16 марта 1936 г. я был приглашен на вечернюю беседу к английскому военному атташе. Незадолго до моего ухода из дома радио передало правительственное сообщение о введении вновь всеобщей воинской повинности в Германии. Беседа, которую я вел в тот вечер с английским атташе и присутствовавшим при этом моим знакомым офицером из Швеции, была чрезвычайно оживленной. Оба эти офицера выразили полное понимание, когда я сказал, что немецкая армия с удовлетворением встретила радостную весть о введении всеобщей воинской повинности.
Теоретически мы поставили перед собой цель – сравняться в области вооруженных сил с нашими хорошо вооруженными соседями. Практически же, особенно в отношении бронетанковых войск, мы не могли даже и думать о том, чтобы в ближайшее время иметь такое вооружение, которое хотя бы приблизительно равнялось по количеству и качеству вооружению соседних государств. Поэтому мы прежде всего пытались сравняться с ними в отношении организационной структуры бронетанковых войск и управления ими.
Объединение наших немногочисленных бронетанковых сил в крупные соединения – дивизии и объединение этих дивизий в корпус должно было компенсировать недостаток в количественном отношении.
Прежде всего наши военные начальники должны – были убедиться в том, что избранный нами путь является правильным, а план – осуществимым. С этой целью созданное в июне 1934 г. командование мотомеханизированных войск решило провести под руководством генерала Лутца летом 1935 г. четырехнедельные учения для танковой дивизии, в которую были объединены все имевшиеся в то время бронетанковые части и подразделения. Командиром этой учебной дивизии был назначен генерал Вейхс. Части и подразделения дивизии были собраны в учебном лагере Мюнстера, где с ними проводилась систематическая подготовка. Основная задача в этот период состояла не в том, чтобы научить командиров самостоятельно принимать решения и выполнять их, а в том, чтобы вообще доказать возможность передвижения танковых соединений и ведения ими боевых действий во взаимодействии с другими родами войск. Генералы Бломберг и Фрич с большим интересом следили за этими учениями. Генерал Лутц пригласил Гитлера присутствовать на учениях, однако пассивное сопротивление адъютанта Гитлера помешало ему в этом.
Результаты учений оказались вполне удовлетворительными. Когда был выпущен желтый аэростат как сигнал об окончании учений, генерал-полковник Фрич шутливо заявил: «Теперь остается, чтобы на аэростате появилась надпись: „Танки Гудериана – самые лучшие!“.
Во главе вновь созданного управления бронетанковыми войсками был поставлен генерал Лутц. Создание штаба танкового корпуса с нормальными штатами встретило сопротивление со стороны начальника генерального штаба сухопутных сил генерала Бека.
К 15 октября 1935 г. были сформированы три танковые дивизии: 1-я танковая дивизия под командованием генерала Вейхса, расположенная в Веймаре; 2-я танковая дивизия под командованием полковника Гудериана, расположенная в Вюрцбурге; 3-я танковая дивизия под командованием генерала Фессмана, расположенная в Берлине.
В начале октября я покинул Берлин, чтобы сменить службу в центральном аппарате на практическую работу в войсках. Я знал. что после назначения генерала Лутца командование бронетанковыми войсками оказалось в надежных руках. Однако приходилось считаться со все возрастающим противодействием со стороны многих работников генерального штаба, и я сомневался, сможет ли офицер, заменивший меня на посту начальника штаба бронетанковых войск, устоять против их влияния. Было также сомнительно, окажется ли в состоянии инспекция бронетанковых войск, которая имела задачу защищать интересы бронетанковых войск в управлении общих дел сухопутных сил, осуществлять дальнейшее развитие бронетанковых войск в том направлении, в каком это было задумано нами ранее.
Как в командовании бронетанковыми войсками, так и в инспекции произошло то, чего я опасался: командование пошло на уступки, удовлетворив пожелание начальника генерального штаба в отношении создания танковых бригад, предназначенных лишь для взаимодействия с пехотой. С этой целью уже в 1936 г. была создана 4-я танковая бригада в Штуттгарте. Удовлетворили также пожелания командования кавалерии об усилении роли моторизованных частей и вместо новых танковых дивизий сформировали три так называемые «легкие дивизии», имевшие каждая два мотопехотных полка, разведывательный полк, артиллерийский полк. танковый батальон и ряд других частей и подразделений. В целях увеличения скорости передвижения танкового батальона по шоссейным дорогам предлагали погружать танки на грузовики со специальными прицепами. Это предложение было совершенно бесполезным, потому что на прицепы можно было устанавливать только танки имевшихся тогда типов Т-1 и T-II, но не танки типов Т-Ш и T-1V, которые должны были поступать на вооружение с 1938 г.
Помимо легких дивизий, были сформированы также четыре мотодивизии, представлявшие собой обычные полностью моторизованные пехотные дивизии. Для их моторизации потребовалось большое количество автомашин. Таким образом был сформирован 14-й армейский корпус, состоявший из мотодивизий, и 15-й армейский корпус, состоявший из легких дивизий; три танковые дивизии, подчинявшиеся управлению бронетанковых войск, вошли в состав 16-го армейского корпуса. Все три корпуса были сведены в одну вновь созданную 4-ю группу под командованием генерала Браухича, штаб которой находился в Лейпциге. Штаб группы отвечал за обучение и комплектование указанных соединений.
Прежний единый для всех бронетанковых войск розовый цвет окантовок был отменен. Розовые окантовки остались только у личного состава танковых полков и противотанковых дивизионов. Разведывательные батальоны танковых дивизий имели сначала желтую, а затем коричневую окантовку. Пехотные полки и мотоциклетные подразделения танковой дивизии имели зеленую окантовку, кавалерийские полки легких дивизий – желтую, а мотопехотные полки – по-прежнему белую. Естественно, что при таком положении в дела бронетанковых войск вмешивались инспекции пехоты и кавалерии.
Я был чрезвычайно опечален подобным раздроблением бронетанковых и моторизованных частей, но ничего не мог предпринять против факта, который свидетельствовал о том, что развитие бронетанковых войск встало именно на такой путь. Только позднее они начали, и то лишь частично, развиваться по правильному пути.
Наши и без того ограниченные вспомогательные средства, необходимые для решения задач в области моторизации, расходовались понапрасну из-за ошибок организационного характера, допущенных другими родами войск. Так, например, начальник управления общих дел сухопутных сил генерал Фромм приказал моторизовать 14-е противотанковые роты пехотных полков. На мое возражение, что было бы целесообразнее перевести эти роты, входящие в состав полков, передвигающихся пешим строем, на конную тягу, Фромм ответил: «Пехоте также нужно иметь несколько автомашин». Мое предложение вместо противотанковых рот перевести на мехтягу тяжелые артиллерийские дивизионы было отклонено. Эти тяжелые орудия так и остались на конной тяге, и во время войны, особенно в России, они не могли справляться со своими задачами.
Производство гусеничных машин, нужных для вспомогательных подразделений, входящих в состав танковых дивизий, все время осуществлялось такими темпами, которые никак не могли удовлетворить нас.
Было ясно, что эффективность действий дивизии в значительной степени зависит от того, как будут двигаться мотопехотные части, артиллерия, а также другие части и подразделения дивизии. Были необходимы полугусеничные легкобронированные машины для перевозки мотопехотных и саперных подразделений и подразделений санитарной службы, самоходные установки для артиллерийских и противотанковых дивизионов, а также танки различных конструкций для разведывательных батальонов и батальонов связи. Обеспечение танковых дивизий всеми этими видами техники никогда не было осуществлено полностью. Несмотря на все растущую производственную мощность, наша промышленность не в состоянии была удовлетворить громадный спрос вновь создаваемых моторизованных соединений вермахта и войск СС, а также спрос народного хозяйства, тоже нуждавшегося в автомашинах. Несмотря на все предупреждения специалистов, верховное командование не хотело считаться ни с какими ограничениями, а самолюбие Гитлера еще более способствовало сохранению этой позиции верховным командованием. При описании военных событий 1941 г. мы еще вернемся к данному вопросу.
Находясь со своей танковой дивизией в Вюрцбурге, я мог лишь между делом заниматься всеми вышеуказанными вопросами. Основное внимание я уделял вопросам боевой подготовки и комплектованию подразделений дивизий, сформированных в различных частях страны. Зима 1935/36 г. прошла спокойно. В Вюрцбурге я был хорошо принят как офицерами гарнизона, начальником которого был тогда генерал Брандт, так и местными властями. Я поселился на Белкштрассе в небольшом домике с великолепным видом на город, расположенный в долине Майна.
Весной 1936 г. мы были поражены решением Гитлера оккупировать Рейнскую область. Бронетанковые войска при этом не были использованы, так как оккупация Рейна представляла собой в военном отношении не более как жест. Правда, моя дивизия была поднята по тревоге и переброшена на учебный полигон в Мюнзингене, но без танковой бригады, которая оставалась на месте во избежание нежелательных осложнений. Через несколько недель вся дивизия возвратилась обратно к месту своего постоянного расквартирования. 1 августа того же года я получил звание генерал-майора. В маневрах, проведенных осенью 1936 г., принимал участие только 4-й танковый полк, расположенный в Швейнфурте. Один-единственный танковый полк, участвовавший в маневрах в составе пехотной дивизии, не мог, конечно, дать ясного представления о боевых возможностях бронетанковых войск. На этих маневрах в числе гостей присутствовал вернувшийся из восточной Азии генерал-полковник фон Сект; я имел честь дать ему некоторые сведения о бронетанковых войсках, с которыми ему не приходилось раньше сталкиваться. Затем мне пришлось выступить перед приглашенными представителями прессы и ознакомить их с организацией и боевым использованием нового рода войск.
1937 год прошел спокойно. Мы усердно занимались боевой подготовкой, закончившейся маневрами в масштабе дивизии в учебном лагере Графенвер. По поручению генерала Лутца я написал зимой 1936/37 г. книгу под названием «Внимание! Танки!». В ней я изложил историю возникновения и развития танков, а также свои взгляды в отношении основных принципов организации бронетанковых войск Германии в будущем. Этой книгой я хотел разъяснить наши взгляды более широкому кругу лиц, чего нельзя было сделать, идя только по сухому служебному пути. Кроме того, я старался, освещая наши взгляды на страницах военной печати, опровергать в своих статьях аргументы противников, в которых я не имел недостатка.
В сжатом виде наши взгляды были изложены в моей статье, опубликованной 15 октября 1937 г. в военном журнале, являвшемся официальным органом имперского союза германских офицеров. Ввиду того, что содержание этой статьи дает полную картину борьбы мнений, ведшейся в тот период, ниже я привожу ее полный текст.

Огонь и движение – основа танкового наступления
Когда заходит речь о танковой атаке, не специалисты обычно представляют себе стальные чудовища, появившиеся у Камбре и Амьена, о чем им приходилось читать в корреспонденциях с театра военных действий. Им представляются проволочные заграждения, прорванные, как будто они были сделаны из соломы, раздавленные и смешанные с землей блиндажи и пулеметы, танки, утюжащие окопы, шум их моторов, пламя, вырывающееся из выхлопных труб… Все это породило так называемую «танкобоязнь», которую многие считали причиной нашего поражения 8 августа 1918 г. Таким образом, одно из свойств танков, причем далеко не самое важное, а именно их утюжащее действие, рассматривается многими критиками как наиболее важное боевое свойство. Основываясь на таком взгляде, они представляют себе танковую атаку как наступление большого количества танков, двигающихся в сомкнутом строю в виде крупных мишеней для противотанковых средств и артиллерии, имеющих почти одинаковое направление движения и одинаковую скорость. Им представляется, что все танки мчатся в сторону обороняющегося с тем, чтобы по приказу своего командира раздавить противника даже в тех случаях, когда движение происходит по труднопроходимой местности. Огневые возможности танка оценивались чрезвычайно низко; находили, что танк является «слепым» и «глухим»; отрицали возможность удержания танковыми войсками захваченной ими местности.
Представители противоположной точки зрения считали, что танки якобы уже не могут внезапно напасть на обороняющегося, что противотанковые средства и артиллерия обороняющегося в состоянии и сражать танки при любых обстоятельствах, что обороняющийся всегда находится именно там, где наступают танки, что оптические приборы позволяют обороняющемуся вести наблюдение даже в туман и сумерках и т. д. Основываясь на таком представлении, наши критики пришли к выводу, что танковое наступление не имеет никаких перспектив. Они решили, что бронетанковые войска необходимо упразднить; как заявил один из критиков, через эпоху танков следует просто перепрыгнуть. Тем самым они одним махом избавили бы себя от необходимости думать об изменении тактики старых родов войск, чтобы спокойно вернуться к тактике позиционной войны, применявшейся в 1914–1915 гг.
Но плохо прыгать в темноте, когда не знаешь, куда упадешь. До тех пор, пока наши критики не укажут нам другой, лучший путь к достижению успеха в наступлении, чем предложенное ими расформирование бронетанковых войск, мы будем бороться за наши принципы, основанные на том, что именно танки при их правильном использовании являются в настоящее время самым лучшим наступательным средством при проведении наземных операций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12