Нил Гейман
Никогде




«Никогде: роман / Нил Гейман »: АСТ, Астрель; Москва; 2009
ISBN 978-5-17-062741-7, 978-5-271-25605-9
Аннотация

Под улицами Лондона существует мир, о котором большинство людей и не подозревает. В нем слово становится настоящей силой. Туда можно попасть, только открыв Дверь. Этот мир полон опасностей, населен святыми и монстрами, убийцами и ангелами…

Нил Гейман
Никогде

Предисловие к этому изданию

Первым делом хочу вас порадовать: даже если вы читали «Никогде», это не то же самое «Никогде».
Роман родился, как водится, из телесериала, сценарий к которому я написал по заказу Би-би-си. Не могу назвать сериал неудачным, но пока шли съемки, меня не покидала мысль: снимается совсем не то, что я задумал. И тогда я решил, что лучший способ поделиться своим видением – написать книгу. В конце концов, для этого книги и пишут!
Я сел писать тогда же, когда начал сниматься сериал. Это помогло мне не сойти с ума. Когда при съемках очередного эпизода вычеркивались целые диалоги, а кое-что просто ставилось с ног на голову, я говорил: «Ничего, я включу эту сцену в книгу», – и успокаивался. Так продолжалось день за днем, пока однажды режиссер не сказал: «Мы вырезаем эпизод со страницы 24, и если ты сейчас скажешь: “Ничего, я включу эту сцену в книгу”, – я тебя зарежу».
С тех пор я помалкивал, но все равно думал: «Ничего, я включу…»
Я хотел создать книгу, которая была бы похожа на мои любимые книги детства: на «Алису в Стране Чудес», на «Хроники Нарнии» и «Волшебника страны Оз», – книгу, которая стала бы «Алисой» для взрослых. А еще мне хотелось написать об обездоленных, о тех, кто выпал из жизни, – написать, вооружившись волшебным зеркалом фантазии, в котором мы словно впервые видим то, что видели слишком часто, а потому не замечали.
Я начал роман в первый день съемок, в январе, на кухне квартиры на юге Лондона, в которой шли съемки, а закончил в мае, в отеле одного городишки в южной Калифорнии.
В августе того же года роман вышел в издательстве Би-би-си. Когда же «Никогде» захотели издать в «Avon Books», я страшно обрадовался. Для меня это была возможность переработать книгу. Я заперся в отеле Всемирного торгового центра и целую неделю работал. Кое-что добавил для американских читателей, которые могут не знать, где находится Оксфорд-стрит и чем она примечательна. Я с удовольствием трудился над текстом, совершенствуя его и, по возможности, углубляя. Дженнифер Херши – редактор из «Avon Books» – была очень проницательна и оказалась отличным профессионалом, хотя мы с ней и разошлись во мнениях относительно шуток. Они ей не нравились, и она считала, что американцы не поймут юмор в заведомо не юмористическом произведении. Кроме того, она предложила избавиться от второго пролога – того, где мы впервые встречаем Крупа и Вандемара. И, хотя мне было жаль с ним расстаться, я переместил их описание в текст романа В настоящем издании пролог приводится в первоначальном виде. Прим. ред.

.
В результате я добавил двенадцать тысяч слов и немало этих самых тысяч убрал. С некоторыми словами я расставался с удовольствием, а кое-каких мне до сих пор жаль.
Это издание вобрало в себя «английскую» и «американскую» версию; здесь мне удалось объединить разные варианты книги (спасибо Питу Аткинсу из издательства «Hill House»). От чего-то я отказался, и вот родилась новая и – надеюсь – окончательная версия (да простят меня библиографы!).
Я принципиально не пишу продолжений. И все же в мир Нижнего Лондона мне хочется вернуться. В книге «Затерянные реки Лондона» я вычитал, что в канализации однажды нашли медную кровать, и до сих пор непонятно, как она туда попала.
Могу поспорить, что маркиз Карабас в курсе.
Нил Гейман
28 июля 2005 года

Совершенно иной пролог. Четыреста лет назад

Это было в середине шестнадцатого столетия, в Тоскане. Шел дождь – холодный, противный дождь, от которого все вокруг кажется серым.
Над небольшим монастырем на холме поднимался дым – черный на фоне бледного утреннего неба.
На склоне расположились двое. Они с интересом наблюдали, как занимается пламя.
– Знаете, мистер Вандемар, – сказал тот, что пониже, – это будет великолепнейший пожар! – Он ткнул грязным пальцем в сторону монастыря. – Впрочем, полагаю, его обитатели, по понятной причине, не смогут в полной мере оценить великолепие зрелища.
– Потому что погибнут раньше, мистер Круп? – уточнил второй, пережевывая крупные куски мяса, которые он отрезал от тушки щенка.
– О да, intelligenti pauca Понимающему достаточно немногого (лат.)

! Ты правильно понял, мой мудрый друг: они все умрут раньше.

Сразу скажу, собеседников трудно спутать.
Во-первых, мистер Вандемар на две с половиной головы выше мистера Крупа.
Во-вторых, у мистера Крупа глаза бледно-голубые, а у мистера Вандемара – карие.
В-третьих, у мистера Вандемара на правой руке четыре кольца в форме вороньих черепов. Мистер Круп же не питает страсти к украшениям.
В-четвертых, мистер Круп любит красиво говорить, а мистера Вандемара больше интересует еда.

Налетел порыв ветра, и пожар разгорелся сильнее.
– Не люблю пауков, – сообщил мистер Вандемар. – Невкусные.
Послышался пронзительный вопль, и крыша здания с грохотом обвалилась, а пламя охватило стены.
– Похоже, не все умерли до пожара, – заметил мистер Круп.
– Ну, теперь-то уж все, – сказал мистер Вандемар, отрезая себе еще сырой собачатины. Обед он нашел в канаве по дороге к монастырю. Вот что значит шестнадцатый век! – Что теперь?
Мистер Круп ухмыльнулся. Зубы у него были страшнее, чем у покойника.
– Теперь – на четыреста лет вперед, – объявил он. – В Нижний Лондон.
Мистер Вандемар проглотил информацию вместе с мясом щенка.
– А там чего? Убивать?
– О да! – кивнул мистер Круп. – Убивать – это непременно!

Посвящается Ленни Генри, моему другу и коллеге,
без которого эта книга просто не появилась бы,
а также Меррили Хейфец, другу и агенту,
с которой все идет так, как надо



…Меня в Лес святого Иоанна дуриком не заманишь: я испугаюсь. Испугаюсь нескончаемой ночи среди мрачных елей, кровавой чаши и хлопания орлиных крыльев Полностью цитата выглядит так: «Вот чего не могу понять, – сказал он сам себе, – это почему считается, будто деревенские названия поэтичней лондонских. Доморощенные романтики едут поездами и вылезают на станциях, именуемых “Дыра на дыре” или “Плюх в лужу”. А между тем они могли бы прийти своими ногами и даже поселиться в районе с загадочным, богоизбранным названием “Лес святого Иоанна” Оно, конечно, меня в Лес святого Иоанна дуриком не заманишь: я испугаюсь. Испугаюсь нескончаемой ночи среди мрачных елей, кровавой чаши и хлопанья орлиных крыльев. Да, я пуглив. Но ведь это все можно пережить и не выходя из вагона, а благоговейно оставаясь в пригородном поезде.» ( Перевод В. Муравьева ). Автор дает понять, что имена практически всех персонажей романа связаны с географическими реалиями Лондона.

.
Г. К. Честертон. Наполеон Ноттингхилльский




Коли нищему ты башмаки отдавал
В эту ночь и за годом год —
Надевай башмаки – твой путь между скал,
И Христос твою душу возьмет.

В эту ночь, да-да, в эту ночь,
И сейчас и на год вперед.
Свечи горят, поленья трещат,
И Христос твою душу возьмет.

Коли с нищим делил ты свой хлеб и кров,
В эту ночь и за годом год,
Адский огонь не сожжет башмаков,
И Христос твою душу возьмет.

Погребальная песнь (отрывок) Lyke Wake Dirge – древняя песнь, которая исполнялась во время бдения над телом усопшего. Несмотря на то, что она дошла до нас в христианской версии, в песни слышны языческие отголоски. Песнь повествует о путешествии души через пустошь Whinny-muir, через мост страха (Brig O’Dread) к вратам рая.





Пролог

Накануне отъезда в Лондон Ричард чувствовал себя скверно. Вечер начался неплохо. Он получил кучу открыток с трогательными напутствиями, знакомые дамы – вполне симпатичные – горячо обнимали его на прощанье, друзья советовали держать ухо востро в «этом жутком городе» и подарили белый зонт с картой лондонского метро, который купили вскладчину. Первые две кружки пива тоже были ничего, но дальше… с каждым следующим глотком ему делалось все тоскливее…
В итоге Ричард оказался на улице. Он сидел на тротуаре перед пабом в шотландском городишке и прикидывал: стошнит его или нет.
Да, Ричарду было совсем не весело.
Внутри, в пабе, друзья шумно праздновали его отъезд, и в их веселье мерещилось что-то зловещее. Ричард крепче сжал сложенный зонтик и невольно подумал, что переезд на юг, в Лондон, может оказаться большой ошибкой.
– Гляди, милый, – послышался надтреснутый старушечий голос, – глазом не успеешь моргнуть, как прогонят ко всем чертям… А то и за решетку упекут. Это запросто. Ну, ты как?
Ричард встретился взглядом с бабкиными проницательными глазками, утопавшими по бокам длинного птичьего носа.
– Да… ничего.
Он выглядел совсем мальчишкой – с чистой белой кожей, темными волнистыми волосами и огромными ореховыми глазами, которые смотрели растерянно, будто его застали врасплох. Эта растерянность и делала Ричарда привлекательным (хотя сам он удивлялся, что девушки в нем находят).
На грязной физиономии старухи мелькнула улыбка.
– На, возьми. – Она сунула ему пятьдесят пенсов. – Давно на улице?
– Нет-нет, я не бездомный, – смущенно забормотал он, пытаясь вернуть монетку. – Возьмите. Мне не надо. Я только вышел на минутку. Между прочим, завтра уезжаю в Лондон, – зачем-то сообщил он.
Она смерила его подозрительным взглядом и забрала монетку. Пятьдесят пенсов исчезли в складках кофт и платков, в которые она была обмотана.
– Бывала я в Лондоне. Я там замуж вышла. Но он оказался подлецом. Говорила мне мать: выходить надо за своих, но я была молодая, красивая – теперь-то по мне не скажешь, – и я его любила…
– Не сомневаюсь, – пробормотал Ричард, окончательно смутившись.
Тошнота постепенно отступала.
– Ну, ничего хорошего из этого не вышло. Я сама нищенствовала – знаю, каково это. Вот и подумала, что ты тоже. Тебе зачем в Лондон-то?
– Я нашел там работу, – с гордостью сообщил он.
– Что за работа?
– Э-э… инвестирование.
– А я была танцовщицей, – заявила старуха и неуклюже затопала по тротуару, фальшиво напевая себе под нос.
Наконец, качнувшись из стороны в сторону, как игрушечный волчок перед тем, как остановиться, она замерла перед Ричардом.
– Покажи ладонь. И я скажу, что тебя ждет.
Он дал ей руку. Она крепко в нее вцепилась, посмотрела и вдруг заморгала, как сова, подавившаяся мышью.
– Тебя ждет дальняя дорога… – проговорила она.
– В Лондон, – подсказал Ричард.
– Нет, не в Лондон… – старуха задумалась. – По крайней мере, не в тот Лондон, где я бывала. – Начал накрапывать дождь. – Ничего не понимаю… Но начнется все с дверей.
– С дверей?
Она кивнула. Дождь усилился, тяжелые капли глухо застучали по крышам и по асфальту.
– Ну да. На твоем месте я бы поостереглась дверей.
Ричард поднялся на ноги и пошатнулся.
– Ладно, – сказал он, плохо представляя, что в таких случаях говорят. – Буду остерегаться дверей. Спасибо.
Дверь паба распахнулась, и на улицу вырвались свет и смех.
– Ричард, ты там живой?
– Живой. Иду.
Старуха уже ковыляла по узкой улице под проливным дождем – потоки воды стекали с одежды. Ричарду захотелось что-то для нее сделать. Только что? Денег ей не дашь. Он бросился вдогонку. Ледяные струи хлестали по лицу.
– Возьмите, – сказал он, лихорадочно нашаривая кнопку. С легким хлопком зонт раскрылся, и над ними расцвела карта лондонского метро: каждая линия своего цвета, все станции подписаны.
Старушка взяла зонт и благодарно улыбнулась.
– У тебя доброе сердце, – проговорила она. – Этого бывает достаточно, чтобы не пропасть… – она покачала головой, – но чаще всего одной доброты мало.
Она крепко вцепилась в зонт. Ветер рвал его из рук, норовя вывернуть наизнанку. Придерживая край зонта и согнувшись чуть не до земли под жестоким ветром и ледяным дождем, старуха побрела дальше. И вскоре белое пятнышко, испещренное названиями лондонских станций: «Эрлс-корт», «Марбл-арч», «Блэкфрайрз», «Уайт Сити», «Виктория», «Энджел», «Оксфорд-сиркус», – растворилось в ночи.
А в хмельную голову Ричарда вдруг пришла странная мысль: интересно, существует ли на самом деле цирк Игра слов, основанная на названии площади – Оксфорд-сиркус (от circus – круг) и этимологически связанного с этим значения circus – цирк.

на Оксфорд-сиркус, настоящий цирк, с клоунами и прекрасными акробатками, с дикими зверями… Дверь паба снова открылась, шум голосов стал отчетливее, словно кто-то прибавил громкость.
– Черт, Ричард, ведь эта долбаная вечеринка – в твою честь! Пропустишь самый кайф.
Он вернулся в паб. После странного происшествия на улице тошнота окончательно прошла.
– Ты похож на мокрую дохлую крысу, – сообщил кто-то.
– Ты никогда не видел дохлой крысы, – бросил Ричард.
Ему вручили большой стакан виски.
– На, выпей. Хоть согреешься. В Лондоне-то настоящего скотча нет.
– Сомневаюсь, – вздохнул Ричард. Вода капала с его волос прямо в виски. – Мне кажется, в Лондоне есть все.
Он осушил стакан, и тут же кто-то протянул ему следующий. А потом вечер расплылся, разлетелся на осколки. Впоследствии осталось только смутное чувство, будто он променял что-то маленькое и разумное на нечто огромное, древнее, иррациональное. Он смутно помнил, как на рассвете его рвало в канаву, в которой бурлили потоки дождевой воды.
1 2 3 4 5 6 7