Когда ему передали, будто его хочет видеть какая-то англичанка, он решил, что ему предстоит услышать обычную историю. Кто-то оказался за границей без средств и возможности вернуться домой. Или, как он предположил с присущим ему юмором, некая особа по своей вине оказалась во власти неких порочных мужчин и не знает, как от них избавиться.
Но Лила оказалась прекрасно одетой девушкой — поэтому нельзя было допустить, что она находится в стесненных обстоятельствах. К тому же она невероятно хороша собой и выглядит чрезвычайно испуганной.
Было совершенно очевидно, что у прекрасной незнакомки какая-то беда.
Лила села на диван, и маркиз невольно подумал, что никогда еще не видел столь очаровательной женщины. Будучи ценителем красоты во всех ее проявлениях, он считал себя знатоком женщин, хотя и питал к ним презрение.
С первого взгляда он распознал в Лиле прирожденную аристократку. Только благородным происхождением можно объяснить эти правильные черты лица, эти изящные пальцы, эту маленькую стройную стопу…
Поэтому ничего удивительного не было в том, что ему незамедлительно хотелось узнать» по какой причине эта девушка оказалась здесь.
Но, увидев, что она почти лишилась дара речи, он очень мягко спросил:
— Так чем же я могу быть вам полезен?
— Я… я привезла вам… одну картину… милорд.
— Картину?
Такого поворота событий маркиз совершенно не ожидал.
Только теперь он заметил, что его гостья держит под мышкой плоский сверток, так как прежде все его внимание было приковано к ее прекрасному и необычайно выразительному лицу.
Лила протянула ему картину.
— Насколько я понимаю, — произнес он, испытующе взглянув на девушку, — из чьих-то разговоров вы узнали, будто я приехал сюда, чтобы купить картины.
— Мне… сказали об этом, милорд, — ответила Лила. — И поэтому я… привезла вам картину… которая… как мне кажется… вас заинтересует.
— Вы очень добры, — улыбнулся маркиз. — Но, надеюсь, вы не слишком огорчитесь, если окажется, что она меня совершенно не заинтересует.
Судорожно вздохнув, Лила отвела взгляд и сказала:
— Эта картина… очень необычная… И только вы один… могли бы… мне помочь.
Маркиз удивленно поднял брови.
— Если речь идет о живописных полотнах, — заметил он, — то, полагаю, чуть ли не любой житель Голландии мог бы дать вам по этому вопросу консультацию.
Лила лихорадочно сжала руки.
— Я пришла сюда, потому что… вы англичанин, милорд!
Маркиз принял от нее картину, но не стал открывать ее, а только спросил:
— Что это должно означать?
— Это значит… что я… вам доверяю!
Маркиз вновь пристально посмотрел на свою собеседницу.
— Я, к сожалению, не совсем понимаю. что именно вы пытаетесь мне сказать.
Только теперь Лила осознала, что не излагает свою историю, как полагалось это сделать по намеченному мистером Нийстедом плану.
— Моя тетя — баронесса ван Алнрадт, а ее покойный муж был близким другом Деза Томбе.
Она приумолкла, ожидая, что маркиз узнает это имя и сам начнет ее расспрашивать, но он продолжал недоуменно смотреть на нее.
— Того Деза Томбе, который умер совсем недавно, — поспешила объяснить Лила. — Этот джентльмен завещал музею «Маурицхейс» картину Вермера «Головка девушки».
— Я слышал об этой картине, — кивнул маркиз, — и, конечно, намерен ее увидеть, прежде чем уехать из Голландии.
— Я живу… у тети, — продолжала свой рассказ Лила. — Она… серьезно больна, и… ей надо сделать… очень дорогостоящую операцию.
Теперь, судя по его взгляду, маркиз как будто начал догадываться, к чему она ведет.
Однако он ничего не сказал, и Лила стала повествовать дальше:
— Я… осмотрела весь дом, пытаясь найти что-нибудь такое… что можно было бы… продать.
И… в одной из комнат покойного барона… я нашла картину… которая похожа на… этюд к портрету Вермера.
— Так вот что вы привезли мне показать! — воскликнул маркиз.
Лила говорила так нерешительно и робко, что ему было довольно трудно уловить смысл ее истории. Теперь он склонялся к тому, что причина ее невероятного смущения кроется именно в надежде на то, что он купит у нее картину — а это, в сущности, равносильно просьбе о деньгах.
Он развязал сверток и вынул холст из упаковки.
Как только маркиз взглянул на картину, он пришел в восторг одновременно от красоты изображенной на портрете девушки и от мастерства портретиста.
Лицо девушки, смотревшей на зрителя через плечо, вопросительное выражение ее карих глаз делали картину, по его мнению, необычайно привлекательной. Маркиз не помнил случая, когда бы его так притягивало к себе произведение живописи.
Картина оказалась незаконченной. Однако даже по этюду можно было понять, как умело художник расположил свою модель.
Лицо девушки было освещено, а фон оставался темным. От желто-голубой ленты, повязанной вокруг ее головы, падали на лоб причудливые блики. Но самым удивительным было ощущение подлинности, благодаря чему у маркиза создавалось такое впечатление, будто картина говорит с ним.
Он очень долго смотрел на полотно, а потом спросил:
— Кому еще вы показывали эту картину?
— Н-никому, — ответила Лила.
— Вы не показали ее своей тете?
— Нет… Она… очень больна. И если… окажется, что я… ошиблась, и это… не этюд Вермера… к законченному портрету… то… мне не хотелось бы… напрасно ее обнадеживать.
— Я могу вас понять, — кивнул маркиз. — И все-таки мне трудно поверить, что этого этюда раньше никто не видел.
— Мне кажется… — нерешительно промолвила Лила, пытаясь вспомнить наставления мистера Нийстеда, — барон… никому не показывал этот этюд, потому что ждал… пока не умрет его друг Дез Томбе, чтобы «Маурицхейс»… получил… как было договорено… законченный портрет.
— Да, в этом есть смысл, — согласился маркиз. — И тем не менее кажется странным, что, как вы утверждаете, о существовании этого этюда никто не знает.
Лила беспомощно развела руки».
— Насколько мне известно — никто, — подтвердила она. — Но, конечно… я приехала в Голландию совсем недавно..» чтобы погостить у тети.
— И раз вы хотите продать этот этюд, чтобы помочь ей, то сколько вы за него просите? — осведомился маркиз.
— Я… совершенно не представляю себе… сколько он может стоить, — честно призналась Лила. — Именно поэтому… я и обратилась к вам. Я боялась, что… если бы я показала эту картину… кому-нибудь из голландских торговцев… он мог бы решить, что… раз я так молода и неопытна… можно не платить мне столько… сколько она стоит… на самом деле.
Она замолчала, стараясь не встретиться взглядом с маркизом: боялась, как бы он не увидел, что она говорит не правду. Ей казалось, глаза обязательно ее выдадут.
— Я… я думала, — произнесла она неуверенно, — что… если бы вы поговорили с… мистером Нийстедом… который, как я слышала… часто продавал барону картины… и покупал его собственные произведения… то он… не посмел бы вас обмануть. А меня… или мою тетю… он, может быть, и попытался бы… обмануть.
— Нийстед? — переспросил маркиз. — Кажется, так зовут одного торговца, которого мне рекомендовали как порядочного человека.
Если он к тому же был знаком с бароном, то, конечно, ситуация значительно упрощается для нас обоих.
— Вы… хотите сказать, что… купите этот этюд?
— Конечно, куплю, — заверил ее маркиз, — если он окажется тем, чем вы его считаете. И могу обещать вам, мисс Кавендиш, что заплачу вам столько, сколько он в действительности стоит.
— Я… надеялась услышать от вас именно это, — прошептала Лила.
— Потому что я — англичанин?
— Потому что вы… джентльмен, — не задумываясь, ответила она.
Маркиз рассмеялся.
— Такое утверждение обезоруживает! И, разумеется, как настоящий джентльмен, я не стану вас обманывать.
Лила вся зарделась, от чего стала еще прекраснее.
— Я не сомневалась, что… милорд… никогда не унизится… до обмана! Теперь я могу… вернуться домой.
— Где вы остановились? — осведомился маркиз.
— «В Гааге, у моей тети.
— И, как я понял, она очень больна.
— Да, она очень тяжело больна. И… если ей срочно не сделать операцию… она может… очень скоро… умереть!
— Тогда обещаю вам навести справки об этой картине как можно скорее.
— Спасибо вам… огромное! Я… чрезвычайно вам… благодарна!
С этими словами Лила поднялась.
Маркиз тоже встал.
Несколько секунд, показавшихся обоим бесконечными, они молча смотрели друг на друга.
Лиле показалось, будто маркиз заглянул ей в самую душу — и видит, что она пытается его обмануть.
Испугавшись, она поспешно сказала:
— Мне… мне пора ехать! Я… хочу поскорее… вернуться к тете!
— Я вас понимаю, — произнес маркиз, направляясь вместе с ней к выходу, — и могу только надеяться, что в моей власти окажется помочь ей выздороветь.
Открыв Лиле дверь, маркиз увидел старушку, которая сидела в дальнем конце холла, чопорно выпрямившись.
— Я рад видеть, что вы приехали не одна, — молвил он.
— Моя старая няня приехала со мной из Англии, — объяснила Лила.
— Позвольте выразить надежду, что ваше пребывание в Голландии будет приятным, несмотря на тяжелую болезнь вашей тети.
— Спасибо! Здесь так красиво! И все так интересно! Я… очень рада, что попала сюда, — с детской непосредственностью призналась Лила.
Она уже вышла в холл, когда ее словно молния пронзила мысль, заставившая ее вернуться обратно.
— Я… должна сказать вам… одну вещь, — едва слышно произнесла она.
Удивленный маркиз послушно вернулся с ней в комнату, из которой они только что вышли.
— Вы не поймете… моей просьбы, но, пожалуйста… дайте мне слово, что… когда вы вернетесь в Англию, то… никому, никому не скажете… что видели меня здесь… в Голландии!
Она говорила так взволнованно, что маркиз изумленно поднял брови и счел необходимым уточнить:
— Я должен понимать, что это тайный визит или что вы скрываетесь?
— Да… я скрываюсь! — кивнула Лила. — И… мне очень важно, чтобы… никто об этом не узнал!
Она снова умоляюще посмотрела на маркиза.
Тот подумал, что никогда еще не заглядывал в такие прекрасные и выразительные глаза.
— Тогда, — улыбнулся он, — я должен снова поступить так, как подобает джентльмену, и сохранить вашу тайну!
— Спасибо вам! Спасибо! — обрадовалась Лила. — С моей стороны было глупо не сказать об этом… с самого начала.
Она вышла в холл, но на этот раз няня уже дожидалась ее у открытой двери.
— Спасибо вам большое, — еще раз промолвила Лила, протянув маркизу руку и одновременно присев в реверансе.
Легко пожимая ее пальчики, маркиз ощутил их дрожь и снова удивился тому, что его гостья так испугана.
Провожая ее взглядом, он восхитился изяществом ее легкой походки. А когда Лила приостановилась в дверях и посмотрела на маркиза через плечо, он решил, что она красивее девушки на портрете Вермера.
После того как карета отъехала от дома и он на секунду увидел точеный профиль Лилы на фоне серебряной воды канала, ему вдруг показалось, что все происшедшее было наваждением. Эта странная встреча ему просто пригрезилась: не было ни удивительной гостьи-англичанки, ни прекрасной картины…
Но когда маркиз вернулся в гостиную, на стуле по-прежнему лежал этюд Вермера. Только глаза, с любопытством смотревшие на него, показались ему не карими, а голубыми, и тонкое личико было окружено ореолом волос цвета солнечных лучей.
Глава 5
К счастью, Лиле не пришлось сознаваться тетушке в том, что она ездила в Амстердам.
Когда она вернулась домой, пытаясь придумать убедительное объяснение своему отсутствию, оказалось, что баронесса крепко спит.
Видимо, страдалица приняла то самое лекарство, которое снимало у нее боли и погружало в сон.
Лила увиделась с тетей Эдит только в самом конце дня. После обеда, заглянув в спальню баронессы, она обнаружила, что больная не спит, но мысли у нее все еще путаются.
— У тебя… все в порядке… милое мое дитя? — слабым голосом спросила она.
— Да, конечно, тетя Эдит. Мне очень жаль, что у вас были сильные боли.
— Они прошли… уже, — сказала баронесса. — А завтра… нам надо… — поговорить… подольше. Я вспомнила… у меня остались… кое-какие вещицы… твоей матери. Я уверена… тебе будет приятно… их увидеть.
— Очень! — с горячностью ответила Лила.
Почувствовав, что тетушке трудно говорить, она нежно поцеловала ее, пожелала доброй ночи и спустилась вниз, поискать какую-нибудь интересную книгу. Их в доме было много, но все они находились в разных комнатах.
Выбрав книгу, она подошла к окну и открыла его, чтобы полюбоваться садом.
Глядя на силуэты деревьев, она думала о том, какой интересной была встреча с маркизом и какой он красивый.
Лила вдруг поняла, что после смерти отца маркиз Кейнстон оказался первым мужчиной, вызвавшим у нее чувство восхищения.
В отличие от низеньких и толстых отцов однокашниц, у которых она гостила, пока училась во Флоренции, ее отец был высок и строен. По сравнению с ним мужчины-итальянцы выглядели невыразительными коротышками.
Когда Лила стала взрослеть, ее осыпали комплиментами, но она списывала их на традиционную цветистость итальянского языка.
Еще меньшее впечатление производили на нее шумные и неотесанные друзья отчима.
Лила считала, что мужчины ее не интересуют.
Но маркиз был совсем другим!
Его низкий красивый голос заставил ее остро ощутить мужественность собеседника. К тому же он оказался очень высоким и значительным — так что гостиная, в которой они разговаривали, была для него тесна.
Жаль, у нее не было возможности поговорить с маркизом о его лошадях и загородном поместье.
Во время своего долгого пребывания во Флоренции она очень скучала по зеленым пейзажам сельской Англии, по старинным усадьбам и дворцам, по людям одной с ней крови…
«Мне бы хотелось лучше его узнать!» — подумала она, удивляясь самой себе. Однако при этом она понимала, что скорее всего больше никогда не встретится с маркизом.
Тем более ей показалось странным, что в эту ночь он пришел и в ее сны… И хотя утром она не смогла припомнить ничего конкретного, она очень живо ощущала, что во сне находилась с ним!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18