– Она столкнула меня, черт возьми! – взвился Ролло.
Судья стукнул молотком по столу.
– Я достаточно наслушался вас! Судебный пристав, выведите ответчика из зала.
– Ваша честь. – Адвокат поднялась со своего места. – Я берусь держать его под контролем.
– До сих пор вы не слишком успешно с этим справлялись, мисс Кинлан.
– Он будет молчать. – Адвокат посмотрела на своего клиента. – Верно?
Ролло злобно усмехнулся.
– У меня больше нет вопросов, ваша честь, – заключил Сперлок и сел.
Судья обратился к адвокату:
– Мисс Кинлан?
Виктория Кинлан встала для перекрестного допроса. Джейн еще не доводилось иметь дело с этой адвокатшей, и она не знала, чего ожидать. Пока Кинлан шла к свидетельскому месту, Джейн думала: «Молодая, роскошная блондинка. Какого черта ты взялась защищать этого подонка?» Женщина двигалась как топ-модель по подиуму; ее длинные ноги были подчеркнуты короткой юбкой и высокими шпильками. От одного только взгляда на эти каблуки у Джейн заныли ступни. Такие женщины, как Кинлан, всегда в центре внимания, и сейчас она прекрасно сознавала, что взгляды всех мужчин в этом зале прикованы к ее упругой маленькой попке.
– Доброе утро, детектив, – пропела Кинлан. Сладко. Слишком сладко. Особенно если учесть, что блондинка готовилась показать клыки.
– Доброе утро, мэм, – ответила Джейн, сохраняя нейтральный тон.
– Вы сказали, что в настоящее время несете службу в отделе по расследованию убийств.
– Да, мэм.
– И какие дела вы расследуете в данный момент?
– В данный момент у меня нет новых дел. Но я продолжаю...
– Все-таки вы являетесь детективом бостонской полиции. Неужели сейчас нет ни одного преступления, требующего тщательного расследования?
– Я нахожусь в декретном отпуске.
– О! Вы в отпуске. Значит, в настоящее время вы не работаете?
– Я исполняю административные обязанности.
– Давайте все-таки уточним. Вы не являетесь действующим детективом. – Кинлан улыбнулась. – В настоящий момент.
Джейн почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
– Как я уже сказала, я нахожусь в декретном отпуске. Даже у копов бывают дети, – добавила она с оттенком сарказма и тотчас пожалела об этом. «Не подыгрывай ей. Держи себя в руках». Но это легче сказать, чем сделать в душном зале суда. Господи, что же у них с кондиционером? Почему все так спокойно переносят жару?
– Когда у вас роды, детектив?
Джейн выдержала паузу, недоумевая, к чему она клонит.
– Ребенок должен был родиться на прошлой неделе, – ответила она наконец. – Роды задерживаются.
– Возвращаясь к третьему февраля, когда вы впервые встретились с моим подзащитным, господином Ролло... Выходит, вы были... на третьем месяце беременности?
– Протестую, – вмешался Сперлок. – Это не имеет отношения к делу.
– Адвокат, – обратился к Кинлан судья, – в чем смысл вашего вопроса?
– Это имеет отношение к предыдущим показаниям, ваша честь. О том, что детективу Риццоли каким-то образом удалось в одиночку задержать моего физически сильного подзащитного.
– А при чем здесь беременность?
– Третий месяц беременности – сложный период для женщины...
– Она офицер полиции, мисс Кинлан. Задерживать нарушителей – ее работа.
«Молодец, судья! Так ей!»
Виктория Кинлан вспыхнула от его замечания.
– Хорошо, ваша честь. Я снимаю свой вопрос. – Она снова повернулась к Джейн. И некоторое время смотрела на нее, обдумывая следующий шаг. – Вы сказали, что были на месте событий вместе с детективом Фростом. И приняли совместное решение войти в квартиру два-Б.
– Речь шла не о квартире два-Б, мэм. А о квартире два-Е.
– Да, конечно. Я ошиблась.
«Да уж. Как будто ты не пытаешься подловить меня!»
– Вы сказали, что постучали в дверь и представились офицерами полиции, – продолжила Кинлан.
– Да, мэм.
– И это действие не имело ничего общего с причиной вашего визита в тот дом.
– Нет, мэм. Это простое совпадение, что мы оказались там именно в этот момент. Но, когда мы понимаем, что жизнь гражданина в опасности, наша обязанность – вмешаться.
– И поэтому вы постучали в дверь квартиры два-Б.
– Два-Е.
– И, когда никто не ответил, вы выломали дверь.
– Мы решили, что жизни женщины угрожают, судя по тем крикам, что мы слышали.
– А почему вы решили, что это крики отчаяния? Не могли они быть криками, ну, скажем, счастья, страсти?
Джейн хотелось расхохотаться от этого вопроса, но она сдержалась.
– Нет, мы слышали совсем другие звуки.
– А вы точно можете определить их характер? Вы улавливаете разницу?
– Женщина с разбитой губой – лучшее доказательство.
– Суть в том, что тогда вы этого знать не могли. Вы не дали моему подзащитному возможности открыть дверь. Вы молниеносно приняли решение и просто взломали ее.
– Мы остановили избиение.
– А вам известно, что так называемая жертва отказалась предъявить иск господину Ролло и они по-прежнему любящая пара?
Джейн стиснула зубы.
– Это ее право. – «Дура, конечно». – То, что я видела в тот день в квартире два-Е, было очевидным избиением. Там была кровь.
– А моя кровь не в счет? – снова возмутился Ролло. – Вы столкнули меня с лестницы! У меня до сих пор шрам на подбородке.
– Тишина, господин Ролло, – приказал судья.
– Посмотрите! Видите, как я ударился о нижнюю ступеньку? Мне пришлось накладывать швы!
– Господин Ролло!
– Вы толкнули моего подзащитного, детектив? – спросила Кинлан.
– Протестую! – крикнул Сперлок.
– Нет, не толкала, – ответила Джейн. – Он был пьян и сам свалился с лестницы.
– Она врет! – воскликнул ответчик.
Судья вновь стукнул молотком.
– Замолчите, господин Ролло!
Но Билли Уэйн Ролло уже разошелся не на шутку.
– Она и ее напарник вытащили меня на лестницу, чтобы никто не видел, чем они занимаются. Вы что, думаете, она смогла бы арестовать меня, эта беременная девчонка? Какой бред она тут несет!
– Сержант Джайвенс, выведите ответчика.
– Это полицейский произвол! – завопил Ролло, когда судебный пристав поднял его на ноги. – Эй вы, присяжные, вы что, идиоты? Разве не видите, что все сфабриковано? Эти два копа сбросили меня с лестницы!
Раздался удар молотка.
– Перерыв. Пожалуйста, проводите присяжных из зала.
– Конечно! Давайте сделаем перерыв! – Ролло расхохотался и отпихнул пристава. – Как раз в тот момент, когда они наконец услышали правду!
– Выведите его из зала, сержант Джайвенс.
Джайвенс схватил Ролло за руку. Ответчик в ярости развернулся и, пригнувшись, ударил пристава головой в живот. Они оба упали на пол, и завязалась драка. Виктория Кинлан, открыв рот от изумления, смотрела, как ее клиент и пристав кувыркаются в непосредственной близости от ее дорогущих туфель на шпильках.
«О Боже! Кто-то же должен остановить этот бардак».
Джейн тяжело поднялась со стула. Отодвинув перепуганную Кинлан, она подняла наручники, которые пристав в суматохе бросил на пол.
– Требуется помощь! – закричал судья, стуча молотком по столу. – Позовите еще одного пристава!
Сержант Джайвенс уже лежал на спине, придавленный к полу ответчиком, который как раз занес для удара правый кулак. Джейн схватила поднятую руку Ролло и защелкнула на запястье один наручник.
– Какого черта? – взревел Ролло.
Джейн наступила на него ногой, заломила руку за спину и уложила поверх пристава. Еще один щелчок, и второе кольцо наручников сомкнулось на левом запястье Ролло.
– Слезь с меня, чертова корова! – орал Ролло. – Сломаешь мне спину!
Сержант Джайвенс, лежавший в самом низу этой кучи-малы, выглядел так, будто вот-вот задохнется.
Джейн убрала ногу со спины Ролло. И вдруг поток горячей жидкости хлынул у нее между ног, капая прямо на Ролло, на Джайвенса. Она попятилась назад, в ужасе уставившись на свое мокрое платье. На лужицу, растекавшуюся под ней на полу.
Ролло перевернулся на бок и уставился на нее. Он вдруг расхохотался. Зашелся в хохоте, завалившись на спину.
– Эй! – закричал он. – Вы только посмотрите на нее! Эта сучка обоссала свое платье!

4

Маура стояла на светофоре в Брукли-Виллидж, когда ей на сотовый позвонил Эйб Бристол.
– Смотрела утренние новости? – осведомился он.
– Только не говори, что эта история стала темой номер один.
– Шестой канал. Имя репортера Зоя Фосси. Ты с ней общалась?
– Вчера вечером перекинулась парой слов. Ну и что она говорит?
– Если в двух словах, «женщину нашли живой в морге. Судмедэксперт обвиняет службу спасения Уэймаута и полицию штата в ошибочной констатации смерти».
– О Господи. Этого я не говорила.
– Знаю. Но теперь на нас ополчился шеф службы спасения Уэймаута, да и полиция штата не в восторге. Луиза с трудом отбивается от их телефонных звонков.
На светофоре зажегся зеленый. Проезжая перекресток, Маура вдруг поймала себя на том, что ей хочется развернуться и поехать обратно домой. Страшно представить, что ждет на службе.
– Ты в офисе? – спросила она.
– С семи утра. Думал, ты уже на подходе.
– Я сейчас в машине. С утра готовила текст заявления.
– Хотел тебя предупредить: когда подъедешь, будь готова к тому, что тебя атакуют прямо на парковке.
– Они что, там дежурят?
– Да, репортеры, фургоны телевизионщиков. Заполонили всю Олбани-стрит. Снуют между нашим зданием и больницей.
– Повезло им! Все новости в одной точке.
– Ты больше ничего не слышала о пациентке?
– Сегодня утром звонила доктору Катлеру. Он сказал, что токсикология выявила положительную реакцию на барбитураты и алкоголь. Должно быть, она прилично накачалась.
– Возможно, это объясняет, почему она оказалась в воде. А поскольку она была накачана барбитуратами, неудивительно, что ее нашли без видимых признаков жизни.
– Но почему такой ажиотаж вокруг этого?
– Потому что новость достойна первых полос «Нэшнл Инкуайрер». Мертвая встает из могилы. К тому же она молода, так ведь?
– Я бы сказала, ей лет двадцать с небольшим.
– Симпатичная?
– Какая разница?
– Да ладно тебе. – Эйб засмеялся. – Сама знаешь, что разница большая.
Маура вздохнула.
– Да, – признала она. – Очень симпатичная.
– Ну, вот тебе и ответ на вопрос. Молодая, сексапильная и едва не загремевшая на секционный стол.
– Но ведь не загремела.
– Я просто предупреждаю, какая будет реакция у публики.
– Может, мне сказаться больной? Или вылететь первым рейсом на Бермуды?
– А мне расхлебывать? Не смей.
Когда минут через двадцать Маура свернула на Олбани-стрит, она сразу заметила два фургона телевидения, припаркованных у входа в здание бюро судмедэкспертизы. Как и предупреждал Эйб, репортеры уже были во всеоружии, Она вышла из кондиционированной прохлады своего «Лексуса», окунувшись во влажное утро, и к ней сразу же устремилось с полдюжины репортеров.
– Доктор Айлз! – крикнул один из них. – Я из «Бостон Трибьюн». Несколько слов о незнакомке.
В ответ Маура полезла в свой портфель и достала несколько экземпляров заявления, которое сочинила утром. Это был краткий отчет о событиях последней ночи и предпринятых ею действиях. Она протянула репортерам копии.
– Вот мое заявление, – сказала она. – Больше мне нечего добавить.
Но это не остановило поток вопросов.
– Как могла случиться подобная ошибка?
– Имя женщины еще неизвестно?
– Нам сказали, что факт смерти был констатирован службой спасения Уэймаута. Вы могли бы назвать имена?
– Вам нужно обратиться в их пресс-службу, – покачала головой Маура. – Я не могу отвечать за других.
– Вы должны признать, доктор Айлз, что речь идет о некомпетентности некоторых лиц, – заявила одна из женщин.
Маура узнала этот голос. Она обернулась и увидела блондинку, которая проталкивалась вперед.
– Вы репортер шестого канала?
– Зоя Фосси. – Женщина начала расплываться в улыбке, польщенная тем, что ее узнали, но под взглядом Мауры ее улыбка тут же померкла.
– Вы исказили мои слова, – сказала Маура. – Я не говорила, что обвиняю службу спасения или полицию штата.
– Но кто-то же виноват в этом. Если не они, тогда кто? Может быть, вы, доктор Айлз?
– Нет.
– Живую женщину упаковали в мешок для трупа. Восемь часов держали в холодильнике морга. И никто не несет за это ответственность? – Фосси немного помолчала. – Не кажется ли вам, что кто-то может вылететь с работы за такие дела? Скажем, тот же следователь из полиции штата?
– По-моему, вы чересчур торопитесь с обвинениями.
– Эта ошибка могла стоить женщине жизни.
– Но ведь не стоила.
– Вы хотите сказать, что такие ошибки допустимы? – Фосси рассмеялась. – Неужели так трудно установить, что человек жив?
– Труднее, чем вам кажется, – огрызнулась Маура.
– Выходит, вы их защищаете.
– Я передала вам свое заявление. Я не могу комментировать действия других служб.
– Доктор Айлз! – Это снова был репортер из «Бостон Трибьюн». – Вы сказали, что установить факт смерти не всегда легко. Я знаю, что подобные ошибки совершались и в других моргах страны. Не могли бы вы просветить нас: почему иногда бывает трудно определить, жив человек или мертв? – Он говорил уважительным и спокойным тоном. Это был не вызов, а вдумчивый вопрос, заслуживающий ответа.
Она пристально посмотрела на репортера. Увидела умные глаза, взъерошенные ветром волосы, аккуратную бородку и вдруг подумала, что он напоминает моложавого профессора колледжа. С такой внешностью можно разбить сердце не одной студентки.
– Как ваше имя? – спросила она.
– Питер Лукас. Я веду колонку в «Трибьюн».
– Я побеседую с вами, господин Лукас. И только с вами. Проходите.
– Постойте! – запротестовала Фосси. – Многие из нас ожидали гораздо дольше.
Маура смерила ее ледяным взглядом.
– В данном случае, госпожа Фосси, Бог подает не тому, кто рано встает. А тому, кто вежлив. – Она отвернулась и направилась к зданию. Репортер из «Трибьюн» последовал за ней.
Ее секретарь Луиза говорила по телефону. Зажав трубку рукой, она шепнула Мауре с оттенком отчаяния в голосе:
– Телефон не смолкает. Что им говорить?
Маура положила перед ней на стол копию своего заявления.
– Отправляй всем по факсу.
– Это все, что мне нужно делать?
– Не соединяй меня ни с кем из журналистов.
1 2 3 4 5 6