Так вот, Аме — первая дама Парижа.Она, если вам это больше нравится, первая красавица, за которую провозглашается первый тост.— Мне не нравится это выражение, — чуть ли не с гневом возразил ей Хьюго.У Изабеллы брови взметнулись вверх.— Это обижает вас?— И в высшей степени. Я никогда не считал знаком уважения, если имя какой-нибудь женщины упоминается полупьяными щеголями из Сент-Джеймского клуба либо ее красота становится предметом для разговоров в кафе или за игорными столами.И столько неподдельного негодования было в его тоне, что леди Изабелла взглянула на Хьюго в полном недоумении. Она ничего не сказала, и через некоторое время Хьюго заговорил уже извиняющимся тоном:— Вы должны простить мою дерзость. Изабелла. Мои чувства не представляют для вас никакого интереса, и я не должен беспокоить вас.— Напротив, мне очень интересно, что вы обо всем этом думаете, — возразила ему Изабелла Беррингтон. — Даже не знаю, чем вызвано ваше неудовольствие.— Вы должны простить меня, мне не следовало говорить вам этого, — упорствовал Хьюго.— Почему же не следовало? — удивилась леди Изабелла. — Ведь мы с вами старые друзья, познакомились в Мелине, тогда вы впервые оказались в поместье герцога.Помню, я осталась ночевать накануне вашего приезда.И хорошо помню, как горячо мы все поздравляли его светлость с выбором такого секретаря. Ваш предшественник с этой должностью не справлялся.— И поэтому у меня появилась возможность оказаться не таким уж и плохим, — проговорил Хьюго, и в голосе его появилась горечь.— Я этого не говорила, — поспешно возразила ему леди Изабелла. — Мы с удовольствием пригласили бы вас на эту же должность и к себе. Я всегда была очень расположена к вам, и вот теперь, к моему полнейшему удивлению, вдруг узнаю, что вы, оказывается, затаили против меня недобрые упреки. А если за меня и поднимают тосты какие-нибудь полупьяные щеголи, поверьте, это не моя вина.— Нет?Изабелла, не выдержав пристального взгляда Хьюго, опустила глаза.— Ну, по крайней мере, не только моя. Буду честной и сознаюсь вам, что действительно получала удовольствие от всеобщего внимания к своей особе, от того, что шокировала своим поведением всех, кто рад был осудить меня.Все были такими чопорными, ханжески стыдливыми и готовыми всегда отыскать зло даже там, где его и не было.Хьюго встал из-за стола и подошел к камину.— Я никогда не верил в то, что вы способны в действительности стать испорченной женщиной. Что я всегда отвергал в вас, так это то, как бессмысленно вы распорядились своими дарованиями, а также то, что у вас нет цели в жизни.— Смешно, неужели я имела какой-нибудь талант? — воскликнула Изабелла.— Да, имели, — с самым серьезным видом заверил ее Хьюго. — Не вспомните ли сейчас наш с вами спор в Мелине в первый год моего пребывания там?— Тогда я была намного моложе, — поспешно проговорила леди Изабелла. — В то время мне не терпелось продемонстрировать всем свои знания, но очень скоро, переехав в Лондон, я поняла, что для любой женщины самым последним достоинством, которым ей надо обладать, является ум. Такие женщины мужчинам не нравятся.— Да, это правда, и все-таки я всегда сожалел об этом, — со вздохом проговорил Хьюго.— Вы, наверное, предпочли бы, чтоб я сидела и занималась вместе с вами греческой мифологией вместо того, чтобы танцевать котильон в Девоншир-Хаусе? — спросила она.— По крайней мере, греческая мифология была бы предпочтительнее и даже более желательной, чем гонки в собственном тандеме к Севеноуксу или победа еще в какой-нибудь гонке с призовым фондом в тысячу гиней.Это было одно из самых смелых для ее репутации приключений, за него она ухитрилась заслужить суровое порицание всех более или менее уважаемых вдов английского высшего света.Услышав то, что сказал Хьюго, она вскрикнула и прижала ладони к щекам.— Господи, умоляю вас, Хьюго, не напоминайте мне О той гонке: вы заставляете меня смущаться. Это был гибельный для меня поступок, и все-таки я в то же время испытала тогда и огромное удовлетворение. Но теперь вам придется гораздо меньше волноваться из-за меня, потому что я становлюсь старше. Сейчас уже нет ни малейшего желания участвовать в какой-нибудь гонке, я не хочу совершать поступков, подобных тем, которыми шокировала свет в последние два года. А правда заключается в том, что у меня возникло ощущение, будто я все, что можно, уже сделала в своей жизни. Скажете, может, это оттого, что я стала пресыщенной?— Довольно разумное объяснение, — согласился с ней Хьюго. — Для разнообразия попробуйте почитать немного.Вы наверняка могли бы отыскать в греческой мифологии источник, который вернул бы вас к активной жизни.— Вы все-таки странный человек, Хьюго, — проговорила леди Изабелла. — Скажу без лишней скромности, что всегда считала вас одним из самых преданных своих поклонников, вместо этого вы оказываетесь одним из моих наиболее суровых критиков.— Позвольте мне несколько изменить это определение, — возразил Хьюго. — Одним из ваших самых восторженных критиков.— Благодарю!Леди Изабелла улыбнулась ему, а затем вновь собрала все карточки с приглашениями.— Вы не решили ни одной из моих личных проблем, — сказала она Хьюго Уолтхему, — хотя вполне возможно, что только я смогу решить их, если влюблюсь в кого-нибудь.— В кого же? — спросил тот.— Мне и самой хотелось бы знать ответ на ваш вопрос, — ответила Изабелла Беррингтон. — Самым подходящим человеком был бы Себастьян, но совершенно очевидно, что мне невозможно конкурировать с Аме, чтобы завоевать его сердце.— Вы никогда не любили его, — заявил Хьюго. — А если вы и считали так, то это была только видимость, может быть, даже самообман.Изабелла рассмеялась:— Ну, тут-то я отказываю вам в правоте. Чтоб вы знали, скажу: я люблю Себастьяна и хочу выйти за него замуж. Я должна стать прекрасной герцогиней, и вам это хорошо известно.— Герцог ни за что не женится на вас. Изабелла, — решительно заявил Хьюго Уолтхем. — Я более чем уверен, что в глубине души Себастьян очень сентиментален, и прежде чем расстаться со своей свободой, захочет сначала влюбиться.— Даже в случае с герцогом можно ошибаться, — задумчиво проговорила леди Изабелла. — Когда я выходила замуж за Чарльза Беррингтона, то очень его любила или по крайней мере думала, что любила; а теперь я уверена, что, останься он в живых, наш брак не стал бы счастливым. Ведь у нас было так мало общего. Он боготворил меня, но во многих отношениях Чарльз был ребенком, мальчишкой, рядом с ним я чувствовала себя неизмеримо старше.— Какой тонкий, глубокий ум у вас, Изабелла! — проговорил Хьюго.— Может быть, вы и правы. Что является недостатком, так это — обладать способностью ясно мыслить и остро чувствовать.Хьюго уже готов был ответить Изабелле, но тут в комнату вошла Аме.Девушка была одета в костюм для верховой езды из голубого атласа; на голове красовалась маленькая треугольная шляпка, украшенная длинным изогнутым пером светло-голубого цвета. Глаза у девушки искрились, щеки разрумянились после прогулки на свежем воздухе.Аме быстро прошлась по комнате, нежно поцеловала леди Изабеллу в щеку, после чего протянула руку Хьюго.— Здравствуйте, мадам. Доброе утро, дорогой месье Хьюго, — проговорила она. — Как жаль, что вы не присоединились к нам — в лесу было так замечательно, и мы с монсеньером даже скакали на лошадях наперегонки!— И кто же победил? — спросила Изабелла.— Ну разумеется, монсеньор. Он ведь прекрасный наездник. Выслушайте меня, есть большая новость для вас.Пока мы катались на лошадях верхом, набрели на маленький особнячок. Знаете ли, маленький изящный домик, сооруженный в самой середине леса; рядом с ним — сад, полный цветов, а вокруг здания протекает небольшой ручей. Особняк был такой очаровательный, что мы остановились, чтобы все лучше рассмотреть, а потом его светлость спросил у старого садовника, кому все это принадлежит, и мы выяснили, что особняк сдается в аренду.— Ну а дальше что? — спросила Изабелла.— Это сюрприз, — ответила девушка. — Пока мы будем в Париже, монсеньор собирается сделать все приготовления, чтобы этот особняк сдали нам. В этом случае мы сможем выезжать туда по субботам и воскресеньям.А если у нас появится желание, то мы могли бы вообще оставаться там, чтобы не возвращаться вновь в суету Парижа.— Оставаться там?Леди Изабелла задала этот вопрос очень громко, чуть ли не выкрикнула его, а затем театральным жестом подняла карточки с приглашениями, которые до этого лежали у нее на коленях.— А это вы видели? — спросила она. — И еще раз в десять больше лежат наверху.— Что это такое? — с любопытством спросила Аме.— Приглашения, — ответила леди Изабелла. — Приглашения на балы, званые обеды, балы-маскарады, приемы, званые вечера всевозможных видов, причем на большинстве этих карточек есть приписка, что вас, милая, приглашают присутствовать на этих мероприятиях в качестве почетной гостьи. И вот, когда на нас хлынул поток этих приглашений, вы с Себастьяном снимаете домик в лесу. Да вы, должно быть, не в своем уме!— Да нет же, мадам, вовсе нет, и, пожалуйста, не сердитесь на нас, — взмолилась девушка. — Просто накануне вечером я очень устала от такого огромного количества различных увеселений. Ведь буквально каждый вечер мы выезжаем из дома на какой-нибудь прием, вот я и подумала: как было бы замечательно внести некоторые изменения в нашу жизнь и остаться дома.— Когда вы говорите» нам «, то, разумеется, имеете в виду себя и Себастьяна, — подытожила Изабелла.— И вас, конечно, мадам, — поспешно добавила девушка. — Только, бога ради, не подумайте, что нам хотелось бы лишить вас удовольствия посещать эти многочисленные званые вечера и приемы, если вы захотите.Леди Изабелла посмеялась, но вполне добродушно.— Нет, вы только послушайте, Хьюго, что она говорит! — воскликнула леди Изабелла. — Оказывается, Аме не хочет лишать меня удовольствия присутствовать на балах и приемах. Отлично, дорогая, вы и Себастьян можете поселиться в доме где-нибудь в лесу, если хотите; но хотела бы предупредить вас, что в этом случае половина Парижа погрузится в траур — представляете, все эти празднества устраиваются специально для вашего увеселения, а вас на них не будет!Девушка присела на подлокотник кресла, в котором устроилась леди Изабелла.— Мне не хочется быть неблагодарной, — с серьезным видом проговорила она, — но иногда я не могу удержаться от мысли, что каждый из тех, кто сейчас так добр ко мне, мог бы повести себя совершенно по-другому, если бы узнал, кто я на самом деле. Предположим, что на одном из этих больших приемов я бы вдруг встала и объявила:» Друзья мои, вы оказали мне большую честь тем, что сделали для меня, но я должна сказать вам всю правду. На самом деле я не являюсь подопечной английского герцога. Я — просто Аме, и никому даже не известно, как имя моих родителей «. Интересно, что бы случилось после этого, что бы сказали присутствующие?— Тише, тише, девочка, как у вас только язык поворачивается говорить подобные вещи? — протестующе воскликнула леди Изабелла. — Вы ведь не знаете, кто в эту секунду может услышать вас. Да будет вам известно, что в Париже даже у стен есть уши. Откуда вам знать, возможно, каждый цветок в этом саду под окном на самом деле находится на службе у кардинала!— Леди Изабелла совершенно права, — проговорил Хьюго Уолтхем. — Никому из нас не следует говорить такие вещи. Что касается меня, я вполне разделяю ваши, Аме, подозрения относительно того, что большинство, хотя уверен, что далеко не все, из тех трогательных посланий, которые вы сейчас регулярно получаете, не стоит воспринимать слишком серьезно.— Месье Хьюго так все отлично рассудил, — восхищенно проговорила девушка. — Иногда, в тех случаях, когда я возвращаюсь поздно вечером с какого-нибудь бала, на котором мне приходилось танцевать с принцами и герцогами и где люди говорили такие волшебные, хотя зачастую и очень глупые вещи, я поднимаюсь наверх, в свою комнату, и открываю хранящийся в гардеробе чемодан, который всегда держу запертым на ключ. А известно ли вам, что находится в том чемодане?— Нет, а что? — спросила Изабелла.— А вот что: в нем я храню одежду, в которой была, когда совершила побег из монастыря. Белое платье и темный плащ — именно в них я была, когда перелезала через стену, а потом через открытую дверцу забралась в карету монсеньера.Изабелла слегка вздрогнула.— Немедленно выбросьте чемодан и забудьте об этих вещах, — проговорила она. — Все это уже в прошлом.— Ни за что. Мне нравится вспоминать свою жизнь в монастыре, поэтому иногда и разглядываю свою старую одежду, — ответила девушка. — Она — это часть меня, и, вероятнее всего, наиболее правдивая часть, если сравнить с теми чудесными платьями, которые вы накупили мне в огромном количестве и в которых я только и делаю, что лгу всем и каждому.У Изабеллы был смущенный вид.— Для вас, дитя мое, было бы лучше всего не воспринимать эти обстоятельства столь серьезно, — сказала она. — Пойдемте со мной, нам обязательно требуется разработать план на сегодняшний день. Так, сегодняшний вечер уже весь расписан… А где же мы будем сегодня обедать?— У принцессы де Фремон, — ответил Хьюго. — Она дает большой званый обед, и я предполагаю, затем будут предложены всевозможные увеселения.— Ах, да, принцесса де Фремон, — проговорила леди Изабелла, — теперь я вспоминаю. Никак не могу собраться с мыслями и вспомнить, встречались ли мы с ней когда-нибудь, но, по-моему, это ужасно скучная особа.— А мы обязательно должны быть у нее? — поинтересовалась девушка.— Боюсь, что Себастьян будет настаивать на этом, — заметил Хьюго. — Его светлость чрезвычайно заинтересован в дружеских отношениях с этой принцессой.— Интересно, почему? — удивилась леди Изабелла. — Он выглядит сейчас очень уставшим.Хьюго Уолтхем, разумеется, знал истинную причину этого визита, но решил, что политика — это, по сути дела, и есть искусство говорить как можно меньше.— Еще раз уверяю вас, что Себастьян наверняка захочет пойти к ней, — ответил он, не вдаваясь в причины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44