– Так я могу войти? – повторяет он.– Что вы здесь делаете?Она как будто улыбается.– Вы со мной на «вы»? Кажется, в последний раз мы были на «ты».– «Последний раз» был три года назад. И с тех пор я о вас ничего не слышала. Мы снова стали чужими друг другу. Поэтому на «вы». Что вас привело?– Я по работе.Поколебавшись, она наконец убирает цепочку и приглашает мужчину войти, затем закрывает за ним дверь. Он вешает свое мокрое пальто на вешалку.Исидор Катценберг с интересом рассматривает квартиру. Его всегда забавляло разнообразие увлечений молодой журналистки, освещающей научные темы. На стенах постеры фильмов, в основном американских и китайских боевиков. В центре гостиной, недалеко от низкого столика, заваленного женскими журналами, подвесная боксерская груша. Он садится в кресло.– Ваш визит действительно удивил меня.– Я сохранил прекрасные воспоминания о том, как мы искали истоки человечества.Лукреция кивает:– Вижу. Я тоже не забыла.Нечеткие картины их предыдущей совместной работы в Танзании вновь всплывают в ее памяти. Она еще внимательнее смотрит на него. Метр девяносто пять, более ста килограммов: неловкий великан. Кажется, он похудел.Что-то его сильно беспокоит, видимо, он заставил себя прийти сюда.Исидор Катценберг отрывает от переносицы свою тонкую позолоченную оправу и тоже внимательно смотрит на нее. Рыжие волосы, длинные и волнистые, стянутые черной бархатной лентой, миндалевидные глаза изумрудно-зеленого цвета, маленькие ямочки и острый подбородок – мимолетная красота, как на полотнах Леонардо да Винчи. Она кажется ему миловидной. Не красивой, но миловидной. Возможно, из-за возраста. Прошло три года. Во время их последнего дела ей было двадцать пять, значит, теперь ей двадцать восемь.Она изменилась. Уже не столько нескладный мальчик, сколько молодая девушка. Но еще и не женщина.На ней китайская курточка из черного шелка со стоячим, как у кителя, воротником, который скрывает шею, зато открывает округлые плечи. Сзади на курточке рыжий тигр во всю спину.– Так что за «работу» вы мне предлагаете?Исидор Катценберг взглядом что-то ищет в комнате. Замечает видеомагнитофон, поднимается, вставляет кассету, которую достает из кармана, и нажимает на пуск.Они вместе пересматривают сюжет о смерти Феншэ, переданный в теленовостях.Кассета заканчивается сообщением о сильном дожде, похожем на тот, что идет за окном.– Вы пришли ко мне в час ночи, чтобы показать новости?– По-моему, невозможно умереть от любви.– Ну-ну… вам всегда недоставало романтизма, дорогой Исидор.– Напротив, я считаю, что любовь не убивает. Любовь спасает.Она задумывается.– В конце концов, мне это очень даже нравится – «смерть от любви». Хотела бы я когда-нибудь таким образом убить мужчину. Идеальное преступление, в хорошем смысле слова.– Это всего лишь мое мнение, но, думаю, здесь речь идет не о преступлении, а об убийстве.– А в чем разница?– Это преднамеренное убийство.Он кашляет.– Вы простыли? – спрашивает она. – Вероятно, из-за дождя. Сейчас сделаю вам чай с бергамотом и медом.Она ставит чайник.Он растирается и отряхивается.– С чего вы взяли, что оно преднамеренное?– Доктор Самюэль Феншэ – не первый умерший от любви. В 1899 году президент Французской Республики Феликс Фор был найден мертвым в доме свиданий. Шутки ради рассказывают, что прибывшие инспекторы спросили мадам: «Он еще в сознании?» На что та ответила: «Нет, он сбежал через заднюю дверь».Лукреция не улыбается.– К чему вы клоните?– Полиция предпочла бы оставить дело в тайне, сказав, что президент скончался от сердечного приступа. Однако скоро оно получило огласку за пределами комиссариата. Пикантность обстоятельств гибели Феликса Фора помешала нормальному расследованию. Смерть в разгаре утех в публичном доме вызывает насмешки. Таким образом, никто серьезно и не копался в этом.– Кроме вас.– Просто из интереса, будучи студентом, я выбрал это дело темой для диссертации по криминологии. Я отыскал документы, нашел свидетелей. Раскрыл мотив. Феликс Фор собирался провести антикоррупционную программу, даже внутри секретных служб.Лукреция Немро наполняет две чашки душистым чаем.– Если не ошибаюсь, Наташа Андерсен призналась в убийстве Самюэля Феншэ.Торопясь проглотить свой чай, Исидор обжигает язык и принимается дуть поверх чашки.– Она думает, что убила его.Для виду он просит ложечку и начинает быстро вертеть ею, будто желает таким образом остудить чай.– Вот увидите, теперь за ней многие будут ухаживать…– Мазохизм? – без малейшего стеснения спрашивает Лукреция, глотая горячий напиток.– Любопытство. Очарование слияния Эроса, бога любви, с Танатосом, богом смерти. К тому же силен архетип богомола. Вы никогда не слышали о том, что самки этих насекомых убивают самцов во время полового акта, отрывая им голову? Это завораживает, потому что напоминает о чем-то глубоко сидящем в нас…– Страх любви?– Скажем, любви, связанной со смертью.Одним глотком она допивает свой все еще горячий чай.– Чего вы хотите от меня, Исидор?– Мне бы хотелось, чтобы мы снова стали работать вместе. Провели расследование убийства доктора Самюэля Феншэ… По-моему, следует продолжить исследования мозга.Лукреция Немро поджимает под себя ноги, чтобы устроиться поглубже на диване, и отставляет пустую чашку.– Мозга?… – задумчиво повторяет она.– Да, мозга. В нем разгадка этого дела. Разве жертва не была как раз «лучшим мозгом в мире»? И еще вот что. Смотрите.Исидор Катценберг подходит к видеомагнитофону и перематывает кассету, чтобы вернуться к словам Феншэ: «…Своей победой я обязан тайному средству».Он водружает на телевизор свою по-прежнему полную чашку и останавливает изображение.– Вот тут, глядите, насколько сильно сияют его глаза, когда он произносит слово «мотивация». Удивительно, не правда ли? Словно он хотел дать нам указание. Мотивация. Я задаю вам этот вопрос: какова ваша жизненная мотивация, Лукреция?Она молчит.– Вы мне поможете? – спрашивает он.Она убирает с телевизора чашку и идет к раковине.– Нет.Не останавливаясь, она снимает шапку и еще мокрое пальто Катценберга и направляется к видеомагнитофону, чтобы вытащить кассету.– Я считаю, что никакого убийства не было. Просто несчастный случай. Сердечный приступ от перенапряжения и стресса на чемпионате. А что касается проблем с мозгом, то они есть именно у вас, и болезнь ваша имеет название: ми-фо-ма-ния. Она излечима. Стоит лишь перестать видеть во всем фантастику и начать принимать реальность такой, какая она есть. На этом… спасибо, что зашли.Удивленный и разочарованный, он медленно поднимается.Внезапно она застывает, словно парализованная, и прижимает руку к щеке.– Что с вами?Лукреция Немро не отвечает. С искаженным лицом она держится обеими руками за челюсть.– Скорей, скорей, аспирин! – стонет она.Исидор бросается в ванную, перерывает аптечку, находит белую упаковку, вынимает таблетку и приносит ее вместе со стаканом воды. Она жадно глотает.– Еще одну. Скорее. Скорее.Он повинуется. Немного спустя химикат усыпляет боль. Лукреция понемногу оправляется. Она часто дышит.– Убирайтесь! Не видите, что ли? Мне вчера выдрали зуб мудрости… Мне плохо, очень плохо, я хочу остаться одна. (Терпеть не могу, когда он видит меня слабой. Пусть уходит?) Уходите! УХОДИТЕ!Исидор отступает.– Ладно, думаю, вы только что обнаружили первый мотив наших действий: остановить боль.Она захлопывает дверь перед его носом. 7 Среда, собрание еженедельного журнала «Геттер модерн». В хорошо оформленном центральном кабинете собрались все журналисты. Каждый по очереди предлагает сюжеты для будущих номеров, а Кристиана Тенардье, глава отдела «Общество», выслушивает их в своем большом кожаном кресле.– Давайте побыстрее, – говорит она, поправляя свои обесцвеченные волосы.Журналисты, слева направо, защищают свои сюжеты. Ответственный за рубрику «Образование» предлагает статью о неграмотности. За десять лет количество людей, не умеющих читать и писать, возросло с 7 до 10 процентов. И эта цифра продолжает расти. Материал принят.В рубрику «Экология» журналистка Клотильда Планкое планирует дать статью о вреде мобильных телефонов, которые испускают губительные лучи.Сюжет отвергнут. Один из акционеров журнала как раз является оператором сотовой сети, об этом не может быть и речи.Тема загрязнения рек удобрениями? Отказано, слишком технично. У журналистки больше нет материалов, и она уходит раздосадованная.– Следующий, – небрежно бросает Кристиана Тенардье.В рубрику «Наука» Франк Готье предлагает разгромную статью о так называемых шарлатанах гомеопатии. Он объясняет, что находит целесообразным разоблачить всех специалистов по иглоукалыванию. Принято.– Ну, как твои зубы мудрости, Лукреция? – шепчет Франк Готье садящейся рядом с ним коллеге по рубрике.– Стоило мне сходить к парикмахеру, как они сразу перестали болеть, – бормочет она.Готье удивленно смотрит на Лукрецию.– К парикмахеру?Лукреция говорит про себя, что мужчины никогда не поймут женскую психологию. Поэтому она и не пытается объяснять, что поход к парикмахеру или покупка новых туфель – лучший способ для женщины поднять себе настроение, а следовательно, и иммунитет.Наступает очередь Лукреции Немро.Журналистка подготовила несколько тем. Первая – коровье бешенство.– Уже было.– Ящур? Чтобы сделать запас вакцины, убивают тысячи баранов!– Ерунда.– СПИД? После тритерапии погибли миллионы людей, об этом никто не говорит.– Вот именно: это уже не в моде.– Коммуникация растений при помощи обоняния? Заметили, что некоторые деревья способны ощущать клеточное разложение радом с собой. Значит, дерево чувствует, когда возле него совершается преступление…– Слишком технично.– Самоубийство молодежи? Двенадцать тысяч случаев за этот год, не считая ста сорока тысяч попыток. Чтобы помочь людям покончить с собой, создана организация под названием «Выход».– Слишком нездорово.Волнение. В ее блокноте идей больше нет. Все журналисты смотрят на нее. Тенардье это как будто забавляет. Миндалевидные зеленые глаза журналистки потухают.Оплошала. Клотильда ушла, на роль козла отпущения никого больше нет. Что толку перебирать сюжеты. Она все отвергла только ради того, чтобы я провалилась. Как из этого выпутаться? Оставаться профессионалом. Не считать, что эти отказы из-за личного неприятия. Найти тему, которую невозможно отвергнуть. У меня остался лишь один козырь. Последний.– Мозг, – предлагает она.– Что «мозг»? – спрашивает Кристиана, роясь в своей сумочке.– Статья о работе мозга. Каким образом простой орган воспроизводит мысли.– Несколько широко. Надо бы сузить.– Смерть доктора Феншэ?– Шахматы никого не интересуют.– Этот Феншэ обладал исключительными способностями. Он был исследователем, который пытался понять, как функционирует то, что внутри нашего черепа.Глава отдела одним движением выворачивает свою сумочку, и на стол высыпается груда всяких предметов, от губной помады до мобильного телефона вперемешку с чековой книжкой, ручкой, ключами, маленьким газовым баллончиком и лекарствами без упаковок.Молодая журналистка продолжает свои доводы, посчитав, что если еще не сказали «нет», значит, возможно, скажут «да».– Взлет Самюэля Феншэ в шахматном мире был просто головокружительным. Телевидение сообщало об этом по всему миру. И вдруг – раз, в день своей победы он умирает в объятиях топ-модели Наташи Андерсен. Никакого взлома. Никаких ран. Единственно очевидная причина смерти: наслаждение.Глава отдела «Общество» находит наконец, что искала. Сигару. Она вынимает ее из целлофанового чехла и затягивается.– Ммм… Наташа Андерсен, это та великолепная блондинка, манекенщица с длиннющими ногами и большими голубыми глазами, которая была на обложке «Бель» на прошлой неделе? А есть фотографии, где она голая?Оживляется Олаф Линдсен, арт-директор, который до сих пор что-то быстро записывал в своей тетрадке.– Гм. Нет. Несмотря на ее скандальную репутацию, или, возможно, именно из-за нее, Наташа никогда не позировала обнаженной. Только в купальнике. В лучшем случае в мокром купальнике.Кристиана Тенардье отрезает кончик своей сигары маленькой гильотинкой и, пожевав, выплевывает его в мусорную корзину.– Жаль. А если подправить купальник на компьютере?– Могут подать в суд, – заверяет специалист. – Если я не ошибаюсь, последняя линия журнала: «Главное – никаких тяжб». Уже потеряно много денег.– Ладно, тогда фото в купальнике пооткровенней, в мокром купальнике, чтобы немного просвечивало. Вот что нужно раздобыть.Кристиана Тенардье сигарой указывает на Лукрецию.– Да, в конце концов, мозг неплохая идея. Это должно пойти. Но вашу статью надо направить на то, что привлекает людей. Анекдоты, например. Испытанные приемы. Опишите химические процессы, происходящие в мозге во время занятия сексом. Я даже не знаю. Гормоны. Оргазм.Лукреция отмечает рекомендации в своем блокноте, будто речь идет о списке покупок.– Еще можно поговорить о провалах в памяти. Но это, скорее, для пожилых читателей. Осталось добавить небольшой тест: «Не пора ли обратиться к врачу?» Вы сможете достать такое, Олаф? Запутанную картинку, а после – вопросы по ней. Есть фотографии этого Феншэ?Арт-директор кивает.– Великолепно. Как бы назвать эту статью… скажем… «Загадки мозга»? Нет, лучше: «Тайны мозга». Да, можно было бы назвать так: «Тайны мозга» или «Разгадка последних тайн мозга». И фотография полуголой Наташи Андерсен на фоне шахматной доски; такая обложка привлечет внимание.Лукреции полегчало.Сработало. Спасибо, Исидор. Теперь надо усилить хватку. Продвигаться дальше, но без резких движений. Иначе она отдаст тему Готье.– Доктор Феншэ и Наташа Андерсен жили на Лазурном берегу, в Каннах. Вероятно, мне надо расследовать дело там, – говорит журналистка.Тенардье становится более сдержанной.– Вы прекрасно знаете, что в рамках ограничения бюджета мы стараемся делать все репортажи в Париже.Глава рубрики неприветливо смотрит на молодую журналистку.– Впрочем… Учитывая, что сюжет будет на первой полосе… можно сделать исключение.
1 2 3 4 5 6 7