так же. - Я настоящий Эдмонд Уэллс.
- В таком случае у меня есть вопрос, и ответить на него может только настоя
щий Эдмонд. Какой у нас был девиз?
Оба не ответили. Один кашлянул. Другой тоже.
- Я с тобой. Его надо убрать, - сказал тот, что слева.
- Нет, это я, Эдмонд, - ответил второй.
- Снимите маски, - приказал я. - И я увижу, кто из вас кто. Дорогой Эдмонд, сними
маску, тебе нечего бояться.
- Если я пошевельнусь, он выстрелит, - сказал один.
- Нет, это он выстрелит, - сказал другой.
Их голоса почти не отличались, только один был чуть более хриплым.
- Пристрели его, - посоветовал тот, что справа.
Я выстрелил в того, кто это сказал.
Он упал на спину. Другой сорвал с себя маску. Это был Эдмонд Уэллс. Его вытя
нутое лицо и уши, как у Кафки. Глаза его блестели, он кашлял.
- Почему ты не назвал наш девиз?
- Какой? У нас их было много: "Любовь как меч, юмор как щит", "Вперед, навстречу
неизвестному", "Вместе против идиотов"...
Меня переполняли смешанные чувства - боль от потери Маты Хари, удовлетво
рение свершившейся местью, радость встречи со старым другом.
- Я не узнал твой голос, - сказал я.
- Я простудился, когда ночевал в лесу. У меня что-то вроде фарингита, скоро п
ройдет.
- Но ты ведь умер... Мой учитель улыбнулся.
- Нет. Я сумел сбежать от Атланта и остался в лесу, чтобы наблюдать за ним и п
омешать ему.
1 2 3 4 5 6 7 8